Правовая и социальная защита. 77 page

--------------------------------

<*> Собрание законодательства Российской Федерации. 2004. N 6. Ст. 450.

Перечень перечисленных в статье 82 Жилищного кодекса Российской Федерации случаев изменения договора социального найма не является исчерпывающим.

Жилищный кодекс Российской Федерации содержит и иные основания, по которым договор социального найма жилого помещения подлежит изменению. Следует отметить, что указанные основания, как правило, сформулированы в Жилищном кодексе Российской Федерации в виде особых правомочий нанимателя, членов его семьи либо наймодателя. Однако учитывая, что реализация указанными лицами отдельных правомочий приводит к изменению договора социального найма, они также должны быть проанализированы в качестве оснований изменения этого договора.

Одним из таких оснований изменения договора социального найма по инициативе нанимателя, согласно части 2 статьи 70 Жилищного кодекса Российской Федерации, является вселение нанимателем в занимаемое жилое помещение других лиц в качестве членов семьи. Такое вселение не только изменяет субъектный состав договора социального найма, но и может оказать влияние на права и обязанности нанимателя. Так, например, вселение в качестве члена семьи нанимателя гражданина, пользующегося определенными мерами социальной поддержки, может изменить обязанность нанимателя по оплате жилья и коммунальных услуг.

Также основанием изменения договора социального найма по инициативе нанимателя является вселение нанимателя и членов его семьи в жилое помещение, общая площадь которого после проведения капитального ремонта или реконструкции дома уменьшилась (часть 4 статьи 88 Жилищного кодекса Российской Федерации), а также предоставление освободившихся жилых помещений в коммунальной квартире гражданам, проживающим в этой коммунальной квартире (статья 59 Жилищного кодекса Российской Федерации). В первом случае предмет договора социального найма изменяется в сторону уменьшения, а во втором случае - в сторону увеличения.

Помимо изложенного, как по инициативе нанимателя, так и по инициативе наймодателя, договор социального найма может быть изменен в случаях выселения без предоставления другого жилого помещения одного из членов семьи нанимателя, виновного в грубых нарушениях, допущенных им при пользовании жилым помещением, а также в случаях выселения без предоставления другого жилого помещения граждан, лишенных родительских прав, если совместное проживание этих граждан с детьми признано судом невозможным (статья 91 Жилищного кодекса Российской Федерации).

Остается спорным вопрос о возможности отнесения переустройства и перепланировки жилого помещения (глава 4 Жилищного кодекса Российской Федерации) к основаниям изменения договора социального найма.

В частности, В.В. Васильевым указывается, что "изменения предмета договора социального найма в связи с переустройством и перепланировкой являются основаниями для прекращения одного жилищного правоотношения и возникновения нового" <*>, с чем, однако, трудно согласиться. Установка, замена или перенос инженерных сетей, санитарно-технического, электрического или другого оборудования, а также изменение конфигурации жилого помещения, что, по существу, и представляют собой переустройство и перепланировка (статья 25 Жилищного кодекса Российской Федерации), могут лишь видоизменить предмет договора социального найма, в связи с чем могут изменяться и отношения владения и пользования жилым помещением по договору социального найма. Говорить о прекращении указанных отношений оснований не имеется, поскольку они продолжают представлять собой отношения прежних лиц по поводу прежнего предмета (в результате переустройства и перепланировки адрес или место расположения жилого помещения не меняются).

--------------------------------

<*> Васильев В.В. Гражданско-правовое регулирование отношений, возникающих из договора социального найма жилого помещения: Автореф. дис.... канд. юрид. наук. Тверь, 2004. С. 11.

Представляется, что переустройство и перепланировку жилого помещения с определенными оговорками можно отнести к основаниям изменения договора социального найма. При этом стоит поддержать позицию Б.М. Гонгало, согласно которой переустройство и перепланировка приводят к изменению договора социального найма не в каждом случае их осуществления <*>. Например, замена в жилом помещении санитарно-технического оборудования, как правило, не приводит к изменению договора социального найма. Внесение изменений в договор социального найма, скорее всего, может быть связано с изменением в результате перепланировки конфигурации жилого помещения, являющегося предметом этого договора.

--------------------------------

<*> Гонгало Б.М. Изменение жилищного обязательства // Актуальные проблемы жилищного права: Сб. М., 2003. С. 45.

По инициативе наймодателя право собственности (право хозяйственного ведения или оперативного управления) на жилое помещение, занимаемое по договору социального найма, может быть передано другому лицу. Согласно статье 675 Гражданского кодекса Российской Федерации и статье 64 Жилищного кодекса Российской Федерации, такой переход прав наймодателя на жилое помещение не влечет за собой изменения условий договора социального найма. Указанное положение также отражено в пункте 9 Постановления Пленума Верховного Суда СССР от 26 декабря 1984 г. N 5 (в редакции Постановлений Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21 декабря 1993 г. N 11 и от 25 октября 1996 г. N 10) <*>.

--------------------------------

<*> Гражданский кодекс Российской Федерации. С постатейным приложением материалов практики Конституционного Суда Российской Федерации, Верховного Суда Российской Федерации, Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. М., 1999. С. 654.

Вместе с тем формулировки названных статьей Гражданского кодекса Российской Федерации и Жилищного кодекса Российской Федерации представляются не вполне корректными, поскольку смена собственника жилого помещения влечет изменение договора социального найма в части, касающейся субъектного состава договора - изменяется наймодатель. Очевидно, что цель статьи 675 Гражданского кодекса Российской Федерации и статьи 64 Жилищного кодекса Российской Федерации - защита и сохранение прав нанимателя и членов его семьи по договору социального найма в случае перехода права собственности (или иного вещного права) на жилое помещение к другому лицу. Следовательно, целесообразно обсудить вопрос о внесении в указанные нормы уточнений, предусматривающих, что переход права собственности на жилое помещение не влечет расторжения договора социального найма, а также изменение прав и обязанностей сторон по указанному договору.

Ряд оснований изменения договора социального найма жилого помещения, являясь правоизменяющим, специально в Жилищном кодексе Российской Федерации остались не выделенными.

В частности, таким основанием изменения договора социального найма является выезд в другое постоянное место жительства члена семьи нанимателя жилого помещения. В указанном случае изменяется субъектный состав договора социального найма, а также в отдельных случаях может иметь место изменение прав и обязанностей нанимателя по договору социального найма (например, в случае выезда члена семьи, пользующегося льготами по оплате жилья и коммунальных услуг).

Еще одно специально не выделенное в Жилищном кодексе Российской Федерации основание изменения договора социального найма вытекает из смысла части 3 статьи 60 Жилищного кодекса Российской Федерации. Согласно указанной норме Жилищного кодекса Российской Федерации, изменение оснований и условий, дающих право на получение жилого помещения по договору социального найма, не является основанием расторжения указанного договора. Вместе с тем очевидно, что изменение оснований и условий, дающих право на получение жилого помещения по договору социального найма, в ряде случаев должно влечь изменение условий этого договора <*>. В частности, такое изменение должно иметь место в случае улучшения материального положения нанимателя жилого помещения и членов его семьи, признанных малоимущими и на этом основании пользующихся в соответствии с частью 9 статьи 156 Жилищного кодекса Российской Федерации жилым помещением по договору социального найма безвозмездно (без внесения платы за наем), а также в противоположном случае - ухудшения материального положения нанимателя жилого помещения и членов его семьи, вносящих плату за наем. Утрата гражданами статуса малоимущих должна влечь за собой установление для них платы на наем жилого помещения, а приобретение этого статуса указанными лицами - освобождение от такой платы.

--------------------------------

<*> Тихомиров М.Ю. Социальный наем жилых помещений: новые правила. М., 2005. С. 112.

Кроме указанных оснований изменения договора социального найма представляется необходимым также выделить случаи изменения этого договора при утрате гражданином семейно-правовой связи с нанимателем жилого помещения.

Согласно части 4 статьи 69 Жилищного кодекса Российской Федерации, бывший член семьи нанимателя, продолжающий проживать в занимаемом жилом помещении, самостоятельно отвечает по своим обязательствам, вытекающим из соответствующего договора социального найма. В первую очередь это наиболее актуально для распределения между членами семьи (включая бывших ее членов) расходов по внесению платы за жилое помещение и коммунальные услуги, участию в его текущем ремонте.

Представляется, что обязательства, вытекающие из договора социального найма, по которым бывший член семьи нанимателя отвечает самостоятельно, могут, в частности, возникать на основании заключенного им с нанимателем жилого помещения соглашения, в котором такие обязательства конкретизируются. В случае заключения такого соглашения указанными лицами может быть поставлен вопрос о внесении в договор социального найма соответствующих изменений, которые позволят наймодателю иметь четкое представление о том, к кому из проживающих в жилом помещении и в каком объеме следует предъявлять требования, связанные с невыполнением или ненадлежащим выполнением соответствующих обязательств по договору социального найма. Однако стоит заметить, что для практического осуществления такого изменения договора социального найма в Жилищном кодексе Российской Федерации требуется уточнить порядок заключения соглашения между нанимателем жилого помещения и бывшим членом его семьи, а также порядок внесения в договор социального найма соответствующих изменений.

В целом анализ норм Жилищного кодекса Российской Федерации, касающихся изменения договора социального найма, позволяет сделать следующие выводы: 1) изменение договора социального найма означает, что при сохранении его силы в целом то или иное условие либо некоторые из них (условия о субъектах, предмете, цене, правах и обязанностях сторон) формулируются по-новому по сравнению с тем, как это было зафиксировано первоначально при заключении договора; 2) основания изменения договора социального найма перечислены в Жилищном кодексе Российской Федерации, а также сформулированы в виде особых правомочий нанимателя, членов его семьи либо наймодателя, реализация которых приводит к изменению договора социального найма; 3) отдельные основания изменения договора социального найма, являясь правоизменяющими, специально в Жилищном кодексе Российской Федерации не выделены; 4) изменение договора социального найма может осуществляться как по соглашению сторон, так и по требованию нанимателя (членов его семьи) или наймодателя.

Название документа

Статья: Анализ социально-юридической обусловленности уголовной ответственности за подделку или уничтожение идентификационного номера транспортного средства

(Суворов А.С.)

("Общество и право", 2010, N 2)

Дата

12.05.2010

Информация о публикации

Суворов А.С. Анализ социально-юридической обусловленности уголовной ответственности за подделку или уничтожение идентификационного номера транспортного средства // Общество и право. 2010. N 2. С. 129 - 134.

Примечание к документу

Текст документа

АНАЛИЗ СОЦИАЛЬНО-ЮРИДИЧЕСКОЙ ОБУСЛОВЛЕННОСТИ

УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА ПОДДЕЛКУ ИЛИ УНИЧТОЖЕНИЕ

ИДЕНТИФИКАЦИОННОГО НОМЕРА ТРАНСПОРТНОГО СРЕДСТВА

А.С. СУВОРОВ

Суворов Александр Сергеевич, адъюнкт кафедры уголовного права Краснодарского университета МВД России.

В статье проведен анализ социально-юридической обусловленности уголовной ответственности за подделку или уничтожение идентификационного номера транспортного средства по уголовному законодательству Российской Федерации.

Ключевые слова: подделка или уничтожение, идентификационный номер, транспортное средство, уголовная ответственность, криминализация.

Analysis social-legal stipulation criminal responsibility is organized in article for forgery or deleting the identification number of the transport facility on criminal legislation of the Russian Federation.

Key words: forgery or destruction, identification number, transport facility, criminal responsiblity, criminalisation.

Уголовно-правовой запрет подделки или уничтожения идентификационного номера транспортного средства, предусмотренный ст. 326, является новеллой российского уголовного законодательства. До вступления в действие УК РФ 1996 г. подобное преступление было неизвестно отечественному законодательству.

Однако сказанное отнюдь не означает, что произошедшая техническая революция в области транспорта и связанные с ней изменения в преступном мире сами по себе дают основание утверждать об уместности подобного запрета в действующем уголовном законе, а вернее, о его социально-правовой обусловленности.

Как известно, основу существования любой уголовно-правовой нормы составляет ее социально-юридическая обусловленность. Не в меньшей мере данное утверждение присуще уголовно-правовым нормам Особенной части УК РФ и, в частности, уголовно-правовой норме о подделке или уничтожении идентификационного номера транспортного средства. При этом общеизвестно, что социально-правовая обусловленность уголовно-правовых запретов, предусмотренных УК РФ, непосредственным образом связана с процессами криминализации и декриминализации деяний.

Криминализация представляет собой "процесс выявления общественно опасных форм индивидуального поведения, признания допустимости, возможности и целесообразности уголовно-правовой борьбы с ними и фиксации их в законе в качестве преступных и уголовно наказуемых" [1, с. 59]. Более кратко данное понятие охарактеризовал Н.И. Загородников, он считает криминализацией "объявление общественно опасных деяний преступлением" [2, с. 48]. В свою очередь, под декриминализацией понимается обратный процесс.

Основателем учения о криминализации принято считать Ч. Беккариа, сформулировавшего в книге "О преступлениях и наказаниях" такие обоснования уголовно-правового запрета, как принципы общественной опасности и экономии репрессии [3, с. 266]. Однако впервые наиболее полно основания для положительного решения вопроса об установлении уголовной наказуемости того или иного деяния были сформулированы К. Кенни [4, с. 27 - 29].

Несмотря на ряд дополнений и уточнений оснований криминализации, которые были сформулированы отечественными исследователями [5], принципиальные моменты подхода К. Кенни на сегодняшний день не претерпели существенных изменений.

Вместе с тем в указанных процессах, с нашей точки зрения, должно находить свое место и промежуточное действие, такое как выявление соответствия конкретного уголовно-правового запрета современному уровню развития общественных отношений. Ведь ни для кого не секрет, что причинами и факторами, обусловливающими изменение круга и объема криминализации, являются:

появление новых общественно опасных деяний;

научно-технический прогресс;

изменение приоритетов в жизни общества, в том числе и переоценка различных прав и свобод человека и т.д. [6, с. 281 - 282].

Сущность общества (социума) сама по себе заключается в постоянном развитии (прогрессе), следовательно, постоянно развиваются и изменяются общественные отношения. Соответственно им должно изменяться и законодательство государства, в том числе и уголовное. В этой связи абсолютно права Н.А. Лопашенко, выделяющая в качестве одного из принципов криминализации ее своевременность [6, с. 297 - 298]. Данный принцип обладает определяющим значением, поскольку его соблюдение и реализация позволяют осуществлять адекватную уголовную политику в государстве.

Говоря о своевременности криминализации деяний, не стоит забывать о не менее важной стороне в виде декриминализации, которая также должна быть, безусловно, своевременной. В доказательство этому достаточно привести пример декриминализации в результате перехода нашего общества к рыночным отношениям такого преступления, как спекуляция.

Все вышесказанное еще раз подтверждает необходимость регулярного исследования степени обусловленности любого уголовно-правового запрета.

Итак, для анализа обусловленности уголовно-правового запрета инструментарием являются сформулированные в науке уголовного права критерии (основания) криминализации деяний, к числу которых обычно относят следующие:

1) общественная опасность деяния;

2) степень распространенности деяния;

3) преобладание положительных последствий криминализации над отрицательными;

4) соответствие запрета нормам Конституции РФ, международного права;

5) согласованность запрета с нравственными нормами;

6) возможность практического применения запрета;

7) неэффективность противодействия деянию иными правовыми средствами [7, с. 22].

Основополагающим критерием криминализации любого деяния традиционно признается его общественная опасность. К сожалению, в учебной, да и в монографической литературе не выработано единого подхода к определению категории "общественная опасность". Н.И. Ветров вообще сокрушенно заявляет о том, что это определение у многих авторов страдает тавтологичностью (опасность определяется через опасность, угрозу) либо сводится к вреду (ущербу), который причинен преступлением общественным отношениям, поставленным под охрану уголовного закона [8, с. 47].

И действительно, например, С.И. Никулин и Б.В. Яцеленко пишут, что общественная опасность "означает способность поступка человека, признаваемого преступлением, причинять существенный вред охраняемым уголовным законом социальным ценностям" [9, с. 52].

Несколько дополняет данное определение профессор Н.Ф. Кузнецова, считающая, что признак общественной опасности означает "способность поступка человека, признаваемого преступлением, причинять существенный вред охраняемым уголовным законом социальным ценностям либо создавать реальную угрозу причинения такого вреда" [10, с. 54].

И.Г. Соломоненко определяет общественную опасность как "свойство деяния причинить или создать реальную угрозу причинения вреда охраняемым уголовным законом отношениям и интересам" [11, с. 44].

Пожалуй, наиболее развернутое и полное определение анализируемого понятия дает профессор Ю.И. Ляпунов, специально исследовавший эту сложную категорию: "Уголовно-правовая общественная опасность - это определенное объективное антисоциальное состояние преступления, обусловленное всей совокупностью его отрицательных свойств и признаков и заключающее в себе реальную возможность причинения вреда (ущерба)... общественным отношениям, поставленным под охрану закона" [12, с. 39].

Как видно из приведенных определений, все авторы сходятся во взгляде на то, что общественная опасность характеризуется главным образом способностью причинить вред общественным отношениям, охраняемым уголовным законом. При этом С.И. Никулин, Б.В. Яцеленко и Н.Ф. Кузнецова добавляют, что такой вред должен быть существенным.

Из приводимых определений становится очевидным объективный характер общественной опасности, т.е. ее независимость от сознания человека, законодателя, правоохранительных органов либо суда. Законодательные и судебные органы лишь фиксируют наличие этого свойства у того или иного явления, благодаря чему общественная опасность получает объективное выражение. Как указывает Л.Н. Кривоченко: "Роль законодателя заключается в том, чтобы выявить, правильно отразить и закрепить в норме права это объективное свойство" [13, с. 33].

Общепризнанно, что общественная опасность раскрывается с помощью ее качественной (характер общественной опасности) и количественной (степень общественной опасности) характеристики. Характер общественной опасности представляет собой "социальное свойство преступлений данного рода или вида. О характере общественной опасности можно судить по значимости общественных отношений, на которые посягает преступление" [14, с. 75]. Степень общественной опасности также является социальным свойством преступления и "определяется тяжестью причиненных преступных последствий, формой вины, содержанием мотивов и целей преступной деятельности, способом и другими объективными и субъективными признаками преступления" [15, с. 53].

Основной состав исследуемого нами преступления (ч. 1 ст. 326 УК РФ) законодатель (ст. 15 УК РФ) относит по характеру и степени общественной опасности к категории преступлений небольшой тяжести, а квалифицированный состав (ч. 2) - к преступлениям средней тяжести.

Очевидно, что общественная опасность подделки или уничтожения идентификационного номера транспортного средства обусловлена в первую очередь значимостью общественных отношений и интересов, которые нарушаются данным преступлением. Анализируемое деяние, как и все преступления против порядка управления, посягает на нормальную управленческую деятельность органов государственной исполнительной власти и местного самоуправления нашей страны, а именно причиняет вред установленному законами и иными подзаконными актами порядку учета и идентификации специально на то уполномоченными государственными органами транспортных средств.

Кроме того, общественная опасность подделки или уничтожения идентификационного номера транспортного средства характеризуется тем, что при помощи этого деяния может быть облегчено совершение или скрыто иное более тяжкое посягательство, например хищение транспортного средства.

Отвечая на вопрос о том, является ли подделка или уничтожение идентификационного номера транспортного средства общественно опасным деянием в современных условиях, прежде всего следует установить, какими вредоносными свойствами обладает данное преступление и какие отрицательные социальные последствия влекут факты совершения деяния, предусмотренного ст. 326 УК РФ.

В этом ракурсе, по мнению автора, необходимо выделить четыре основных аспекта:

1) непосредственная связь анализируемого преступления с официальным учетом и идентификацией транспортных средств, законный порядок которых зачастую препятствует иным преступным деяниям;

2) взаимосвязь подделки или уничтожения идентификационного номера транспортного средства с другими преступлениями (хищениями, организованной преступной деятельностью и т.д.);

3) корыстная или иная личная мотивация при совершении данного преступления, которая вытекает из целей эксплуатации или сбыта транспортного средства;

4) обманный способ совершения данного преступления (внесение изменений или уничтожение перечисленных в ст. 326 УК РФ предметов).

Кроме того, анализируемое преступление является умышленным деянием, что также подчеркивает высокий уровень его общественной опасности.

Именно перечисленные признаки подделки или уничтожения идентификационного номера транспортного средства и определяют характер и степень общественной опасности исследуемого преступления, которые на наш взгляд, вполне адекватно отражены законодателем.

С общественной опасностью как одним из критериев криминализации деяния тесно связана степень его распространенности. Так, если конкретное деяние вообще не встречается в реальной действительности, то и говорить о его общественной опасности можно лишь теоретически. И наоборот, если определенное деяние приобретает глобальные масштабы распространенности, то может возникнуть вопрос о том, что такое деяние становится нормой поведения в обществе и потому теряет общественную опасность. С учетом сказанного представляется возможным утверждать, что целесообразность и обусловленность уголовно-правового запрета конкретного деяния непосредственно связана, помимо прочего, со степенью его распространенности, которая должна находиться в рамках, не лишающих данное деяние общественной опасности по вышеназванным причинам.

Обращение к официальной статистике показывает, что подделка или уничтожение идентификационного номера транспортного средства характеризуется достаточной степенью распространенности. Так, в первый же год (1997 г.) существования данной нормы в России был выявлен 571 факт совершения исследуемого преступления. В дальнейшем количество зарегистрированных преступлений данного вида из года в год неуклонно росло и к 2006 году достигло своего пика в 12000 фактов. Нетрудно сосчитать, что по сравнению с 1997 годом (т.е. за десять лет) количество подделок или уничтожения идентификационных номеров транспортных средств увеличилось более чем в 21 раз! Очевидно, что такая динамика свидетельствует об угрожающей тенденции.

В период, прошедший с 2006 года, динамика преступлений, предусмотренных ст. 326 УК РФ, в Российской Федерации выглядела следующим образом: в 2007 году было зарегистрировано 10826 таких деяний, в 2008 г. - 8863 и в 2009 г. - 7457 [16]. Таким образом, если построить динамический ряд, то нетрудно заметить, что, достигнув своего пика в 2006 году, количество преступлений, совершенных по ст. 326 УК РФ, стало неуклонно снижаться, выйдя к 2009 году (7457 фактов) на уровень, зарегистрированный в 2004 году (7458 фактов). Более наглядно это можно продемонстрировать в виде диаграммы (см. диаграмму N 1).

Диаграмма N 1

14000 ┬────────────────────────────────────────────────────────────────────

│

12000 ┼──────────────────────────────────────*─────────────────────────────

│

10000 ┼──────────────────────────────*────────────────*────────────────────

│ *

8000 ┼────────────────────────────────────────────────────────────────────

│ * *

6000 ┼────────────────────────────────────────────────────────────────────

│ *

4000 ┼────────────────────────────────────────────────────────────────────

│

2000 ┼───*────────────────────────────────────────────────────────────────