Социально-экономическое положение страны в 70-е - первой половине 80-х годов

Снижение динамики хозяйственного развития СССР. Курс на укрепление социально-экономической стабильности советского общества, заложенный в основание политических решений с начала 70-х годов, обернулся отказом от обновления производительных сил. От пятилетки к пяти­летке падали главные экономические показатели. Не радова­ла среднегодовая производительность труда по группе веду­щих отраслей: 8-я пятилетка - 6,8 %, 9-я - 4,4 %, на исходе 10-й - уже 3,8 %. Статистика сигнализировала о замедлении в 70-е годы темпов роста национального дохода. Но и такая нисходящая поступательность сопровождалась снижением ка­чества роста. Ударное финансирование «решающих» участ­ков хозяйства в ущерб всем прочим деформировала эконо­мику: производственная сфера подавляла хозяйственную периферию, тяжелая промышленность - легкую и т.д. Прак­тически все товары попали в разряд дефицитных. Доля не­удовлетворенного спроса в приросте личных сбережений уве­личилась в 70-е годы примерно в 2,5 раза. «Пустые», или «горячие» деньги убивали торговлю, девальвировали ту часть труда, которая по определению не могла превратиться в то­варные ценности Л Через 10-15 лет либеральные публицис­ты скажут, что денежные сберегательные вклады старших поколений, якобы не заработаны. В конце 70-х годов натуж­ное дыхание экономики было услышано специалистами, был составлен реалистический доклад правительству, но «опыт­ные хозяйственники», 40 лет просидевшие в правительстве, вынесли по нему вердикт - анализ не состоятелен и не может быть взят за основу для директивных решений. Неудовлетво­ренность состоянием экономики вылилась в еще одну попыт­ку обновления хозяйственного механизма методом частных реформ. Документом, определившим систему таких мер, ста­ло принятое 12 июля 1979 г. Постановление ЦК КПСС и Со­вета Министров СССР «Об улучшении планирования и уси­ления воздействия хозяйственного механизма на повышение эффективности производства и качества работы». Хотя про­возглашалась ориентация производителей на конечный ре­зультат и на запросы потребителя, директивные задания руководящих инстанций остались краеугольным камнем пла­нирования. Наиболее серьезным структурным изменениям в конце 70-х - начале 80-х годов был подвергнут аппарат управле­ния аграрным сектором экономики. В феврале 1979 г. Совет Министров СССР утвердил положение о производственном объединении в сельском хозяйстве. Реально они стали функ­ционировать с 1982 года. Суть изменений заключалась в том, чтобы объединить промышленные и сельские организации и предприятия и тем самым повысить производительность тру­да в сельском хозяйстве, уменьшить ведомственную разоб­щенность. Агропромышленные объединения напоминали в снятой форме совнархозы рубежа 50-х - 60-х годов. Как и большинство экспериментов того периода, они не смогли раз­решить насущных проблем сельского хозяйства и к 1985 г. практически прекратили свое существование. Просчеты экономической политики 70-х годов со всей оче­видностью выявились в 11-й пятилетке, когда, даже по офи­циальным данным, национальный доход стал сокращаться.

Неэффективность советского экономического механизма отразилась на структуре экспорта СССР. За 1970-1985 гг. доля топлива и энергоносителей в общем экспорте страны возросла с 15 до почти 53 %. Целое десятилетие ежегодные поступления в казну от реализации нефти и нефтепродуктов колебались на уровне 16 млрд. долл. Ресурсы нефтедолларов были исчерпаны в середине 80-х годов. Падение мировых цен на углеводородное топливо лишило отечественную экономи­ку крупной валютной подпитки. Негативные последствия из­менения международной хозяйственной конъюнктуры отяго­щались почти двукратным падением доли экспорта машин и оборудования в суммарном вывозе товаров из СССР за тот же пятнадцатилетний период.

Функции теневой экономики. Некоторые компенсирующие функции в народном хозяйстве СССР выполняла так называемая теневая («черная») экономика. Экономи­ческая «тень» в СССР существовала всегда, однако наиболее заметна она стала после «оттепели» конца 50-х - начала 60-х годов. В 60-70 годы начала складываться прослойка врачей, помогавших больным по месту своей служ­бы за дополнительную плату, укрепился рынок репетиторских услуг в сфере образования, распространилась практика предоставления услуг по повышенным тарифам, в товарный оборот включался принадлежавший гражданам жилищный фонд. К середине 80-х годов треть спроса населения СССР на услуги погашалась частными лицами. При этом только чет­вертую часть незарегистрированных услуг специалисты от­носили к уголовно наказуемым. Остальные компенсировали неразвитость бытового и других секторов обслуживания насе­ления. Тем не менее параллельная система поставила под со­мнение одно из достижений советского строя - бесплатность образования, здравоохранения и жилья. В данном случае го­сударство само генерировало эту часть теневого хозяйства, поскольку доля потребления в СССР в валовом национальном продукте была на треть ниже, чем в других странах. Воспол­нялась эта недостача доступными населению методами в ос­новном без капитализации дополнительного заработка. Более того, само государство также было заинтересовано в существо­вании скрытых экономических форм поощрения и поддерж­ки. С помощью приписок, составлявших по сведениям конт­рольных органов 1,5-3 % объема производства, выводиловки и других элементов фиктивной экономики проводились доп­латы за тяжелые условия труда, его непрестижность, повы­шался минимальный уровень заработка. В «тень» были сдви­нуты многие номенклатурные привилегии. Для себя и для других государство поставило строгий запрет: материальные средства и ценности, выведенные за рамки публичного хо­зяйства, не должны делать новые деньги и распространяться на средства производства. Посягательства на монополию в об­ласти финансов, предметов и орудий труда сурово карались по ст. 153 УК РСФСР до пяти лет лишения свободы с кон­фискацией имущества. Несмотря на это, директора предпри­ятий укрывали от учета сотни тысяч тонн металла, дефицит­ных труб, тысячи километров кабельных изделий, создавали многомиллионные запасы оборудования. В обменные фонды хозяйственников входили топливо, кирпич, продовольствие, услуги. Неформальные отношения придавали гибкость сис­теме карточного фондированного снабжения, повышали мо­бильность производства. Оперативные хозяйственные связи вне государственного контроля способствовали также росту нетрудовых доходов, превращению служебных кабинетов высоких должностных лиц в доходные места, выпуску и реализации «левой» неуч­тенной продукции, перераспределению доходов между соци­альными группами. Наряду с использованием деформаций хозяйственного механизма, теневые структуры занимались целенаправленной формовкой таких изъянов в аппарате уп­равления, которые способствовали их обогащению. В полной мере результаты этой деятельности проявились в 80-е годы, когда накопления теневиков стали экспортно исчисляться сум­мами, сравнимыми с отдельными статьями годового дохода государства. По приблизительным оценкам капиталы теневой экономики в начале 80-х годов оценивались в 80 млрд. руб. Естественным продолжением происходивших в социально-эко­номической и духовной сферах процессов стал рост преступно­сти. Только с начала восьмидесятых годов цифра преступле­ний возросла почти вдвое, в том числе разбоев и грабежей - в 2 раза, взяточничества - в 3. Наиболее пораженными кор­рупцией оказались торговля и сфера обслуживания. Пик пре­ступности в доперестроечное время отмечается в 1984 г. Между тем в прессе и официальных документах шла речь о сокраще­нии преступности.

Социальные процессы. Болезненные явления в сфере экономики непосредственно отражались на социальных про­цессах. Ручным и малоквалифицированным трудом было занято свыше 50 млн. чел., усиливалась урав­ниловка в зарплате и распределении материальных благ. Так, уровень оплаты квалифицированного и неквалифицирован­ного труда к середине 80-х годов почти сравнялся, тогда как еще в 50-е годы внутриотраслевой разрыв между двумя кате­гориями работников составлял в среднем три-четыре раза. На­блюдалось падение престижа сложного квалифицированного труда. Рост реальных доходов населения сокращался и к кон­цу 70-х годов прекратился. Недостаточные усилия были в об­ласти улучшения жилищных условий, продовольственного снабжения, организации транспорта, медицинского обслужи­вания, образования. При росте с середины 60-х до середины 80-х годов национального дохода примерно в 3 раза, реаль­ные доходы населения выросли чуть более чем в 2 раза. По неофициальным данным, средняя реальная заработная плата с 1970 по 1985 гг. снизилась на 20 %. Попытки увязать ее рост с повышением производительности труда гасились низ­ким товарным наполнением рубля. Опережающими темпа­ми росли общественные фонды потребления. Однако если в 1970 г. заработная плата рабочих и служащих и выплаты и льготы из общественных фондов потребления соотносились как 74:26, то к 1987 г. это соотношение было равно 70:30. На прак­тике это означало расширение сферы административного их распределения, у работника изымалось право самостоятельно распоряжаться заработанными средствами. В 70-е - 80-е годы советский рабочий получал в виде заработной платы лишь около трети стоимости созданного им продукта. Средства, отторгну­тые из фонда потребления, направлялись в военно-промыш­ленный комплекс, на «стройки века», вкладывались в «интер­национальную помощь», «незавершенку».

Набравшая темпы урбанизация вела к росту количества го­родов и укрупнению масштабов городских поселений. Так, чис­ленность городского населения выросла со 136 млн. в 1970 г. до 180 млн. чел. в 1985 г. при сокращении за те же годы сельского населения со 105,7 млн. до 96,2. Горожане состав­ляли уже почти 2/3, в отдельных республиках и регионах стра­ны - до 3/4 всего населения. Менялась социальная структура общества, увеличивались чис­ленность и удельный вес рабочих и служащих при соответ­ствующем сокращении колхозного крестьянства. Так, рабочие в 1970 г. составляли 57,4 % населения, служащие - 12,1, кол­хозное крестьянство - 20,5 в 1987 г. - соответственно 61,8; 16,2; '12 %. При том, что к середине 80-х годов около 70 % населения имело высшее и среднее образование, качество подготовки спе­циалистов часто не отвечало общественным потребностям.

Партия и общественные организации. Партия, этот становой хребет советской социально-экономической системы, продолжала разрастаться. Число ее членов к 1985 г. достигло 19 млн. В 70-е годы практически не оставалось промышленных предприятий и строек, колхо­зов и совхозов, учреждений и учебных заведений, в которых не было бы первичных партийных организаций. С 1971 по 1986 гг. их количество выросло с 369,7 тыс. до 440,4 тыс. По сути, все они были инструментом прямого вмешательства партии во все сферы общественной жизни, средством полити­ческого и идеологического контроля. Разрастались не только партийные, но и государственные структуры. Новые министерства и ведомства появлялись по­чти каждый год. Если в октябре 1965 г. было образовано 29 общесоюзных и союзно-республиканских министерств, то уже к 1975 г. их насчитывалось 135, к середине 1980-х около 160. Каждое из них обладало разветвленным аппаратом. Уве­личение аппарата управления, в котором работало к середи­не 80-х годов около 18 млн. чел. или около 1/7 части всего трудоспособного населения СССР, привело к тому, что он стал самым настоящим оплотом бюрократии. Составным элементом этой системы были общественные организации. В 60-е - 80-е годы их число быстро увеличива­лось. Наряду с профессиональными союзами и комсомольс­кой организацией появилось много новых или «обновленных» объединений общественности. Это - Комитет советских жен­щин, Советский комитет защиты мира, Комитет молодеж­ных организаций, советский Красный Крест и другие. В боль­шинстве своем они являлись бюджетными организациями, а руководящие посты в них бронировались за партийно-госу­дарственной номенклатурой. Утрата элементов демократизма четко обозначилась и в профсоюзах, и в комсомоле, член­ство в них постепенно становилось формально-обязательным. Кризис доверия к внешней и внутренней политике партии нарастал. Этот процесс несколько приостановился в связи со смертью в 1982 г. Л. Брежнева. Генеральным секретарем ЦК КПСС стал Ю. Андропов, долгие годы возглавлявший КГБ. Генеральный секретарь ЦК КПСС обладал, по сути, неограни­ченной властью, поэтому смена политического лидера страны означала чрезвычайно много. Жесткие административные меры по наведению элементарного порядка и возрождению на всех участках производства дисциплины труда были положитель­но восприняты широкими слоями трудящихся.

Критическое отношение Ю. Андропова к наследию Бреж­нева объяснялось желанием оздоровить, укрепить и модер­низировать советский строй. В центр своей непродолжитель­ной деятельности на посту Генерального секретаря ЦК КПСС Ю. Андропов поставил преодоление догматических наслое­ний в марксизме-ленинизме, определение исторического ме­ста советского социализма, проблему реализации трудящим­ся прав хозяина в условиях государственной собственности.