И формирования юридической социологии 1 page

Научные положения в юриспруденции, повлиявшие на возникновение юридической социологии (социологии права), впервые начала развивать историческая школа права. Ее ос­нователь Фридрих Карл фон Савиньи (1779—1861) считал, что право — продукт не индивидуального разума, воли законода­теля, а творческой деятельности народа, его духа. Оно слу­жит выражением общепризнанного убеждения, развивается органически, в самопроизвольном историческом процессе. Право подобно языку народа не создается в определенный момент творчеством отдельных личностей или их совокупностью, оно находится в тесной связи с историей и культурой народа (нра­вами, учреждениями, искусством, манерами) и развивается вместе с ними. Источником права является непосредственный выразитель "народного духа" — обычай или наука (последняя выступает вместо обычая там, где по сложности жизненных проблем раскрытие общенародного убеждения требует при­менения специальных приемов)².

Используя термин "народный дух", Ф. Савиньи вкладыва­ет в него не такие сугубо абстрактно-философские понятия, как "свобода воли", "злая воля", "Божья воля", под правом он понимает социальное явление, функционирующее и развива­ющееся вместе с обществом.

В большей степени социологический подход к изучению права был присущ Генри Мэну (1822—1888), который в своем

Глава 2. Предпосылки возникновения юридической социологии

труде "Древнее право" (1861), сгруппировав и сопоставив фак­ты, изучив римское, германское, славянское, ирландское, индусское право, проследил правовую эволюцию различных обществ. При этом все теоретические положения он добросо­вестно проиллюстрировал конкретными материалами, приме­рами, поэтому его справедливо считают основателем сравни­тельного права и одним из первых социологов-эмпириков в области права¹.

В его работах представлен эволюционистский подход к формированию права. По его мнению, эволюция юридических институтов — это медленное, постепенное развитие права на азе обычая. Данная тенденция развития права была выраже-m им в формуле "От статуса к договору", которая впослед­ствии получила название закона Мэна².

Все общества Г. Мэн делил на два вида: статические и фогрессирующие. Он считал, что большую часть человече­ства охватывают статические общества, такие как Индия и Ситай, чье социальное и правовое развитие остановилось на шкоторой ступени.

Застопорившиеся в развитии статические общества харак­теризуются фиксированными правовыми условиями (так назы­ваемым статусом), в которых доминирует семейная зависимость. Закон в этом случае обладает чрезвычайно узкой сферой дей­ствия и обязателен не для индивидов, а для семей. Законода­тельство, судебные решения адресованы лишь главам семей, а правилами поведения индивида являются семейные обычаи.

Прогрессирующие общества, включающие небольшое число европейских стран и Америки, желают улучшить и усо­вершенствовать свое общественное состояние. Их отличитель­ная черта заключается в постепенной индивидуализации се­мейной зависимости и замене ее личными обязательствами. Гражданское право применяется к индивиду, а не к семье, развитие социальных отношений и права идет от статусных условий к соглашению или от статуса к контракту³.

В отличие от представителей исторической школы права, немецкий юрист Рудольф фон Иеринг (1818—1892), положив­ший начало юриспруденции интересов, считал, что право не

¹ Левенсон П. Я. Беккариа и Бентам. Их жизнь и деятельность. СПб., 1893.
С. 92.

² Энциклопедический словарь. СПб., 1894. Т. 13. С. 478—480.

' Энциклопедический словарь. Т. 20. С. 344.

' Карбонъе Ж. Юридическая социология. С. 95, 292.

' См.: Синха С. П. Юриспруденция. Философия права. М., 1996. С. 167.

_

Юридическая социологи*

Глава 2. Предпосылки возникновения юридической социологии

является плодом народного духа, развивающегося мирным путем из неких духовно-нравственных начал народного созна­ния. По его мнению, государственный и частноправовой поря­док создается в процессе борьбы индивидов и их групп, пре­следующих собственные интересы. Реальные потребности и интересы вызывают к жизни нормы права, цель которых — целесообразное регулирование отношений в обществе. Право рождается в борьбе людей за их интересы. "Где могло бы су­ществовать право, которое вышло бы не из деятельности силы и энергии индивидуалов и начала которого не терялись бы в темной глубине физической силы? Мечом основан римский мир, и меч или копье являются древнейшим символом рим­ского права", — писал Р. Иеринг¹.

В изучении права он использовал сравнительный метод. Будучи противником чисто абстрактной логической юриспру­денции, Р. Иеринг считал юридические понятия продуктом оп­ределенных отношений, сложившихся в обществе.

Право для него было "срезом и участником" реальной жизни, отражающим интересы людей и их борьбу за право. "...Иеринга привлекала не спящая, а сражающаяся воля, стол­кновение воль, конфликт интересов, антагонизм сил, — пи­сал Ж. Карбонье. — В этой концепции есть что-то от Дарвина ("борьба за право" как бы скопирована с "борьбы за существо­вание") и одновременно от Бисмарка ("право — это политика силы"). Этого, разумеется, недостаточно, чтобы создать соци­ологию,- но такой реализм без иллюзии обладает хотя бы соци­ологической зрелостью. Он в какой-то мере заставил юристов почувствовать некоторую бесплодность понятийных конструк­ций, приучил их осмысливать право по преимуществу в поня­тиях интересов... Право вплетено в повседневную жизнь... Со­циологическая заслуга Иеринга в том, что он нащупал эту сто­рону права"².

Иеринг говорил о праве уже как о социальном институ­те³. Кроме того, он полагал, что сфера уголовного наказания в истории общества по мере его поступательного развития по­степенно свертывается.

' Иеринг Р. Дух римского права на различных ступенях его развития.

СПб., 1875. Ч. 1. С. 95; также см.: Ом же. Цель в праве. СПб., 1881; Он же.

Борьба за право. СПб., 1907.

² Карбонье Ж. Юридическая социология. С. 93.

¹ Там же. С. 148.

Влияние различных отраслей права на социологию, на фор-

мирование юридической социологии неодинаково. В период ста­новления юридической социологии наиболее сильное воздей­ствие на нее оказывала уголовно-правовая наука. Уголовно-пра­вовые исследования "прививали" интерес, "вкус" к проблема­тике права социологов. Так, в опубликованном в 1764 г. труде итальянца Ч. Беккариа "О преступлениях и наказаниях" были распространены идеи гуманистов и просветителей XVIII в. на область уголовного права и наказания преступников.

Гуманисты Руссо, Вольтер, Дидро, Монтескье говорили о справедливости в обществе как важнейшем способе "избавле­ния" от преступности; о том, что строгость наказания не явля­ется главным в противоборстве с ней. Широкую известность приобрел императив просветителей: "Лучше десять преступни­ков оставить безнаказанными, чем наказать одного невиновно­го". Написание этой работы потребовало от Ч. Беккариа муже­ства, так как в средневековой Европе повсеместно и безраз­дельно царили пытки во время следствия, жестокость в судах и тюрьмах, применялись наказания, которые современному человеку иначе как варварскими не представляются. Напри­мер, согласно Ордонансу Франциска I от 1534 г. лицам, приго-поренным к наказанию, должны были быть сломаны и раздроб­лены руки в двух местах, сверху и снизу, раздроблены ноги и бедра. Затем несчастного полагалось уложить на колесо лицом it небу и оставить для покаяния до его смерти. Изощренности умерщвления людей не было предела. Чтобы покарать некоего Дамьена, ранившего перочинным ножом короля Людовика XV, было устроено нечто вроде конкурса на лучшее наказание. Одни предлагали гладить преступника горячими утюгами или раздробить ему ноги; другие — повесить за ногти или раздро­бить ему пальцы; третьи — вбить ему гвозди под ногти; чет-пертые — облить его кипящим маслом и поджечь. В итоге на Дамьена надели металлические ботинки, залили них кипящую смолу, на медленном огне сожгли "виновную руку", тело рва­ли клещами, гладили утюгами, в раны вливали смолу, масло, юск и растопленный свинец. Останки Дамьена сожгли. Дом, в штором он жил, срыли до основания. Отца, жену и сына из­гнали из страны, а брату приказали сменить фамилию¹.

См.: Левенсон П. Я. Беккариа и Бентам. Их жизнь и общественная дея-гольность. С. 14, 15.

Глава 2. Предпосылки возникновения юридической социологии

Как видно из примеров, жестокость, пытки считались основой правосудия. Протест против таких порядков был не­мыслим, он рассматривался призывом к "подрыву" благоуст­роенного общества. Малейший намек на неудовлетворитель­ное состояние системы наказания государства, на необходи­мость реформ приравнивался к провозглашению безнаказан­ности преступлений. Такие мнения считались еретическими и прямо направленными на ниспровержение требований чело­веческой и божеской справедливости. Поэтому Ч. Беккариа на­зывали "апостолом человечности", стремившимся к измене­нию уголовного права Италии в соответствии с требованиями "просвещенного" общества.

По мысли Ч. Беккариа, значение уголовного права и про­цесса заключается в огромном их влиянии на развитие спра­ведливых начал в обществе, гуманизации системы и мер на­казания: судебная несправедливость, жестокость наказания есть нарушение общественного договора. С его точки зрения, "луч­ше предупреждать преступления, чем их наказывать"; "дол­жна быть соразмерность между преступлением и наказани­ем"; "для достижения цели наказания достаточно, чтобы зло наказания превышало выгоду, достигнутую преступлением"; "чем скорее следует наказание за преступлением, чем ближе к нему, тем оно справедливее, тем оно полезнее"; "уверен­ность в неизбежности хотя бы умеренного наказания произвел дет всегда больше впечатление, чем страх перед другим, бо­лее жестоким, но сопровождаемый надеждой на безнаказан­ность"; "смертная казнь не может быть полезна, потому что она подает людям пример жестокости"; "пожизненное нака­зание, заменяющее смертную казнь, явилось бы поэтому дос­таточно суровым наказанием, чтобы удержать от преступле­ния и самого решительного человека".

"Хотите предупредить преступление? — спрашивал он. — Сделайте так, чтобы законы были ясны и просты, чтобы все силы нации были сосредоточены на их защите... Цель наказа­ния заключается не в истязании и мучении человека... Цель наказания заключается только в том, чтобы воспрепятство­вать виновному вновь принести вред обществу и удержать дру­гих от совершения того же"¹.

' Беккариа Ч. О преступлениях и наказаниях. М., 1995. С. 106, 231, 232.

Идеи Ч. Беккариа имели огромный резонанс во всем мире. Король Пруссии Фридрих II пытался воплотить их в своем ко­ролевстве; их влияние испытали французский уголовный ко­декс 1791 г., российское законодательство¹.

Ч. Беккария "открыл" дорогу для научного изучения пре­ступления, преступности, наказания, учреждений исполнения наказания. Он повлиял на мышление юристов и общественное мнение своего времени. Гуманизм его идей современен и се­годня, а работа "О преступлениях и наказаниях" положила начало классической школе уголовного права.

Непосредственное влияние на формирование и развитие юридической социологии во второй половине XIX и начале XX в. оказали работы итальянца Энрико Ферри (1856—1929) и француза Габриэля Тарда (1843—1904).

Будучи талантливым исследователем итальянской кри­минологической школы, основанной Ч. Ломброзо, автором "Уголовной социологии" (1881), Э. Ферри внес значительный пклад в становление социологии преступности и уголовного права.

Он провозгласил себя сторонником позитивного метода в криминологических исследованиях, под влиянием идей О. Конта. Уголовная социология у него является отраслью социологии, а уголовное право есть раздел уголовной социологии. Уголовная социология "представляет собой переворот в науке о преступ­лениях и наказаниях — переход от силлогического доктринер­ства, основанного исключительно на логическом мышлении, к научному мышлению, опирающемуся на позитивное наблюде­ние действительности, — мышлению, которое утилизирует как данные антропологии, психологии, уголовной статистики, ТОК и данные уголовного права и тюремных систем, становит­ся той систематической наукой, которую я назвал "уголовной социологией"².

Отмечая большие заслуги в развитии уголовного права Ч. Беккариа и всей классической школы уголовного права, он проводит критический разбор этого научного направления, главные недостатки которого видит в априорном подходе к исследуемым вопросам и в том, что на деле положения клас-

¹ См.: Левенсон П. Я. Беккариа и Бентам. Их жизнь и общественная дея-

нмьность. С. 52.

¹ См.: Ферри Э. Уголовная социология. СПб., 1910.

Юридическая социология

Глава 2. Предпосылки возникновения юридической социологии

сической школы находятся в противоречии с реальной жиз­нью — с судебной практикой, с ростом преступности и реци­дивов, практикой пенитенциарных учреждений. Так, свой главный постулат — "Самое совершение преступления, форма его, частота зависят от свободной воли человека" — предста­вители классической школы обосновывали следующим обра­зом. Человек по своей природе стремится к добру, если же он творит зло, то делает это по неведению, по злобе в силу свободного выбора. Поэтому, чтобы предотвратить преступ­ление, необходимо этой воле создать препятствие в форме страданий, которое затем приняло бы характер юридичес­кой санкции, снова восстанавливающей право, нарушенное преступлением.

Проанализировав с позиций уголовной социологии этот тезис, Э. Ферри пришел к выводу, что с формальной точки зрения, наверное, он вполне логичен, но не соответствует действительности: огромному числу преступников не против­но совершать то, что честный человек называет преступлени­ем; наказание для многих из них есть просто несчастный слу­чай, а не способ исправления, и потому, выйдя на волю, они принимаются за старое. Силлогизм классиков, по утвержде­нию Э. Ферри, находится в противоречии с жизненными реа­лиями, которые невозможно преодолеть посредством каких-либо абстракций и умозаключений, это можно сделать по­средством положительных исследований, на основе опыта и наблюдений¹. Он дает социологическое понимание преступле­ния: преступными "являются те деяния, которые, вызванные индивидуальными побуждениями, нарушают жизненные ус­ловия и противоречат установившейся морали, существующей в данном народе в данный исторический момент"². Преступ­ность, по его мнению, характеризуется и определяется тремя факторами: антропологическими, физическими (физическая среда), социальными³. К последним он относил такие, как "густо­та" (плотность населения), общественное мнение, нравы и ре­лигия, алкоголизм, состояние промышленности, экономичес­кий и политический строй, устройство органов администра-

¹ См.: Ферри Э. Уголовная социология. С. 23.

² Там же. С. 134, 135.

³ Там же.

ции, правосудия, развитость законодательства в целом, граж­данское и уголовное, в частности¹.

Э. Ферри сформулировал закон "преступной насыщеннос­ти", который гласит: "Подобно тому, как определенное коли­чество данного вещества растворяется только в определенном количестве воды при определенной температуре, точно так же определенное число преступлений может быть совершено только в определенной общественной среде и при определен­ных физических индивидуальных условиях"². Суть закона сво­дится к утверждению, что существует пропорциональная за­висимость между численностью населения, живущего в опре­деленной среде обитания, и числом преступлений.

Он приходит к заключению, что преступность есть неотъемлемый спутник общества, который нельзя полностью устранить, но можно "смягчить резкость и "задержать рас­пространение": "Жизнь предписывает борьбу, и эта борьба совершается как посредством честной и экономической дея­тельности, так и посредством деятельности бесчестной и пре­ступной. Общественный порядок не может уничтожить всех трений и толчков в коллективном организме. Вся суть в том, чтобы свести все более или менее преступные толчки к мини­муму"³. Несмотря на то, что преступность явление достаточно инертное, ее уровень не остается неизменным, он растет, и это закономерно⁴.

Э. Ферри выступал против смертной казни, считая, что жестокость наказания еще никогда не приводила к снижению преступности. В связи с этим он разработал "эквиваленты на­казания", заключающиеся в том, чтобы создать такие соци­альные условия, когда индивиды могли бы "направить свою деятельность по широкому, честному пути, приобретая точку приложения для своей индивидуальной энергии и возможность удовлетворить свои потребности, благодаря чему уменьшает­ся число соблазнов и число случаев совершить преступление"⁵. К таким условия он, в частности, относил: патронат для осво­божденных из заключения, хорошо поставленный нотариат, доступность гражданского правосудия, широкое развитие при

' См.: Ферри Э. Уголовная социология. С. 307.

² Там же. С. 347.

¹ Там же. С. 286.

⁴ См.: там же. С. 320.

¹ Там же. С. 394.

Юридическая социология

Глава 2. Предпосылки возникновения юридической социологии

соответствующих гарантиях института мировых судей, неже­сткое наказание несовершеннолетних за незначительные про­ступки. Кроме того, Э. Ферри отводил исключительную роль в изучении преступности статистике. "Уголовная статистика пред­ставляет для законодателя то, что для мореплавателя карта, компас" — убежденно говорил он¹.

Видным представителем психологического направления в социологии является Габриэль Тард (1843—1904). Широкую известность и признание французскому социологу принесла его книга "Законы подражания" (1890). Помимо нее им были написаны такие работы, имеющие непосредственное отноше­ние к юридической социологии, как "Общественное мнение и толпа" (1902), "Социальные этюды" (1902), "Философия нака­зания" (1905), "Сравнительная преступность" (1907), "Преступ­ники и преступление" (1906) и др. Социально-статистические исследования Г. Тарда по вопросам преступности помогли Э. Дюркгейму в создании его знаменитого труда "Самоубий­ство" (1897).

Общественные связи и процессы Г. Тард объяснял дей­ствием механизма подражания в обществе. Он считал, что "об­щество — это подражание", а право — "не более как один из видов склонности человека к подражанию"². Общественное раз­витие он сводил к тому, что отдельные выдающиеся люди изобретают что-то новое, а затем массы, подражая, закреп­ляют и распространяют это новшество, делая его рутинным, обычным явлением социальной жизни. Он утверждал, что "идея и потребность, будучи пущены в обращение, стремятся рас­пространиться, следуя геометрической прогресии"³.

Г. Тард, являясь профессиональным юристом, в своих со­циальных работах "Сравнительная преступность", "Социальные этюды", "Социальная логика" не мог обойти вопросы, связан­ные со сферой юридической социологии.

Так, в "Сравнительной преступности" (1890) он рассуж­дает о социальной природе преступлений, приводит распро­страненные в то время воззрения на причины, их вызываю­щие (одни видели их во врожденных качествах людей, дру­гие — в особенностях климата, места проживания). Ссылаясь

на данные статистики, по которым высокую преступность дают самые холодные области Франции и Италии, он опро­вергает бытовавшую точку зрения, что жаркий климат уси­ливает "жестокие и кровавые инстинкты". Г. Тард не отка­зывает климату, географическому положению в некотором "косвенном возбуждении страстей", но решающую роль от­водит "высоте цивилизации", которая "имеет более непос­редственное воздействие"¹. Преступность в холодных горных местностях выше, поскольку "горные местности самые неци­вилизованные".

Г. Тард связывает преступность с социальной организаци­ей людей. В зависимости от устройства общества, распростра­ненных в нем взглядов, ценностей находится представление о преступности деяния и наказания за него. В Древнем Египте, например, самым большим преступлением было убить кошку, поскольку она считалась священным животным.

Преступным было то, что нарушало, подрывало основы социальной организации того или иного народа: "Какова соци­альная организация, такова и преступность: в Египте большой штраф налагался на того, кто занимался общественными дела­ми, в нашем же демократическом обществе, напротив, закон­но наказывают избирателей, которые воздерживаются от го­лосования... Система преступлений и порока меняется вместе с ходом истории". Поэтому в средние века "самым большим пре­ступлением было святотатство, затем шло зверство и муже­ложство, а потом уже убийство и кража"². Таким образом, Г. Тард рассматривает преступность, преступление как конк­ретное социально-историческое явление, неоднократно под­черкивая, что оно определяется социальными условиями в пер­вую очередь: "Его происхождение прежде всего историчес­кое, его объяснение прежде всего социальное"³. Нет ни одно­го явления, которое не имело бы своих социальных причин, "так как криминалист в наших глазах прежде всего не нату­ралист, но скорее просвещенный моралист, то есть социолог, то его главная работа состоит в том, чтобы разобрать, я не говорю социальные факторы (потому что все факторы инди­видуальны и физиологичны), но социальные причины преступ-

¹ См.: Ферри Э. Уголовная социология. С. 278.

² См.: Тард Г. Законы подражания. СПб., 1892. С. 74.
¹ Там же. С. 118.

¹ См.: Тард Г. Сравнительная преступность. М., 1907. С. 196. ^а Там же. С. 33. ¹ Там же. С. 76.

Юридическая социология

Глава 2. Предпосылки возникновения юридической социологии

ления с целью воздействия на них"¹. Социальные причины пре­ступления необходимо знать, чтобы ответить "подобающим ему приемом, то есть подходящим к нему наказанием". Г. Тард счи­тает, что помешать преступлению возможно устранением его причин: моральных и социальных, их обузданием. "Общество имеет основание противополагать этим моральным и соци­альным фактам (т. е. порождающим преступление — Авт.) мо­ральные и социальные силы, такие как бесчестие, тяжесть наказания, страх смерти или, может быть, еще лучше ре­форму некоторых учреждений"².

Говоря о процессе вынесения судебного решения, Г. Тард отмечает различия в мериле для обвинения у разных судов, связывая их либо с взаимным влиянием судей друг на друга, либо адвокатов на судей.

Отчасти он разделяет взгляды Ломброзо, Гарофало и Ферри относительно особого преступного типа личности, его специфических прирожденных черт. Однако наличие каких-либо анатомических или психологических особенностей не об­рекает безусловно человека на преступление. Естественные наклонности всегда сочетаются с "многосложными и сильнооб­разными социальными влияниями", и только в этом сочетании толкают на выбор жизненного пути. "Нельзя допустить утвер­ждения, что будто человек, обреченный роком на преступле­ние, всегда был и будет преступником потому, что он пре­ступник от рождения". К тому же "то, что теперь является фактом антисоциальным, впоследствии станет обычным соци­альным фактом, правилом, а не исключением"³.

В отличие от Ломброзо, который уподобляет преступника дикарю, а преступление объясняет атавизмом, Г. Тард счита­ет, что преступления и преступник "наблюдаются" в любой обществе. И в самом первобытном историческом периоде был свой преступный тип, иной, чем в современном Тарду и Лом­брозо обществе.

Преступник антисоциален, но принадлежит обществу. Связь преступников с обществом обнаруживается в том, что они обладают теми же социальными характеристиками, что и остальные люди. У преступников есть свои объединения, орга-

шзации, обычаи, язык. Отличие их от других объединений троистекает от того, что преступник "менее общественен, чем гадо". Преступные общества могут быть большими (например, <аморра, мафия) и небольшими, "составленными из мастера и эдного или двух учеников, из старого рецидивиста и несколь­ких молодых воров"¹. Г. Тард сравнивает общества преступни­ков с промышленными корпорациями. Все внутренние вопро-:ы каморристы решают, как и в коммерческом обществе, со-Зранием и подачей голосов. В каморре есть должностные лица, этвечающие за поступление и распределение денег. Описывая сообщества преступников, Г. Тард опирается не только на свои наблюдения, но и на выводы Ломброзо, Ферри. Он отмечает, что ассоциации злодеев преобразуются в подозрительные по­литические или торговые ассоциации.

Характеризуя преступные сообщества, Тард описывает то, что можно назвать преступной субкультурой: особый язык, литературу, татуировку. По его мнению, "всякая старая про­фессия имеет свой особенный язык: есть язык солдат, моря­ков, каменщиков... живописцев, даже адвокатов. Точно так же есть язык убийц и воров". По сравнению с общеупотребитель­ным он стоит ступенью-двумя ниже, он циничен и гораздо ниже языка первобытных племен. Язык дикарей "лишен стрем­ления загрязнить предмет своей мысли. Язык преступника — язык зверя, он оскотинивает того, кого касается, но соответ­ствует, впрочем, физическому типу, говорящему на нем". Ли­тература преступного мира, по замечанию Г. Тарда, "не по­ходит на литературу первобытных народов так же, как испор­ченный плод не имеет вкуса плода зеленого"².

Продолжая спор с Ломброзо, который сравнивал пре­ступников с дикарями, Г. Тард утверждает, что и татуиров­ка не является доказательством их сходства. Если для дикаря рисунок на коже — способ выражения осмысления окружаю­щего мира, то для злодея — забава или страсть (современ­ные исследования показывают, что Тард в данном случае ошибался).

Таким образом, преступность — порождение самого об­щества, его собственная патология, вызванная определенны­ми социальными причинами.

¹ Тард Г. Сравнительная преступность. С. 153.

² Там же. С. 165.

¹¹ Там же. С: 10, 71.

¹ См.: ТарЗ Г. Сравнительная преступность. С. 30, 49.

² Там же. С. 53—55.

Юридическая социология

Глава 2. Предпосылки возникновения юридической социологии

Значительное внимание Г. Тард уделил одной из цент­ральных проблем в социальных науках конца XIX — начала XX в. — изучению психологии толпы..Этой темой занимались такие ученые, как французский социолог, социальный психо­лог Г. Лебон, итальянский социолог и юрист С. Сигеле, рус­ский социолог, публицист Н. К. Михайловский и др.