Глава пятнадцатая. Новая тактика

Гонки за баранами, или, как сказал Тохучар – козлодрание, понравились всем. Обыкновенная для аратов скачка на скорость превратилась в азартную игру. Барана отнимали друг у друга, и забава стала превращаться в драку. Увидев подобное в своей тысяче, Темуджин разозлился и приказал командирами придумать правила, которые запрещали бы применение оружия между соперниками.

Чтобы мордобои не перерастали в настоящие сражения, было запрещено использовать боевое оружие, во время игры или во время тренировки, без разрешения командира. Нарушение приказа каралось очень строго. Никого не могло оправдать объяснение: что он был в запале и ничего не помнил.

– Если воин не соображает, что делает, то ему не место в моем войске! Гоните таких в шею! Пусть идут к Джамухе или опять в разбойники! – зло говорил Темуджин на совещании командиров.

– Провинившихся начальников буду наказывать в два раза суровее, чем рядовых нукеров, – обещал он.

Его слова не расходились с делом. За зиму из куреня выгнали три сотни степняков, нарушивших приказ нойона. Злобные драки из‑за баранов прекратились. А единоборства на коне, за обладание истерзанного животного, стало основным правилом игры. При этом в борьбу вступали лишь сотни из своей тысячи.

Правила игры совершенствовались. Чиркудай настаивал на том, чтобы с козлодранием совмещались боевые учения. Он сформировал новые десятки, объединив в них лучших нукеров. После чего стал выставлять одну сильную десятку против средней сотни. И нередко десять нукеров побеждали сотню соперников. Это будоражило всех, заставляло напрягать силы, чтобы не прослыть плохим бойцом. Но пока что брали не умением, а массой.

Соревнование между тысячами не получилось. Однажды Чиркудай, Субудей и Тохучар провели козлодрание тремя полками. Слишком много всадников скопилось на маленькой площадке. Покалечили несколько коней, а восемь нукеров получили лёгкие травмы.

На совещании Темуджин промолчал. Не стал ругать друзей за происшествие. Он и сам хотел провести общие учения сразу всеми полками. Но неудавшаяся проба сил Чиркудаем, Субудеем и Тохучаром остановила его и расстроила.

Чиркудай понимал недовольство Темуджина: с управлением в четком строю большой массой воинов, они пока справлялись. Это оказалось во много раз труднее, чем командовать ордой. В орде почти не требуется никакого управления. С толпой было просто. А вот с полками… И хотя все тысячи подравнялись и стали неплохо ходить строем, даже на большой скорости, но воевать они не могли.

Они научились, как китайцы, разворачиваться всем полком, не нарушая порядка. Но что нужно было делать, чтобы, махая саблей или пикой не поранить соседа в строю, никто в окружении Темуджина не знал. Поразмышляв, нойон сказал, что нужно послушать чтецов и приказал всем командирам ездить в библиотеку Ляояна, где находились военные книги.

Полк Чиркудая был лучшим в армии. На краю плаца, где он занимался, всегда маячил кто‑нибудь из командиров других тысяч, внимательно присматриваясь к его приемам и командам. Нукеры Чиркудая неплохо исполняли приказы, отданные свистком и поднятой рукой.

Почти каждый день командиры долго и дотошно расспрашивали Чиркудая в громадной совещательной юрте, поставленной специально по приказу Темуджина, что означают его жесты и количество свистков. Чиркудай неторопливо делился опытом. Вскоре во всех тысячах зазвенели пронзительные трели приказов. Командиры перестали рвать горло, пытаясь перекричать грохот копыт. Частенько они въезжали верхом на бугорок и жестами подавали сигналы. Для особенно непонятливых приказы дублировали гонцы. Но все это происходило медленно, со скрипом.

Темуджин стал собирать в юрте не только начальников тысяч, но и командиров сотен. А летом обещал взяться за десятников. Однажды нойон приказал всем тысяцким, сотенным и даже десятским выбрать себе в отряде заместителей, которых нужно было научить заменять командиров в случае болезни, ранения или гибели. Никто не удивился такому приказанию.

Чиркудай назначил своим заместителем невысокого, вёрткого и понятливого Мухали. Три года назад его выгнали из племени чжуркинов. Почему, Чиркудая не интересовало. После чего он, почти как все, попал в банду. Потом примкнул к Темуджину, перед войной с белыми аратами. Впрочем, почти у всех нукеров судьбы были похожи.

Слыша свистки командиров на плацу, Чиркудай в очередной раз убедился в прозорливости Ляо Шу, сказавшего, что им понадобится намного больше свистулек с разными тонами, чем то количество, которое он хотел заказать. Пришлось и Мухали выдавать свисток, который тот с удовольствием использовал. Чуть позже потребовали себе свистки и десятники. Темуджин усмехался в бороду, но заказ в кузницу Ляояна передал.

Ближе к весне Чиркудай лишь смотрел на свою тысячу со стороны, наблюдая, как с ней управляется Мухали. Сначала он один выезжал на холм. Затем к нему стали присоединяться сотники, передававшие отряды заместителям, а потом и десятники. Так что вокруг него собиралось более сотни взволнованных командиров, активно переживавших за своих нукеров. С холма все время летели их выкрики в адрес неповоротливых, по их мнению, заместителей, во время гонок с баранами поперек седла. Чиркудай посматривал на них и удовлетворенно хмыкал.

Китайцы больше не наведывались к ним в курень, который стал понемногу разрастаться. О войске Темуджина каким‑то образом узнавали в бандах, голодно живущих зимой, в насквозь продуваемой студеными ветрами степи. Почти каждый день к куреню приезжали обмороженные парнишки, люди длинной воли. Их принимали и доукомплектовывали отряд Тохучара.

Через два месяца он уже командовал полной тысячей. Но изгои продолжали приходить и приезжать, нерешительно маяча на окраине поселка, пока кто‑нибудь из нукеров не отводил их к командиру. И Темуджин стал набирать для себя вторую тысячу.

Новенькие появлялись в стойбище каждый день, но, не смотря на это, прирост войска двигался медленно. Всем командирам было ясно, что весной приток людей прекратиться, потому что станет тепло. А в китайский плен, как считали разбойники, никому добровольно идти не хотелось.

Как‑то неожиданно, будто в один день, нагрянула весна. С сосулек, висевших на козырьках округлых юртовых крыш, стали падать прозрачные капли. Темуджин, собрав, как обычно, тысяцких и сотников в общей юрте, объявил, что завтра с утра они едут в городок к китайцам, где будут слушать то, что написано в книгах. Бельгутей скривился от этого сообщения. Джелме тяжело вздохнул. Нойон понимающе усмехнулся и сказал:

– Знаю, знаю. Вам это совсем не нравится. Вы вдвоем остаетесь здесь за меня. Бельгутей будет командовать всеми, а Джелме подгонять нагайкой нерадивых.

И Бельгутей, и Джелме расплылись в улыбке от этого приказа. Он им очень понравился.

Чёрные ошметки оттаявшей земли вылетали из‑под копыт более чем сотни коней, на которых мчались к китайскому городку тысячники и сотники во главе с Темуджином. Они развернулись широкой лавой, уклоняясь от, летящих куда попало, комьев земли.

Стражники у ворот их узнали издали и сразу же распахнули высокие створки. Темуджин во главе своего отряда влетел на площадь и, спешившись, передал повод подскочившему китайцу. Чиркудай отвел Чёрного к коновязи около казарм и, вытащив удила, подбросил ему охапку душистого прошлогоднего сена. Субудей привязал своего серого коня рядом с Чёрным.

Аратов встречали Ляо Шу и Бай Ли. Чиркудай видел издали, как они о чем‑то разговаривают с Темуджином. Командиры толпились посреди площади. Большинство из них оказались здесь впервые.

– Что‑то долго совещаются, – сказал Субудей, кивнув головой в сторону Темуджина и китайцев.

Но вскоре Темуджин махнул командирам рукой и пошел за Бай Ли к одной из казарм. Китаец вошел в здание, и через пять минут оттуда стали быстро выскакивать воины с матрацами, набитыми соломой, и одеждой в руках. Из огромной казармы вышел Бай Ли и пригласил Темуджина. Нойон мотнул головой, приказывая всем следовать за ним.

Обширное помещение поразило кочевников своими размерами. Тысячники и сотники, удивленно осматриваясь, расселись на полатях и притихли. Вскоре прибежали молодые библиотекари со столиками и скамейками. Затем вошли Ляо Шу и старый книгочей. Потомку императоров поставили специальное кресло. Чиркудай заметил, как Темуджин, покосившись на хмурого и замкнутого хозяина, улыбнулся. Чиркудаю понравились поведение китайца, который без слов, уступал командование в казарме Темуджину. Нойон терпеливо ждал, наблюдая за приготовлениями чтеца. И когда библиотекарь раскрыл книгу, приказал:

– Читай!

Старик пожевал губами, и начал очень осторожно переводить с китайского на аратский понятия стратегии и тактики для войск, участвующих в военных действиях. Все слушали с нескрываемым любопытством, особенно новенькие. Темуджин не прерывал чтеца до самого обеда, пока Ляо Шу не остановил старика и, не попросил Темуджина пройти в ту самую комнату, где он с товарищами провел неделю под стражей. Темуджин что‑то спросил у Ляо Шу, и согласно кивнув головой, приказал:

– Все тысячники, за мной. Сотенных накормят здесь, – и пошел за Ляо Шу из казармы.

Чиркудай последовал за Темуджином, искоса посматривая на горевшего Субудея, жаждущего что‑то сообщить.

– Ты слышал, что этот старик сказал? – торопливо стал говорить Субудей, теребя за рукав Чиркудая. – Каждый воин должен в совершенстве владеть оружием, которое у него есть, – и Субудей, всплеснув руками, язвительно выпалил: – Ну что есть у моего нукера: сабля да лук, нагайка и копье! О каком оружии этот старик говорит? – и вопросительно посмотрел на Чиркудая.

Чиркудай помолчал, вспоминая, какое оружие он видел у китайцев, и согласился:

– У нас почти нет оружия.

– Вот и я о том же! – воскликнул Субудей. – Где нам его взять?!

– Вы о чем? – поинтересовался отставший от Ляо Шу Темуджин, услышав их громкий разговор.

– Об оружии, – хмуро буркнул Субудей. – Пусть они нам покажут то, что у них есть, – и он кивнул головой в сторону оглянувшегося Ляо Шу.

Ляо Шу усмехнулся и неожиданно сказал:

– Вам покажут наш арсенал после обеда.

Субудей испуганно захлопнул рот: он не ожидал, что у Ляо Шу такой тонкий слух. С десяти шагов он разобрал слова Субудея. И это сквозь шумный топот толпы аратов и гул от выкриков, тренирующихся на плацу воинов.

Они вошли в дом, где потомок императоров их покинул, и направились в свою комнату. Обслуживали их те же китаянки. Вместе с ними появился Бай Ли и спросил у Темуджина – не будет ли он против его присутствия на обеде. Темуджин согласно кивнул головой.

– Теперь вы встали на одну ступеньку со мной – превращаетесь в воинов, – усмехнулся Бай Ли, прихватывая рис с подноса палочками, хитро посматривая на Темуджина.

Темуджин неприязненно дернул уголком губ, но промолчал.

После обеда Бай Ли предложил Темуджину и его тысячникам пройти с ним в арсенал, который находился в другом доме. По дороге Бай Ли пояснил с сочувствием в голосе:

– Его Высочеству сегодня нездоровится. Да и не любит он военные инструменты.

Темуджин недоверчиво посмотрел на китайца:

– Я думал, что он не только потомок императоров, но и воин.

– Нет, – Бай Ли отрицательно качнул головой: – Его Высочество очень хороший мастер боевых искусств, но он не любит их применять. Только для собственной безопасности. Он стратег, политик. Знает все законы и может управлять любым государством.

Темуджин задумчиво пожевал губами и согласился:

– Возможно, это правильно для Китая. В Великой степи всего‑то жителей несколько десятков тысяч, а в Китае, наверное, в десять или двадцать раз больше. Ему не нужно уметь воевать. Для подобного дела есть такие как ты.

Чиркудай вместе с тысячниками старался не отставать от Бай Ли и Темуджина, прислушиваясь к их разговору. Он видел, как его соратники тянут шеи, чтобы ничего не пропустить, чтобы всё услышать.

Бай Ли криво усмехнулся:

– Ты ошибаешься, Темуджин, – он остановил поднятой рукой пытавшегося возразить нойона. – В Степи, по нашим подсчетам, около пятисот тысяч людей, а в империи Цзинь – пятьдесят миллионов. Это, не считая южной империи.

Темуджин резко остановился и набычил голову. Взглянул на Бай Ли, и с кривой улыбкой бросил:

– И Ляо Шу хочет, чтобы я со своей горсткой нукеров свалил империю?

Бай Ли грустно улыбнулся и спросил:

– Как ты думаешь, где воины лучше: в маленьком дружном курене или в огромной, плохо управляемой орде?

Темуджин постоял на месте, помолчал, и, прищурив зеленые глаза, хлопнул Бай Ли по плечу:

– Веди. Показывай оружие.

Они подошли к огромному зданию, возвышавшемуся за казармами. Бай Ли кивнул головой часовому, и тот открыл массивные ворота. В здании не было перегородок, оно всё было заполнено деревянными полками, на которых лежало обыкновенное и самое необычное, с точки зрения аратов, оружие.

Чиркудай пошёл вдоль настилов, с жадностью рассматривая инструменты для убийства. Как большинство мужчин его возраста, он питал страсть к оружию. Рядом с ним взволнованно сопел Субудей, следом – Тохучар, с горящими глазами. На полках лежали широкие и узкие мечи. Одни из них были кривые, другие – прямые. Лежали копья необычной формы, кинжалы.

И вдруг они услышали громкий голос Темуджина, раскатившийся эхом по огромному помещению:

– Никому ничего не брать!

Тысячники, кравшиеся по узким проходам, приостановились, разочарованно вздохнули и пошли дальше нормальным шагом.

Чиркудай замер около китайского, склеенного из множества дощечек, лука, выглядевшего словно игрушка. Рядом с ним лежал колчан со стрелами. Он любовно погладил их пальцами, почувствовав, как они идеально отшлифованы.

– Нравится? – услышал он голос Бай Ли за спиной.

– Нравится, – подтвердил Чиркудай.

– Это лук Его Высочества, – с гордостью сообщил китаец. – Лучший лук Поднебесной империи.

– Зачем ему такой лук? – удивился подошедший Темуджин. – Он же не интересуется военным делом.

Бай Ли искоса посмотрел на Темуджина и заметил:

– Стрельба из лука – искусство, а не ремесло. Ляо Шу владеет им в совершенстве. А мы лишь вояки и взяли у настоящих мастеров лук себе на вооружение.

– Джебе стреляет не хуже Ляо Шу, – возразил Субудей.

– А что ты на это скажешь, Чиркудай… Извини, Джебе? – лукаво спросил Бай Ли.

Чиркудай сокрушенно опустил голову и признался:

– Я стреляю хуже Ляо Шу. Я видел, как он может это делать. Он – мастер.

Темуджин зычно кхекнул, прочистил горло, но спорить не стал, молча отошел к другим образцам. Кочевники опять разбрелись по залу, восхищённо вскрикивая при виде необычных вещей.

– А это что такое? – услышал Чиркудай голос Тохучара. – Колотушка какая‑то…

Чиркудай вместе со всеми подошел к другу, державшего в руках рукоять от нагайки. Вместо плётки к ней была прикреплена железная цепь с железным шаром на конце, размером с кулак.

– Это кистень, – пояснил подошедший Бай Ли. – Он больше пригоден для пеших воинов, нежели для конников. Хотя, некоторые всадники умеют с ним очень хорошо обращаться.

– А что здесь сложного! – удивился Тохучар. – Махай во все стороны и оглядывайся, чтобы самого себя не стукнуть.

– Я вижу, ты в этом понимаешь? – усмехнулся Бай Ли.

– Немного, – пожал Тохучар плечами.

– Можешь показать нам, как обращаться с этой?.. – Темуджин замолчал, вопросительно глядя на Бай Ли.

– Кистень, – коротко сказал Бай Ли, и добавил: – Пожалуй, я покажу вам, что можно им сделать в седле, – и, взяв у Тохучара оружие разбойников, направился к выходу.

Все с интересом потянулись за ним. На площади собралась куча взволнованных сотников, обнаруживших, что их нойон и тысячники, исчезли. Увидав своих, они заулыбались, но кричать приветствия не посмели.

Бай Ли посмотрел на Темуджина и похвалил:

– Уже чувствуется дисциплина – не орут.

Темуджин усмехнулся в ответ.

По приказу Бай Ли, привели коня. Он походил немного, разминаясь, махая во все стороны железным шаром на грозно звенящей цепи, очевидно вспоминая приемы, которыми давно не пользовался. Усевшись в седло, отъехал в дальний конец площадки и пустил коня в галоп.

На полной скорости, взмахнув кистенем, Бай Ли переломил, глухо треснувший столб, толщиной в человеческую ногу, ударив по нему с ходу железным ядром. Зрители ахнули.

– Я думал, что эта штука хуже сабли! – восторженно крикнул Субудей. – Но она лучше! Вот это оружие!..

Бай Ли подъехал к аратам и просто сказал:

– Вот так.

– Давай, теперь я попробую, – нетерпеливо произнес Тохучар, и сказал китайцам, чтобы те привели его коня. Но они его не поняли. Бай Ли пришлось повторять приказ по‑китайски.

Пока подводили коня Тохучару, Бай Ли спешился и, поигрывая кистенем, предупредил:

– Ты говорил, что знаешь, как он может сыграть назад, но… Я сомневаюсь…

– Не переживай, – напряжённо голосом успокоил Тохучар, усаживаясь на своего гнедого, протягивая руку за кистенем.

Бай Ли вопросительно посмотрел на Темуджина, но не получив ответа, отдал оружие степняку. Тохучар разогнался на своем гнедом и на полном ходу ударил шаром по другому столбику, который так же с треском сломался. Все араты восторженно заорали, мол – знай наших. Тохучар подъехал к Бай Ли и с сожалением отдал кистень:

– Хорошая штука, – похвалил он оружие.

Бай Ли присмотрелся к поясу спешившегося Тохучара и показав на него, негромко спросил:

– Этим пользуешься?

Тохучар подтвердил:

– Иногда.

Бай Ли понимающе кивнул:

– Ты уже знаешь, что такое отдача?

– Да, – засмеялся Тохучар: – Получил цепью несколько раз по хребту и сразу все понял.

Темуджин опять повел командиров в казарму. А вечером, когда гости забрались в седла, Темуджин, рассмотрев на темнеющей площади Бай Ли, подъехал к нему. Чиркудай слышал, как китаец сказал, что завтра он приедет в курень, и покажет приём, который использовал его дед во время войны против киданьцев. Темуджин согласно кивнул головой и поинтересовался:

– Твой дед был киданьцем?

– Нет, – усмехнулся Бай Ли и, оглянувшись на дом потомка императоров, негромко ответил: – И дед, и отец, и я – чжурчжени. От судьбы не уйдешь… Сейчас я ненавижу свое племя.

Темуджин непонимающе пожал плечами, но, ничего не добавив, стегнул коня и вылетел из ворот в степь. Сотня командиров ринулась следом, на ходу выстроившись за нойоном в сотенный квадрат.

На следующий день Бай Ли прискакал в курень рано утром в сопровождении десяти всадников. Он о чем‑то поговорил с Темуджином, и нойон подозвал Чиркудая.

– Джебе, – неуверенно начал он: – Сейчас ты возьмешь одну сотню из своей тысячи, и вы постреляете из луков вон… там, – и он указал нагайкой в степь.

Чиркудай хотел было отъехать, но Темуджин остановил его:

– Бай Ли говорит, что стрелы летят дальше с хода, чем с места. Что ты на это скажешь?

Чиркудай недоуменно пожал плечами. Он стрелял из лука и с места, и с хода, но всегда только на расстояние полёта стрелы. Летят ли стрелы с хода дальше и зачем это нужно, он не понимал. На скаку стрелять было очень неудобно. Не всякий это сможет. Но со своими нукерами он регулярно проводил стрельбы, поэтому был уверен, что они не подведут.

– Я в это не верю, – подал голос подъехавший Субудей.

Остальные командиры, слышавшие слова Бай Ли, тоже недоверчиво покрутили головами.

– Все равно, будем пробовать, – решительно приказал Темуджин.

Чиркудай вывел первую сотню в степь, а сбоку от них выстроилось все войско. Нукеры и командиры с интересом следили за Бай Ли и Чиркудаем, которые объясняли воинам сотни, куда класть прихваченные в курене оглобли.

– Это граница, – понял Чиркудай.

– Да, – подтвердил Бай Ли. – Черта, от которой вы будете стрелять с места и с хода.

Чиркудай построил сотню квадратом около оглобель и велел задним нукерам стрелять повыше, чтобы случайно не попасть в передних. Но его предупреждение было лишь страховкой – воины отлично знали, как нужно держать луки. Им это было не впервой.

По его приказу все разом выстрелили. Чиркудай тоже метнул стрелу из своего китайского лука, улетевшую в степь вместе с сотней взвизгнувших смертельных дротиков.

Все командиры и сотня Чиркудая подъехали к тому месту, где стрелы впились в сухую землю. Нукеры подобрали их и вернулись на свои позиции. А командиры стали шагами измерять расстояние от падения стрел до оглобель.

Чиркудай отвел сотню довольно далеко от границы из оглобель для хорошего разгона и резко послал Чёрного в галоп, дав рукой сигнал сотне – делай как я! За его спиной покатился гул сотни мчащихся полным аллюром коней. Прикинув расстояние, Чиркудай выбросил руку вверх, скомандовав – приготовиться, сам при этом, держал свой лук одной рукой, затем, прямо у оглобель, резко махнул рукой и моментально выстрелил. Вновь взвизгнули стрелы у него над головой.

Не останавливаясь, Чиркудай повел сотню до того места, где упали первые стрелы, и ничего там не обнаружил. Стрел, выпущенных с хода, не было! Подъехавший Бай Ли усмехнулся и показал головой примчавшимся командирам далеко вперёд. С недоверием все проехали дальше, и, на расстоянии в два с половиной полета стрелы, они наткнулись на площадку, ощетинившуюся, словно ёж иголками, сотней дротиков.

Нукеры недоуменно стали выдёргивать свои стрелы из земли. А Субудей расстроенно воскликнул:

– Я ничего не понимаю! Араты должны были знать об этом раньше!

– Может быть, забыли? – усмехнулся Бай Ли.

Темуджин выпятил нижнюю челюсть, что‑то обдумывая, и, наконец, произнес:

– Я тоже не понимаю, как это могло произойти. Но такие знания нам необходимы. Подобный приём очень неожиданный. Нам легче будет побеждать, – повернувшись к китайцу, Темуджин разочарованно произнес: – Не понимаю и всё! – затем согласно кивнул головой и признался: – Я тебе проиграл, Бай Ли.

Чиркудай понял, что они поспорили.

– Мы все выиграли, – усмехнулся китаец и поехал в сторону куреня.

Теперь козлодрание стало перемежаться со стрельбой из луков с хода, сотнями. Но вскоре Темуджин приказал стрелять тысячей. Чиркудай сразу понял преимущество такой атаки против защищающегося противника, который обычно, как вычитали библиотекари из книг, прятался за повозками, и, оттуда поражал наступающих. Теперь у них было превосходство: нападая, они могли поразить обороняющихся с дальней дистанции, в то время как лучники, сидящие за повозками, были в состоянии обстрелять их только тогда, когда они приблизятся.

Чиркудай гонял по полю сотни своей тысячи, отрабатывая манёвр ухода, до линии поражения стрелами противника для первой сотни, для второй, третьей… Он шагами вымеривал расстояние, на которое летит стрела из‑за укрытия, произведя несколько выстрелов. Потом провёл черту оглоблями в том месте, где воткнулись его стрелы, выпущенные с места. Заезжать за эту черту, ближним к ней сотням, запрещалось. Нукеры и сами понимали, что он от них добивается, и помогали во всю.

Несколько раз Чиркудай пробовал стрелять всей тысячей. Получалось так, что нукеры подлетая к границе, где до них не доставали вражеские стрелы, успевали сделать два выстрела.

Но что‑то в этом действии было не так. Он не мог сообразить, что воины должны делать дальше, после выстрелов, и ухода в сторону. Понимал: неприятельские укрепления нужно не только обстреливать, их еще необходимо было брать! Но как? Не лезть же снова под стрелы противника, после того, как отряд ушёл из‑под них. Поэтому Чиркудай на одном из вечерних заседаний в общей юрте высказал свои сомнения.

– Первые, ушедшие в сторону, должны объехать врагов и взять их в шашки сбоку, – авторитетно заявил Субудей. – Я тоже думал об этом и лучшего решения не нашел.

– Они их встретят стрелами с фланга, – возразил Чиркудай. – Это все равно, что нападать в лоб.

Присутствующие командиры с надеждой повернулись к Темуджину, поняв – что хоть стреляй с хода, хоть не стреляй, все остается по‑прежнему.

Темуджин покачал головой и с сожалением сказал:

– Я не знаю, как нужно дальше поступать. А вопрос правильный. И совет Бай Ли хорош. Думайте…

– А может быть, что‑нибудь есть в китайских книгах? – с надеждой произнес Тохучар.

– Мне кажется – нет! – вздохнув, заметил Субудей. – Мы уже два месяца слушаем, но я вижу, что в их книгах не очень‑то много такого, что нам понадобится. Они совсем по‑иному воюют.

– Мы должны знать, как они сражаются, – строго сказал Темуджин. – Нам необходимо знать, как ведут бой другие… Я тоже не очень‑то верю книгам. Но, допустим, Ляо Шу не ошибается, и его заверения о том, что все происходит по одним венным законам, правда. Тогда нам без книжных наук не обойтись.

Однако одних книг мало. Да и противник, наверное, тоже изучает стратегию и тактику. Поэтому мы должны придумать что‑то свое, неожиданное. Нам нужны только победы. Хотя, если откровенно, я воевать с другими странами не хочу, – и Темуджин сурово посмотрел на сотню притихших командиров.

– Мне достаточно племен в Великой степи. Создадим хорошее войско, чтобы никто не посмел напасть, даже чжурчжени, и будем жить в степи. Мне не нужны их города и их каменные дома, – он помедлил и добавил: – Да и вам тоже.

Заявление Темуджина озадачило Чиркудая. Он думал, что готовиться к войне, и нойон, обучив войско, нападет на Китай. Посмотрев на друзей и других присутствующих на совещании командиров, Чиркудай заметил, что и для них откровение Темуджина оказалось неожиданностью.

В юрте повисло молчание. Его нарушил один из новых командиров тысячи:

– Что делать с пьянством? Некоторые упиваются водкой вечером, и до половины дня от них нет никакого толку. Я и нагайкой стегал – ёжатся, и молчат.

– Да! Да! У всех такое творится, – поддержали командиры тысячника.

– Нужно запретить пить водку! – с негодованием бросил Субудей.

– Если не наказывать за пьянку, то запрет не поможет, – возразил тысячник и, усмехнувшись, дополнил: – То, что нельзя, всегда очень хочется.

Присутствующие поддержали его понимающим смехом.

– Значит, нужно придумать наказание! – зло сказал Субудей, погасив своим напором смех.

– Субудей прав, – веско, словно отрубил, заметил Темуджин. – Я прикажу всем прекратить пьянку.

– Не пойдет, – отрицательно замотал головой Джелме. Его поддержал Бельгутей.

– Все равно будут пить, – вздохнув, сокрушенно произнес Джелме, добавив с огорчением: – Да и как жить‑то без архи?..

Командиры опять хихикнули. Но Темуджин не разъярился. Он покивал головой и согласился с Джелме:

– Очевидно, и ты прав. Если я прикажу уничтожить всю водку в курене, они станут её делать в распадке между сопок, – подумав, он твердо сказал: – Я разрешу пить водку один раз в месяц.

– Мало, – опять подал голос Джелме.

– Ты, как купец с товаром, – усмехнулся Темуджин, но, снова помолчав, согласился: – Да, мало.

– Три раза в месяц достаточно, – вставил слово Субудей.

Его сразу же поддержали почти все, а Тохучар дополнил:

– И чтобы пили только дома, накрывшись кошмой. А если попадутся пьяные на улице – сразу секир‑башка.

Командиры прыснули от смеха. Но Темуджин серьезно предупредил:

– Так всё и будет: если кто попадет пьяный на улице – сразу вон из куреня. А командиры должны следить и считать, сколько раз и кто приходит с похмелья. Если с ним такое будет четвертый раз – командир сам должен выгнать его.

– А если кто‑то напьется три раза подряд, а потом месяц будет ходить трезвый? – поинтересовался Субудей.

– Это тоже правильный вопрос, – согласился Темуджин. – Я приказываю выпивать всем лишь три раза в месяц, не чаще, чем раз в десять дней, – и строго посмотрев на командиров, потребовал: – Расскажите о моем приказе всем, завтра же.

Они решили еще несколько насущных вопросов, и Темуджин отпустил командиров по домам. Но как обычно, в конце, добавил:

– Тохучар, останься.

Субудей топал с Чиркудаем по ночной улице между юрт и гадал:

– Для чего он оставил Тохучара? – его любопытные глаза блестели под светом полной луны.

– Не знаю, – задумчиво ответил Чиркудай. – Задание, наверное, какое‑нибудь даст.

– Угу, – подтвердил Субудей, подходя к их общей юрте.

– А где меркитка? – поинтересовался Чиркудай.

Субудей тяжело вздохнул и тихо сказал:

– Умерла, – помедлив, он добавил: – Я её похоронил недавно, – и нырнул в геру. Чиркудай последовал за ним.

В юрте огонь не горел. Они не стали его разводить, поели холодного, оставшегося от завтрака, мяса, запили кумысом и свалились на кошмы, ожидая Тохучара. Друга не было около часа. Наконец он подбежал к входу и, войдя в геру, сварливо спросил:

– Все подобрали?

– Ты с этого не начинай, – оборвал его Субудей. – Перестань заговаривать зубы, а говори сразу всё.

– Ну что говорить, – негромко начал Тохучар, выловив из котла холодное мясо: – Послезавтра я иду со своей тысячей к уйгурам, сопровождать караван с железом для кузницы городка китайцев.

– Вот теперь понятно, – сонно пробормотал Субудей, поворачиваясь на бок.

– Сам пойдешь? – спросил Чиркудай.

– Нет, – пробурчал Тохучар, пытаясь одновременно говорить жевать. – Поведут китайцы, которые знают дорогу.

Поев, Тохучар улегся у стены и негромко поинтересовался у Чиркудая:

– Думаешь, что делать после выстрелов из луков? Как нападать?

– Угу, – подтвердил Чиркудай.

– Я тоже ломаю себе над этим голову, – уже сонным голосом сказал Тохучар. – Но если хвост вытащишь, то нос завязнет, а если нос вытащишь, то хвост завязнет, – и он понес околесицу, засыпая от усталости. Но вскоре успокоился, неразборчиво бормоча что‑то во сне.

Date: 2015-09-17; view: 303; Нарушение авторских прав