Социальная стратификация

Глава XXIII. Стратификация: общество в разрезе

§ 1. Социальная дифференциация и социальное неравенство

Известно, что люди различаются по полу, возрасту, темпера­менту, росту, цвету волос, уровню интеллекта и многим другим признакам. Различия между людьми, обусловленные их физиологи­ческими и психическими особенностями, называются естествен­ными.

Естественные различия могут стать основой для возникновения неравных отношений между индивидами: сильные одерживают по­беду над слабыми, хитрые — над простаками и т.д. Неравенство, обусловленное естественными различиями, в том или ином виде проявляется и у животных. Главной чертой человеческого сообщест­ва является социальное неравенство, возникающее вследствие соци­альных различий, социальной дифференциации.

Социальными называют различия, которые порождены соци­альными факторами: разделение труда (работники умственного и физического труда), уклад жизни (городское и сельское населе­ние), выполняемые функции, уровень достатка и т.д. Социальные различия — это прежде всего статусные различия. Они указывают на несхожесть выполняемых человеком функций в обществе, раз­ные возможности и позиции людей, несовпадение их прав и обя­занностей.

Социальные различия могут совмещаться или не совмещаться с естественными.

Ведущей тенденцией эволюции любого общества является муль­типликация социальных различий, т.е. нарастание их многообразия. Процесс нарастания социальных различий в обществе, усложняю­щих общую картину социальных взаимодействий, был назван Г. Спенсером «социальной дифференциацией».

Основу этого процесса составляют:

• возникновение новых институтов, организаций, помогаю­щих людям совместно решать определенные задачи и одно-

537

временно резко усложняющих систему социальных ожида­ний, ролевых взаимодействий, функциональных зависимо­стей;

• усложнение культур, появление новых ценностных представ­лений, развитие субкультур, что ведет к возникновению в рамках одного общества социальных групп, придерживаю­щихся различных религиозных, идеологических взглядов, ориентирующихся на различные политические силы и т.д. Общество не только крайне дифференцировано и состоит из множества социальных групп, классов, общностей, но и иерархи-зировано: одни слои всегда обладают большей властью, большим богатством, имеют ряд явных преимуществ и привилегий по срав­нению с другими.

Многие мыслители издавна пытались установить, может ли су­ществовать общество без социального неравенства, поскольку слиш­ком много несправедливостей обусловлено социальным неравен­ством: недалекий человек может оказаться на вершине социальной лестницы, трудолюбивый, одаренный — всю жизнь довольство­ваться минимумом материальных благ и постоянно испытывать пренебрежительное отношение к себе. Из осознания вопиющей несправедливости окружающего мира рождались представления и мифы об ушедшем «золотом веке», когда все были равны, возни­кали утопические мечтания о создании общества равных возмож­ностей и полного социального равенства.

Прежде всего надо определить причины, порождающие неоди­наковое положение людей в обществе. В социологии не существует единого, универсального объяснения указанного явления. Различ­ные научные школы и направления трактуют его по-разному. Рас­смотрим два основных методологических подхода.

Функционализм объясняет неравенство исходя из дифференциа­ции социальных функций, выполняемых различными слоями, клас­сами, общностями. Функционирование, развитие общества возмож­но только благодаря разделению труда между социальными груп­пами: одна из них занимается производством материальных благ, другая — созданием духовных ценностей, третья — управлением и т.д. Для нормальной жизнедеятельности общества необходимо оп­тимальное сочетание всех видов человеческой деятельности, но некоторые из них, с точки зрения общества, являются более, а другие — менее важными. Как отмечали американские социологи К. Дэвис и У. Мур, для поддержания неравенства «общество долж­но каким-то образом определить место своих членов в системе со­циальных положений и побудить их выполнять обязанности, свя­занные с этими положениями. Оно должно, следовательно, гаран­тировать себе два разных уровня стимулирования: исподволь вну-

538

шать своим членам желание занять определенное положение; и уже занявшим данное положение — желание выполнять связанные с ним обязанности»*. Иными словами, в обществе должны быть спе­циальные механизмы, поощряющие людей, выполняющих более важные социальные функции, например неравномерность в рас­пределении доходов, вознаграждения за труд, привилегий, повы­шающая значимость той или иной статусной позиции.

На основе иерархии значимости социальных функций, по мне­нию сторонников функционального подхода, складывается соот­ветствующая иерархия выполняющих эти функции групп, классов, слоев. Вершину социальной лестницы неизменно занимают те, кто осуществляет общее руководство и управление страной, ибо толь­ко они могут поддержать и обеспечить единство страны, создать необходимые условия для успешного выполнения других социальных функций.

Объяснение социального неравенства с точки зрения функцио­нальной полезности таит в себе определенную опасность субъекти­вистского толкования значимости той или иной функции, не по­зволяет объяснить и такие реалии, как признание за индивидом его принадлежности к высшему слою при отсутствии его непосред­ственного участия в управлении. Вот почему Т. Парсонс, рассмат­ривая социальную иерархию как необходимый фактор, обеспечи­вающий целесообразность социальной системы, увязывает ее кон­фигурацию с системой господствующих ценностей в обществе. В его понимании расположение социальных слоев на иерархичес­кой лестнице определяется сформировавшимися в обществе пред­ставлениями о значимости каждого из них и, следовательно, мо­жет меняться по мере изменения самой системы ценностей.

В рамках конфликтологической парадигмы неравенство рассмат­ривается как результат борьбы классов за перераспределение мате­риальных и социальных ресурсов. Представители марксизма, на­пример, главным источником неравенства называют частную соб­ственность, порождающую социальное расслоение общества, по­явление антагонистических классов. Преувеличение роли частной собственности в социальном расслоении общества, на наш взгляд, привело К. Маркса и его ортодоксальных последователей к выводу о возможности ликвидировать социальное неравенство путем уста­новления общественной собственности на средства производства.

Отсутствие единого объяснения истоков социального неравен­ства обусловлено тем, что оно всегда воспринимается по крайней мере на двух уровнях. Во-первых, как свойство общества. История не знает обществ, лишенных социального неравенства. Борьба лю-

Социальная стратификация. Выгт. I. — М., 1992, с. 161.

539

дей, партий, групп, классов — это борьба за обладание большими социальными возможностями, правами, преимуществами и при­вилегиями. Если неравенство — неотъемлемое свойство общества, следовательно, оно несет позитивную функциональную нагрузку, и общество воспроизводит неравенство, рассматривая его как ис­точник жизнеобеспечения, развития.

Во-вторых, неравенство всегда воспринимается как неравное отношение между людьми, группами. Поэтому естественным ста­новится стремление объяснить это неодинаковое положение про­фессиональным статусом, обладанием собственностью, властью, личными качествами индивидов. Этот подход получил в настоя­щее время широкое распространение, прежде всего из-за того, что учитывает реальные действия, интересы, т.е. факторы, подда­ющиеся наблюдению, сопоставлению, обобщению, эмпиричес­кому анализу.

Неравенство многолико и проявляется в различных звеньях об­щества — в семье, учреждении, на предприятии, в малых и боль­ших группах. Оно является необходимым условием организации социальной жизни. Родители, обладая большим опытом, имеют возможность влиять на своих малолетних детей, облегчая их социа­лизацию; функционирование любого предприятия осуществляется на основе разделения труда на управленческий и исполнительс­кий, и т.д. Появление в коллективе лидера помогает его сплоче­нию, превращению в устойчивое образование, но одновременно сопровождается предоставлением лидеру особых прав. Любой соци­альный институт, организация стремятся к сохранению неравен­ства, видя в нем упорядочивающее начало, без которого невоз­можны воспроизводство социальных связей и интеграция нового. Это же свойство присуще и обществу в целом.

История различных обществ свидетельствует, что каждое из них пыталось по-своему организовать социальное неравенство. Однако, несмотря на разнообразие социокультурных особенностей кахсдой страны, четко выделяются три основных исторических типа орга­низации социального неравенства:

• кастовая организация, предполагавшая жесткое иерархическое разделение всего населения на несколько слоев — каст. Между этими слоями существовали практически непреодолимые барьеры: запрещались браки между людьми, принадлежав­шими к разным кастам, человек по своему желанию не мог сменить касту, принадлежность к которой определялась при его рождении.

Индия являла собой классический пример кастовой организации общества, и пережитки этой системы сохранились в этой стране до сих пор, поскольку особый вид религии — индуизм — способствовал

540

формированию в массовом сознании представлений о неизбежнос­ти именно такого способа организации социального неравенства;

• сословная организация, распространенная в традиционных об­
ществах и предполагавшая деление общества на сословия —
слои, обладающие в соответствии с традициями или зако­
ном неравными правами и обязанностями.

В странах феодальной Европы, например, было два высших сосло­вия (дворянство и духовенство) и непривилегированное третье сословие (купцы, ремесленники). Принадлежность к сословию пе­реходила по наследству, но в отличие от кастовой системы воз­можность перехода из одного сословия в другое не исключалась, хотя и была редким явлением;

• организация неравенства в современном обществе (ее называ­
ют иногда классовой), отличающаяся отсутствием жестких
преград между различными слоями. Формально каждый че­
ловек может изменить свое положение в системе социаль­
ной иерархии, т.е. он не обречен на то, чтобы постоянно
находиться в рамках своего слоя или класса, а ориентиро­
ван на достижение. И хотя, как будет показано далее, каж­
дый слой современного общества постоянно воспроизво­
дится, удерживает в себе определенную устойчивую часть
населения, тем не менее, не существует той фатальной пре­
допределенности социального положения, характерной для
двух предшествующих исторических типов организации не­
равенства. Кроме того, социальные слои современного об­
щества не обладают закрепленными в законах привилегия­
ми и имеют одинаковые политические права.

§ 2. Социальное пространство

Социальное неравенство в обществе обусловливает восприятие людьми социальных явлений и процессов в терминах пространствен­ного соотнесения: «высшие и низшие классы», «продвижение по социальной лестнице», «близость по социальному положению», «социальная дистанция» и т.д.*

Для описания сложной картины соотношения индивидов в сис­теме социальных отношений в социологии используется понятие «социальное пространство», которое, как отмечал П. Сорокин, в корне отличается от геометрического: «Положение президента Гар-динга в геометрическом пространстве резко изменилось, когда он переместился из Вашингтона на Аляску, тогда как его социальное положение осталось тем же, что и в Вашингтоне. Людовик XVI в

Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество, с. 297.

541

Версале и Николай II в Царском Селе оставались в том же геомет­рическом пространстве, хотя их социальное положение в один мо­мент круто изменилось»*.

Социальное пространство отличается от геометрического или физического параметрами соотнесения положения двух индивидов и более. Такими параметрами являются принадлежность к общнос­ти, место в системе институализированных отношений, близость ценностных ориентации и способов интерпертации социальной реальности. Люди, принадлежащие к одной этнической группе или разделяющие одни и те же идеологические взгляды, отделены в социальном пространстве от тех, кто принадлежит к иным соци­альным образованиям. Между ними нередко возникают непонима­ние и отчуждение, даже если они живут в одной местности.

Социальное пространство является многомерным, так как в об­ществе всегда представлено множество общностей, существуют дифференцированная институциональная система и многообразие верований и идеологий. Следовательно, соотнесение положения индивидов в социальном пространстве может осуществляться по различным социальным признакам: профессиональному статусу, уровню благосостояния, полу, национальности, возрасту, религи­озным взглядам, месту в политической иерархии и т.д.

Все эти параметры принято разделять на номинальные (гори­зонтальные) и ранговые (вертикальные). Номинальные параметры указывают на социальную неоднородность населения, т.е. принад­лежность индивидов к различным общностям, группам, не облада­ющим какими-либо преимуществами по отношению друг к другу.

Например, принадлежность к той или иной конфессии влияет на положение человека в социальном пространстве, но характер этих различий не будет неизбежно принимать иерархическую форму.

Ранговые параметры указывают на неравное положение индиви­дов в социальном пространстве, которое в повседневной лексике оценивается и определяется обычно прилагательными сравнитель­ной степени: «лучше», «богаче», «образованнее» и др.

Ранговые различия могут существовать между статусными группа­ми (рабовладельцы и рабы в Древнем Риме) или в самих группах Например, как пишет П. Сорокин, «внутри группы римских католи­ков один из них может быть епископом, тогда как другие — всего лишь рядовыми прихожанами. Внутри группы республиканцев один может занять крупный пост в партии, другие же — рядовые избира­тели. Один может быть президентом автомобильного концерна, другие — рядовыми тружениками»**.

* Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество, с 297—298. ** Там же, с. 300.

542

В социологии неоднократно предпринимались попытки выделить наиболее значимые номинальные и ранговые параметры, опреде­ляющие положение индивида в социальном пространстве. Так, аме­риканский социолог П. Блау считал, что к номинальным парамет­рам в современном обществе можно отнести пол, расу, этничес­кую принадлежность, вероисповедание, место жительства, область деятельности, политическую ориентацию, язык, а к ранговым — образование, доход (заработную плату), богатство (наследство или накопление), престиж, власть, происхождение, возраст, админис­тративную должность, интеллигентность*.

Однако любой перечень параметров социального пространства будет неполным, потому что социальная жизнь очень многообразна, подвижна, в ней постоянно возникают новые факторы, влияющие на положение людей в социальном пространстве, а главное — по мере развития общества может происходить перерастание некоторых ранговых параметров в номинальные, и наоборот. Так, в патриар­хальном обществе тендерная принадлежность является ранговым параметром, а в современном обществе — номинальным; то же можно сказать о расовой принадлежности в США в XIX в. и в настоящее время.

По мнению французского социолога П. Бурдье, положение че­ловека в социальном пространстве в конечном итоге определяется двумя основными дифференцирующими параметрами: а) «объе­мом капитала», т.е. совокупностью определенных статусных, сим­волических, экономических, политических, культурных и других ресурсов, которыми он обладает; б) «структурой капитала», т.е. от­носительным объемом различных видов капитала. На рис. 1 показа­но пространственное положение представителей различных социо-профессиональных групп в обществе в зависимости от общего объема капитала и обладания культурным и экономическим капиталом.

§ 3. Основания социальной стратификации

Теории, призванные в рамках социологии дать научное объяс­нение основным принципам иерархического строения общества, называются теориями стратификации. Термин «стратификация» происходит от латинского stratum — слой, пласт и fatio — делаю. Таким образом, в этимологии слова заложена задача не просто выявить групповое многообразие, а определить вертикальную пос­ледовательность положения социальных слоев, пластов в обществе, их иерархию. Некоторые авторы нередко заменяют понятие «стра-

* См ■ Фролов С С Социология, с 241

543

та» иными терминами: класс, каста, сословие. Употребляя все эти термины, мы будем вкладывать в них единое содержание и пони­мать под стратой большую группу людей, отличающуюся по свое­му положению в социальной иерархии общества.

Социологи едины во мнении, что основой стратификационного строения общества является социальное неравенство. Однако интер­претации способов организации неравенства не одинаковы у пред­ставителей различных школ в социологии. Прежде всего эти разли­чия проявляются в вычленении тех оснований, которые определя­ют облик вертикального строения общества.

К. Маркс ввел в качестве основания вертикального расслоения общества обладание собственностью, средствами производства. Поэтому его стратификационная структура фактически сводилась к двум уровням: класс собственников (рабовладельцы, феодалы, буржуазия) и класс, лишенный собственности на средства произ­водства (рабы, пролетарии) или имеющий весьма ограниченные на собственность права (крестьяне). Попытки представить интел­лигенцию, некоторые другие социальные группы в качестве про­межуточных слоев между основными классами оставляли впечат­ление непродуманности общей схемы социальной иерархии насе­ления.

Узость такого подхода стала очевидной уже в конце XIX в.: нувори­ши, сколотившие капитал на финансовых махинациях, не доволь­ствовались положением богатых людей и стремились к обретению статуса человека «высшего света», покупая соответствующие титу­лы, звания и т.д.

Вот почему М. Вебер расширяет число критериев, определяю­щих принадлежность к той или иной страте. Кроме экономического (отношение к собственности и уровень доходов) он вводит такие критерии, как принадлежность к статусным группам и определен­ным политическим кругам (партиям). По мнению М. Вебера, в об­ществе статусные группы и политические партии различаются по степени влияния и престижности. Следовательно, вхождение чело­века в более престижную статусную группу или партию обеспечи­вает ему преимущественное положение в обществе.

Статусные группы, считает М. Вебер, различаются «по своим принципам потребления благ, выраженных в образах жизни»*. Бо­лее высокие слои, писал он, обретают престиж главным образом путем узурпации, присвоения себе прав на осуществление особых видов деятельности, ведение особого образа жизни, подкрепляя тем самым свое привилегированное положение в обществе.

" Вебер М. Класс, статус и партия/Социальная стратификация. Вып. 1. — М., 1992, с. 36.

545

1 о Общая социолотия

М. Вебер считал, что экономическое и статусное неравенство относительно автономны. Первое существует «внутри экономичес­кого порядка, место статусных групп — внутри порядка социально­го, т.е. в сфере распределения престижа»*, что не исключает, ко­нечно, их взаимного влияния. Однако значимость каждого вида неравенства в разных обществах может быть различной.

Проиллюстрируем этот тезис следующими примерами. В феодаль­ной Франции принадлежность к знатному аристократическому роду предоставляла молодому человеку возможность сделать прекрас­ную карьеру. В глазах окружающих он оставался представителем высшего слоя, даже если его одежда теряла следы прежнего лоска, а состояние резко скудело. В то же время ремесленник, сколотив­ший большой капитал, даже в мыслях не мог себя представить вид­ным государственным деятелем, военачальником. После буржуаз­ных революций появился способ, позволяющий любому подняться на вершину социальной лестницы, — деньги. Вес капитала начал определять вес человека в обществе. А вот у И. Ильфа и Е. Петро­ва в «Золотом теленке» миллионер Корейко вынужден скрывать свое богатство — общество изменилось, иным стал принцип формирова­ния его высшего эшелона. Главным стали партийная принадлеж­ность, идеологическая убежденность, близость к номенклатурным верхам.

Престижность статусной группы, рассматриваемая как основа стратификации общества, обладает еще одной важной чертой: она особенно остро ощущается людьми. Не случайно многие эмпири­ческие исследования в этой области строятся именно на основе определения индивидом места различных профессиональных групп в иерархической структуре.

Так, в одном американском исследовании респондентов попроси­ли проранжировать по уровню престижа 100 профессий. Были по­лучены следующие ответы (по степени убывания): судья Верховно­го суда, физик, ученый в области ядерной физики, государственный деятель, преподаватель колледжа, химик, юрист, дипломат, зубной врач, архитектор**.

Идея многомерности оснований стратификации была подхваче­на П. Сорокиным, который также указал на невозможность дать единственный критерий принадлежности к какой-либо страте и отмечал наличие в обществе трех стратификационных оснований: экономического, профессионального и политического. Собствен­ник, обладающий большим состоянием, значительной экономи­ческой властью, мог формально не входить в высшие эшелоны по­литической власти, не заниматься профессионально престижной деятельностью. И напротив, политик, сделавший головокружитель-

* Вебер М. Класс, статус и партия, с. 36.

* Социология. — СПб., 1993, с. 115.

546

ную карьеру, мог не быть собственником капитала, что, тем не менее, не мешало ему вращаться в высших слоях общества.

В дальнейшем социологи предпринимали неоднократные попытки расширить число оснований стратификации за счет, например, уровня образования. Стратификационная картина общества много-планова, она явно состоит из нескольких напластований, не со­впадающих полностью друг с другом.

Однако многомерность не мешает воспринимать сложившуюся стратификационную структуру как целостность. Люди, живущие в одном обществе, определяют положение человека в социальной иерархии обычно на основе одних и тех же признаков, обусловлен­ных культурой и институциональной системой общества.

В 30—40-е гг. в ряде американских городов было проведено уни­кальное в своем роде исследование под руководством У.Л. Уорнера с целью изучить их стратификационную структуру. Огромный мас­сив эмпирических данных позволил установить, что люди рацио­нально или интуитивно ощущают, осознают иерархичность обще­ства, чувствуют основные параметры, принципы, определяющие положение человека в обществе.

В этих исследованиях использовался метод «оцениваемого учас­тия» или репутации, т.е. респондентам предлагалось дать оценку социальному положению или престижу других людей. В итоге была получена следующая картина социальной иерархии, которая в ка­кой-то мере может быть спроецирована на все американское обще­ство*:

• высший высший класс (в этих городах он был равен 1,44%)
составляет элиту. «Пропуском» в этот слой служат унаследо­
ванное богатство и социальная известность семьи; как пра­
вило, это старые поселенцы, состояние которых увеличи­
валось на протяжении нескольких поколений. Они очень
богаты, но не выставляют богатство напоказ. Социальная
позиция представителей этого элитарного слоя настолько
безопасна, что они могут отступать от принятых норм, не
опасаясь лишиться при этом своего статуса;

• низший высший класс (1,56%) — это профессионалы в своей
области, получающие чрезвычайно высокий доход. Они за­
работали, а не унаследовали свое положение. Это богатые
выскочки, нувориши, т.е. активные люди с большим коли­
чеством материальных символов, подчеркивающих их ста­
тус: самые большие дома в лучших районах, самые дорогие
автомобили, бассейны и т.д.;

* См.: Социальная стратификация. Вып. 1. — М., 1992, с. 52—54; краткое описа­ние в кн.: Энджел Дж.Ф., Блэкуэлл Р.Д., Миниард П.У. Поведение потребите­лей.—СПб., 1999, с. 487.

547

• высший средний класс (10,22%) — люди, для которых глав­
ным является карьера. Основой карьеры может стать высо­
кая профессиональная, научная подготовка или опыт уп­
равления бизнесом. Представители этого класса очень тре­
бовательно относятся к образованию своих детей, для них
характерно несколько выставленное напоказ потребление.
Дом в престижном районе для них является главным при­
знаком их успеха и их достатка;

• низший средний класс (28,12%) — типичные американцы,
являющиеся примером респектабельности, добросовестно­
го отношения к работе, верности культурным нормам и стан­
дартам. Представители этого класса также большое значе­
ние придают престижности своего дома. Они не всегда уве­
рены в наличии у себя хорошего вкуса и поэтому приоб­
ретают стандартные мебель и украшения, в отличие от по­
требителей высшего среднего класса, которые более сво­
бодно экспериментируют с новым стилем;

• высший низший класс (32,60%) — люди, ведущие обычную
жизнь, заполненную повторяющимися изо дня в день со­
бытиями. Представители этого класса проживают в непрес­
тижных районах города, в небольших домиках или кварти­
рах. К этому классу относятся строители, подсобные рабо­
чие и другие, труд которых лишен творчества. От них требу­
ется наличие лишь среднего образования и некоторых на­
выков; работают они обычно вручную;

• низший низший класс (25,22%) —люди, находящиеся в крайне
бедственном положении, имеющие проблемы с законом.
К ним относятся, в частности, иммигранты неевропейско­
го происхождения. Человек из низшего класса отвергает нормы
средних классов и старается жить сегодняшним днем, тратя
большую часть своих доходов на питание и делая покупки в
кредит.

Полученные данные позволяют сделать важный вывод: несмот­ря на множественность оснований социального неравенства в об­ществе, они никогда не воспринимаются людьми разрозненно, дискретно, а объединяются в единую систему представлений о том, кто и при каких условиях может находиться на том или ином «эта­же» социальной стратификации.

В современном обществе принадлежность индивида к той или иной страте, как правило, не определяется одним параметром. Бо­гатый человек обычно стремится получить высшее образование, чтобы достойно выглядеть среди представителей своего слоя; вхож­дение в престижную профессиональную группу является гарантией материального достатка. Политическая карьера также позволяет

548

индивиду рассчитывать на увеличение своего заработка. В итоге каж­дая страта в современном обществе включает в себя людей, обла­дающих примерно равным доходом и принадлежащих к равным по престижности статусным группам, что позволяет им вести похо­жий образ жизни.

Итак, общество воспроизводит, организует неравенство по не­скольким основаниям: по уровню благосостояния, богатства идо-хода, престижа статусных групп, обладания политической влас­тью, образования и др. Можно, видимо, утверждать, что все эти виды иерархии значимы для общества, так как позволяют как регу­лировать воспроизводство социальных связей, так и направлять личные устремления, амбиции людей на приобретение значимых для общества статусов.

§ 4. Профиль стратификации

Рассмотрим вертикальную последовательность положения соци­альных слоев в обществе. Сколько надо выделить социальных сло­ев, чтобы стратификационный анализ общества был по возможно­сти наиболее полным?

По указанным ранее основаниям (уровень дохода, уровень пре­стижности и т.д.) можно выделять произвольное количество слоев (как уже отмечалось, У.Л. Уорнер выделял 6 классов»слоев).

Количество выделяемых слоев определяется прежде всего зада­чами, которые ставит перед собой исследователь, и конкретными методиками, которыми он оперирует. При выработке наиболее об­щего представления о социальной иерархии общества достаточным является выделение трех основных уровней: высшего, среднего и низ­шего. Распределение населения по этим уровням возможно по всем основаниям стратификации, причем значимость каждого из них будет определяться господствующими в обществе ценностями и нормами, социальными институтами и идеологическими установ­ками. В современном западном обществе, ценящем свободу (сте­пень которой определяется, к сожалению, не только политически­ми и юридическими актами, но и толщиной кошелька), на первый план выдвигаются критерии, обеспечивающие эту свободу: мате­риальная независимость, высокий доход и т.д. В тоталитарном со­ветском обществе только приближение к властным структурам, участие в принятии политических решений давало возможность подняться на вершину социальной иерархии, получить преимуще­ственное право на лучшую долю национального дохода.

Как определить удельный вес каждой страты? Методика заме­ров должна основываться в том числе на использовании статисти­ческих методов, позволяющих, в частности, определить иерархию

549

доходов населения. Степень влияния на принятие управленческих решений определяется не математическими методами, а с учетом сложившихся в обществе норм, определяющих этот процесс. И наконец, социальный статус группы определяется на основе изу­чения общественного мнения, непосредственно отражающего ее значимость и ценность.

Видимо, существуют и другие методики определения вертикаль­ного среза общества. Хотелось бы подчеркнуть главное: нельзя оп­ределять такое сложное явление, как социальная стратификация, исходя либо из статистических данных, либо основываясь исклю­чительно на данных социологических опросов. Необходимо исполь­зовать комплексный подход.

Уровни стратификации дают представление о вертикальном срезе общества. Вертикальный срез общества, воспроизводящий его иерар­хическую структуру, называется профилем стратификации, кото­рый показывает, какая часть населения принадлежит к низшему, среднему и высшему слоям и, следовательно, каков уровень нера­венства в данном обществе.

В сословных обществах высший слой, как правило, гомогенен, он состоит исключительно из представителей одного сословия, которые одновременно являются и носителями престижных стату­сов, и самыми состоятельными людьми страны, и активными уча­стниками политического процесса, потому что занимают все важ­ные государственные должности. Гомогенностью отличался и выс­ший слой советского общества, в котором ведущие статусные по­зиции занимали ответственные партийные работники и высшие государственные чиновники, одновременно являвшиеся и главны­ми распорядителями собственности.

По мере разрушения сословных перегородок, отмены сослов­ных привилегий, развития демократических институтов парламен­таризма, всеобщего избирательного права, политических партий в обществах неизбежно начинается процесс дифференциации выс­шего слоя, т.е. его своеобразное размежевание по характеру выпол­няемых функций: появляются политики, не обладающие собствен­ностью на средства производства и не выделяющиеся среди прочих размером своего капитала, в то время как крупные финансисты, промышленники (по крайней мере, формально) уже не владеют ключевыми постами в системе государственного управления; появ­ляются профессионалы-менеджеры, оказывающие огромное воз--действие на развитие экономики, но не являющиеся крупными собственниками, видные ученые, деятели культуры, чье мнение оказывает воздействие на умы миллионов людей. Применительно к современному обществу принято говорить не о едином высшем слое, а об экономической, политической, интеллектуальной элитах.

550

Вместе с тем это не означает наличия между элитами жестких перегородок, границы между ними размыты, и они часто взаимо­налагаются друг на друга (известный деятель науки или культуры, например, может одновременно быть и крупным политиком).

Наибольшее взаимоналожение можно наблюдать между поли­тической и экономической элитами.

Администрация Президента США Эйзенхауэра в 1952 г., например, почти полностью состояла из владельцев и директоров крупней­ших промышленно-финансовых корпораций. Министром армии был владелец «Стивене энд К», монопольный поставщик армейского оборудования, а министром обороны — Ч. Вильсон, глава «Джене­рал моторе». Можно также напомнить о двукратной попытке мил­лиардера Рос Перо добиться избрания на пост президента США.

Одна из причин взаимопроникновения политической, эконо­мической и интеллектуальных элит современного общества — од­нотипность ценностных ориентации всего высшего слоя, что дос­тигается прежде всего путем получения образования в одних и тех же высших учебных заведениях. П. Бурдье и Л. Болтански, исследо­вавшие образовательный уровень политической и экономической элит, отмечают: «Невозможно было бы переоценить ту роль, кото­рую играет... однородность облика, свойственная выпускникам од­них и тех же учебных заведений (что предполагает сходство соци­ального происхождения). Взращенные в одинаковых условиях и прошедшие одинаковую обработку, снабженные одинаковыми схе­мами мышления, восприятия и оценки, руководители банков... ду­мают о том же и хотят в точности того же, о чем думают и чего хотят лица, ответственные за принятие политических решений, прямо или косвенно создавая условия для успешного выполнения этих решений, и наоборот»*.

Высший слой в обществе всегда обладает наибольшими матери­альными, финансовыми, политическими ресурсами. Противополож­ную позицию в социальном пространстве занимает низший слой. И если основная масса населения оказывается на нижнем уровне иерархии, значит, в таком обществе существует высокий уровень социального неравенства. К. Маркс предполагал, что в капиталис­тическом обществе будут происходить концентрация богатства в руках немногих и значительный рост обнищания основной массы населения. Результатом этой тенденции станет возникновение се­рьезного напряжения между верхним и нижним слоями социаль­ной иерархии, которое неизбежно выльется в борьбу за перерас­пределение национального богатства.

П. Сорокин, отвергая тезис К. Маркса об абсолютном обнища-ции масс при капитализме, тем не менее, также был склонен счи-

* См/ Бирнбаум П. Французский правящий класс. — М., 1981, с. 105.

551

тать, что верхняя часть социальной пирамиды имеет тенденцию к возвышению над остальной частью. Но этот рост богатства и власти верхушки не беспределен. Существует «точка насыщения», дальше которой общество не может двигаться без риска крупной катастро­фы*. По мере приближения к этой точке в обществе начинается сдерживание пагубной тенденции, проводятся либо реформы в це­лях перераспределения богатства через систему налогообложения, либо начинаются глубинные революционные процессы, в которые вовлекаются широкие социальные слои.

Стабильность общества, таким образом, связана с профилем социальной стратификации. Чрезмерное вытягивание последнего чревато серьезными социальными катаклизмами, сопровождающи­мися хаосом, насилием, тормозящими развитие общества, ставя­щими его на грань развала. Уплотнение профиля стратификации, прежде всего за счет усечения верхушки конуса — явление, повто­ряющееся в истории всех обществ. Важно, чтобы оно осуществля­лось не за счет неконтролируемых стихийных процессов, а путем сознательно проводимой государственной политики.

Описываемый процесс имеет и оборотную сторону, подмечен­ную П. Сорокиным: уплотнение профиля стратификации не долж­но быть чрезмерным, низводящим на нет сам принцип социальной иерархии. Неравенство — не только объективная данность социаль­ной жизни, но и важный источник развития. Уравнение в доходах, собственности, власти, статусной позиции лишает индивидов од­ного из серьезных стимулов к действию, самореализации, самоут-вреждению, что неизбежно приведет к стагнации общества.

Плодотворной представляется идея Г. Зиммеля о том, что ста­бильность иерархической структуры общества зависит от удельного веса и роли среднего класса или слоя. Занимая промежуточное поло­жение, средний класс выполняет своеобразную связующую роль между двумя полюсами социальной иерархии, снижая их противо­стояние. Чем больше в количественном отношении средний класс, тем больше у него шансов влиять на политику государства, про­цесс формирования фундаментальных ценностей общества, миро­воззрение граждан, избегая крайностей, присущих противополож­ным силам.

По данным социологов, средний класс в современных западных странах составляет более 60%, что позволяет этим странам сохра­нять устойчивость, несмотря на эпизодическое нарастание напря­женности в беднейших слоях. Эта напряженность гасится не столько силой репрессивного аппарата, сколько нейтральной позицией боль­шинства, в целом удовлетворенного своим положеним, уверенного в будущем, чувствующего свою силу и авторитет.

* Сорокин П.А. Человек, цивилизация, общество, с 331.

552

Описывая средний класс Великобритании, Э. Гидденс отмечает не только его многочисленность, но и неоднородность, выделяя «ста­рый средний класс» (собственники небольшого бизнеса, владель­цы частных магазинов и фермерских хозяйств), «высший средний класс» (менеджеры и профессионалы, получившие высшее образо­вание и престижную работу) и «низший средний класс» (служащие, учителя и др)*.

Однако всем разнородным группам среднего класса присущи общие черты:

• хорошая обеспеченность, стабильный уровень доходов, до­
статочный для удовлетворения материальных и культурных
потребностей семьи;

• высокая образованность и (или) квалификация, позволяю­
щие заниматься престижными и хорошо оплачиваемыми
видами деятельности, иметь определенный культурный кру­
гозор;

• политический консерватизм, базирующийся на удовлетво­
ренности своим социальным положением и заключающий­
ся в осознанном стремлении сохранить, поддержать сло­
жившийся в обществе ценностно-нормативный политичес­
кий порядок.

Наличие указанных общих черт способствует формированию особого образа жизни и особого способа восприятия окружающего мира всеми социопрофессиональными группами, входящими в сред­ний слой. В итоге социопрофессиональная гетерогенность после­днего не снижает его стабилизирующей роли в обществе — он де­монстрирует низшему слою образцы деятельности и жизненного уклада, вполне достижимые при условии приложения определен­ных усилий. Тем самым недовольство низших слоев своим положе­нием нейтрализуется предоставлением реальной возможности дос­тичь лучшего положения в обществе.

Стратификационная структура российского общества в 90-е гг., по оценкам Т. Заславской**, выглядит следующим образом: 0,5% на­селения составляет так называемая элита, т.е. богатая и влиятель­ная часть общества; 6—7% — слой, который Т. Заславская называет «верхним» (по своим характеристикам аналогичный западному сред­нему классу), 21% — средний слой, 65% — базовый слой общества, самый массовый (аналог западного среднего класса по количеству, но не по доходам и не по положению), 7% — нижний слой. Приве­денная статистика, однако, касается только занятого населения и не учитывает пенсионеров, домохозяек, безработных, бомжей. По­этому численность нижнего слоя, по мнению Т Заславской, являет­ся заниженной.

Гидденс Э Социальная стратификация//СОЦИС — 1992 — № 9, с 122 * «Новые Известия», 10 марта 1998 г.

553

длительного пользования. Но вот действительно дорогие вещи — машина, дача — нам не по карману».

1,1% — «Мы без труда приобретаем вещи длительного пользова­ния. Откладывая деньги, можем накопить на недорогую машину или скромный летний домик. Однако наших доходов не хватит на то, чтобы купить квартиру или коттедж».

0,4% — «У нас нет материальных проблем. Можем приобрести все что угодно — недвижимость, дорогой автомобиль, дорогой туристи­ческий тур».

Итак, вертикальный срез общества подвижен, его основные пласты могут увеличиваться или уменьшаться, что связано со мно­жеством факторов: спады производства, структурная перестройка экономики, характер политического режима, технологическое об­новление, появление новых престижных профессий и т.д. Однако стратификационный профиль не может вытягиваться беспредельно. Автоматически срабатывает механизм перераспределения нацио­нального богатства и власти в виде стихийных выступлений масс, требующих восстановления справедливости; чтобы избежать этого, требуется сознательное регулирование этого процесса. Устойчивость общества может быть обеспечена только за счет создания и расши­рения среднего слоя, забота о котором — залог стабильности об­щества.

Глава XXIV. Динамические аспекты стратификации

§ 1. Социальные механизмы воспроизводства стратификационной структуры общества

Современные социологические опросы показывают, что люди остро ощущают неравенство, имеют сложившееся мнение о соци­альной иерархии, достаточно определенно указывают на свое мес­то в иерархической структуре.

По данным ВЦИОМа, в 1996 г. ответы россиян на вопрос о том, к какому слою в обществе они бы себя отнесли, распределились сле­дующим образом: к низшему слою — 12,9%, к рабочим — 37,9%, к среднему слою — 39,7%, к высшему слою — 1,2%, затруднились ответить 8,3%*.

Идентификация с определенным социальным слоем не означа­ет, что индивид удовлетворен своей позицией в стратификацион-

* Громова Р Г Социальная стратификация в самооценке россиян // Обще­ственные науки и современность. — 1997 — № 6, с. 6.

555

ной структуре общества — более того, у него может возникать ост­рое ощущение несправедливости. Но большинство людей мирятся с социальным неравенством, воспринимают его как неизбежность, нормальное, естественное состояние общества.

Видимо, в обществе складываются особые механизмы, защища­ющие и воспроизводящие социальную иерархию, заставляющие лю­дей принимать ее логику и принципы. Это институциональные ме­ханизмы, механизмы легитимации неравенства и механизмы хаби-туализации (опривычивания) сложившегося способа неравенства в обществе. Рассмотрим их более подробно.

Институциональные механизмы — это совокупность институтов, закрепляющих статусное, экономическое и политическое неравен­ство в обществе. Например, институты политической власти уста­навливают принципы политической иерархии, определяют, кто и при каких условиях может стать обладателем высших статусных по­зиций в системе государственной власти. Институт собственности и институт наследования делают неравными шансы богатого наслед­ника и человека, родившегося в бедной семье, т.е. определяют их изначальную принадлежность к разным стратам.

Институты структурируют социальное пространство, делают контуры стратификации четкими, нормативно определенными, определяют условия, при которых индивид может претендовать на ту или иную статусную позицию, подавляют те виды социальных действий и взаимодействий, которые могут нарушить сложивший­ся каркас институциональных иерархических отношений.

Институциональное регулирование в сословном феодальном об­ществе, например, заключается в государственной защите приви­легий высших аристократических слоев, предоставлении им исклю­чительного права на управление, власть, недопущении или резком ограничении браков между представителями различных слоев. Институты, защищающие иерархию, опираются не только на силу власти, но и на целенаправленно создаваемую и распространяе­мую в массовом сознании систему соответствующих ценностей, нравственных правил, жизненных ориентиров. Так, католическая цер­ковь, преодолевая эгалитаристские черты первоначального хрис­тианства, в странах Западной Европы превратилась в надежного идеологического стража феодальной иерархии.

В современном обществе, провозгласившем равенство всех граж­дан, тем не менее, существует своя система институтов, поддер­живающих стратификационную структуру. К названным политичес­ким институтам и институтам собственности и наследования мож­но добавить институт образования, позволяющий заниматься пре­стижными видами деятельности лишь тем, кто обладает возможно­стями получить соответствующий диплом, институализацию управ­ленческой деятельности в организациях и т.д.

556

С изменением принципов вертикального расслоения -меняются и социальные институты, их обеспечивающие. Вместо институтов, закрепляющих аскриптивный принцип иерархии, возникают ин­ституты, ориентирующие индивидов на достижение. Однако соци­альные институты всегда остаются стражами социальной иерархии, обеспечивающими либо неприкосновенность границ между выс­шими и низшими ее эшелонами, либо превращающимися, как подметил П. Сорокин, в своеобразный селективный механизм, формирующий верхние пласты общества.

Механизмы легитимации неравенства — это устойчивый и не­прерывный процесс усвоения населением ценностных суждений, представлений о необходимости и целесообразности сложившейся в обществе стратификационной структуры.

В культуре любого народа по мере иерархизации институциональ­ных отношений складываются мифы, верования, идеологемы, при­званные обеспечить подкрепление институционального порядка соответствующим мироощущением. Например, в средневековье была распространена идея о божественном происхождении госу­дарственной власти, и следовательно, принципы политической иерар­хии должны были восприниматься как данные сверху, не подлежа­щие пересмотру.

Кастовая система в Индии могла столь долго существовать благо­даря тому, что находила оправдание в индуизме, который учит, что Брахма, создав первого человека — Ману, потом сотворил всех ос­тальных людей земли из разных частей тела Ману. Религия закреп­ляла иерархию каст, обосновывала ее божественное происхожде­ние. Все, кто выпадали из кастовой системы, оказывались среди неприкасаемых, «недочеловеков», с которыми никто не хотел об­щаться, которые представляли собой «дно» общества*.

Легитимация неравенства обеспечивается путем интериориза-ции ценностных представлений, суждений, верований в ходе со­циализации. В средневековье в основе этого процесса лежало фор­мирование веры в незыблемость традиций, их божественной пред­определенности. В современном обществе также существуют опре­деленные идеологические постулаты, которые дополняются воз­росшей рациональностью мышления, признанием важности суще­ствования специфических регуляторов социальной жизни, препят­ствующих хаосу и анархии. Эгалитаристские взгляды, проявляю­щиеся время от времени, встречают в настоящее время мощный идеологический отпор как несоответствующие сущности человека, который изначально имеет определенные способности, талант и потребности, противоречащие природе, требующей функциональ­ного различия между социальными группами, лишающие индиви­да внутренней побудительной силы к самосовершенствованию.

* Минделл А Лидер как мастер единоборства. — М, 1993, с. 29—30.

557

Важной особенностью современного общества является и то, что оно, поддерживая в массовом сознании представления о необ­ходимости и целесообразности социальной иерархии, дает шанс каждому испытать свои силы в труднейшем подъеме на высшую ступень стратификационной лестницы. Тем самым создаются усло­вия для направления энергии, генерирующей недовольство своим положением в иерархической структуре, не на разрушение самой структуры и охраняющих ее институтов, а на достижение личного успеха. В массовом сознании создается устойчивое представление о персональной ответственности за свою судьбу, за свое место в пи­рамиде власти, престижа и привилегий.

Механизмы легитимации — это не только усвоение определен­ных ценностных суждений о социальной иерархии в обществе, но — главное — усвоение ценностных представлений, моделей поведения, свойственных субкультуре каждого социального слоя.

Различия в культуре страт являются одной из важнейших харак­теристик социальной стратификации. В процессе жизнедеятельнос­ти люди создают на каждом этаже социальной иерархии особый мир, помогающий им жить, общаться между собой, удовлетворять свои потребности. Привыкая к этому миру, они стараются сберечь его и с недоверием относятся к иным принципам и взглядам. Осо­бенно настойчиво охраняют свою социокультурную среду высшие слои общества.

У.Л. Уорнер выявил, что воспроизводство субкультуры того или иного слоя общества обеспечивается главным образом благодаря семье, кругам общения и некоторым относительно закрытым ассо­циациям.

В семье прививаются определенные навыки поведения в соот­ветствующей социокультурной среде, закладываются ценностные ориентации.

Круги общения представляют собой тесные группы, организо­ванные прежде всего по принципу принадлежности к одному со­циальному слою, которые определяют поведение, входящих в них индивидов, закрепляя соответствующие модели поведения. Вхож­дение в некоторые круги общения может гарантировать человеку повышение своей статусной позиции. По мнению американского социолога Э. Дэвиса, «круги общения цементируют индивидов сво­его класса и обеспечивают возможность мобильным лицам продви­жение вверх по социальной шкале благодаря тому, что те, кто на­ходится «выше», признают их своими»*.

Принадлежность к определенным ассоциациям (например, пре­стижным клубам) становится своеобразной гарантией повышения

* Социальная стратификация. Вып. 1. — М, 1992, с. 62. 558

своей статусной позиции. Низшие слои также могут создавать ассо­циации — например, профессиональные, которые способствуют поддержанию у них определенного стиля поведения.

О. Льюис, изучавший проблемы бедности в Мексике и на Кубе, чет­ко выделил основные черты субкультуры наиболее обездоленных людей*: для того, чтобы компенсировать несчастья и лишения, бед­няки формируют специфическую систему ценностей, стремясь взять от жизни как можно больше и не задумываясь о последствиях сво­их поступков; как правило, у них нет жизненных планов, уверенности в себе, они более склонны обвинять в своих бедах других людей или внешние обстоятельства, более агрессивны, конфликтны. Различия между социальными слоями проявляются даже в манере речи. В одном из экспериментов, проведенном американскими уче­ными, респондентам, имеющим разные статусы, предложили в тече­ние 40 секунд читать одну и ту же басню. Затем эти короткие запи­си оценивали группы из 15—30 студентов колледжей из разных ре­гионов, которым было предложено определить социальный ста­тус говорящего. В 80% случаев их оценки реального социального класса респондента оказались точными. Когда респондентов по­просили придать своему голосу схожесть с голосом богатых лю­дей, точность оценок осталась по-прежнему высокой — 65%. Все респонденты соблюдали правила произношения, однако длина и структура предложений, скорость чтения менялись в зависимости от класса. В другом эксперименте, когда респондентов просили считать вслух от 1 до 20, оценки студентов также были верными в 65% случаев**.

Культурные различия порождают не только разные стили жиз­ни, но и непонимание, недоверие: политиков обвиняют в амбици­озности, богатых — в алчности, управляющих — в некомпетентно­сти, народ — в нетерпимости, низкой культуре, непонимании за­дач и целей общественного развития.

Механизмы хабшпуализации (опривычивания) — это множество социально-психологических процессов, раскрывающих особенно­сти приспособления личности к существующей в обществе страти­фикационной структуре. Обычно человек мирится с существующей в обществе иерархией в силу усвоенной в ходе социализации необ­ходимости следовать установленным нормам, принципам и зако­нам. Вырастая в определенной социальной среде, воспринимая ее культуру, образ жизни, он, как правило, привыкает к определен­ному уровню потребления, соизмеряет жизненные цели со своими возможностями, руководствуется усвоенными правилами и норма­ми. Возникающее желание подняться выше нивелируется финансо­выми трудностями, трудностями адаптации к новому окружению,

* См.- Кравченко А.И. Основы социологии. — М., 1998, с. 136—137.

** Энджел Дж.Ф, Блэкуэлл Р Д, Миниард П.У Поведение потребителей —СПб.,

1999, с 500—501.

559

незнанием его нравов и обычаев. Поэтому человек скорее будет стре­миться реализовать свои жизненные планы на привычном, а не на более высоком уровне. Привычное, понятное, доступное, вопло­щающееся в его миропонимании, культуре, делают его заложни­ком своего слоя.

В совокупности механизмы поддержания неравенства — инсти-туализация, легитимация и хабитуализация — обеспечивают вос­производство социокультурного расслоения общества, придают стра­тификационной системе необходимую прочность, исключающую проявление массового оспаривания, неподчинения, стремление выйти из-под контролирующего влияния и достаточно жесткого распределения по «этажам» социальной иерархии.

§ 2. Социальная мобильность

Незыблемость иерархической структуры общества не означает отсутствия внутри ее какого-либо движения. Как уже отмечалось, на различных этапах возможно резкое увеличение одного и сокра­щение другого слоя, что невозможно объяснить естественным при­ростом населения — происходит миграция отдельных индивидов по вертикали. Эти передвижения по вертикали при сохранении са­мой стратификационной структуры мы будем рассматривать как социальную мобильность (оговоримся, что само понятие «социальная мобильность» значительно шире и включает также горизонтальные перемещения индивидов и групп — переход их в иные, но равные по статусу профессиональные общности, территориальные пере­мещения в виде миграции населения и т.п., однако в данном слу­чае нас будет интересовать только движение по вертикали).

Рассмотрим вначале групповую мобильность, которая вносит в стратификационную структуру большие изменения, нередко влия­ет на соотношение основных социальных пластов и, как правило, связана с появлением новых групп, чей статус перестает соответ­ствовать сложившейся системе иерархии. К середине XX в. такой группой, например, стали управляющие, менеджеры крупных пред­приятий. Не случайно на базе обобщения изменившейся роли уп­равляющих в западной социологии складывается концепция «рево­люции менеджеров» (Дж. Бернхейм), согласно которой админист­ративная страта начинает играть решающую роль не только в эко­номике, но и в социальной жизни, дополняя и даже иногда вытес­няя класс собственников.

Групповые перемещения по вертикали особенно интенсивны во времена структурной перестройки экономики. Появление новых престижных, высокооплачиваемых профессиональных групп спо­собствует массовому передвижению по иерархической лестнице.

560

Падение социального статуса профессии, исчезновение некоторых профессий провоцируют не только движение вниз, но и появление маргинальных слоев, объединяющих лиц, теряющих привычное положение в обществе, утрачивающих достигнутый уровень потреб­ления. Происходит размывание социокультурных ценностей и норм, ранее сплачивавших людей и предопределявших их устойчивое ме­сто в социальной иерархии.

В периоды острых социальных катаклизмов, коренного измене­ния социально-политических структур может произойти почти пол­ное обновление высших классов общества. (Так, революционные события 1917 г. в России привели к низвержению старого правяще­го класса и быстрому подъему на государственно-политический олимп новых социальных классов, имеющих новую культуру и ми­ровоззрение.) Такая кардинальная замена социального состава высшего слоя общества протекает в обстановке крайнего противо­стояния и жесткой борьбы.

Период смены политической и экономической элиты переживает Россия и в настоящее время. Класс предпринимателей, опираясь на финансовый капитал, неуклонно расширяет свои позиции имен­но как класс, претендующий на право занимать верхние этажи со­циальной лестницы. Одновременно с ним поднимается новая по­литическая элита, взращенная соответствующими партиями и дви­жениями. И этот подъем происходит как путем вытеснения старой номенклатуры, обосновавшейся у власти в советский период, так и путем ее перехода в класс предпринимателей либо демократов.

Экономические кризисы, сопровождающиеся падением уровня материального благосостояния широких масс, ростом безработи­цы, резким увеличением разрыва в доходах, становятся первопри­чиной численного роста наиболее обездоленной части населения, всегда составляющей основание пирамиды социальной иерархии. В таких условиях перемещение по нисходящей линии охватывает не одиночек, а целые группы, и может быть временным или приобре­тать устойчивый характер. В первом случае социальная группа воз­вращается на привычное место по мере преодоления экономичес­ких трудностей, во втором случае группа меняет свой социальный статус и вступает в сложный период адаптации к новому месту в иерархической пирамиде.

Итак, массовые групповые перемещения по вертикали связа­ны, во-первых, с глубокими серьезными изменениями в социаль­но-экономической структуре общества, обусловливающими появ­ление новых классов, социальных групп, стремящихся к завоева­нию своего места в социальной иерархии; во-вторых, со сменой идеологических ориентиров, систем ценностей, политических при­оритетов — в этом случае наблюдается движение вверх тех полити­ческих сил, которые смогли уловить изменения в умонастроениях,

561

ориентациях и идеалах населения, происходит болезненная, но неизбежная смена политической элиты; в-третьих, с расбаланси-ровкой механизмов, обеспечивающих воспроизводство стратифи­кационной структуры общества. Механизмы институализации, ле­гитимации и хабитуализации перестают функционировать в пол­ном объеме в силу происходящих в обществе радикальных измене­ний, роста конфликтности и социальной неопределенности.

Перемещения в экономической, политической и профессиональ­но-статусной иерархии происходят, как правило, одновременно или с небольшим разрывом во времени. Причина этого — взаимозави­симость факторов, их вызывающих: изменения в социально-эко­номической структуре предопределяют сдвиги в массовом созна­нии, а появление новой системы ценностей открывает дорогу для легитимации социальных интересов, запросов и притязаний ори­ентирующихся на них групп.

§ 3. Индивидуальная социальная мобильность

В стабильно развивающемся обществе перемещения по вертика­ли носят не групповой, а индивидуальный характер, т.е. поднима­ются и опускаются по ступеням социальной иерархии не экономи­ческие, политические и профессиональные группы, а отдельные их представители. Сказанное не означает, что эти перемещения не могут быть массовыми — напротив, в современном обществе водо­раздел между стратами многими преодолевается сравнительно лег­ко. Дело в том, что индивид в случае успеха изменит, как правило, не только свое положение в вертикальной иерархии, но и социо-профессиональную группу.

Круг профессий, имеющих и вертикальную структуру (например, «звезды», имеющие многомиллионные состояния, и артисты, пере­бивающиеся случайными заработками), ограничен и не имеет прин­ципиального значения для общества в целом. Рабочий, успешно проявивший себя на политическом поприще и сделавший голово­кружительную карьеру, дослужившись до министерского портфеля или добившись избрания в парламент, порывает со своим прежним местом в социальной иерархии и со своей прежней профессио­нальной группой; разорившийся предприниматель скатывается вниз, теряя не только престижное место в обществе, но и возможность заниматься привычным делом.

Проблема индивидуальной мобильности в западной социологии является одной из наиболее притягательных. Исследователь может опереться на богатый эмпирический и статистический материал, выработанный не одним поколением социологов. По специальным методикам определяются интенсивность перемещений по иерархи­ческой лестнице, их направленность, шансы детей в достижении

562

более высокого статуса, чем тот, который имеют родители, роль индивидуальных способностей, образования и других факторов, влияющих на подвижность индивидов в социальном пространстве, и т.п.

Палитра конкретных исследований социальной мобильности столь многообразна, что приходится ограничиваться изложением лишь наиболее общих принципов. Впервые они были сформулиро­ваны П. Сорокиным, который считал, что вряд ли есть общество, страты которого были бы абсолютно эзотеричными, т.е. непропус-кающими никакое движение через свои границы. Однако история не знала ни одной страны, в которой вертикальная мобильность была бы абсолютно свободной, а переход из одного слоя в другой осуществлялся безо всякого сопротивления: «Если бы мобильность была абсолютно свободной, то в обществе, которое получилось бы в результате, не было бы социальных страт. Оно напоминало бы здание, в котором не было бы потолка — пола, отделяющего один этаж от другого. Но все общества стратифицированы. Это значит, что внутри них функционирует своеобразного рода «сито», просеи­вающее индивидов, позволяющее некоторым подниматься наверх, оставляя других в нижних слоях, и наоборот»*.

Роль «сита» выполняют социальные институты, регулирующие движение по вертикали, а также субкультура, образ жизни каждого слоя, позволяющие проверять каждого выдвиженца «на прочность», соответствие нормам, принципам той страты, в которую он пере­мещается. П. Сорокин указывает, что система образования обеспе­чивает не только социализацию личности, ее обучение, но и вы­полняет роль своеобразного социального лифта, который позволя­ет наиболее способным и одаренным подняться на высшие «эта­жи» социальной иерархии. Политические партии и организации формируют политическую элиту, институт собственности и насле­дования укрепляет класс собственников, институт брака позволяет осуществить перемещение даже при отсутствии выдающихся ин­теллектуальных способностей.

Однако использование движущей силы какого-либо социально­го института для подъема наверх не всегда бывает достаточным. Чтобы закрепиться в новой страте, необходимо принять ее образ жизни, органично вписаться в ее социокультурную среду, форми­ровать свое поведение в соответствии с принятыми нормами и пра­вилами — этот процесс протекает довольно болезненно, так как человек нередко бывает вынужден распрощаться со старыми при­вычками, пересмотреть свою систему ценностей. Адаптация к но­вой социокультурной среде требует высокого психологического

⇐ Предыдущая51525354555657585960Следующая ⇒