Диагноз смерти

⇐ ПредыдущаяСтр 28 из 34Следующая ⇒

- Я не так суеверен, как вы, врачи, - люди науки, как вы любите себяназывать, - сказал Хоувер, отвечая на невысказанное обвинение. - Кое-кто извас - правда, немногие - верит в бессмертие души и в то, что нам могутявляться видения, которые у вас не хватает честности назвать простопривидениями. Я же только утверждаю, что живых иногда можно видеть там, гдеих сейчас нет, но где они раньше были, - где они жили так долго и так, я бысказал, интенсивно, что оставили отпечаток на всем, что их окружало. Ядостоверно знаю: личность человека может настолько запечатлеться вокружающем, что даже долго спустя его образ подчас предстает глазам другогочеловека. Но, конечно, это должны быть: личность, способная оставитьотпечаток, и глаза, способные его воспринять, - например, мои. - Да, глаза, способные воспринять, и мозг, способный превратноистолковать воспринятое, - с улыбкой сказал доктор Фрейли. - Благодарю вас. Всегда приятно, когда твои ожидания сбываются, - а этокак раз та степень любезности, которую я мог ожидать от вас. - Прошу прощенья. Но вы утверждали, что знаете достоверно. Таких словна ветер не бросают. Может быть, вы расскажете, откуда у вас этауверенность? - Вы это назовете галлюцинацией, - сказал Хоувер, - но все равно. И он начал свой рассказ: - Прошлым летом я, как вы знаете, поехал в городок Меридиан,намереваясь провести там самую жаркую пору. Мой родственник, у которого ядумал остановиться, захворал, и мне пришлось искать себе другое пристанище.После долгих поисков я наконец нашел свободное помещение - дом, в которомнекогда жил чудаковатый доктор по фамилии Маннеринг; потом он уехал, куда -никто не знал, даже тот, кто, по его поручению, присматривал за домом. Маннеринг сам построил этот дом и прожил в нем почти десять лет вдвоемсо старой служанкой. Практика у него всегда была небольшая, а вскоре он еесовсем бросил. Мало того, он совершенно удалился от общества и жил настоящиманахоретом. Деревенский врач, единственный, с кем он поддерживал общение,рассказывал мне, что эти годы отшельничества он посвятил научномуисследованию и даже написал целую книгу, но труд этот не заслужил одобрениясо стороны его собратьев по профессии. Они считали, что Маннеринг немногопомешан. Сам я не видел этой книги и сейчас не помню ее довольнооригинальную теорию. Он утверждал, что в некоторых случаях бывает возможнопредсказать заранее смерть человека, хотя бы тот сейчас пользовался цветущимздоровьем, и срок этот можно исчислить с большой точностью. Самый длительныйсрок для такого предсказания он, кажется, определял в восемнадцать месяцев.Хранители местных преданий рассказывали, что он не раз ставил такиепрогнозы, или, может быть, правильнее сказать, диагнозы, и утверждали, что вкаждом случае то лицо, чьих близких он предупредил, умирало в указанный деньи притом без всякой видимой причины. Все это, впрочем, не имеет отношения ктому, о чем я хочу рассказать; я просто подумал, что вас как врача это можетпозабавить. Дом сдавался с обстановкой, которая сохранилась в полнойнеприкосновенности еще с тех дней, когда там жил доктор. Это было, пожалуй,слишком мрачное жилище для человека, не склонного ни к отшельничеству, ни кнаучным трудам, и мне кажется, что дух этого дома, или, вернее, дух егопрежнего обитателя, оказал влияние и на меня, ибо, когда я там находился,мною неизменно овладевала меланхолия, вовсе мне не свойственная. Не думаю,чтобы ее можно было объяснить просто одиночеством: правда, ночью я оставалсясовсем один - прислуга спала не в доме, - но я никогда не скучаю наедине ссамим собой, так как чтение составляет мое любимое занятие. Одним словом,каковы бы ни были причины, а результатом была подавленность и какое-точувство неотвратимой беды; особенно тяжким оно становилось в кабинетедоктора Маннеринга, хотя это была самая светлая и веселая комната в доме.Здесь висел портрет доктора Маннеринга масляными красками, в натуральнуювеличину, и все в комнате, казалось, сосредоточивалось вокруг него. Впортрете не было ничего необычайного; на нем был изображен человек летпятидесяти, довольно приятной внешности, с бритым лицом и темными глазами, спроседью в черных волосах. Но почему-то портрет притягивал к себе, от неготрудно было оторваться. Лицо человека на портрете не покидало меня, можносказать, что оно меня преследовало. Однажды вечером я проходил через эту комнату, направляясь в спальню, слампой в руках, - в Меридиане не было газового освещения. Как всегда, яостановился перед портретом: при свете лампы он, казалось, приобрел какое-тоновое выражение, - трудно сказать, какое именно, но во всяком случаетаинственное. Это возбудило мое любопытство, не внушив, однако, тревоги. Ястал двигать лампой из стороны в сторону, наблюдая различные эффекты отперемены освещения. Поглощенный этим занятием, я вдруг почувствовал желаниеоглянуться. Я это сделал и увидел, что по комнате прямо ко мне идет человек. Когдаон приблизился настолько, что свет от лампы озарил его лицо, я увидел, чтоэто сам доктор Маннеринг. Как будто портрет сошел со стены! - Простите, - сказал я с некоторой холодностью. - Очевидно, я неслышал, как вы постучали. Он прошел мимо на расстоянии двух шагов, поднял палец, как будтопредостерегая меня, и, не промолвив ни слова, вышел из комнаты - куда и как,мне не удалось заметить, так же как я не заметил его прихода. Мне, конечно, незачем объяснять вам, что происшедшее было то, что выназываете галлюцинацией, а я - видением. Дверей в комнате было только две:одна была заперта на ключ, а вторая вела в спальню, которая не имела другоговыхода. Что я почувствовал, когда это сообразил, не относится к делу. Вы, надо полагать, сочтете это банальной историей с привидениями,построенной по правилам, установленным классиками этого жанра. Будь это так,я не стал бы рассказывать, даже если бы она случилась со мной на самом деле.Но человек этот не был призраком; он - жив. Я встретил его сегодня наЮнион-стрит. Он прошел мимо меня в толпе. Хоувер кончил свой рассказ. Несколько минут оба собеседника молчали.Доктор Фрейли рассеянно барабанил пальцами по столу. - Он сегодня что-нибудь сказал? - спросил он. - Что-нибудь такое, изчего можно было заключить, что он не мертв? Хоувер уставился на доктора и ничего не ответил. - Может быть, он сделал какой-нибудь знак? - продолжал Фрейли. - Какой-нибудь жест? Может быть, поднял палец? У него была такая привычка, когда онсобирался сказать что-нибудь важное, - например, когда он ставил диагноз. - Да, он поднял палец, - совершенно так, как тогда мое видение. - Но -Боже мой! - вы, стало быть, его знали? Хоувер, видимо, начинал волноваться. - Я знал его. И я прочитал его книгу - когда-нибудь каждый врач еепрочитает. Его поразительное открытие - это первостепенной важности вклад вмедицинскую науку. Да, я его знал. Я лечил его во время его последнейболезни три года назад. Он умер. Хоувер вскочил со стула; видно было, что он с трудом сдерживаетволнение. Он прошелся взад и вперед по комнате, потом остановился передсвоим другом и нетвердым голосом спросил: - Фрейли, вы ничего не имеете сказать мне как врач? - Что вы, Хоувер! Вы самый здоровый человек из всех, кого я знаю. Но ядам вам совет как друг. Пойдите к себе в комнату; вы играете на скрипке, какангел, - сыграйте что-нибудь. Что-нибудь веселое и бодрое. Выбросьте изголовы мрачные мысли. На другой день Хоувера нашли у него в комнате мертвым. Он прижималскрипку подбородком, смычок покоился на струнах, перед ним был раскрыт"Траурный марш" Шопена.

⇐ Предыдущая 23 24 25 26 272829 30 31 32 Следующая ⇒

Date: 2015-09-25; view: 250; Нарушение авторских прав

mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.006 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию