Совместную собственность всех граждан данного государства

В условиях, когда государство само ещё находилось в стадии формирования, трудно ожидать чёткости в понимании состава общей совместной ("государственной") собственности, и, тем более, порядка её образования и присвоения благ. При отсутствии значительных денежных средств, в руках правителей этих первоначальных государственных объединений в России (и не только в России), широко применялась система "кормления". Наместник (воевода) посылался куда-либо на границу государства. Ему предоставлялись определённые земли, причём с проживающими на них крестьянами (точнее их ещё нужно было, закрепить). Земли (особенно, в России) в то время ещё не обрели свою цену, и позволяли решать задачи по укреплению и становлению государства, для самого государства фактически "бесплатно". Сколько собственников обрели таким путём огромные богатства, ставшие их "священной частной собственностью"? Но что говорить о тех далёких временах, если даже при проведении приватизации 90-х годов прошлого столетия Россия продемонстрировала всему миру полнейшую безграмотность и беспринципность в вопросе о том, что такое государственная собственность, сколько она стоит и кому принадлежит.

Сегодня выделить общую совместную собственность всех граждан государства (п.9) из объёма общей совместной собственности, которая входит в этот раздел совсем не просто. Это длительный и сложный процесс, требующий и просто времени, и ряда принципиальных решений и межрегиональных соглашений. Но в то время, когда осуществлялась приватизация, это было значительно проще, так как видов собственности, указанных в п.п. 6-10, формально просто не существовало. Речь шла только о той форме собственности, которая формально входила в состав государственной в том виде, как её тогда понимали (субъект собственности – Российская Федерация). Существовал и перечень этой собственности, пусть и недостаточно качественный в стоимостном отношении. Не хватало главного: желания понять, что такое государственная собственность и что такое приватизация. А этому желанию мешало наличие другого желания, всепоглощающего и всеподавляющего: "обогатиться любой ценой", присущего большинству тех, от кого зависел устанавливаемый порядок приватизации.

Выбор наиболее эффективной формы владения собственностью включает в себя, как экономически возможную и разумную форму, и приватизацию, и национализацию, и переход от одной общей совместной формы собственности к другой. Но он не может включать в себя целей обогащения, так как к "обогащению" может привести только "деятельность", связанная с использованием движущих сил экономического развития. Не говоря, конечно, о любых формах неэкономического обогащения, начиная с примитивного воровства. Но организаторы российской приватизации поставили перед собой цель именно "неэкономического обогащения", а так как, в их числе были и совсем не глупые люди, они этой цели достигли. Хотя, конечно, достигли только для себя и не путём создания новых благ, т.е. проявив себя эффективным собственником, а путём присвоения того, что принадлежало другим членам общества. Не советскому государству, которое "приказало долго жить", а "его" имущество осталось "ничейным", как это пытаются представить идеологи российской приватизации. А, именно, другим членам общества, которые, в отличие от государства, продолжают здравствовать. 32 Именно эти граждане и были ограблены в процессе приватизации.

Поскольку речь шла об общей совместной собственности (в той её части, которую было решено приватизировать), то каждый член общества должен был бы либо получить равную долю, по определённой символической цене, или даже бесплатно, это уже не имело значения, так как нормировалась сама сумма распределяемого имущества. Далее каждый мог сам распорядиться своей долей собственности. "Ваучер" лишь "символизировал" эту идею, не соответствуя объёму приватизированной собственности и не имея никакого определённого государственного обеспечения. Возможно, если предполагался выкуп, следовало создать ещё и систему льготных кредитов, так как некоторые граждане не имели даже и тех небольших средств, которые пришлось бы при этом израсходовать.

Но если стараться, чтобы собственность обрела наиболее эффективного собственника (об этой идее мы не слышали тогда ничего, так как "считалось", что "право собственности" само по себе должно принести богатство "любому дураку"), то следовало продавать, по полной цене. Причём, в этом случае можно было бы и не регламентировать, сколько собственности попадает в одни руки: государство получает равнозначную цену, которая остаётся той же "общенародной" собственностью и либо сохраняется в руках государства и им используется, либо уже в таком виде распределяется между гражданами, как результат приватизации.

Собственниками приватизированного имущества и, следовательно, и его продавцами были все граждане. Они же должны были стать и получателями денег, если бы государство решило отдать имущество в руки наиболее эффективного собственника, готового отдать за имущество достаточно высокую цену. А кто получил деньги от продажи государственного имущества и где эти деньги? Но дело даже не в этом. Дыр, которые требовалось затыкать, тогда хватало, а имущество раздавалось по символическим ценам.

Как была осуществлена приватизация на самом деле? Фактически бесплатную раздачу имущества (старая цена в условиях инфляции была лишь символом) совместили с принципом "кто сколько сумеет присвоить". В результате никакой "приватизации" на самом деле и не было, а был, практически, "самозахват" государственного имущества теми, кто находился поближе к власти. Когда сегодня большевиков упрекают за национализацию (раздачу всем того, что принадлежало нескольким), то нелишне отметить, что приватизация, в том виде, в каком она осуществлялась, – это присвоение несколькими принадлежавшего всем. И, как любоё воровство, такая «национализация» и такая "приватизация" не могут иметь никакого морального оправдания.

Когда после революции происходила национализация имущества, то среди членов общества было немало тех, кто, становясь, де-факто, общим совместным собственником, получил то, что ему и так объективно должно было принадлежать. Происходило "праведное" дело, осуществлявшееся «неправедными» средствами. Когда в 90-ые годы желание пограбить опять оказалось господствующим, то это было принципиально иное дело, не допускающее никакой аналогии с национализацией революционных лет. Имущество становилось собственностью лиц, не имевших для этого ни малейших правовых оснований.