Автобиографический элемент в творчестве А. Линдгрен

Т. Манн определял творения искусства как «человеческие документы» (Манн, 1961: 259). М.М. Бахтин настаивал на том, что читателю необходимо «добраться, углубиться до творческого ядра личности» писателя, и тогда «автор-творец» поможет «разобраться в авторе-человеке» (Бахтин, 1979: 424). В «Литературно-критических портретах» французский критик Ш.О. Сент-Бёв впервые применил биографический метод в литературоведении, согласно которому творчество писателя непременно рассматривается во взаимосвязи с его индивидуальностью и судьбой. На такую взаимосвязь неоднократно указывали и сами художники слова. Так, швейцарский писатель XX в. Макс Фриш говорил: «Писать - значит читать себя самого», а немецкий драматург Ф.К. Геббель писал, что «каждый пишущий пишет свою автобиографию».

Под автобиографизмом обычно понимают «преломление биографического материала в художественном творчестве» (Коровин, 1981: 23). Карпов И.П. в «Словаре авторологических терминов», разрабатывая науку об авторе, дает этому понятию следующую дефиницию: «Автобиографизм (греч. autos - сам, bios - жизнь, grapho - пишу) - трансформация автором «жизненного материала» в направлении своей экзистенциальной сферы, своего эмоционального комплекса и видения человека; в литературно-художественном произведении такое понимание автобиографизма реализуется указанием субъекта речи на автобиографическую основу повествования; в авторологии автобиографизм рассматривается как одна из форм авторской образно-словесной игры» (Карпов, 2004).

Многие произведения художественной литературы пронизаны автобиографизмом, а личность автора (внутренний мир и другие особенности) является часто прототипом главного героя. Автобиографизм как прием свойственен каждому произведению литературы, но в разной степени. Одни авторы многое берут в свое произведение из реальной жизни, другие - отдельные детали собственного быта. В связи с этим, литературоведы разграничили два, казалось бы, синонимичных термина автобиографичность и автобиографизм. Так, под автобиографизмом М. Медарич понимает «стилистически маркированный литературный прием, представляющий собой эхо жанра автобиографии; он появляется в текстах, которые сами по себе не являются автобиографией, не писались и не воспринимались как автобиографии» (Медарич, 1998: 5). Разграничивает и уточняет эти два термина и А.О. Большев: «Автобиографический текст основан на следовании фактической канве биографии писателя, тогда как автобиографизм предполагает использование ситуаций достоверных по внутренней мотивировке, но не происходивших в действительности» (Большев, 2003: 3).

Проза А. Линдгрен автобиографична в своей основе. К ней применимы оба рассмотренных термина, так как в творческом наследии писательницы есть и сугубо автобиографические произведения, и произведения (не ошибемся, если включим в этот список всю остальную часть творчества), в которых автобиографический элемент соседствует с игрой воображения и проявляется в выборе имен героев и стиля их поведения, а также явно выраженной авторской позиции.

А. Линдгрен четко определяет специфику своего творчества: «Нет, я не хочу писать для взрослых. Я хочу писать для читателей, которые способны творить чудеса. А чудеса творят дети, когда читают книги: они берут наши убогие мысли и слова, они вселяют в них жизнь и блеск» (Линдгрен, 1997: 3). Линдгрен хочет писать для детей еще и потому, что в ее душе до сих пор живет ребенок, живет она сама. В ее памяти живы картины, запахи вкусы ушедшего детства – порой все это ощущается также остро, как в те далекие времена. «Нет, не совсем так, как тогда, но я еще не забыла, я еще могу вспомнить чувство блаженства, охватившего меня при виде того самого куста шиповника на бычьем выгоне, который впервые заставил меня понять, что такое красота» (Линдгрен, 1997: 4). Линдгрен не может забыть своих первых впечатлений, она остается во власти детства, как героиня одной из своих книг Пиппи Длинныйчулок, которая считает, что взрослым никогда не бывает весело, и она не желает стать взрослой. Линдгрен наблюдает и хорошо знает жизнь, знает взрослых и детей. Но когда ее спрашивают, черпает ли она вдохновение в собственных детях или внуках, писательница отвечает, что только один единственный ребенок на свете может ее вдохновить, - тот, которым была она сама.

Литературная критика оценивала творчество А. Линдгрен неоднозначно: порой ее обвиняли «в излишнем бунтарстве и чрезмерной сентиментальности, в пропаганде буржуазных ценностей и бегстве от реальности, в заигрывании с детьми и отсутствии уважения к взрослым» (Маэотс, 2002). Но несмотря на это, она была и остается одной из самых известных и любимых детских писательниц. Ее книги переводились на многие языки мира, в том числе, и на русский. Одним из переводчиков и биографов А. Линдгрен была доктор филологии Л.Ю. Брауде. К сожалению, книга о творчестве А. Линдгрен «Мои выдумки» так и не была переведена на русский язык, поэтому во многом в нашем исследовании мы будем опираться на свидетельства Л.Ю. Брауде о жизни и творчестве писательницы, составленные переводчиком после личных встреч и бесед с автором.

Астрид Анна Эмилия Линдгрен родилась 29 ноября 1907 года в провинциальном Шведском городке Виммербю в семье арендатора Самюэля Августа Эриксона. Мир, в котором жила тогда будущая писательница, был крохотным: он замыкался на арендованной отцом Астрид усадьбе Несс в суровой и бедной провинции Смоланд, соотечественники Линдгрен даже называли эту провинцию «мрачным Смоландом»: «Там лесисто, дико и прекрасно» - писала Линдгрен (Линдгрен, 1997: 7). В этом краю издавна процветали ремесла, в нем много старинных церквей и поросших травой развалин, и не удивительно, что здесь бытовало много сказок, легенд, преданий. Смоландцы были выносливы, проворны, сильны и трудолюбивы, но каменистая почва давала скудный урожай, и в основном жители жили в очень ограниченном достатке. «Если тебе доводилось бывать в смоландском лесу в июне ранним воскресным утром, ты сразу вспомнишь, каков этот лес: услышишь и как кукует кукушка, и как дрозды выводят трели, словно играют на флейте, почувствуешь, как мягко стелется под босыми ногами хвойная тропинка, и как ласково пригревает солнце затылок; ты идешь и вдыхаешь смолистый запах елей и сосен, любуешься белыми цветами земляники на полянках», - так обращается к маленьким читателям А. Линдгрен в одной из своих книг (Линдгрен, 2012: 365). Действительно, Смоланд сыграл немалую роль в творчестве А. Линдгрен, он явился местом действия некоторых ее произведений, например, «Смоландский тореадор», «Эмиль из Лённеберги» и некоторые другие. Л. Брауде рассказывает: «навсегда запомнила она луга, покрытые первоцветами, мшистые леса снежными колокольчиками, пастбища вокруг Несса, где детям Эриксонов знакомы были каждая тропинка, каждый камень, озеро затянутое белоснежными кувшинками, пригорки и деревья. Камни, цветы и деревья были близки Астрид, ее брату и сестрам, словно живые существа, - все они участвовали в их играх и мечтах» (Линдгрен, 1997: 10). Каких только игр не изобретали дети Эриксонов: «На земле вокруг нас разыгрывалось все, что могла создать наша фантазия: все сказки, все приключения. Мы играли, играли и играли до того, что удивительно, как это мы не заигрались до смерти», - вспоминала Астрид (там же). Игра – неотъемлемый компонент детского мира в любом произведении Линдгрен. Так, например, одна из глав повести «Дети с улицы Бузотеров» называется «Мы целыми днями играем», а повести про детей из Буллербю композиционно отражают детский игровой мир, главы этих повестей носят следующие названия: «Как мы веселились в мой день Рождения», «Мы пропалываем репу и получаем котенка», «Мы ночуем на сеновале», «Мы строим дом», «Мы устраиваем маскарад» и т.д.

Астрид росла в дружной и счастливой семье. У нее были любящие и добрые родители: Самуэль Август из Севедсторпа и Ханна их Хульта. Они очень любили друг друга. Астрид представлялось, что история их жизни вмещала больше любви, чем какая-нибудь иная, о которых ей приходилось читать в книгах. Историю любви своих родителей и своего детства Линдгрен изобразила в повести «Самуэль Август их Севедсторпа и Хана из Хульта»: «Хорошо было жить в Нессе и быть детьми Самуэля Августа и Ханны»: (Линдгрен, 1997: 7). Семья Эриксонов, а у них было 4 детей – Астрид, Гуннар, Стина, Ингейерд – жила в Нессе в небольшом, выкрашенном в красный цвет доме. Этот дом явится прототипом мест обитания многих произведений писательницы: в обыкновенном красном доме живет героиня повести «Мадикен», Столярова усадьба в повести «Мы - на острове Сальткрока» представляет собой красный двухэтажный дом и др.

Воспитывала детей мать – простая женщина, мудрое и сердце и природный ум подсказывали ей, как разговаривать с малышами. Они должны были ее слушаться, но не обязательно являться в определенное время к обеду, их не упрекали за разорванную или запачканную одежду, не ругали за озорство, и дети не были такими благовоспитанными, какими обычно требует общество. Линдгрен вспоминает, что они терпеть не могла воскресений, когда приходилось надевать черные шерстяные чулки и ходить в воскресную школу.

В Нессе было много семейных праздников и летом и зимой. К детям приезжало множество двоюродных братьев и сестер, с которыми они играли и баловались. Практически в каждой большой повести Линдгрен обязательно рассказывается о том, как празднуются Рождество. Новый год, Пасха, День Рождения и другие праздники. Большой радостью были поездки в гости. Линдгрен с большим удовлетворением вспоминает поездки домой из гостей: «Сидишь сонная в повозке, а над тобой возвышается черный лес и светлое летнее небо» (Линдгрен, 1997: 11). Эти же чувства подарила она потом свою любимому герою – Эмилю из Лённеберги: «Потом хуторяне поехали домой в Каттхульт. Маркус тянул повозку, а привязанная к повозке Юллан трусила сзади. Время от времени Эмиль просыпался и видел темный лес и светлое летнее небо; он чувствовал свежесть ночи, вдыхал запах сена и лошадей, слышал, как стучат их копыта и поскрипывают колеса повозки» (Линдгрен, 2012: 305)

«Хорошо было быть ребенком в век лошади», - Линдгрен называет так начало XX в. Животные, особенно, лошади, коровы и поросята играли в жизни Астрид, ее брата и сестер большую роль. Чрезвычайно популярны были конские ярмарки в Виммербю. Туда стекались жители всей округи, и порой там было огромное разнообразие животных, в том числе, например, удавы! Улицы Виммербю становились неузнаваемы: всюду торговали леденцами, все палатки и лавки были битком набиты людьми, везде царило веселье. Свои впечатления от ярмарок Линдгрен опишет в «Пеппи Длинныйчулок» и «Эмиле из Лённеберги».

Но дети из Несса не только развлекались. Уже с шести лет их приучали к работе: они прореживали репу, помогали взрослы убирать урожай, рвали крапиву для кур, носили еду косарям в поле. И опять же тот автобиографический элемент нашел свое отражение в произведениях Линдгрен. Так, Эмиль и Ида носят косарям в поле кофе и еду, дети из Буллербю все вместе занимаются прополкой репы, а приютский сирота Расмус рвет крапиву для кур и т.д. Иногда дети зарабатывали два-три эре, открывая, как и их отец в детстве, ворота, через которые проезжали крестьяне с другого хутора. Знаменательному событию в жизни отца Астрид посвящен целый рассказ Линдгрен «Несколько слов о Саммельагусте». В котором рассказывается, о том, как маленький Саммельагуст заработал 65 эре на открывании ворот и купил себе долгожданных кроликов. Это был один из возможных способов заработать и осуществить свою мечту. Так же поступает и Бритта-Кайса из сказки «Мирабель»: открывает ворота старичку, а тот награждает ее за это волшебным зернышком, из которого потом вырастает живая кукла. Таким же образом находчивый Эмиль из Лённеберги зарабатывает себе денег для участия в аукционе: «Если бы ты жил в Смоланде и был ровесником Эмиля, ты бы знал, сколько ворот стояло, к счастью, в те времена на дорогах. Их ставили для того, чтобы быки, коровы и овцы каждого смоландского крестьянина паслись только на пастбищах своих хозяев. А может, и для того, чтобы смоландские малыши могли хоть изредка заработать монетку в два эре, открывая ворота какому-нибудь ленивому крестьянину, которому надо было проехать дальше, но не хотелось слезать с повозки и самому отворять ворота.

Были ворота и в Каттхульте, но, по правде говоря, Эмиль не очень-то разжился на них, так как хутор стоял на отшибе и туда редко кто наведывался из прихода. Лишь один хутор лежал еще дальше Каттхульта – Бакхорва, где как раз и должен был состояться аукцион.

«Значит, тому, кто туда поедет, не миновать наших ворот», – решил Эмиль, этакий плутишка.

Битый час простоял он сторожем у ворот и заработал – подумать только – целых пять крон и семьдесят четыре эре. Повозки с лошадьми тянулись одна за другой, и только он закрывал ворота, как тотчас надо было снова их отворять.

Все крестьяне, спешившие в Бакхорву, были в хорошем настроении, потому что ехали на аукцион, и охотно швыряли монетки в два и пять эре в кепчонку Эмиля. Некоторые богатые крестьяне даже раскошеливались на десять эре, хотя, понятно, мигом в этом раскаивались» (Линдгрен, 2012: 353-354)

В обязанности старших входило нянчить младших. С одной стороны, это была обязанность. С другой – очень интересная игра. Особенно ярко это описано в книге «Мы все – дети из Буллербю», когда 8 летние Лиса и Анна нянчат новорожденную сестричку их друга Улле Черстин.

Астрид хорошо помнит тропарей и статоров времен детства. Эти батраки, нанимавшиеся на год, сами не зная об этом, но учили ее тому, о чем не прочитаешь в книгах. Став старше, Линдгрен поняла, как тяжело жить беднякам. С нежностью вспоминала писательница всех тех, кто освещал и согревал любовью ее детство, кто сделал его счастливым. Больше всего дети Эриксонов любили работника Пелле, который пришел в Несс четырнадцатилетним сиротой и остался там навсегда. Пеле стал прототипом Альфреда из «Эмиля из Лённеберги» и Оскара из «Мы все – дети из Буллербю».

Неподалеку с усадьбой, в маленьких домишках жили бедные из бедных, а чуть подальше в богадельне ютились старики Ёкке, Юхан, Один Грош (он никогда не брал милостыню больше одного эре), блаженная Элен. Образы жителей богадельни, даже с теми же именами представлены в повестях «Эмиль из Леннеберги» и «Мадикен и Пимпс из Юнибакена».

Частицу детства Линдгрен составляли бродяги. Их образ часто окутан ореолам сказки и романтики. Таковы бродяги из повестей «Расмус-бродяга», «Спокойной ночи, господин бродяга!».

Любимым и самым воспитательным местом в доме маленькой Линдгрен была кухня, не удивительно, что и в произведениях ее кухне отводится очень важная роль. Ведь кухня – место очага, тепла, уюта, разных вкусностей, а самое главное, - сказок, легенд и книг. «Читаю ли о чём-нибудь или пишу о чём-то, что происходит на кухне – это вечно и неизменно случается на кухне у Кристин», - говорит Линдгрен (Линдгрен, 1997: 11). Кристин была женой пастуха. Именно здесь, когда Астрид было всего пять лет, ей впервые прочитали сказку, и это произвело на нее очень сильное впечатление. Впоследствии в сказке «Звенит ли моя липа, поет ли мой соловушка…» Линдгрен расскажет, как впервые в жизни услышала сказку сиротка Малин. В те времена ни дети крестьян, ни дети статорей своих книг не имели. Не было их и у детей Эриксонов. Выучившись читать, Астрид навсегда влюбилась в книги. Первым литературным чтением Линдгрен были скандинавские народные сказки. Среди ее литературных учителей писательницы можно назвать Г.Х. Андерсена, С. Лагерлёф, С. Тапелиуса. Г.Х. Андерсена Линдгрен называла учителем и настоящим гением, самым замечательным скандинавским сказочником.

Но не только книги закладывали литературный фундамент будущей писательницы. Бабушка Ида рассказывала внукам множество легенд и преданий, историй о призраках. И в жизни детей случались невероятные истории, порожденные их безудержной фантазией. Так, писательница рассказывала Л. Брауде, как однажды в детстве с ней и ее братом Гуннаром произошло настоящее чудо. Как-то утром в апреле Астрид и Гуннар зашли в свинарник посмотреть на новорожденных поросят, и вдруг Гуннар заметил в углу маленького новорожденного зеленого дракончика с маленькими злыми глазками и поинтересовался у сестры, что это значит, а та ответила, что, видимо, свинья родила 10 поросят и одного маленького дракончика. Дети стали заботиться о драконе, приносить ему еду, и игра продолжалась до тех пор, пока не надоела детям. Дракончик подрос, попрощался с детьми и улетел, напевая что-то тоненьким голоском. А Астрид в тот вечер не читала перед сном книг, а оплакивала дракончика. Позднее, эту историю Астридрассказала в сказке «Дракон с красными глазками». Мы не случайно уделяем такое большое внимание детству писательницы, ведь именно в детстве Астрид истоки всего ее творчества.

В 1914 году Астрид пошла в народную школу в Виммербю. Далеко не все учителя в ее школе были хорошими, в основном они были пожилыми и нетерпимыми к детям, даже пускали в ход розги. Такова была ее первая учительница: старомодная и добрая только к детям из богатых семей – Астрид не взлюбила ее. Но, несмотря на то, что учителей в книгах Линдгрен мало, они почти всегда молодые и добрые, такие, какой была учительница Линдгрен в третьем классе: она любила детей, понимала их, позволяла им залезать крышу и сидеть на деревьях, что Линдгрен чрезвычайно любила до самой старости, даже когда сама стала бабушкой. Так, Карлсон рассказывает о своей бабушке, которая чтобы надеть на внука сухие носки, лезет за ним на дерево: ««Я ускакал от бабушки и залез на дерево, чтобы она оставила меня в покое.

– А она, наверное, растерялась? – изумился Малыш.

- Сразу видно, что ты не знаешь моей бабушки, - возразил Карлсон. – Ничуть не растерялась, а полезла за мной.

- Как – на дерево? – изумился Малыш.

Карлсон кивнул.

- Уж не думаешь ли ты, что моя бабушка не умеет лазить на деревья? Так знай: когда можно поворчать, она хоть куда взберется, не то что на дерево, но и гораздо выше. Так вот, ползет она по ветке, на которой я сижу, ползет и бубнит …» (Линдгрен, 1985: 285). Напомним, что многие герои Линдгрен любят лазать по деревьям: Пеппи, Томми и Анника; Кале Блюмквист и его друзья, Мадикен и другие. Образ молодой, милой и доброй учительницы, способной понимать детей и даже играть с ними, представлен в «Эмиле из Лённеберги», в «Пеппи Длинныйчулок», «Мы — на острове Салькрока». Именно учителю было суждено открыть творческий талант А. Линдгрен. Первым его заметил учитель шведского языка. Все сочинения Линдгрен читали в классе вслух, а одно из них – «Жизнь в нашей усадьбе» - написанное Астрид в тринадцать лет, опубликовали в городской газете. После этого события Линдгрен стали дразнить Сельмой Лагерлёф городка Виммербю и так досаждали ей, что она решила никогда не быть писательницей.

Линдгрен любила школу, и эту любовь она передала и своим героям: Томми и Аннике, Мадикен, детям с улицы Бузотеров и другим. Хотя. Как мы увидим далее, школьная система образования подвергалась ей значительной критике.

Не обошла они вниманием в своих повестях и школьных друзей. Так, в книгах «Мадикен» и «Мадикен и Пимпс из Юнибакена» главной героиней стала ее школьная подруга Анна Мари, которую все называли странным именем Мадикен.

Когда Линдгрен пишет о детстве, ее книги наполнены радостью, счастьем, весельем. По мнению писательницы, детство заканчивается, если ребенок не может больше играть. Так, она рассказывает, как закончилось ее детство: «Помню, с каким ужасом я осознала, что не могу больше играть… Обычно мы играли с дочкой священника, когда она приезжала на каникулы. Однажды летом она пришла к нам в гости, и только было мы принялись играть, как вдруг почувствовали, что у нас ничего не получается. Не выходит — и все. Это было так странно и так грустно — что же нам остается делать, если не играть? Нам было по двенадцать или тринадцать лет, и на этом закончилось наше детство» (Банке).

Но вот годы отрочества не были такими замечательными. Астрид часто грустила, появилось недопонимание со взрослыми, она даже тяготилась родительской опекой.

После школы, когда ей предложили место корректора в городской газете, Астрид получила известную самостоятельность и постепенно выходила из под контроля родителей. Она первая в Виммербю решилась в 17 лет остричь волосы, чем вызвала негодование отца, который даже сказал. Что нечего ей возвращаться домой.

Летом 1925 года Астрид отправилась пешком с несколькими девушками в провинцию Эстерйотланд, где побывала в усадьбе известной шведской романистки Элен Кей. Перед астрид отворилась дверь в какой-то новый мир: она увидела человека, который создает книги. Навсегда запомнилось юной Астрид изречение на стене Эллин Кей: «День, равный целой жизни». Эти слова Линдгрен запомнила, и они впоследствии стали названием одной из центральных глав в повести «Мы — на острове Салькрока».

Детство осталось самой яркой страницей жизни Линдгрен. Л. Брауде даже говорит о том, что «пожалуй, на этом следовало бы и закончить повествование о ее жизни» (Линдгрен, 1997: 17). Сама писательница в своих письмах, воспоминаниях, интервью мало говорит о себе взрослой.

В 18 лет Линдгрен переезжает в Стокгольм. Здесь ей пришлось очень нелегко: она была бедна и никого в столице не знала. Она сняла небольшую квартиру и изучила машинопись и стенографию. Особенно сильно в эти годы Астрид ощущала свое одиночество. Ее письма любимому брату Гуннару пронизаны горькой иронией и отчаянием, полны серьезных размышлений и мрачных шуток: «Я одинока и бедна. Одинока, потому, что так оно и есть, а бедна, потому, что все мое имущество состоит из одного датского эре. Я страшусь наступающей зимы» (там же). В это время у Астрид уже был маленький сын, Ларс (Лассе, как она его называла), которого за неимением средств она отдала в знакомую копенгагенскую семью. Вскоре писательница устроилась в контору стенографисткой. Каждый свободный день она старалась уехать в Копенгаген к сыну. Однажды, когда ей не удалось получить выходной, она уехала к сыну никого не спросив, и ее уволили с работы.

Наконец, Линдгрен устроилась на работу в контору Стуре Линдгрен. А в декабре 1929 года женщина, воспитывавшая ее сына заболела и Астрид пришлось взять сына домой. Весной 1930 года они уехали в Несс. Вскоре Астрид оставила ласе на попечении родителей и брата и уехала обратно в Стокгольм. Здесь через год она вышла замуж за хозяина фирмы, они поселились в двухкомнатной квартире и забрали ребенка домой. Так началась счастливая семейная жизнь писательницы. Астрид ушла с работы и стала домохозяйкой, но продолжала редактировать книги. А через некоторое время у супругов родилась дочь Карин. Ее семья строилась, в принципе, по модели ее родителей: так же как Самуэль Август самозабвенно любил Хану, так и Струве любил Астрид. Сама же она никогда не испытывала страстной любви к мужчине: «Я никогда не была влюблена в общепринятом смысле этого слова. Любовь к детям всегда значила для меня больше, чем любовь к мужчинам» (Банке). Любовь для Астрид в первую очередь являлась заботой — а в заботе больше всего нуждаются, конечно, дети. Не случайно, не могли оставить равнодушной писательницу проблемы детей-сирот и бедняков. Почти во всех ее книгах главными персонажами станут сироты или совершенно по-взрослому одинокие дети — Пеппи, дочка ангела и пирата, которого смыло за борт волной; Мио с его мечтой об отце-короле; Малыш, которого не балуют вниманием родители, Расмус – детдомовский мальчик-бродяга, мечтающий о родителях и другие.

И мама из Линдгрен получилась замечательная. Маленький Ласе называл ее самой хулиганской мамой на свете: «Это была совсем не такая мама, которая сидит на скамейке в парке и наблюдает, как играют ее дети. Она хотела играть сама. И я подозреваю, что ей было также весело, как и мне», - рассказывал позднее ее сын (Линдгрен, 1997: 18).

Первая книга Астрид увидела свет, когда её автору исполнилось 37 лет. Называлась она «Бритт-Мари изливает душу». Эта книга заняла второе место на конкурсе детской и юношеской литературы. А вторая книга — «Пеппи Длинныйчулок» — стала сенсацией не столько благодаря своим литературным достоинствам, сколько с точки зрения педагогики и воспитания: «маленькая рыжеволосая девочка-бунтарка, которая так не хотела взрослеть, чуть ли не стала символом феминизма!» (Банке).

Не оставалась равнодушной Астрид и к социально-политическим проблемам. С первого дня войны она вела «военный дневник», где фиксировала все события, происходящие в мире, и выражала четко свою гражданскую позицию. Ее дневник пронизан ненавистью к насилию и нацизму. Уже на второй день войны второго сентября 1939 года Линдгрен замечает: «суд истории над Адольфом Гитлером должен быть ужасен», она сравнивает Гитлера с диким зверем, называет его «губителем собственного народа» (там же). Особенно сильное впечатление на нее производили сведения об убитых детях: «как должно быть страдают бедные матери на этом безумном земном шаре», - записывает Линдгрен в своем дневнике (там же). После войны Астрид стала вести дневник не так регулярно. Но все же записывала туда самые важные события, которые произошли в мире и в семье Линдгрен.

Почти четверть века проработала Астрид Линдгрен в одном из крупнейших издательств в Швеции, где издавала свои книги и редактировала чужие. Многие замечательные произведения увидели свет благодаря ее литературному чутью. Книги Линдгрен переводились на многие языки, экранизировались. За свое творчество и общественную деятельность Линдгрен была удостоена многочисленных наград. Среди них орден Улыбки, медаль Нильса Хольгерсона, международная медаль Ганса Христиана Андерсена, учреждённая Датской академией медаль Карен Бликсен, российская медаль имени Льва Толстого, чилийская премия Габриэлы Мистраль. В 1978 году ей вручили в Германии франкфуртскую Премию мира. Линдгрен была первой детской писательницей, награжденной этой премией. Ответная речь Линдгрен называлась «Нет — насилию», в котором резко выступала против применения насилия как воспитательного метода. Для Германии того времени, где представления о педагогике были крайне консервативными и битье занимало не последнее место в воспитательной системе, речь являлась чуть ли не обвинительным актом: «Нам всем известно, что дети, которых бьют и подвергают жестокому обращению, сами будут бить и подвергать жестокому обращению своих детей, а посему этот заколдованный круг должен быть разорван» (Линдгрен, 1997: 17). Её выступление вызвало целую бурю, которая повлекла за собой настоящий переворот в европейской педагогике. Через год в Швеции был принят первый в Европе закон о защите прав ребенка.

Линдгрен действительно удавалось влиять на политическую и социальную жизнь страны. Известно, что в 1976 году разгорелся большой скандал после публикации Линдгрен на тему налогов. Астрид написала сатирическую сказку про ведьму Помперипоссу и шведское налоговое законодательство, которое душило малый бизнес. По мнению писательницы, шведская социал-демократия забыла свои идеалистические истоки и превратилась в мелочную и завистливую управленческую машину. Она писала о том, что налоги выросли до 102%. Такое явление она назвала «эффектом Помпериссора», а сказка вышла в издании «Expressen» 3 марта в 1976 году. С того момента и начались активные дебаты, связанные с налогами. В этом же году и прошли парламентские выборы, тогда правительство социал-демократов свергли впервые за сорок лет.

Писательница известна, как защитница прав не только детей, но и животных. В 1985 году Линдгрен включилась в дискуссии об уходе за домашним скотом, а новое социал-демократическое правительство поспешило подготовить закон — “закон Линдгрен”, — обеспечивавший гуманное отношение к шведским телятам, поросятам и курочкам.

На девяностолетнем юбилее премьер-министр Швеции вручил Линдгрен чек на 7,6 миллиона крон — сумма, соответствующая Нобелевской премии, одна из немногих наград, которую ей так и не присудили при жизни. Позже, когда в Швеции ей присвоят титул «Человек года», она скажет: «По-моему, вы что-то перепутали. Меня, глухую, полуслепую и практически выжившую из ума старуху, вы провозгласили человеком года. На будущее советую вам быть осмотрительнее — как бы об этом не узнала широкая публика!» (Банке).

Умерла А. Линдгрен 28 января 2002 года, пережив и своего супруга и своего сына. Она оставила после себя замечательные произведения для детей и о детях, которые стали известны во всем мире. В ее произведениях глубоко и всеобъемлюще раскрыт мира ребенка, его радости и печали, особенности детской психологии и психологии взрослого человека, с точки зрения ребенка. Более того, в ее произведениях заложена целая система воспитания маленького человека, апробированная на собственном опыте, реконструировать которую, мы попытаемся в своей работе.