Глава шестнадцатая. Первая казнь

Три недели Чиркудай гонял свою тысячу по степи, и своего добился – все нукеры, как один, научились неплохо стрелять с хода вперёд. Воины тренировались под пристальным вниманием зрителей – командиров и нукеров из других отрядов. У них пока что стрельба с хода хромала.

Темуджин тоже подъезжал к краю плаца, но ни о чём не спрашивал, ни во что не вмешивался. Он появлялся один, без сопровождения. Долго стоял и смотрел на пролетающую мимо него тысячу.

Занятия в поле перемежались со слушанием чтецов в китайском городке. Уже не только Темуджин, но и у тысячников, и у сотников возникали интересные вопросы. А книгочеи искали ответы к следующим занятиям. На учебу в городок стали ездить и заместители командиров.

Вышедший как‑то вечером из своего дома Ляо Шу, с усталой улыбкой на болезненном лице, приветливо кивнул головой Темуджину, повторив ещё раз, что не ошибся в выборе. В этот день им прочли трактат по этикету и приему иностранных представителей. Наверное, поэтому Темуджин, немного скривив рот, неожиданно для себя, вежливо сказал:

– Желаю выздоровления Его Императорскому Величеству, – на что Ляо Шу хитро усмехнулся и погрозил Темуджину пальцем, мол, рано его так величать.

Чиркудай обратил внимание на посеревшее лицо Ляо Шу. Он еще подумал, что даже такие хорошие китайские лекари не могут ему помочь. Однажды вечером, всезнающий Субудей, оглядываясь, шепотом рассказал, что Ляо Шу отравили чжурчжени. Он случайно подслушал, как Бай Ли поведал об этом по секрету Темуджину.

Тохучара не было. Он пропадал в Уйгурии уже четвертую неделю. Очевидно, возникли трудности с покупкой железа. Но Чиркудай не сидел сложа руки, не ждал, когда китайские кузнецы наделают кистеней для нукеров. Велел всем своим воинам вырезать крепкие ручки из дерева, привязать к ним волосяную веревку, а на конце подвесить камень.

Однако первые тренировки заставили его отказаться от камней – несколько нукеров, не сообразив, как крутить кистенем, поранились. Темуджин сделал Чиркудаю выговор, но продолжать обучение разрешил. И Чиркудай велел привязать к веревкам небольшие камни, обёрнутые войлоком. Дела сразу пошли лучше – воины перестали бояться непослушного оружия.

Чиркудай имел некоторый опыт с подобным оружием, освоив гибкое китайское копье. Знал, какая отдача может быть от камня. А гибкое копье представляло из себя ту же веревку, но на конце у неё был привязан самый настоящий наконечник копья. Если хорошо попадёшь в противника, то сильно его поранишь, а если сыграет в тебя, то… ясно, что случается при этом.

Примеру Чиркудая последовали все тысячники, включая Темуджина. Они наделали себе учебных кистеней и с гиком носились по степи, стукая по деревянным головам чучел, вкопанным на плацу. Но не каждый мог научиться ладно махать колотушкой – некоторые совсем не понимали, куда мотанёт камень в войлоке. Поэтому были воины, всё время получавшие синяки и шишки.

Во время одного из совещаний Темуджин велел командирам отобрать тех, кто научился владеть кистенем, и собрать их в отдельные сотни.

– Они будут проломные, – заявил Темуджин. – Наша верная сабля короче и слабее этой булавы.

Командиры поддержали нойона, сказав, что кистень хорошая штука, но попросили не унижать саблю. Темуджин внимательно посмотрел на заступников клинка, среди которых особенно выделялся Джелме, и кивнул головой:

– Я принимаю ваши возражения. Вы, правы, – согласился он.

Чиркудай сразу заметил, что после таких согласий, Темуджина начинают не просто слушаться, но уважать. И он подумал: наверное, Темуджин будет хорошим ханом. И сам себе удивился – оказывается, он до сих пор сомневался: будет ли ханом Темуджин? А сейчас поверил – будет!

В это же время Субудей принес в юрту из городка широкую доску, разрисованную китайской тушью на белые и черные клеточки. Положив ее на кошму, он зажег светильник и высыпал горку деревянных фигурок, сказав, что это интересная игра, похожая на сражение воинов. Называется: индийские шахматы, потому что есть еще китайские, с названием – Го.

Пять дней Чиркудай никак не мог понять, что и как ходит, и что из этого получается. Но он был упорный и внезапно, будто сверху упало откровение, осознал смысл игры. Но ему не понравилось, что жена хана сильнее правителя. Из‑за этого поспорил с Субудеем.

На следующих занятиях в городке, они зашли в библиотеку, и потребовали у чтецов объяснения. Старик, с седой бородой, терпеливо рассказал об истории шахмат, которые попали в Китай из далёкой Индии. Он подытожил, что законы игры уже устоялись и их нельзя менять, но все же добавил:

– Раньше не было жены, вместо нее был визирь, первый министр хана. Однако кто‑то решил, что жена – это лучше. И все так стали называть эту фигуру.

Чиркудай с Субудеем внимательно выслушали лекцию, но спорить не стали.

– Ну что ты хочешь? – сам себя уговаривал Субудей, посматривая на Чиркудая, во время их возвращения из городка, в потемках рано наступившего осеннего вечера. – Визиря можно пнуть под зад коленом – и всё! А жена – это надолго.

– У тебя жена – ненадолго, – возразил Чиркудай.

Субудей сделал страшные глаза и почти завопил:

– Это была не жена! Это!.. Это!.. Хуже, чем змея с ушами!

– Джелме доволен, – не унимался Чиркудай.

– Ты же знаешь, какой он толстокожий? – с азартом начал Субудей. – От него стрелы отскакивают! Его кистенем не проймешь, даже железным. Почешется – и всё.

Тут к ним подъехал Джелме и, подозрительно глядя на брата, поинтересовался:

– Что это ты про меня рассказываешь?

– Я говорю, что ты самый крепкий во всей степи, непробиваемый, – пояснил Субудей. – Тобой можно столбы в землю заколачивать. И ты не боишься один на один выйти с сусликом, – серьезно продолжал Субудей, – если его кто‑нибудь подержит за лапы, то ты его голыми руками…

Он не успел договорить, Джелме выхватил нагайку и, замахнувшись, хотел огреть брата по спине. Но Субудей успел уклониться и ускакать вперед – плетка лишь чиркнула по его бараньему кожуху. Джелме хотел кинуться за братом в погоню, но его остановил строгий голос Темуджина:

– Перестаньте дурачиться!

Джелме подъехал к Темуджину, прокашлялся, и с восторгом сказал:

– Вот, стервец! Настоящая язва! И все время так! С детства такой. Его отец даже бил за это.

Субудей подвалил к Чиркудаю и молча поскакал рядом, на левом крыле квадрата сотни.

– За что ты его?.. – поинтересовался Чиркудай.

– За дело, – невесело усмехнулся Субудей. – Он знает, за что, – и замолчал, раскачиваясь в такт с конем.

А когда ранними вечерами стало подмораживать, на горизонте показался караван и две тысячи всадников. За день до своего приезда, Тохучар послал гонца, который сообщил, что по дороге домой они сгребли попавшиеся на глаза банды и гонят их к куреню. Всего людей длинной воли собрали около восьмисот человек. Триста или четыреста разбежались, пояснил гонец. Темуджин поблагодарил гонца за службу и отпустил отдыхать.

Новеньких оставили за околицей, а уставшие нукеры ринулись по юртам. Почти все люди длинной воли были пацанами, лет пятнадцати‑шестнадцати. Но Тохучар подобрал и тех, кто был старше. Даже один старик попался – лет пятидесяти. Разбойнички ехали на клячах: по двое, по трое на одной. Чиркудай увидев их, вспомнил, какие кони были у налетчиков в его банде. Ему просто повезло с верным Чёрным.

Доложившись, Тохучар с радостной улыбкой подошел к общей юрте:

– Уже, наверное, забыли, про меня, – с хитринкой в глазах спросил он, взяв за плечи по очереди Чиркудая и Субудея и, по степному обычаю, прикоснулся своей щекой к лицу каждого.

– Похудел!.. – изумился Субудей. – Тебе нужно много есть.

Тохучар устало согласился и, непонятно посмотрев на Чиркудая, спросил:

– Знаешь, кого я поймал?

Чиркудай вопросительно взглянул на друга.

– Гурджила… – усмехнулся Тохучар. – Ты его помнишь?

Чиркудай помедлил и спросил:

– Он все такой же?..

– Какой? – поинтересовался Тохучар.

– Хана из себя корчит? – пояснил Чиркудай.

– Корчит… – подтвердил Тохучар. – Сунулся ко мне, но я его прогнал. Он обиделся.

– Что это за птица? – с интересом спросил Субудей.

– Главарь нашей с Чиркудаем банды, – объяснил Тохучар, с неприязнью добавив: – Ох, и не нравится он мне…

– Зачем же ты притащил его сюда? – удивился Субудей.

Тохучар неопределенно пожал плечами и тихо объяснил:

– Темуджин велел всех встречных и поперечных гнать в курень.

– Понятно, – кивнул головой Субудей и махнул рукой: – Ну что мы здесь застряли – айда в геру! – и друзья нырнули в свою юрту.

Только утром Чиркудай увидел караван. Он состоял из трех сотен верблюдов: сотня причудливых бактрианов несла какие‑то товары на себе, а железо везли в огромных арбах, которые тащили двести одногорбых дромадеров.

– В телегах они в пять раз больше везут, чем на себе, – пояснил Тохучар, усаживаясь на своего гнедого, пригнанного из табуна дежурными нукерами, охранявшими их юрту круглые сутки. – Но медленно. Потому долго шли.

Чиркудай с Субудеем уселись в седла своих коней, и друзья разъехались по своим тысячам. Караван ушел в Ляоян.

Занятия в осенней степи продолжались. Чиркудай воочию убедился – насколько у всех нукеров выросло умение передвигаться и сражаться строем. Новенькие, собранные в один отряд, совершенно ничего не могли делать. Воины Чиркудая, глядя на растрёп, покатывались со смеху. Как ни странно, Темуджин назначил командиром нового полка Гурджила, и отдал его отряд Тохучару.

Вечером Субудей стал в юрте корить Тохучара:

– Не по‑дружески это, – сказал он, осуждающе поцокав языком. – Позже всех стал командиром, а отряд у тебя больше, чем у нас.

– Так я же не виноват, – стал защищаться Тохучар. – Это распоряжение Темуджина.

– Мог бы ему сказать, что у тебя есть друзья, которые тоже достойны такой награды, – не унимался Субудей, укладываясь спать.

– Да я не просил у него новеньких! – возмутился Тохучар. – Завтра же скажу Темуджину, чтобы он отдал их кому‑нибудь другому.

– Он тебя дразнит, – вмешался Чиркудай, улегшись на кошмы.

Субудей свирепо посмотрел на Чиркудая и прошипел:

– Предатель… Он бы никогда не догадался, что я завожу его.

– Змея с ушами, – коротко бросил Чиркудай.

– Сам черпак без ручки, – отреагировал Субудей и хихикнул. Но, что‑то себе представив, захохотал во все горло.

Тохучар растерянно помолчал, но не выдержал и тоже засмеялся:

– Я знаю, что ты все время норовишь куснуть, – пробормотал он сквозь смех: – Но никак не могу определить, когда ты говоришь правду, а когда ехидничаешь.

– Ты же хитрый! – с усмешкой сказал Субудей.

– Хитрый, хитрый, – согласился Тохучар укладываясь. – И когда‑нибудь поймаю тебя.

– Давай, давай, – пробурчал Субудей, начиная сонно сопеть: – Только что‑нибудь свежее, а то я сразу раскушу… – и он всхрапнул.

Целую неделю новеньких разбивали на сотни и десятки, а потом учили стоять и ходить строем. Но толку было мало. Проезжая мимо места, где занимаются воины Тохучара, Чиркудай видел, как свирепствовал Гурджил, стараясь заработать благодарность Темуджина. Он хлестал своих нукеров нагайкой, по чему попало и даже, как случайно услышал Чиркудай, выбил одному глаз.

Тохучар приходил вечером расстроенный, но не жаловался друзьям. Субудей его не задевал, и рассказывал что‑нибудь смешное. Тохучар кривил губы, а засмеяться не мог. Чиркудай чувствовал, что друг напряжен внутри, как тетива лука. Но не успокаивал его.

Однажды на вечернем совещании Темуджин сказал, что им не хватает коней, и стало плохо с едой – отара овец не успевала приносить приплод: курень съедал баранов быстрее, чем те вырастали.

– Нужно искать выход, – по своей привычке сказал Темуджин, заставляя командиров думать.

– Единственный способ – отгонять скот в других куренях, – высказался за всех Субудей.

– Я тоже так думаю, – поддержал его Бельгутей.

Командиры дружно закивали головами.

Темуджин подумал и согласился:

– И я не вижу иного выхода. Но нам необходимо подумать – у кого? – и он сделал паузу, – нельзя настраивать против себя сильные племена.

– У некоторых стада овец очень большие, – заметил Бельгутей, – а курени маленькие.

– Вот ты с Субудеем и выясни – у кого овец много, а людей мало. Пошлите разведчиков. И вот еще что, – предостерёг Темуджин: – Когда дело дойдет до отгона, старайтесь не очень‑то махать саблями. Лучше будет, если к нам люди сами придут из этих куреней и станут нукерам. Не нужно возбуждать в степи недовольство против нас. Оно только повредит.

– Понятно, – сказал Бельгутей. Субудей молча поклонился нойону в знак согласия.

Темуджин надолго замолчал, покусывая кончик бороды. Наконец поднял глаза, нашёл среди командиров Гурджила и спросил:

– У тебя есть жалоба – говори.

– Великий хан! – начал Гурджил. – Этот подонок, Тохучар, избил меня своей цепью…

Командиры тихо засмеялись.

– И вот сейчас все смеются надо мной, – он скорчил обиженную мину: – За что?!

Темуджин медленно повернулся к Тохучару и негромко повторил вопрос:

– За что?

– Гурджил не выполнил мой приказ, – нехотя ответил Тохучар и отвел глаза в сторону.

– Да кто ты такой, чтобы я выполнял твой приказ?! – визгливо заорал Гурджил.

Темуджин поморщился и поднял руку вверх:

– Не кричи, – негромко сказал он. – Я отдал твоих недотёп в отряд Тохучара, так что ты должен ему подчиниться.

– Великий хан! – торжественно воскликнул Гурджил: – Я подчиняюсь только тебе.

Темуджин покивал головой, но никто не понял: согласен он с утверждением Гурджила или недоволен им. Помолчав, Темуджин спросил у Гурджила:

– Это правда, что нукеры из твоего отряда лижут тебе сапоги?

– Они ведь рабы! – вновь взвился Гурджил. – Мои рабы!

– Они мои нукеры, – негромко заметил Темуджин.

– Да! – горячо согласился Гурджил. – Твои нукеры и мои рабы!

Темуджин опять непонятно помолчал и махнул рукой, отпуская всех. И, как обычно, бросил вслед выходящим:

– Джелме! Останься.

Богатырь протолкался назад, сквозь толпу командиров, и уселся перед нойоном.

На следующее утро Темуджин приказал построиться всем полкам кольцом на тренировочном плацу, чтобы в середине образовалась площадка в сто пятьдесят шагов. По периметру этой площадки, во главе своих отрядов, замерли командиры. Почти десять тысяч всадников молчаливо застыли в строю, ожидая, что же будет дальше. Темуджин, как все, находился во главе своей тысячи. Единственные, кто нарушал порядок, были новенькие – десятки, и сотни их стояли неровно. Нукеры переезжали с места на место, стараясь встать так, чтобы лучше было видно.

Темуджин хмуро осмотрел всех и кивнул головой Джелме. Тот отделился от своей тысячи и неторопливо подъехал к вертящемуся на коне Гурджилу, одергивающему подчиненных ему воинов. Джелме внезапно схватил Гурджила за плечи, и, одним движение вырвал его из седла.

На мгновение, опешив, бывший главарь, стал извиваться, как змея, в мощных руках Джелме, дико завизжав. Джелме неторопливо, будто в его руках была тряпка, потряс человеком в воздухе, сбрасывая с его ног стремена и, поехал на середину площадки, волоча самозваного хана ногами по земле. Гурджил сдавленно выл, скребя ногами утрамбованную землю, пытаясь встать на ноги.

Бросив бандита на землю в центре площади, Джелме сошел на землю и слегка толкнул коня рукой, отправляя к своей тысяче. Жеребец послушно ушёл. Темуджин помолчал и, посмотрев на Чиркудая, негромко приказал:

– Помоги ему.

Чиркудай моментально выбрался из седла и подбежал к Джелме. Гурджил стоял между ними на карачках и рычал, сверля злыми глазами Темуджина. По площади раскатывался только его вой – тысячи нукеров замерли, боясь пошевелиться. Самозванный хан понял, что с ним сделают.

Посмотрев на низложенного, Темуджин громко начал:

– Вы все слышали про этого гада, – он сделал паузу и продолжил в тишине, потому что Гурджил вдруг затих. – Он слишком много возомнил о себе. Он оскорбил своим поведением всех нас, нашу с вами честь. Поэтому я приговариваю его к смерти, по аратским законам, – Темуджин опять сделал паузу. В это время Гурджил завыл по‑волчьи, вскочил на ноги и хотел убежать. Но Чиркудай, моментально отреагировав, в низком седе, сделал стремительную подсечку ногой. Гурджил, словно куль, брякнулся на землю.

– Куда?! – свирепо рыкнул Джелме, схватив приговорённого за шиворот и бросая на старое место в прежнюю позу.

Темуджин посмотрел на Тохучара и сказал:

– Тохучар, ты хорошо умеешь пользоваться кистенем… – и коротко приказал: – Испытай его!

Тохучар выдернул железный кистень, подарок Бай Ли, из своего хурджуна, соскочил с коня, и мягко, по кошачьи, вышел на середину площади.

– Бери! – тихо скомандовал Джелме, кивнув Чиркудаю головой, и умело схватил Гурджила за левую руку и ногу. Чиркудай ухватился за правую руку и ногу, повторяя действия Джелме.

– Ставим на голову, – негромко скомандовал Джелме.

Они перевернул визжащего бандита вверх ногами: поставив его на подвернувшуюся голову. Но крик от этого не ослабел.

Тохучар подошел к ним напряжённый, и грозный. Это сразу же почувствовал Чиркудай. Товарищ поигрывал железным шаром, вопросительно глядя на Темуджина. Нойон кивнул головой, и Тохучар, почти без размаха, мотнув шаром, сильно ударил неудавшегося хана по позвоночнику ниже лопаток. Глухо хрустнули кости. Тело Гурджила выгнулось дугой. Изо рта казненного донесся предсмертный хрип, а на серую землю поползли вспучивающиеся и лопающиеся красные пузыри, превращаясь в струйки крови.

Чиркудай почувствовал, как неестественно напряглись мышцы ног Гурджила, став словно железными. Тело еще раз выгнулось, и штаны бывшего бандита намокли. Резко запахло испражнениями.

– Бросаем, – опять негромко скомандовал Джелме.

Одновременно с напарником, Чиркудай отпустил обмякший труп, который глухо стукнулся о подмороженную утренним морозцем землю.

Тохучар, сурово посмотрел на разверстый перекошенный в муке рот, на вылезшие из орбит глаза наказанного, и медленно пошёл к своему коню, поигрывая железным шаром. Джелме отряхнул руки и тоже направился к своей тысяче. И Чиркудай не стал задерживаться, у ещё подергивающегося в последних конвульсиях тела, неудавшегося хана.

Стало совсем тихо. Даже кони не всхрапывали.

Темуджин долго молчал, осматривая всех по очереди.

– Ты! – неожиданно ткнул он нагайкой в крупного, тридцатилетнего нукера из отряда новеньких. Мужчина съежился и замер.

– Возьми его, – Темуджин показал плеткой на убитого. – Поезжай на край плаца… Там похорони, по нашим обычаям.

Мужчина перевёл дух и, суетливо подъехав к телу, соскочил на землю. Брезгливо подхватил труп подмышки и, надсадно кряхтя, взвалил его на спину всхрапывающего, испуганно стригущего ушами, и пытающегося отойти в сторону, коня. Забравшись в седло, он резво направился в степь.

– Стой! – неожиданно крикнул Темуджин.

Мужчина растерянно остановился.

– Все поезжайте! Все! – приказал нойон. – Весь отряд!

Новенькие зашевелились и стали неумело разворачиваться в тесноте.

Когда отряд отъехал достаточно далеко, Темуджин громко сказал:

– А мы будем вас ждать.

– Уйдут, – негромко бросил Бельгутей.

Темуджин встряхнул головой и, подозвав своего нукера, который был у него гонцом, что‑то приказал ему. Всадник с места в карьер ринулся вслед за ушедшим за холмы отрядом. Все застыли, думая над предположением Бельгутея.

Минут через двадцать показался гонец, а следом за ним, на расстоянии трех полетов стрелы, мчались новенькие. Гонец подлетел к Темуджину и что‑то негромко сказал. Нойон усмехнулся и стал ждать, пока похоронный отряд не выстроится на своем месте. Наконец, все встали в десятки и сотни. Темуджин хмуро посмотрел на них и спросил страшным голосом:

– Вы хотите, чтобы вас похоронили с вашим атаманом? – он сделал паузу и зло прорычал: – Я приказал похоронить его, а не бросить в степи на съедение волкам!.. – помедлив, рявкнул: – Исполняйте!!!

– Я говорил, что нужно хоронить! – неожиданно воскликнул молоденький паренек, разворачивая и нахлестывая коня.

Нукеры завертелись, пытаясь вырваться из строя и, натыкаясь друг на друга, бросились в степь.

Темуджин опять послал за ними гонца.

Через полчаса посыльный примчался назад и стал громко рассказывать, что новенькие, как кроты, торопливо роют яму руками, кинжалами, саблями. Чиркудай все это слышал со своего места.

– За десять минут вырыли такую могилу, что туда можно уложить человек двадцать!..

– Молитву прочитали? – угрюмо перебил гонца Темуджин.

– Да! Там какой‑то кераит, из новеньких. Наверное, христианин. Он что‑то говорил, про господа и упоминал Иисуса. Руки держал вот так, – нукер сложил перед собой ладони лодочкой, показывая как.

Темуджин кивком головы отпустил его в строй.

Вскоре с гулом примчался отряд и построился. В передних рядах стоял тот самый паренек, который требовал исполнения приказа нойона. Чиркудай обратил внимание на то, что старенькие обтрепанные халаты людей длинной воли стали еще грязнее, вымазанные сырой глиной.

Темуджин подождал, пока они успокоятся и, посмотрев на тысячу Чиркудая, громко позвал:

– Мухали!

Но заместитель Чиркудая не тронулся с места. Темуджин не обратил на это внимания и продолжил:

– Я назначаю тебя командиром этого отряда. Отряд я забираю в свой полк. Ты будешь моим тысячником.

Но Мухали ничего не ответил и не выехал из строя. Темуджин недоумённо посмотрел на Чиркудая и его заместителя, с нетерпением мнущегося за ним. И Чиркудай сообразил, что не дал команду своему подчиненному, разрешающую выехать из строя. Чиркудай махнул рукой определенным образом, приказывая Мухали выехать из строя. Тот рванул с места, резво подскочил к новеньким и развернулся. Все увидели его довольное улыбающееся лицо.

– Ты, почему не выехал сразу, как я приказал? – поинтересовался у него Темуджин.

– Не было команды моего командира, – звонко объяснил Мухали.

Темуджин понимающе качнул головой и, подумав, негромко сказал:

– Я отменяю свой приказ. Ты! – Он ткнул камчой в парнишку, говорившего новеньким о том, что они неправильно исполнили приказ о захоронении. – Как тебя зовут?

– Орбай, – несмело ответил парнишка.

– Ты будешь заместителем командира отряда, – сообщил Темуджин и, посмотрев на растерявшегося Мухали, пояснил: – И будешь слушать то, что прикажет Мухали. Понял?

– Понял, – кивнул головой Орбай.

– А вы все, – Темуджин обвел глазами отряд новеньких, – будете исполнять приказы Орбая! – Темуджин повернулся к Чиркудаю и негромко спросил:

– Как ты думаешь: Мухали может справиться и с большим отрядом, нежели тысяча?

– Да, – кивнул Чиркудай и поклонился в седле Темуджину, как мастеру. Тот заметил это, и его губы дернулись в улыбке.

– А пока, – продолжил Темуджин, – этот отряд будет в моём будущем тумене и его обучением займется Мухали.

Мухали расплылся в улыбке и тоже поклонился Темуджину.

– Ну а сейчас – все в степь. Продолжим занятия.

Вечером в юрте, Субудей сообщил, что из отряда новеньких хотели сбежать трое. Но их застрелили на дальней заставе: не подчинились требованию командира дальней заставы.

– Это брат Гурджила и его подручные, – заметил Тохучар и тяжело усмехнулся: – Наконец‑то я высплюсь, как следует.

Date: 2015-09-17; view: 305; Нарушение авторских прав