Парень опустил взгляд. Он своим глупым эгоизмом когда-нибудь натворит больших бед

- Не посмеет! - холодно и жестко отрезал Видегрель. - К тому же у меня есть уйма доводов объяснить Миранде ее неправоту. Успокойся, Этельстен. Никто нас не разлучит. Иди, собирайся. Джинсы, футболка, кроссовки, ветровка и что там еще, что тебе нужно. Время почти десять. Нас будут ждать не дольше чем до одиннадцати, так что по-то-рап-ли-вай-сяааа, - пропел Видегрель и, прикрыв глаза, откинулся на спинку дивана.

Ладно, раз он так уверен... Этель не хотел больше испытывать судьбу и ждать, пока мужчина передумает. Он резко вскочил с дивана и бросился в свою комнату. За несколько минут перевернул весь свой гардероб и натянул на себя вещи, которые больше всего подходили под описание "походные". Хотя, наверное, не совсем... Все новое, брендовое, купленное скорее для выхода в свет, чем для прогулок. Но ведь джинсы есть джинсы, вне зависимости от того, кто их дизайнер. Этель быстро переоделся сам и, окинув свое отражение непривычно придирчиво, вновь спустился в гостиную, чуть не свалившись с лестницы: так быстро он бежал.

- Я готов, - выпалил парень, дергая Видегреля за рукав.

Мужчина практически задремал. Но на голос Этельстена отреагировал мгновенно.

- Что ж, тогда пошли. - Он поднялся с диванчика и направился к выходу.

Возле парадных дверей путь им преградил дворецкий.

- Не скажут ли господа, куда отправляются, - совсем без вопросительной интонации произнес он и выжидательно посмотрел на Видегреля.

На лице мужчины расцвела самая обворожительная улыбка.

- Не скажут, - совершенно спокойно произнес он и открыл двери, пропуская Этельстена вперед.

Пискнула сигнализация, на которую Видегрель поставил машину, прежде чем зайти в дом. Сделал он это больше из привычки, нежели из-за недоверия к кому-то, но, видимо, доверять в этом большом доме он может разве что Этелю. Такие выводы он сделал, посмотрев в глаза дворецкого после того как отказался говорить, куда они собрались.

- Садись. - Мужчина приглашающим жестом указал на машину. А увидев, как мальчишка в нерешительности остановился перед передней пассажирской дверцей, рассмеялся вновь. – Ну уж нет, Этель! Ты не дама и двери перед тобой открывать я не намерен.

Сам же Видегрель сел за руль и завел двигатель. А когда и Этельстен забрался в машину, сказал:

- Ну что? Вперед, навстречу приключениям? - он улыбнулся пасынку и тронул машину с места.

- Нам еще охрану у привратницкой проехать надо, - как-то мрачно бросил Этель, все еще не веря, что они таки выедут за эти проклятые ворота. Но Видегрель на это лишь успокаивающе улыбнулся и уже через пару секунд ворота перед ними распахнулись, словно мужчина знал волшебное слово. К ним даже никто не вышел, чтобы вытащить Этеля из машины и отправить назад. А, когда он самостоятельно пытался выбраться, все именно так и происходило. Охрана снимала его и с забора, и с деревьев, и с ворот. Когда Этелю было лет тринадцать, он даже наивно пытался вырыть ход под каменной оградой. Убил на это четыре дня, очень старательно прятал свой подкоп и в итоге докопался до металлической пластины, которая была врыта глубоко в землю, как он понял позже, против воров. Сейчас же они преспокойно покинули территорию особняка и выехали на дорогу. Ворота за ними плавно закрылись, и Этель радостно выдохнул. Свобода! Поддавшись порыву, он чуть было не бросился обнимать Видегреля, но вовремя спохватился, что мужчина все же за рулем и не стоит его отвлекать. Поэтому парень просто радостно улыбнулся ему и уставился в окно, наблюдая, как мимо пролетают огни уличных фонарей.

Спустя полчаса они въехали на проселочную дорогу, обрамленную по обочинам высокими деревьями, несколько минут ехали по ней, пока не остановились возле высокого кованого забора с небольшой еле заметной калиткой. За забором было темно и невозможно было что-либо рассмотреть.

- Приехали, - сказал Видегрель и, заглушив мотор, вышел из машины. - Ну чего ждешь? Выходи.

- Где это мы? - Этель недоверчиво смотрел на мужчину. - Что это за место? - и тем не менее он выбрался из машины и встал рядом с отчимом, борясь с порывом взять его за руку. Но он не мог позволить себе этой трусости. Это было бы унизительно.