Глава 29. Что, чёрт возьми, происходит?

Что, чёрт возьми, происходит?

— Ной, — тихо позвала я.

Он не ответил. Он всё ещё смотрел.

Мне нужно было сесть. Я не стала суетиться и искать мебель. Пол отлично подошел.

Ной не шевелился.

— Ной, — снова сказала я.

Ответа не было. Ничего.

— Ной.

Он, наконец, посмотрел на меня.

— Откуда взялся твой кулон? — спросила я его.

Его голос был низким и холодным.

— Я нашёл его. В вещах моей матери.

— Рут? — спросила я, хотя я уже знала ответ.

Ной покачал головой, как я и ожидала. Его глаза снова посмотрели на кулон.

— Это было после того, как мы переехали сюда. Я требовал библиотеку в свою комнату, и я пошёл взять гитару, когда... я не знаю. — Он провёл рукой по подбородку. — Я пошёл вниз, чувствуя, что я должен распаковать, хотя я устал после перелёта и был исчерпан, и я планировал потерять сознание на неделю. Но я направился прямо к этой коробке; внутри был маленький ящик, наполненный серебряными вещами моей матери, Наоми. Я начал вынимать серебро, просто так, абсолютно без причины, потом взял сам ящик. Под ящиком, который я держал, было это, — сказал он, кивая в сторону этой прелести. — Я стал носить его с того дня.

Ной нагнулся, и я подумала для того чтобы отдать мне амулет, но вместо этого поднял меня с пола и перенес на покрытый простынью дива. Он протянул мне кулон. Мои плацы обхватили его, в тот момент, когда Ной спросил.

— Где ты взяла куклу?

— Она была бабушкина, — сказала я, глядя на свой кулак.

— Но откуда она взялась?

— Я не...

Я собиралась сказать, что я не знаю, но потом вспомнила размытые края сна. Приглушённые голоса. Тёмную хижину. Добрую девочку, сшившую мне друга.

Возможно, я знала. Возможно, я видела, как она была сделана.

Хотя было невозможно сказать Ною, что я вспомнила. Он внимательно слушал, его глаза сузились, когда я заговорила.

— Хотя я никогда не видела этого амулета, — сказала я, когда закончила. — Девочка никогда не клала этого внутрь.

— Возможно, это было вшито позже, — сказал он, его голос выровнялся.

Вместе с какой—то бумагой.

— Ты думаешь — ты думаешь, что это действительно случилось? — спросила я. — Думаешь, сон мог быть реальностью?

Ной ничего не сказал.

— Но если он был реальным, если это действительно произошло... — Мой голос затих, но Ной закончил моё предложение.

— Тогда это не было сном, — сказал он сам себе. — Это было воспоминание.

Мы оба затихли, пока я пыталась осмыслить эту идею.

Это не имело никакого смысла. Чтобы что—то вспомнить, надо было это пережить.

— Я покидала только пригород, — сказала я. — Я никогда не видела джунгли и деревни. Как я могла вспомнить, чего я никогда не видела?

Ной уставился в никуда и медленно провёл рукой по своим волосам. Его голос был очень тихим.

— Генетическая память.

Генетическая.

В моём мозгу всплыл мамин голос.

"Это не ты. Это может быть химическим, биологическим или даже генетическим..."

"Но у кого из нашей семьи могло быть что—то вроде..."

"У моей матери, — сказала она. — Твой бабушки."

Это было как раз перед тем, как она перечислила бабушкины симптомы.

Бабушкины симптомы. Бабушкина кукла.

Бабушкино воспоминание?

— Нет, — сказал Ной, качая головой. — Это бессмыслица.

— Что именно?

Ной закрыл глаза и говорил как—будто по памяти.

— Идея, что некоторые события могут быть сохранены в нашей ДНК и передаваться будущим поколениям, — сказал он. — Некоторые люди думают, что это объясняет теорию Юнга о коллективном бессознательном. — Он открыл глаза, и угол его рта приподнялся. — Я сам по себе не равнодушен к Фрейду.

— Откуда ты это знаешь?

— Прочитал.

— Где?

— В книге.

— Что за книга? — быстро спросила я. Ной взял меня за руку, и мы направились в его комнату.

Оказавшись внутри, он начал просматривать полки.

— Я не вижу её, — сказал он, наконец, его глаза всё ещё осматривали книжные шкафы, охватывавшие всю длину его комнаты.

— Как она называлась?

— Новые теории в генетике, — Он наклонился над толстой книгой, затем вернул её. — Армина Ленарда.

Я приступила к поискам.

— У тебя они не в алфавитном порядке, — сказала я, пока мой взгляд путешествовал по корешкам книг.

— Так и есть.

Там не было никакого порядка в названиях книг, по крайней мере, я никак не могла его разглядеть.

— Как ты вообще находишь что—нибудь?

— Я просто помню.

— Ты просто... помнишь"— Там были тысячи книг. Как?

— У меня хорошая память.

Я наклонила голову.

— Фотографическая?

Он пожал плечом.

Так вот почему он не делал никаких записей в школе.

Мы продолжили поиск. Прошло пять минут, потом десять и потом Ной сдался и опустился на свою нетронутую застеленную кровать. Он достал из футляра гитару и начал бесцельно играть аккорды.

Я продолжала искать. Я на самом деле не ждала, что в книге есть все ответы, или вообще что—нибудь, но я хотела узнать об этом больше и была слегка раздражена из—за того, что Ноя, кажется, это не заботило. Но как только моя спина начала болеть от сиденья на корточках, чтобы прочитать названия на нижней полке, я нашла её.

— В десятку, — прошептала я. Я подцепила том пальцами и вытащила его; книга была удивительно тяжёлой с выцветшими золотыми буквами на обложке и корешке.

Бровь Ноя приподнялась.

— Странно, — сказал он, наблюдая как я встаю. — Я не помню, чтобы ставил её туда.

Я принесла книгу к его кровати и села рядом с ним.

— Не совсем для лёгкого чтения?

— Нищие не выбирают.

— В смысле?

— Это всё что у меня было при возврате из Лондона обратно в Штаты.

— Когда это было?

— На зимних каникулах. Мы вернулись в Англию чтобы увидеть моих дедушку с бабушкой — родителей моего отца, — пояснил он. — Я случайно бросил книгу, которую читал, в багаж, а эта была в чехле на сиденье передо мной.

Тяжесть книги уже росла на моих коленях.

— Не похоже, что она чего—то стоит.

— Первый класс.

— Конечно.

— Мой отец взял реактивный самолёт.

Я поморщилась.

— Я полностью принимаю и отражаю твоё презрение, но должна сказать, что из всего бесполезного мусора, на который он выбрасывает деньги, это то, о чём я ни сколько не сожалею. Никаких очередей. Никаких мучений ради безопасности. Никакой спешки.

На самом деле казалось, что оно того стоило.

— Тебе не нужно снимать свою обувь или пальто, или...

— Или быть облапанной переусердствовавшим агентом УТБ. Тебе не нужно даже предъявлять свой паспорт — мой отец нанимает пилота и команду. Мы буквально просто появляемся в частном аэропорту и вперёд. Это замечательно.

— Именно так и звучит, — пробормотала я и раскрыла книгу.

— Я как—нибудь возьму тебя с собой, когда—нибудь.

Я услышала улыбку в его голосе, но всё это меня расстроило.

— Мне даже не разрешают прийти к тебе домой без наблюдения.

— Терпение, Кузнечик.

Я вздохнула.

— Тебе легко говорить. — Я начала листать страницы, но мои глаза продолжали натыкаться на тарабарщину. — Что ещё думает Г—н Леонард?

— Я не стал читать всё; это было бы смертельно скучно. То, что ты сказала, напомнило мне об этом — автор верит, что некоторые события, в которых мы никогда не участвовали, могут быть переданы генетически.

Я медленно моргнула, как только ключ стал на место.

— Супермен, — сказала я себе.

— Прошу прощения?

Я подняла глаза со страниц на Ноа.

— Когда Даниэль пытался мне помочь с поддельным сочинением для «Горизонтов», он спросил, есть ли какая—нибудь способность у моего выдуманного персонажа — способность, что есть у меня — была ли она приобретена или существовала с тех пор как она — я — родилась. Человек—Паук или Супермен, — сказала я и хлопнула, закрывая книгу. — Я Супермен.

Ноа казался, удивлён этим.

— Как чудесно, что я нашёл эту концепцию, но боюсь, что наши неестественные свойства должны быть приобретенными.

— Почему?

Он поставил свою гитару на пол и потом посмотрел в мои глаза.

— Как много раз ты желала, чтобы кто—нибудь умер, Мара? Кто—то кто подрезал тебя на шоссе и так далее?

Возможно, больше чем я могла подумать. Я ответила уклончиво.

— Хмм.

— И когда ты была маленькой, ты, наверное, даже кричала родителям, что ты желаешь, чтобы они умерли, да?

Возможно. Я пожала плечами.

— И тем не менее, они всё ещё здесь. Как по мне, моя способность не могла остаться незамеченной, когда я был ребёнком; мне приходилось делать снимки и всё остальное. Наверняка кто—нибудь заметил бы, что я мог излечиваться, разве нет?

— Подожди, — сказала я наклоняясь. — Как ты понял, что можешь исцеляться?

Изменение в поведении Ноя было едва различимым. Его томная поза приобрела жёсткость, хотя он был растянут на кровати и было что—то далёкое в его глазах, когда я встретилась с ними.

— Я порезался, а на следующий день не было следа. — сказал он скучно. — В любом случае, — продолжил он, — это должно быть приобретено. Иначе мы могли бы это заметить давным—давно.

— Но ты сказал, что ты никогда не болел...

— О чём нам следует думать, так это о том, какого чёрта такой же необычный серебряный кулон, как был на груди моей матери, был зашит в жуткую куклу твоей бабушки.

Лицо Ноя сгладилось в нечитаемую маску, которую он забронировал для всех остальных. Было что—то, чего он мне не говорил, но подталкивание его сейчас никуда меня не приведёт.

— Хорошо, — сказала я, оставляя это на данный момент. — Так у твоей матери и моей бабушки было одинаковое украшение.

— И они это скрывали, — добавил Ной.

Я вытащила серебряный амулет из своего заднего кармана и положила его на ладонь. Гравировка была сложной, заметила я когда осматривала его. Впечатляет. учитывая размер.

Я посмотрела на Ноя.

— Можно посмотреть твой?

Он заколебался, может быть, на долю секунды, перед тем как скользнуть чёрным шнурком над головой. Он вложил его в мою руку; серебряный кулон был ещё тёплым от его кожи.

Я сравнила оба глазом художника; линии пера, контуры половины рукоятки кинжала. Оба кулона выглядели одинаково, но что—то меня беспокоило. я перевернула амулет — мой амулет — и затем поняла, что это было.

— Они зеркальные изображения.

Ноа наклонился к моей раскрытой ладони, потом посмотрел на меня из—под своих ресниц.

— В самом деле.

— И они не идентичны, — сказала я, указывая на небольшие изъяны, которые отличали один от другого. — Выглядит как ручная работа. И дизайн немного... немного грубый, так? Это отчасти напоминает мне о блоке печатных иллюстраций, которые можно найти в старых книгах. И символы...

— Чёрт, — сказал Ной, прислонив голову к изголовью. Его глаза закрылись, и он покачал головой. — Символы. Я даже не подумал.

— О чём?

— Я никогда не беспокоился подумать об этом в таком контексте, — сказал он, поднимаясь с кровати, когда я протянула ему назад кулон. — Я просто увидел его, знал, что он принадлежал моей матери и носил его, потому, что он был её. Но ты права, он может кое—что означать — особенно если из два. — Он направился к нише.

— Я хотел сказать, что это напомнило мне о символах на фамильном гербе.

Ной остановился в полушаге и очень медленно повернулся.

— Мы не связаны между собой.

— Я знаю, но...

— Даже не думай об этом.

— Я получила картинку, — сказала я как только Ной достал свой ноутбук из стола и принёс к кровати.

— Что там говорил Даниэль о Гугле?

— Итак, преобладающие совпадения для "перо символ значение" выдают египетскую богиню Маат, — прочитал Ной. — Очевидно, она судила души умерших путём взвешивания их сердец против пера; если она считала душу недостойной, то она отправлялась в подземный мир, чтобы быть съеденной... этим странным крокодило—лев—гиппопотамовым существом, кажется. — Он повернул экран, чтобы я могла это увидеть; оно, в самом деле, было странным. — В любом случае, если душа была хорошей и чистой, мои поздравления, ты бы заслужила переход в рай. — Ной напечатал что—то ещё.

— Что насчёт "кинжал запятая символ"?

— Открыл ещё одну вкладку, но, увы, заданный поиск нашёл не много.

— Ты пробовал вместе "перо и кинжал символ"?

— В самом деле. Там тоже ничего, — Ной захлопнул свой ноутбук.

— Сколько, ты говоришь, результатов принесло перо?

— Девять миллионов или около того. Плюс—минус.

Я вздохнула.

— Но большинство первых были полностью о египетской богине, — весело сказал Ной. — Уже что—то.

— Не... совсем.

— Ну, по крайней мере, мы дальше, чем были вчера.

Я вскинула свои брови.

— Вчера, когда я проснулась, я была лунатиком.

— В точку.

— Вчера, когда я была готова обвинить моего настойчивого преследователя в инциденте с жуткой куклой в бельевом ящике.

— Я понимаю, куда ведёшь.

— Хорошо, — сказала я, передавая ему кулон бабушки. — Я начала волноваться, что тебе всё равно.

— Так вот что ты думаешь, — холодно сказал Ной. — Тогда, почему ты мне его даёшь?

— Я не хочу его потерять, — сказала я. Но я также не хотела его носить.

Ной внимательно меня изучал, но его пальцы сомкнулись на амулете.

— У меня есть кое—кто, изучающий дело Джуда, — сказал он потом, его голос поднялся. — Частный детектив, с которым работал мой отец. Он пытается выяснить, где он живёт, что довольно сложно проверить, так как он полностью вне сети и очевидно не достаточно глуп, чтобы использовать каналы нелегальной иммиграции для помощи.

Я потёрла лоб.

— Он от части был глуп.

— Ну, он действует не глуп.

— Может ему помогают?

Ной кивнул.

— Я думал над этим, но кто, кроме тебя, знает, что он жив?

— Ещё один вопрос, — застонала я. Я плюхнулась на кровать и повернулась щекой к лицу Ноя. — Почему ты не сказал мне, что ищешь его?

— Я тебе не все рассказываю, — равнодушно сказал он.

Слова ужалили, но не так сильно как то, как они были сказаны.

— В любом случае, — сказал он, — насчёт кулона, по крайней мере, сейчас мы знаем, что в каком—то смысле, твоя бабушка и моя мать пересекались через того, кто их сделал. Я просмотрю её вещи, и увидим смогу ли я ещё что—нибудь найти.

Я молчала.

— Мара?

Я покачала головой.

— Мне не следовало сжигать куклу, Ной. Я должна была поискать шов или что—то ещё.

— Ты не могла знать.

— Там был и кусок бумаги.

— Я видел.

— В нём мог быть ответ на всё это.

Ной легко заправил прядь волос мне за ухо.

— Нет смысла переживать об этом сейчас.

— И когда же было бы удобно переживать об этом?

Ной взглянул на меня.

— Нет нужды быть грубой.

Я закусила губу, потом выдохнула.

— Извини, — сказала я, смотря в потолок, следуя за узорами завитков на штукатурке. — Я просто — я волнуюсь о сегодняшнем вечере. — Мой голос сжался. — Я не хочу засыпать.

Я не знала где буду, когда проснусь.

Date: 2015-09-22; view: 311; Нарушение авторских прав