Глава 7. План Ноя сработал. Девочка была поймана, когда подожгла рисунок, но не раньше, чем сработала сигнализация

План Ноя сработал. Девочка была поймана, когда подожгла рисунок, но не раньше, чем сработала сигнализация. Им удалось избежать полномасштабной эвакуации и посреди хаоса, Ной выскользнул. Как раз перед прибытием моей матери. И она не была счастлива.

— Я не могу поверить, что кто—то из персонала принес бы сюда зажигалку. — В ее голосе была кислота.

— Я знаю, — сказала я, выглядя обеспокоенно. — А я ведь усердно работала над тем рисунком. — Я вздрогнула для эффекта.

Моя мать потёрла лоб.

— Доктор Вэст думает, что тебе следует остаться здесь еще на неделю, чтобы лекарства тебя стабилизировали. Она также думает, что ты будешь хорошим кандидатом для стационарной программы, она называется «Горизонты»...

Мой желудок упал.

Это место находится на небольшом острове, и я видела снимки, там действительно красиво и оно имеет хорошую репутацию, хотя они работают только около года.

—Доктор Келлс, женщина, которая управляет им, сказала, что она встретит тебя и что тебе было бы неплохо побывать там, но я просто... — Она втянула нижнюю губу, потом вздохнула. — Я хотела бы, чтобы ты вернулась домой.

Я готова была кричать, так я обрадовалась, но вместо этого сказала.

— Я хочу вернуться домой, мама.

Она обняла меня.

— Твоего отца выписали, и он ждет внизу, и он не может дождаться, когда увидит тебя.

Мое сердце подпрыгнуло. Я не могла дождаться, когда увижу его.

—Нужно забрать твои вещи?

Я кивнула, перед моими глазами была пелена. У меня не было много вещей с собой, поэтому я в основном слонялась, в то время как моя мать заполняла кучу документов. Один из психиатров, доктор Келлс, доцокала ко мне на своих дорогостоящих каблуках. Она была одета, как моя мать, шелковая блузка, юбка—карандаш, прекрасный макияж и идеально уложенные волосы.

Ее большие красные губы растянулись в безупречной улыбке.

— Я слышала ты едешь домой, — сказала она.

— Похоже на то, — ответила я, стараясь не выглядеть слишком самодовольной.

— Удачи тебе, Мара.

— Спасибо.

Но она не ушла. Она просто стояла, глядя на меня.

Неловко.

— Готова? — позвала мама.

Как раз вовремя. Я оставила доктора Келлс, помахав рукой, и встретила маму возле лифта. Как только двери закрылись, я собрала все силы, чтобы не закричать от радости.

— Что ты о ней думаешь? — спросила меня мама, когда мы остались одни.

— О ком?

— Докторе Келлс.

Я задалась вопросом, почему она интересуется.

— Она хорошая.

— Там есть амбулаторная программа, которую советовала доктор Вэст — на самом деле она ей заведует ей в «Горизонтах». У них есть много групп терапии – где только подростки — и терапия с музыкой и искусством, и всем таким.

— Хорошо...

— Думаю, это пошло бы тебе на пользу.

Я не была уверена, что сказать. Амбулаторное лечение было лучше, чем стационарно, конечно, и мне необходимо было действовать, чтобы добиться того, чего я хотела. Но бросить школу было слишком. Мне нужна была минута, чтобы все обдумать.

К счастью, она у меня была. Потому что двери лифта открылись, и мой отец, стоящий в лобби, выглядел здоровым и крепким. Я знала лучше, чем кто—либо, что это было не так.

— Папа, — сказала я с улыбкой настолько широкой, что стало больно щеки. — Ты хорошо выглядишь.

И это было действительно так; к бледной коже, объединявшей нас, прибавились другие оттенки, и он не казался уставшим, или изнеможенным, или слабым, несмотря на то, что он пережил. В самом деле, стоя там в хаки и белой рубашке поло, он, похоже, готов был отправиться играть в гольф.

Он согнул одну рук и указал на бицепс.

— Человек из стали.

Моя мама бросила на него уничтожающий взгляд, а затем мы втроем вышли во влажности юга и сели в машину.

Я была счастлива. Настолько счастлива, что почти забыла, что меня только что выписали из больницы. Что моего отца только что выписали из больницы.

— Так что ты думаешь? — спросила меня мама.

— Хм?

— Об амбулаторной программе «Горизонты»?

Она только что говорила? Я не заметила?

В любом случае, я была вне времени.

— Я думаю... я думаю, что это звучит неплохо, — наконец сказала я.

Моя мать выдохнула, я и не заметила, что она задерживала дыхание.

— Тогда нам нужно позаботится о том, что ты начнешь как можно быстрее. Мы так рады, что ты возвращаешься домой, но будут кое—какие изменения...

Всегда есть еще одно «но».

— Я не хочу, чтобы ты была дома одна. И я также не хочу, чтобы ты водила машину.

Я прикусила язык.

— Ты можешь покидать дом, пока с тобой будет Даниэль. И если ты вернешься без него, ему придется за это отвечать.

Это было нечестно по отношению к нему. И они знали.

— Кто—нибудь будет привозить, и забирать тебя из программы каждый день...

— Сколько дней в неделю?

— Пять, — сказала мама.

По крайней мере, не семь.

— Кто будет забирать меня? — спросила я, глядя на нее. — Разве у вас нет работы?

— Я буду тебя забирать, родная, — сказал папа.

— Разве у тебя нет работы?

— Я взял несколько выходных, — сказал он легко и взъерошил мне волосы.

Когда мы остановились на нашей улице, я почувствовала раздражение. Это была картина пригородного совершенства; каждая лужайка была тщательно ограничена, каждая живая изгородь тщательно подстрижена. Не было ни единого цветочка не на месте или даже отбившихся веточек на земле, а наш дом был просто таким же. Может быть, именно это меня и беспокоило. Моя семья прошла сквозь ад и я была одной из тех, кто их туда бросил, но снаружи все выглядело так, что вы бы никогда не догадались.

Когда моя мать открыла переднюю дверь, мой младший брат бросился в гостиную в костюме, с квадратными карманами.

Он широко улыбнулся, раскинув поднятые руки и, казалось, что он как раз собирался броситься на меня, но потом остановился. Он встал на носочки.

— Ты остаешься? — аккуратно спросил он.

Я взглянула на мать за ответом.

— Сейчас да, — сказала она.

— Да! — Он обвил обе руки вокруг меня, но, когда я попыталась сделать тоже самое, он отскочил.

— Осторожней костюм, — сказал он вскрикнув.

О, боже.

— Ты взял это во время своей практики в "Фортуна 500" пока меня не было?

— Нет. Мы должны одеться, как человек, которым мы больше всего восхищаемся, и записывать речи с его точки зрения по отношению к школе.

— И ты...

— Уоррен Баффет.

— Я не знала, что он был неравнодушен к квадратным карманам.

— Он не был. — Даниэль появился из кухни, его пальцы держали очень толстую книгу, название которой я не смогла прочитать. – В этом весь Джозеф.

— Подожди, сегодня же воскресение? — спросила я.

Даниэль кивнул.

— Так и есть. Но даже после практике, на весенних каникул, наш младший брат, кажется, не хочет носить что—нибудь еще.

Джозеф поднял подбородок.

— Мне он нравится.

— Мне тоже нравится, — сказала я, и потрепала его волосы, прежде чем он увернулся.

Даниэль улыбнулся мне.

— Рад, что ты вернулась, младшая сестренка — его глаза излучали тепло, и я никогда не чувствовала себя более счастливой находясь дома. Он провел рукой по своим густым волосам, с серьезным видом. Я наклонила голову, жест необычный для него. Он больше подходит...

Ной выскользнул из кухни, прежде чем я смогла закончить свою мысль, держа огромные книги.

— Ты совершенно неправ Бахтин... — начал он, посмотрев на моих родителей, затем на меня, на Даниэля, и затем снова на меня.

Счастливая случайность. Я никогда не чувствовала себя более счастливой от того, что находилась дома.

— Мара, — сказал Ной. — Рад тебя видеть.

Радость не было тем, что я хотела услышать. Все, что я хотела, это затащить Ноя в мою комнату и излить свое сердце. Но мы были под наблюдением, и все, что я могла сказать, было…

— Я тоже.

— Мистер Дайер, — сказал он моему отцу,— Хорошо выглядите.

— Спасибо, Ной, — сказал мой отец. — Эту подарочную корзину ты принес, чтобы спасти меня от голодной смерти. Больничная еда меня чуть не убила.

Глаза Ноя встретились с моими прежде, чем он ответил.

— Тогда я очень рад, что спас вам жизнь.

Date: 2015-09-22; view: 312; Нарушение авторских прав