Диспут проф. П. А. Сорокина

22 апреля в физической аудитории Петербургского университета состоялся под председательством проф. И. M. Гревса диспут о двухтомном труде проф. П. А. Со­рокина «Система социологии» (изд. «Колос», 1920 г.).

Краткие биографические сведения о диспутанте, оглашен­ные в начале заседания, таковы: родился в 1889 г., отец его—рабочий, мать—крестьянка, учился сначала в Гам-ской 2-х-классной школе, затем в учительской семинарии, экстерном сдал экзамены на аттестат зрелости, поступил в Психо-неврологический институт, где пробыл год, а за­тем учился в Петербургском университете, который окон­чил в 1914 г., будучи оставлен для подготовки к профес­сорскому званию при кафедре уголовного права. С 1915 г. был преподавателем в Психо-неврологическом институ­те. В 1916 г. сдает магистерские экзамены. С 1917 г.— пр.-доцент Петербургского университета, а с 1920 г.— профессор по кафедре социологии.

Первый крупный ученый труд П. А. Сорокина «Пре­ступление и кара, подвиг и награда. Социологический этюд об основных формах общественного поведения и морали». Изд. Долбышева. СПб., 1914. Стр. L + 453,— представляет из себя его еще студенческую дипломную работу. До настоящего времени им напечатано около 38 различных статей, более 100 рефератов в различных пери­одических изданиях и следующие большие труды: «Эле­ментарный учебник общей теории права», Ярославль, 1920 г., «Общедоступный учебник социологии», Ярос­лавль, 1920 г., представленная к защите «Система социо­логии» и печатающаяся в изд. «Колос» книга «Голод как фактор в истории и социологии».

Диспут открылся вступительным словом П. А. Соро­кина, при большом стечении академической публики — профессуры и студенчества. В этом вступительном слове диспутант отмечает, что работа социологов распадается на две одинаково важные и существенные части: 1) на детальное и подробное исследование отдельных, относя­щихся к области социологии, вопросов и 2) на построение цельных социологических систем. Если бы не существова­ло таких цельных систем, дающих возможность объеди­нения, систематизации и классифицирования накоплен­ного материала, то даже при наличии высоких по своим качествам исследований отдельных предметов мы имели бы только разрозненные сведения, без их обобщения, наподобие вырванных из книг страниц. С другой сторо­ны, и отсутствие монографических исследований сильно вредило бы процессу знания. Хотя эти истины известны уже давно, но тем не менее современное состояние социо­логии сильно отличается от прежнего. Более тщательная и углубленная разработка социологического материала

привела к тому, что там, где прежде были общие, подчас мало обоснованные утверждения, мы в настоящее время имеем точные и детализированные законы—теоремы, выраженные подчас не только с качественной стороны, но и со стороны количественной, на «языке богов», т. е. в цифрах. И чем дальше, тем больше растет такая дета­лизация и углубление методов.

Что касается до построения цельного корпуса, то и здесь, благодаря монографическому исследованию част­ностей, является постоянная необходимость добавлять к старому зданию новые и новые постройки, добавочные флигеля, что в свою очередь ведет к усложнению архитек­тоники. Кроме того, есть разница и в содержании, т. е. отходит в область прошлого стремление с помощью одного ключа раскрыть все тайны, т. е. социологический монизм. В представленной на обсуждение работе и наме­чены эти два пути, а потому руководящими научными принципами являются: 1) В методологической части, со­гласно новейшему communis doctorum opinio, социология должна пользоваться естественнонаучными методами; поэтому старое противопоставление наук о духе — на­укам о природе должно быть отвергнуто.

2) Задачей социолога является описание подведомст­венных ему явлений и установление между ними функци­онально-корреляционной связи. 3) Никакая оценка не может быть допущена; всякий нормативизм должен быть изгнан. 4) Объект социологии должен быть транссубъек­тивным и вещественным; таковым является поведение людей. 5) Отсюда вытекает тенденция к пользованию объективным методом, в смысле устранения психологиз­ма. Этим, конечно, не исключается субъективная (психо­логическая) сторона и интроспективный метод, но они отходят на второй план и помимо того должны в своем изучении связываться с методом транссубъективным.

При выполнении задачи построения цельного корпуса необходимо признать узость старого деления социологии на статику и динамику, из коих первая вообще суще­ствовала в виде отдела социологии только номинально и заполнялась случайным содержанием. Исправить эту погрешность и пытаются обсуждаемые 2 тома социоло­гии. Но и в динамике проблема поставлена слишком узко, так как все силы ученых до сего времени расходова­лись на открытие и установление эволюционных законов развития неповторяющегося процесса: повторяемые во времени и пространстве социальные процессы почему-то

игнорировались и не изучались. Этот пробел должен быть заполнен в следующих томах системы, в соци­альной механике: в 1-ой части ее изучаются явления повторяемые, во 2-ой неповторяемые, без изучения по­вторяемых явлений и само открытие эволюционных за­конов едва ли возможно. И здесь должны быть устра­нены упрощенные теории, монизм, так как простота и легкость объяснения процессов возможны только в Ше-херезаде, но отнюдь не в науке. Это положение в равной степени применимо и к статике, где тоже надо прекратить попытки к расслоению агрегатов по одной линии: пар­тийной, религиозной, национальной, государственной, классовой, расовой и т. д.

Первый официальный оппонент проф. К. M. Тахта-рев, указывая на научную ценность и продуманность труда П. А. Сорокина, горячо приветствуя его появление, останавливается на своих разногласиях с диспутантом и, в частности, с последними словами его вступительной речи.

Первый недостаток работы, говорит К. M. Тахтарев, состоит в ее недостаточной социологичности. Задача состоит в выяснении закономерных соотношений между социальными явлениями, поэтому изучение взаимодей­ствия и поведения людей будет относиться скорее к пси­хологии или к этике, чем к социологии, так как эти последние также основаны на понятии взаимодействия. Социология должна изучать соотношения тех явлений, которые представляют из себя предмет изучения от­дельных гуманитарных наук. Изгнание понятия «обще­ства» из социологии и замена его понятием «колле­ктивного единства», а этого последнего понятием «вза­имодействия» ведет к тому, что мы должны будем признать обществом, а потому и предметом социологии взаимодействие волков и овец, муравьев и находимых у них в муравейниках вшей и т. д. Это совершенно поверхностный подход к делу.

Если мы обратимся теперь ко 2-ой части «Системы», то несмотря также на ее талантливость и ценность, надо признать, что и она недостаточно социологична. Боль­шая заслуга диспутанта в детализации отдельных поло­жений и'установлении зависимости поведения индивида от тех групп, в которые он входит, как выражается дис­путант, абонентом. Но и здесь имеются различные про­белы вроде того, что проф. Сорокин указывает как на одну разновидность групп на группы антагонистические.

Признак антагонизма никоим образом не может служить fundamentum divisionis, так как в указанном случае мы будем иметь не одну группу, а антагонизирующие друг с другом две группы. В представленных к диспуту тезисах также неустранимое противоречие: один из них (17-ый) требует изгнания из социологии монизма, а следующий (18-ый) вводит монизм, так как в нем указывается, что голод как фактор влияет и на поведение людей, и на изменение социального устройства, и на убеждения socius'oß и т. д. Неверным представляется и путь, по которому идет проф. Сорокин под сильным влиянием behavior'H3Ma, который в сущности представляет из себя разновидность психологической школы, хотелось бы, чтобы диспутант поскорее освободился от этого влияния и стал на чисто социологическую почву.

В заключение оппонент еще раз подчеркивает талант­ливость обсуждаемой работы, ее искренность, безбояз­ненность и смелость искания истины.

П. А. Сорокин, благодаря К. M. Тахтарева за лест­ный отзыв о книге и ее разбор, заявляет о невозможности соглашаться с возражениями. Относительно несоциоло-гичности его системы он указывает, что устраняемое им понятие «общества» является настолько расплывчатым и туманным, что никак не может оказать помощи социо­логу, вреда же может причинить сколько угодно. Несоци-ологичность, якобы следующая из стремления подчинить социологию другим наукам, в частности биологии, тако­вой не является, так как и науки о мире органическом ничуть не стесняются обосновываться на науках о мире неорганическом, так биология черпает очень много из химии и физики и т. д.— Разница между этикой и социо­логией совершенно очевидна, так как социология изучает «сущее», а этика указывает рецептуру «должного». Раз­ница между психологией и социологией также совершен­но отчетливо выражена в 1-м томе системы. Возражения, сделанные против признания антагонистической группы за особую разновидность несостоятельны, так как это относится не к группам элементарным, а к группам куму­лятивным. Так, в настоящее время в такой группе, как кумуляция подданных РСФСР и православно-верующих, представляющей из себя несомненное единство, мы име­ем в то же время и сильный антагонизм, хотя бы по вопросу об изъятии церковных ценностей.— Указанное противоречие между § 17 и § 18 тезисов противоречием вовсе не является, так как в § 18 не говорится о том, что

голод есть единственный, все объясняющий и все произ­водящий фактор, а говорится, что он является «одним из важнейших факторов». Поэтому упреки в монизме несо­стоятельны.

Следующим официальным оппонентом выступал проф. H. И. Кареев, тоже начавший с похвал диспутанту в его работе и с заявления, что работа представляет собой ценный вклад в науку, что он многому от него научился, много почерпнул для себя новых данных, осо­бенно о новейшем течении социологии «ЬеЬауюг'изме» и т. д. Переходя к возражениям, проф. Кареев прежде всего отмечает чрезвычайную размашистость труда — которая дает ему возможность применить к диспутанту характеристику: «раззудись плечо, размахнись рука»,— и видит в этом, наряду с большим количеством чисто публицистических мест, один из существенных недостат­ков книги. Далее, жестоким нападкам со стороны оп­понента подвергается Ьепауюг'истическая позиция П. А. Сорокина, его стремление порвать с психологиз­мом, желание работать с помощью одних только объек­тивных методов и то неуклюжее развитие в данном на­правлении, которого он придерживается; как особенная заслуга П. А. Сорокина и самой ценной частью его рабо­ты является, по мнению проф. H. И. Кареева, разработка и изучение статики, с большинством положений которой он вполне согласен. Так, он считает совершенно правиль­ным упразднение термина «общество» в его органиче­ском виде, хотя находит, что необходимо его сохранить под иным названием, так как понятие населения для этой цели совершенно не подходит. (Оно есть простая сумма индивидов.)

Совершенно недопустимым считает оппонент злобное отношение диспутанта к философии, этике и т. д. и жела­ние обособиться от них в своей работе. Неправильным является и упразднение проблемы о взаимоотношениях между личностью и обществом.

Заканчивает свое выступление проф. H. И. Кареев словами, что хотя П. А. Сорокин и находится на верном пути, но он часто сбивается с него на одну глухую тропинку, которая может завести его в дебри, имя этой тропинки;—behavior'nsM.

П. А. Сорокин в своих ответах оппоненту указывает, что размашистость труда и, в связи с этим, некоторая его неразработанность отмечены им самим в предисловии к 1-му тому и что это объясняется исключительно услови-

ями переживаемого времени¹. Некоторая доля публици­стики объясняется также отчасти указанным обстоятель­ством.

Что касается до вопроса о правильности его Ьепауюг'истической и объективистской позиции, то дис­путант указывает, что в настоящее время и среди психо­логов замечается этот поворот, тем более он обязателен для социолога. Некоторая утрированность этого метода и его односторонность полезны в настоящее время, ког­да ему еще приходится бороться со своими врагами, но несомненно впоследствии отпадут от него.— Диспутант не согласен с замечанием проф. H. И. Кареева, что по­нятие «общество» надо сохранить хотя бы под другим термином, потому что оно ничего из себя для науки не представляет.— Злобное якобы отношение к философии относится совсем не к ней, а только к дурному фи­лософствованию, к умозрительности в социологии, ка­ковая кроме вреда ничего не причиняла.— Проблема «личности и общества» совершенно логически отпадает за отрицанием существования общества, но по отноше­нию к отдельным социальным группам такая проблема остается.

Следующим официальным оппонентом выступал проф. И. И. Лапшин, который прежде всего отметил, что хотя П. А. Сорокин и против философствования, но в своем труде он такового не избежал, так как сам является сторонником материалистического монизма в своем стремлении свести психические процессы к физи­ко-химическим и выражении надежд, что это со временем и будет достигнуто наукой. Вепауюг'истическая позиция неправильна потому, что доведенный до логических пре­делов behavior'H3M сам себя хоронит. Единственно в виде чего он может быть допустим,— это в виде известного методологического приема, и тогда он принесет извест­ную пользу. Совершенно напрасно диспутант полагает, что восприятие чужой психики основывается на умозак­лючениях по аналогии или интуиции; оно основывается на эмоциональном взаимозаражении. Устанавливаемая проф. П. А. Сорокиным «мозаичность», «множествен­ность душ» вовсе не представляет собою чего-либо ново­го. Это концепция довольно старая. Заканчивая свои возражения, Ив. Ив. Лапшин присоединяется к мнению

Книга писалась в 1918—19 г.

предыдущих оппонентов о ценности и талантливости об­суждаемой работы.

В своем ответе диспутант, отметая в сторону упреки в материализме как неправильные, сосредоточивается преимущественно на вопросе о ЬеЬауюг'изме и говорит, что если проф. Ив. Ив. Лапшин допускает объективизм как методологический прием, то и он в свою очередь допускает в качестве методологического приема — субъ­ективизм. Неправильным он находит положение о само­уничтожении behavior'H3Ma при его логическом продол­жении. В заключение диспутант благодарит Ив. Ив. Лап­шина за разбор его книги.

Из неофициальных оппонентов выступали проф. H. А. Гредескул и пр.-доц. С. И. Тхоржевский, которые, в общем присоединяясь к предыдущим оппонентам в по­ложительной оценке труда П. А. Сорокина, останавлива­лись на некоторых разногласиях с ним.

Ввиду отмены в настоящее время ученых степеней и невозможности присудить диспутанту степень магист­ра, диспут закончился заявлением проф. И. M. Гревса о единогласном признании историческим исследователь­ским институтом работы удовлетворительной, и таким образом косвенным путем цель диспута была достигнута. Многочисленная публика наградила диспутанта долго не смолкаемыми аплодисментами.

Экономист. Вестник Xl отдела Русского Технического Общества. 1922. no 4 —5 С. 277—280.

Комментарий

Предисловие

'* Здесь: сложных и суммарных (от лат. cumulatio—скопление).

²* На основании имеющихся биографических данных можно ука­зать более или менее точную дату, когда П. А. Сорокин «расстался с чудесными иллюзиями»: это произошло осенью 1918 г., когда он скрывался в вологодских лесах после свержения архангельского «контр­революционного» правительства H. Чайковского. «Именно здесь,—пи­сал впоследствии Сорокин,—для меня стала особенно ясной вся огром­ность катастрофического революционного шквала, неизжитая еще тог­да почвенность большевизма, невозможность уничтожения его наружно-хирургическим путем и необходимость его «органического изжития», «внутреннего саморазложения» путем—трагического, быть может, смертельного—опыта самого народа. Без этого опыта ничто не научит. После него—если народ не погибнет—он будет застрахован от новых повторений. Тут же я понял всю тщету надежд на «союзников», эгоистичность их целей и безнадежность попыток военного подавления большевизма извне... Учиться у союзников и Запада нужно многому, но возлагать на них какие-либо надежды, а тем более жертвовать в связи с этим надеждами хотя бы одним человеком для их целей—глупо. Только сила, одна сила, является языком, понятным в международных отношениях... Остальное—один «нас возвышающий обман», за кото­рый приходится дорого расплачиваться.

Много чудесных иллюзий и окрыляющих фантазий исчезло у меня за дни и ночи лесной жизни... И, по-видимому, исчезло навсегда...» (Сорокин П. На лоне природы//Современные записки. Париж, 1923. T. XV(II). С. 278).

³* Человеку свойственно ошибаться (лат.).