Глава 24. Ранее

Индия. Неизвестная провинция.

Человек в синем посмотрел на меня, в то время как лошади увозили экипаж, поднимая пыль.

— Как тебя зовут?

Я уставилась на него.

— Ты меня понимаешь?

Я кивнула.

— Я не знаю, что твой опекун сказал тебе, но ты теперь на моем попечении. Мы должны будем дать тебе имя.

Я промолчала.

Он издал небольшой вздох.

— Впереди у нас путешествие. Ты себя хорошо чувствуешь?

Я снова кивнула, и наше путешествие началось.

Мне было грустно покидать корабли. Мы шли пешком, в лесу ехали на слонах и был почти закат, когда мы добрались до деревни. Земля под ногами была сухой, а воздух тихим и спокойным. Я почувствовала запах дыма; там было много маленьких хижин, которые растянулись по округе, но людей там не было.

— Заходи, — сказал человек с синем, махнув рукой на одну из хижин. Мои глаза привыкали к темноте.

Что—то шевельнулось рядом со мной; из темноты возникла фигура. Я только видела небольшую худенькую девушку с гладкой, коричневой, безупречной кожей. Она была выше, чем я, но я не могла видеть ее лица. Пряди черных волос безвольно висели ниже плеч.

— Дочь, — обратился к ней человек в синем. — У нас гостья.

Девушка вышла на свет, и я, наконец, смогла ее разглядеть. Она была простой, но на ее гладком личике отражались доброта и тепло, которые делали ее красивой. Она улыбнулась мне.

Я улыбнулась в ответ.

Человек в синем положил руку на плечо девушки.

— Где мама?

— У женщины начались роды.

Человек в синем выглядел смущенным.

— У кого?

Девушка покачала головой.

— Не отсюда. Незнакомец, муж, пришел за мамой. Она сказала, что вернется, как только сможет.

Взгляд человека в синем глаза стал суровым.

— Я должен поговорить с тобой, — сказал он ей. Затем он повернулся ко мне. — Подожди здесь. На улицу не выходи. Поняла?

Я кивнула. Он потащил девушку прочь из хижины. Я слышала шепот, но не могла разобрать слова. Спустя несколько мгновений, девушка вошла снова. Одна.

Она не разговаривала со мной. Вначале. Она сделала ко мне шаг, затем подняла ладони. Я не двигалась. Она сделала еще один шаг, достаточно близко, чтобы я могла уловить ее запах, земляной и сильный. Он мне понравился, и ее тепло тоже. Потом она протянула руку и я позволила ей прикоснуться ко мне. Она присела в углу и усадила меня рядом с собой. Она притянула меня к своему чистому платью с фамильярностью человека, который знал, как именно мне будет удобно. Я извивалась, пытаясь устроиться поудобнее.

— Ты не должна выходить на улицу, — сказала она, неправильно поняв мое движение.

Я замерла.

— Почему?

— Так ты можешь говорить, — сказала девушка, слабо улыбнувшись. — Это небезопасно, — добавила она.

— Но здесь очень тихо.

— Люди больны. Шум причиняет им боль.

Я не поняла.

— Почему?

— Разве ты никогда не болела?

Я отрицательно покачала головой.

Она улыбнулась и бросила на меня хитрый взгляд.

— Все болеют. Ты — озорница.

Я не поняла, что она имела в виду, поэтому спросила,

— Человек в синем, он твой отец?

— Человек в синем? — Спросила она, сверкая глазами. — Это так ты его называешь?

Я ничего не ответила.

Девушка кивнула.

— Да. Но ты можешь называть его дядей, а маму — тетей, когда она вернется. — Она сделала паузу. — А меня можешь называть сестрой, если хочешь.

— Мои мама и папа заболели? — спросила я, хотя даже не помнила их. Я также не помнила, что они у меня были.

— Возможно, — тихо сказала девушка, и снова притянула меня к себе. — Но теперь ты с нами.

— Почему?

— Потому что мы позаботимся о тебе.

Ее голос был нежным и мягким, и вдруг я испугалась за нее.

— Ты больна?

— Пока нет, — сказала она и встала.

Я быстро пошла за ней. Она была не похожа на других. Я хотела, чтобы она осталась.

Она оглянулась.

— Я не собиралась уходить, — заверила она меня.

— Я знаю, — сказала я, но все равно пошла за ней.

Мы не далеко ушли. Просто вошли в другую маленькую комнату, в которой на полу, покрытом затвердевшей соломой, лежало несколько ковриков. Девушка присела на одну из них, держа в руках свёрток ткани, иглы и нитки. Она взяла банку с чем—то темным и достала оттуда пух, и напевая простую песню, состоящую всего из нескольких нот, начала шить.

Ее руки меня заворожили.

— Что это?

— Подарок. С которым ты могла бы играть и никогда не чувствовать себя одиноко.

Я почувствовал что—то вроде страха.

— Я хочу играть с тобой.

Она тепло и весело улыбнулась.

— Мы можем играть вместе.

Это сделало меня счастливой, и я уселась на коврик, убаюканная мелодией и движением ее пальцев. Вскоре бесформенная форма в ее руках стала что—то другим, и сначала я увидела голову, а потом две руки и ноги. Появились глаза, ресницы и тонкая черная полоска улыбки, затем черные волосы в виде ряда стежков. Потом девушка сшила платье, и надела его, просунув через набитую пухом голову.

Когда она закончила, я устроилась на ее согнутой руке.

— Тебе нравится твоя кукла? — Она поднесла ее к свету. Там, где она ее держала, внизу руки было красное пятно. В том месте, где было бы запястье.

Я не ответила ей.

— Что это красное? — вместо этого спросила я.

— О. — Она вручила мне куклу и осмотрела палец. — Я укололась. — Она поднесла палец ко рту и пососала.

Я испугалась за нее.

— Тебе больно?

— Нет, не волнуйся.

Я прижала куклу к себе.

— Как ее зовут? — Мягко спросила меня девушка.

Мгновение я молчала. Потом сказала,

— Ты это сделала. Ты и выбирай имя.

— Ее, — поправила она меня. — Я не могу выбрать за тебя.

— Почему?

— Потому что она принадлежит тебе. В имени кроется сила. Возможно, как только ты узнаешь ее получше, ты сможешь решить?

Я кивнула, а девушка встала, поднимая меня с собой. Мой желудок заурчал.

— Ты голодна.

Я кивнула.

Она погладила меня по макушке, сглаживая мои густые, темные волосы.

—Мы все голодны, — тихо сказала она. — Я могу добавить больше жидкости в суп, хочешь немного перед ужином?

—Да.

Она кивнула и осмотрела меня.

—Достаточно ли ты сильна чтобы набрать воды из колодца?

—Я очень сильная.

—Ручка очень тяжелая.

—Не для меня.

—Это очень глубокий колодец.

—Я смогу сделать это, — я хотела показать ей, но также я хотела выйти на улицу. Здесь душно, и моя кожа чувствует это.

— Тогда я расскажу тебе секрет, как туда попасть, но ты должна обещать не ходить дальше в лес.

—Я обещаю.

— И если ты увидишь кого—либо, ты должна пообещать, что не расскажешь им где это.

— Я обещаю.

Девушка улыбнулась и подтолкнула куклу обратно в мою руку.

—Бери ее с собой, куда бы ты не пошла.

Я крепко вцепилась в куклу и прижала ее к груди, до того как девушка проводила меня. Ее глаза следили за мной, когда я выскочила в угасающий солнечный свет. Запах обугленной плоти пропитал мои ноздри, но он не был неприятным. В воздухе висел густой туман и резал глаза, поднимаясь среди деревьев.

Я пошла по тому пути, про который мне рассказали. Также было довольно далеко, и путь был почти скрыт густыми кустарниками. Это было действительно сложно, я бала вынуждена направлять свои пальцы вниз, чтобы видеть путь. Было темно. Безгранично. У меня было желание выбросить куклу.

Я этого не сделала. Я положила её рядом со старым камнем и мои тонкие руки начали работу по вытаскиванию воды, когда я услышала кашель.

Близко.

Я был так поражена,что опустила руку. Я взяла куклу и сжала ее крепко, в то время как я пробиралась на другую сторону скважины.

Женщина сидела прислонившись к стволу финиковой пальмы, ее глубокие морщины были хорошо на ней видны.. Ее темный взгляд был сфокусированным и водянистым. Она была слаба.

И не одна.

Кто—то склонился над ней, человек с волнистыми черными волосами и совершенной, красивой кожей. Он держал чашку у губ женщины, в то время как вода сочилась по ее подбородку. Она снова начала кашлять, чем напугала меня.

Его обсидиановые глаза метнулись ко мне, и что—то мелькнуло за ними. Что—то, чего я не знаю и на понимаю.

Женщина проследила за его взглядом и сосредоточила свой взгляд на мне. Ее взгляд пригвоздил меня к земле, ее глаза расширились. Мужчина успокаивающе сжал руку на ее плече, а затем уставился на меня.

Я почувствовала сильную боль в животе и согнулась. Мое зрение начало обволакивать красным цветом. Моя голова кружилась. Я сглотнула и медленно, очень медленно поднялась.

Женщина начала дрожать и что—то шептать. Мужчина с удивлением и любопытством, но без страха склонил голову, чтобы услышать ее. Не осознавая этого, я тоже сделала шаг ближе.

Она шептала все громче и громче. Это было слово, только одно слово, что она повторяла снова и снова. Ее рука поднялась, пальцем указывая на меня, словно обвиняя.

—Мара, — шептала она, снова, снова и снова. И затем начала кричать.