Глава 4. Религиозные системы древних обществ Ближнего Востока

В тех странах и регионах мира, у тех народов, которые в своем поступательном развитии пересекли грань пер­вобытной общины, свойственные раннерелигиозному комплексу верования, представления, обряды и культы с течением времени заметно отошли на второй план. На передний план в этих обществах вышли религиозные системы, центром которых стал культ могущественных богов. Однако и в рамках этих систем многие черты и признаки ранних религиозных представлений и веро­ваний продолжали сохраняться в трансформированной форме либо в виде пережитков.

Религиозная система, возникавшая не на пустом месте, а опиравшаяся на фундамент ранних форм рели­гиозных представлений и верований, вынуждена была считаться с реальностью. Результатом этого было по­явление в новой системе нескольких уровней или пластов, которые размещались в рамках ее иерархической структуры сообразно степени своей древности, сложно­сти, распространенности. В этих условиях, как правило, пережитки раннерелигиозных форм сохранялись в виде суеверий, закреплявшихся на уровне низшего, наиболее примитивного пласта.

В принципе это понятно и логично. Простой народ, всегда составлявший основную массу верующих и последователей той или иной религии, вносил в скла­дывавшуюся религиозную систему свои привычные представления, закрепленные в устойчивых стереотипах поведения нормы жизни, обряды, оценки. Все это, буду­чи включенным в корпус новой всеобъемлющей системы, делало ее более устойчивой, помогало выжить и стать господствующей в умах верующих. Но тем самым со­здавался тот примитивный набор суеверий (вера в различного рода леших, домовых и т. п.), приемов магии, экзорцизма (т. е. методики изгнания бесов, демонов, злых духов), оберегов, без которого практически не обходится ни одна развитая религиозная система. {49}

Более того, трансформировавшись подчас до неузнаваемости, многие элементы раннерелигиозного комплекса вошли в качестве органичных и структурно весьма существенных явлений в новые развитые систе­мы. Такие магические приемы, как молитва или прича­стие в христианстве, мантры в буддизме и индуизме, молитва-намаз в исламе и многое другое, убедительно свидетельствуют именно об этом. А это означает, что ранние формы религии сохранялись в развитых систе­мах не только на их низшем уровне в виде примитивных суеверий, но также и в качестве важной их составной части.

Вместе с тем существенно отметить и принципиаль­ное отличие развитой религиозной системы, даже в ее наиболее ранней и примитивной модификации, от раннерелигиозного комплекса. Комплекс всегда был и ос­тавался именно комплексом, т. е. более или менее орга­низованной и непротиворечивой суммой различного ро­да ранних религиозных представлений, верований, культов и обрядов. Сумма эта могла легко разлагаться на составляющие ее слагаемые, и при этом комплекс в целом практически ничего не терял: в одних местах, как упоминалось, ведущее значение приобретало ша­манство, в других — анимизм, в третьих — фетишизм и т.п. И хотя преобладание чего-то одного не означало, что в данном регионе и среди данного народа вовсе не известны все прочие элементы, оно само по себе уже свидетельствовало о сравнительной независимости всех слагавших комплекс элементов. Совершенно иначе с точки зрения внутренней структуры выглядела религиозная система.

Особенности всякой системы сводятся к тому, что составляющие ее элементы неравноправны и организо­ваны в иерархическую структуру, в рамках которой есть ведущий, главный элемент. Его сущность, формы и потребности определяют всю структуру системы, со­подчинение и строгую взаимозависимость всех осталь­ных элементов. Структурообразующим элементом в на­иболее ранних религиозных системах, о которых сейчас идет речь, был культ могущественных богов; его инте­ресам и нуждам было подчинено все остальное.

Сознание первобытного человека привыкло воспри­нимать вещи и явления сверхъестественного мира с их волшебной магической силой как нечто объективно существующее и практически столь же реальное, как {50} и вещи и явления окружающего человека мира, а от этого лишь шаг до появления идеи о существовании каких-то могущественных богов, в символическом обли­ке которых как бы сконцентрирована вся квинтэссенция мира сверхъестественных сил. Такой шаг мог бы сде­лать практически каждый из более или менее крупных первобытных коллективов. Однако сделать его удалось лишь весьма немногим. Почему же?

Дело в том, что сознание первобытных людей на уровне эпохи неолита действительно практически по­всюду было подготовлено для конструирования доста­точно сложных религиозных систем. Но хорошо извест­но, что не сознание людей определяет реальный путь эволюции образа жизни человека. Решающая роль здесь принадлежит бытию, т. е. производству. Правда, неолитические земледельцы совершили огромный революционный скачок, приобретя возможность произво­дить избыточный продукт, за счет которого можно было содержать оторванные от производства пищи слои со­циальных верхов. Но одного этого было еще недоста­точно для возникновения первичных надобщинных по­литических структур и тем более для появления первых очагов цивилизации и государственности.

Вопрос об условиях и обстоятельствах, способство­вавших появлению таких очагов,— один из сложней­ших в науке. В самых общих чертах можно сказать, что лишь оптимальное сочетание ряда благоприятных фак­торов, среди которых следует особо выделить экологи­ческую среду, уровень производства, наличие необходи­мых материально-производственных ресурсов, высокую производительность труда с регулярно вырабатываемым в достаточном количестве избыточным продуктом, нужный демографический оптимум, т. е. определенную плотность населения, формирует ту объективную мате­риальную базу, на основе которой могут возникнуть надобщинные политические структуры, первые протогосударства. И только в результате появления таких политических структур, объединявших родственные и неродственные этнические группы в рамках единого политического организма с сильной властью обоже­ствленного вождя, создается реальная база для генези­са религиозных систем.

Возникновение ранних религиозных систем. Как известно, первые в истории человечества очаги цивилиза­ции и государственности появились на Ближнем Восто {51} ке, в плодородной долине великих рек Нила, Тигра и Евфрата. Сложившиеся там, в первую очередь в пой­ме Двуречья, ранние надобщинные политические струк­туры являли собой на рубеже IV—III тысячелетий до н. э. небольшие административные образования типа городов-государств. Центром их, окруженным сельской земледельческой периферией, являлось поселение городского типа, сердцевиной и символом которого обыч­но был храм-зиккурат, выстроенный в честь какого-либо божества, считавшегося покровителем данной по­литической структуры. Выдвижение храма на передний план в качестве не только духовного, но также и поли­тического и экономического центра было не случайным. Нередко храм был местожительством вождя, пребыва­нием его административного аппарата, состоявшего в основном из жрецов-чиновников. В храме располага­лись амбары для хранения зерна, полученного с земель, обработка которых была обязанностью всех земледель­цев или части их. Здесь же, в храме, обычно находились склады готовой продукции ремесленников, арсеналы и т. п. Почему центром был именно храм?

Культ обожествленного вождя, правителя-символа, посредника между миром живых и умерших, людей и богов, был тесно связан не только с представлением о сакральной святости власть имущего, обладавшего магической силой, но также и с уверенностью в том, что именно молитвы и просьбы вождя скорее дойдут до божества и будут максимально результативны. Эта имевшая объективные резоны уверенность способство­вала тому, что в ранних политических структурах типа протогосударств вождь-правитель чаще всего одновре­менно был и первосвященником, т. е. высшим жрецом сверхъестественных сил, с течением времени все более определенно олицетворявшихся в символическом обли­ке бога, становившегося могущественным покровите­лем данной политической структуры. В честь этого-то своего бога в великом и многонаселенном разными богами мире сверхъестественного и строился храм, в котором вождь-первосвященник отправлял необходи­мые ритуалы. Логично и естественно, что храм оказывался как символом религиозной связи живых с бога­ми, так и центром всей жизни протогосударства. Храм каждого из городов-государств посвящался конкретно­му божеству. Но даже если этот бог имел какую-то специализацию (был богом солнца, земли, воды или {52} даже богиней любви, как то имело место в Двуречье), это ни в коей мере не умаляло ни его потенций, ни его забот о всех сторонах жизни почитавших его людей, причем людей по происхождению, возможно, этнически гетерогенных. Это означало, что могущественный бог, центр заново складывавшейся религиозной системы, должен был как бы заместить собой всех тех тотемных предков-покровителей и почитавшихся разными кол­лективами мелких местных духов, которые еще вчера были своими и самыми близкими для той или иной этнической группы смешанного теперь уже населения разросшейся политической общности.

Со временем возникала единая сводная система, которая включала все ранние системы каждого из протогосударств с их местными богами, храмами и вождя­ми-первосвященниками в крупную иерархическую структуру. Хотя эта структура не была устойчивой в том смысле, что на передний план в ней могли спора­дически выходить боги той политической общности, которая в данное время господствовала либо стреми­лась к господству, она тем не менее оказалась доста­точно стабильной и приобрела свойственные ей черты и признаки, в первую очередь политеизм — многобо­жие. Сложившаяся таким образом крупная религиоз­ная система со временем упрочилась и закрепилась. Была выработана более или менее стройная ее доктринально-идейная основа, которая в свою очередь была наглядно отражена в системе мифов, повествующих о славных деяниях и великих заслугах различных богов и героев, об их роли в возникновении мироздания и лю­дей, об их мудрости, сверхъестественных возможностях и т.д.

Религиозная система древнего Двуречья. На протяжении долгих веков в культуре Двуречья шел процесс ликвидации одних божеств и культов и возвеличивания других, обработки и слияния мифологических сюжетов, изменения характера и облика тех богов, которым пред­стояло возвыситься и стать всеобщими (как правило, им приписывались деяния и заслуги тех, что оставались в тени или умирали в памяти поколений). Результатом этого процесса было сложение религиозной системы в той ее форме, как она дошла до наших дней по сохра­нившимся текстам и данным археологических раскопок.

Религиозная система несла на себе заметный отпе­чаток реально существовавшей в этом регионе социаль {53} но-политической структуры. В Месопотамии с ее мно­жеством сменявших друг друга государственных обра­зований (Шумер, Аккад, Ассирия, Вавилония) не было сильной стабильной государственной власти. Поэтому, хотя временами отдельные удачливые правители (Capãîí Аккадский, Хаммурапи) достигали немалой власти и признанного могущества, централизованных деспотий в этом регионе, как правило, не было. Видимо, это сказалось и на фиксируемом религиозной системой ста­туте месопотамских правителей. Обычно они не имено­вали себя (и их не именовали другие) сыновьями богов, а сакрализация их практически ограничивалась предос­тавлением им прерогатив первосвященника или при­знаваемым за ними правом на непосредственный кон­такт с богом (сохранился обелиск с изображением бога солнца Шамаша, вручающего Хаммурапи свиток с законами, которые вошли в историю как законы Хаммурапи).

Эта сравнительно невысокая степень централизации политической власти и соответственно обожествления правителя способствовала тому, что в Двуречье доста­точно легко, без ожесточенного соперничества (что имело место в Египте) уживались друг с другом многие боги с посвященными им храмами и обслуживавшими их жрецами. Мифология сохранила сведения о шумер­ском пантеоне, существовавшем уже на ранних ступе­нях цивилизации и государственности в Двуречье. Главными считались бог неба Ан и богиня земли Ки, которые породили могущественного бога воздуха Энлиля, бога воды Эа (Энки), нередко изображавшегося в виде человеко-рыбы и сотворившего первых людей. Все эти и многие другие боги и богини вступали друг с другом в сложные взаимоотношения, трактовка кото­рых изменялась со временем и в зависимости от смены династий и этносов (семитские племена аккадцев, смешавшиеся с древними шумерами, принесли с собой новых богов, новые мифологические сюжеты).

Большинство шумеро-аккадо-вавилонских богов имели антропоморфный облик и лишь немногие, как Эа или Нергал, несли на себе зооморфные черты, свое­образное воспоминание о тотемистических представле­ниях далекого прошлого. К числу священных животных месопотамцев относились бык и змея: в мифах нередко богов именовали «могущественными быками», а змея почиталась как олицетворение женского начала. {54}

Уже из древних шумерских мифов вытекает, что первым среди богов считался Энлиль. Однако власть его в пантеоне далеко не была абсолютной: семь пар великих богов, его родственников, временами оспарива­ли его власть и даже смещали с должности, низвергая в подземное царство за провинности. Подземное царст­во — это царство мертвых, где всевластно распоряжа­лась жестокая и мстительная богиня Эрешкигаль, кото­рую смог усмирить лишь бог войны Нергал, ставший ее супругом. Энлиль и другие боги и богини были бессмер­тными, поэтому они, даже если попадали в подземное царство, возвращались оттуда после ряда приключе­ний. Но люди, в отличие от них, смертны, так что их удел после смерти — вечное пребывание в сумрачном царстве мертвых. Границей этого царства считалась река, через которую души погребенных переправлял в царство мертвых специальный перевозчик (души не­погребенных оставались на земле и могли причинить немало бед людям).

Жизнь и смерть, царство неба и земли и подземное царство мертвых — эти два начала отчетливо противо­поставлялись в религиозной системе Двуречья. И не только противопоставлялись. Реальное бытие земле­дельцев с их культом плодородия и регулярной смены времен года, чередованием пробуждавшейся и умирав­шей природы не могло не привести к представлению о тесной и взаимообусловленной связи между жизнью и смертью, умиранием и воскресением. Пусть люди смертны и никогда не возвращаются из подземного царства. Но природа бессмертна! Она ежегодно рожда­ет новую жизнь, как бы воскрешая ее после мертвой зимней спячки. Эту-то закономерность природы и долж­ны были отразить бессмертные боги. Неудивительно поэтому, что одно из центральных мест в мифологии месопотамцев заняла история о смерти и воскресении Думузи (Таммуза).

Богиней любви и плодородия в Двуречье была кра­савица Инанна (Иштар), богиня-покровительница го­рода Урука, где в ее честь был построен храм (нечто вроде храма любви) с жрицами и храмовыми прислуж­ницами, дарившими любому свои ласки (храмовая про­ституция). Как и они, любвеобильная богиня дарила своими ласками многих, и богов и людей, но наиболь­шую известность получила история ее любви к Ду­музи. Эта история имела свое развитие. Вначале (шу {55} мерская версия мифа) Инанна, выйдя замуж за пас­туха Думузи, принесла его в жертву богине Эрешки­галь в качестве платы за свое освобождение из подземного царства. Позже (вавилонская версия) все стало выглядеть иначе. Думузи, оказавшийся уже не только супругом, но и братом Иштар, погиб на охоте. Богиня отправилась в подземное царство за ним. Злобная Эрешкигаль оставила Иштар у себя. В ре­зультате жизнь на земле прекратилась: животные и люди перестали размножаться. Встревоженные бо­ги потребовали от Эрешкигаль возвращения Иштар, которая и вышла на землю с сосудом живой воды, позволившей ей воскресить умершего Думузи.

История говорит сама за себя: Думузи, олицетво­рявший плодородие природы, погибает и воскресает с помощью богини плодородия, побеждающей смерть. Символика вполне очевидна, хотя появилась она далеко не сразу, а лишь в результате постепен­ной трансформации первоначального мифологиче­ского сюжета.

Мифология Двуречья богата и весьма разнообраз­на. В ней можно встретить и космогонические сюжеты, истории о создании земли и ее обитателей, в том числе вылепленных из глины людей, и легенды о подвигах великих героев, прежде всего Гильгамеша, и, наконец, рассказ о великом потопе. Знаменитая легенда о вели­ком потопе, впоследствии столь широко распростра­нившаяся среди разных народов, вошедшая в Библию и принятая христианским учением, не праздная выдум­ка. Жители Двуречья, особо выделявшие среди прочих богов бога южного ветра, гнавшего воды Тигра и Ев­фрата против течения и грозившего катастрофическими наводнениями, не могли воспринимать такого рода на­воднения (особенно наиболее разрушительные из них) иначе, как великий потоп. В том же, что такого рода катастрофическое наводнение действительно было ре­альным фактом, убеждают раскопки английского архе­олога Л. Вулли в Уре (в 20—30-е годы), во время которых был обнаружен многометровый слой ила, отде­лявший наиболее древние культурные слои городища от более поздних. Интересно, что сохранившийся в фрагментах шумерский рассказ о потопе некоторыми деталями (сообщение богов добродетельному царю о намерении устроить потоп и спасение его) напоминает библейскую легенду о Ное. {56}

Религиозная система Двуречья, изменявшаяся и совершенствовавшаяся усилиями разных народов на про­тяжении долгих веков, во II тысячелетии до н. э. была уже достаточно развитой. Из великого множества мел­ких местных божеств, нередко дублировавших функции друг друга (заметим, что кроме Иштар были еще две богини плодородия), выделилось несколько главных, повсеместно известных и наиболее почитавшихся. Сложилась и определенная их иерархия: на место верхов­ного бога выдвинулся бог-покровитель города Вавило­на Мардук, влиятельные жрецы которого поставили его во главе месопотамского пантеона. С возвышением Мардука была связана и сакрализация правителя, ста­тус которого со временем приобретал все большую святость. Во II тысячелетии до н. э. была также не­сколько пересмотрена мифологическая интерпретация деяний, заслуг и сфер влияния всех сил потустороннего мира, всех богов, героев и духов, включая владык подземного царства и многочисленных демонов зла, болезней и несчастий, в борьбе с которыми месопотамские жрецы выработали целую систему заклинаний и оберегов. В частности, каждый человек оказался обладателем собственного божественного патрона-по­кровителя, иногда и нескольких, что способствовало формированию личностных связей «человек — божес­тво». Была разработана сложная космологическая сис­тема из нескольких небес, полусводом покрывающих землю, плавающую в мировом океане. Небеса были местожительством высших богов, причем бог солнца Шамаш ежедневно совершал свой путь с восточной горы в сторону западной горы, а на ночь удалялся во «внутренности небес».

На службу богам были поставлены достигшие нема­лых успехов магия и мантика. Наконец, усилиями жре­цов было многое сделано в области астрономии и ка­лендаря, математики и письменности. При этом следует заметить, что, хотя все эти преднаучные знания имели вполне самостоятельную культурную ценность, связь их с религией (причем связь не только генетическая, но и функциональная) несомненна. И не столько потому, что у их истока стояли жрецы, сколько из-за того, что все эти знания были связаны с религиозными представ­лениями и даже опосредованы ими.

Справедливости ради надо заметить, что отнюдь не все стороны жизни, не вся система идей и институтов {57} древнего Двуречья обусловливались религиозными представлениями. Например, тексты законов Хаммурапи убеждают в том, что нормы права были практически свободны от них. Этот весьма существенный момент свидетельствует о том, что религиозная система Дву­речья, по образу и подобию которой впоследствии фор­мировались аналогичные системы других ближнево­сточных государств, не была тотальной, т. е. не моно­полизировала всю сферу духовной жизни. Она оставля­ла место для взглядов, поступков и порядков, не связанных непосредственно с религией, и именно эта практика могла повлиять на характер религиозных представлений народов восточного Средиземноморья, начиная от семитских племен Сирии и Финикии и кон­чая крито-микенскими предшественниками античных греков. Не исключено, что она сыграла определенную роль в появлении свободомыслия в античности. На это стоит обратить внимание потому, что второй вариант древнейшей религиозной системы мира, древнеегипетский, практически одновременный с месопотамским, привел в этом смысле к иным результатам.

Религиозная система древнего Египта. Основы цивилизации и государственности в долине Нила склады­вались в то же время и на той же материальной базе (неолитическая революция в ближневосточном регио­не), что и в Двуречье. Однако древнеегипетская соци­ально-политическая структура заметно отличалась от месопотамской. Может быть, здесь сыграли свою роль природные условия: долина Нила значительно в боль­шей степени, нежели междуречье Тигра и Евфрата, была единым хозяйственным организмом, требовавшим для своего нормального функционирования четкой централизованной администрации. Во всяком случае уже на рубеже IV—III тысячелетий до н. э. древнеегипет­ские протогосударства-номы слились в единое раннее государство во главе с всеобщим обожествленным пра­вителем — фараоном.

В Египте не было традиции автономного существо­вания городов-государств (традиции, которая позже сыграла большую роль в становлении демократических идей и институтов в древней Греции), столь заметной в Двуречье. Зато обожествление правителя достигло здесь небывалых размеров. Фараон был обоготворен, считался сыном бога солнца и почитался как символ благосостояния и процветания страны, носитель вы {58} сшей божественной силы. В качестве такового он совер­шал наиболее важные ритуалы, включая торжествен­ный обряд первовспашки: проводя первую борозду, он как бы оплодотворял нильскую долину от имени стояв­ших за ним богов.

Более высокая степень централизации древнееги­петского государства способствовала усилению власти жрецов, выполнявших функции чиновников центра, но обычно служивших при этом какому-либо из могуще­ственных местных богов. Богам этим, наследникам древних номовых божеств, приносились обильные жер­твы. В их честь строили пышные храмы, а наиболее известные из них, как бог солнца Ра (Амон-Ра), про­возглашались отцами правителя. Совмещая функции администраторов и служителей храмов, древнеегипет­ские жрецы сосредоточили в своих руках практически все руководство страной как в сфере экономики и поли­тики, так и в области духовной культуры, будь то гра­мотность, знание, образование или иные отрасли куль­турной традиции.

Именно жрецы были служителями древнеегипетско­го культа, мастерами тщательно разработанного ритуа­ла. На нужды культа и ритуала тратились огромные средства, примером чему может служить сооружение колоссальных пирамид для погребения обожествленных правителей. Пирамиды — во многих отношениях сим­вол древнего Египта, символ степени обожествления его фараонов, щедрого использования избыточного продукта на нужды цементировавшего структуру риту­ала, символ огромной власти администрации центра, наконец, символ веры.

Согласно анимистическим верованиям древних египтян, после смерти человека его души вели себя по-разному: «ба» возносилась на небо, к солнцу (это в первую очередь имело отношение к фараону), а «ка» оставалась с телом, причем от степени сохранности ее и тела зависели как благополучие умершего в загроб­ном мире, так и потенциальная возможность реинкарнации, т. е. возрождения в той или иной форме. Именно поэтому тело фараона так тщательно бальзамировали, приготовляя из него мумию, а для его души «ка» в гробнице создавали поистине царские условия — достаточное представление о них дают раскопки гроб­ницы Тутанхамона. Естественно, что для сохранения мумии и сокровищ в неприкосновенности нужны были {59} немалые предосторожности: надежнее всего было упря­тать их в середину огромной пирамиды, которая к тому же служила и символом славы, элементом престижа покойного правителя.

Египетские боги, как и боги Двуречья, имели нема­ло зооморфных черт и признаков: бог Гор изображался с головой сокола, Собек — с головой крокодила, богиня Бастет — с кошачьей головой. Многие животные почи­тались священными — бык, крокодил, кошка, змея, птица ибис, жук скарабей и др. Как и в Двуречье, у египтян сложились различные мифы о сотворении мира, создании богами людей из глины. Но главным был миф об умирающем и воскресающем боге Осирисе и его супруге богине Исиде. Осирис и Исида испытали немалые приключения, связанные с гибелью бога, от­мщением его врагам и воскрешением умершего с по­мощью жены, что символизировало идею плодородия, весеннего возрождения природы. В более поздних ми­фах Осирис приобрел также и функции повелителя подземного царства мертвых, определявшего грехи и заслуги покойников. Это разделение умерших на грешников и праведников, из которых первых в подзем­ном царстве пожирали чудовища, а вторые продолжали существовать в загробном мире, уже приближалось к идее о посмертном воздаянии, столь детально разра­ботанной позже в христианском и индо-буддийском учениях о рае и аде, а еще раньше (правда, в менее разработанной форме) — в иранском зороастризме.

Рождение подобной идеи в стране пирамид неудиви­тельно. Каждый, кто мог это себе позволить, старался обеспечить свое загробное существование в наилучшем виде, как о том свидетельствуют богатые гробницы с разнообразным инвентарем, скульптурными портрета­ми умершего, изображениями сцен из его жизни и даже фигурками-ушебти для выполнения различных работ на том свете. И хотя культ этической нормы, который позже в более развитых религиозных системах был положен в основу критерия, определявшего судьбу за­гробного существования индивида, в древнеегипетских религиозных верованиях проявлялся не очень заметно, зачатки его в форме осуждения за грехи и проступки появились еще в глубокой древности.

Как и в Двуречье, в централизованном Египте существовало множество богов, причем выдвинувшийся на первое место в эпоху Нового царства главный из {60} них, Амон-Ра, отнюдь не вытеснил остальных. Жрецы каждого из богов обычно стремились к определенной самостоятельности и были преданы именно своему бо­жеству, хотя в принципе могли служить и другим. Однако даже самые влиятельные жреческие группи­ровки не могли рассчитывать на единовластие. В Егип­те, как и в других обществах древности, включая и ан­тичную Грецию, господствовал политеизм. Время для монотеизма еще не настало. И все-таки именно в Егип­те с его наибольшей степенью централизации политиче­ской власти эта идея возникла раньше всего.

Первым, кто попытался осуществить ее, был фараон Аменхотеп IV, живший в XIV в. до н. э. Вступив на престол в момент острого политического кризиса, он попытался было опереться в борьбе с фиванскими жре­цами Амона на жрецов других храмов. Не добившись успеха, Аменхотеп решился на резкий переворот: он отменил культы Амона, Пта и других влиятельных египетских богов и учредил новый всеобщий и обяза­тельный для всех культ единого бога Атона — бога солнца, солнечного диска. Фараон изменил свое имя на Эхнатон (угодный Атону) и построил новую столицу — Ахетатон, дабы даже в названиях присутствовало имя нового бога. Однако реформа не имела последствий: вскоре после смерти Эхнатона культы старых богов были восстановлены, а затем и имя фараона-еретика было предано проклятию.

Религиозная система древнего Египта развивалась на протяжении тысячелетий и в целом достигла весьма высокого уровня. Проявившаяся в Египте впервые в ис­тории тенденция к монотеизму, т. е. ко всеобщей вере в единого для всех всемогущего божества, не прошла бесследно: есть определенные основания ставить во­прос о том влиянии, которое она оказала на развитие монотеистической религии древних евреев, о чем пойдет речь ниже. Здесь же необходимо еще раз подчеркнуть, что ранние религиозные системы древнейших очагов цивилизации — Месопотамии и Египта — сыграли важную роль в становлении более поздних религий всего ближневосточного региона, в доктринальном и ритуально-культовом плане достаточно близких к ним. Третьей и во многом принципиально отличной от первых двух религиозной системой ближневосточной древности, оказавшей заметное воздействие на систему верований этого обширного региона, был зороастризм. {61}