Психологический портрет взрослого

1. О многом не догадываются, например, поселиться на крыше.

2. На многое не обращают внимание, например, «на какой-то там крошечный домик, даже если и споткнутся о него» (Линдгрен, 1985: 192).

3. Не могут оценить праведных поступков детей: Эмиль из Лённеберги скармливает все съестные припасы в Катхульте беднякам, несмотря на то, что на следующий день должны были приехать гости-родственники, он считает, что те и так толстые, он понимает безрадостную жизнь бедняков и поступок этот нельзя назвать плохим или проделкой, но мир взрослых думает совсем по-другому, он не может оценить доброты мальчика, для них такой поступок – ненормально, мама записывает в синей тетрадке: «он мальчик благачистивый, но порой, сдается мне, он малость не в себе» (Линдгрен, 2012: 52).

4. Взрослые все время заняты своими проблемами, и постоянно о них разговаривают, так что на детей времени почти не остаётся. Эту черту подмечает Лотта с улицы Бузотеров: «папа сказал:

- Лотта, не смей болтать, когда болтают взрослые, подожди, пока они кончат.

- Хо-хо, - воскликнула Лотта. - Думаешь, я не ждала? Ждала, но ничего не получается. Ведь они никогда не кончат болтать!» (Линдгрен, 2005: 69)

5. Взрослые считают, что их основная функция по отношению к детям заключается в воспитании: «взрослые этого городка считали, что дальше так продолжаться не может. У всех детей должен быть кто-то, кто их воспитывает. Все дети должны ходить в школу и учить таблицу умножения. Поэтому взрослые решили, что эту маленькую девочку надо отправить в детский дом» (Линдгрен, 2003: 26).

6. Алогизм мышления взрослых: «Чудесный лес без чудес! — воскликнула она. — Какая чепуха! Это все равно, что рождественская елка без рождества или пожарная машина без пожара. Глупость, да и только! А скоро еще выдумают кондитерские магазины без пирожных и конфет. Но уж этого-то я не допущу. Что ж, если здесь чудес ждать не приходится — придется нам самим делать чудеса» (там же: 140)

7. Стереотипность мышление: «Послушай, милая Пеппи, — начала она ласково, — ты хотела бы, когда вырастешь, стать настоящей дамой?

— Носить вуалетку и иметь три подбородка? — спросила Пеппи» (там же: 147).

8. Воспитание должно состоять из запретов: «нельзя брать за раз больше одной булочки или одного пряника, нельзя есть с ножа, нельзя чесаться, когда разговариваешь со взрослыми, — короче, нельзя делать того и нельзя делать этого» (там же: 148); «— Дети должны вести себя за столом так, чтобы их не было слышно.

— Как же это может быть? — изумилась Пеппи. — Ведь у вас, я надеюсь, есть не только глаза, но и уши. И если мой вид доставляет радость глазам, то несправедливо лишать ваши уши такого же удовольствия» (там же: 229)

9. Взрослые полагают, что знают, что детям нужно, не подозревая, что от их подарков детям часто хочется отделаться, а от тех, которые дети получают как благотворительность - особенно: «веселее всех скачут как раз те, которых фрекен Розенблюм хотела наказать. Но прежде чем разойтись по домам, все они окружили Пеппи.

— Спасибо, спасибо, милая Пеппи! — наперебой выкрикивали они.

— Вам не за что меня благодарить, — отвечала Пеппи. — Как ловко мне удалось отделаться от шерстяных штанов, которые мне хотела всучить фрекен Розенблюм!» (там же: 253).

10. Черствость по отношению к бродягам: «в ту пору по дорогам бродило ужасно много бродяг. Бродяги были самые разные. Добрые и тихие, которые садились на стул, не проронив ни словечка. Болтливые бродяги, которые без устали выдумывали разные небылицы. Пьяницы, которые иной раз бывали в хорошем расположении духа, а иной раз хватались за нож. А еще - бродяги до того завшивленные, что маме приходилось после них сметать вшей со стула. Мама терпеть не могла бродяг, хотя всегда подавала им большой ломоть хлеба и кусок сала» (Линдгрен. 1999: 72).

Однако, даже за всеми делами, за всей зашоренностью и стереотипностью мышления, взрослые могут быть проницательными и приходить к истинным выводам: «Чего только не сулит день, который начинается счастливым смехом мальчика и изумительно прекрасной погодой!» (Линдгрен, 2004: 499); «Каков был бы мир без любви? Для идущего по жизни не быть любимым, не знать самому любви, не уметь любить - все равно что брести по голой пустыне. Нет, мы с тобой будем любить друг друга всем сердцем, чтобы сделать жизнь нашу как можно радостнее» (Линдгрен, 1999: 403).