Кафе «Вольтер», Пятнадцатый квартал, Париж, 20 апреля, 12:30

Воздух был наполнен клубящимся сигаретным дымом, в котором периодически показывались лопасти потолочного вентилятора, напоминая пропеллер, прорывающийся сквозь облака. У стойки бара сидели двое мужчин; каждый держал бокал в одной руке и квиток со ставкой в другой, и оба не отрывали взглядов от телевизора. Звук был выключен, но Том легко мог представить себе нарастающее крещендо голоса комментатора, по мере того как гонка подходила к кульминации.

За спинами мужчин бармен склонился над опубликованным в газете расписанием скачек, через его плечо было перекинуто полотенце, слева стояла недопитая кружка пива. Переполненная желтая пепельница стратегически удачно располагалась между ним и двумя посетителями. Том помедлил, пораженный тем, насколько вечной выглядела эта сцена. Казалось, зайди сюда в любой день и в любое время – увидишь то же самое.

– Где он? – спросил Том на французском, постучав костяшками пальцев по стойке.

Бармен нехотя поднял глаза, кивнул в сторону туалетов и снова углубился в чтение.

– Два эспрессо, – заказал Том, покосившись на тонувший в полумраке зал. – И побольше сахара.

Бармен закатил глаза и демонстративно медленно принялся складывать газету. Том постепенно привыкал к недостатку освещения. В глубине зала, за столиком, расположенным у входа в туалет, сидела одинокая сгорбленная фигура, освещаемая только перемигивающимися лампочками на стоящем рядом игровом автомате.

– Жан‑Пьер? – окликнул Том, приблизившись. Человек слегка поднял голову. В левой руке была зажата сигарета, догоревшая до фильтра.

– Je suis occupe, Felix[7], – донесся голос из‑за свисавших волос.

– Да я уж вижу, как ты занят, – проворчал Том с улыбкой, садясь за столик. Повисло молчание.

– Ты слышал, что она бросила меня? – вдруг спросил Жан‑Пьер, на этот раз по‑английски.

– Я слышал, что ты снова начал пить.

Мужчина поднял глаза, откинув волосы с лица и убрав их за уши. Том приветственно улыбнулся, но не смог скрыть своего удивления. С Жан‑Пьером Дюма они дружили уже более десяти лет. Именно Дюма, один из лучших агентов ДСТ – контрразведки Франции, в свое время помог Тому исчезнуть, а затем скормил агентству поддельные улики с ДНК, чтобы убедить всех в его смерти. В благодарность Том помог ему в нескольких сомнительных операциях на стороне французского правительства. Но сейчас перед ним сидела бледная тень человека, которого он знал.

Жизнерадостное улыбчивое лицо превратилось в маску с ввалившимися щеками и беспокойным взглядом, говорящим о полном моральном поражении и жалости к себе. Зная Дюма, Том мог предположить, что он до сих пор не рухнул в бездну только благодаря собственному поразительному упрямству. Он жил для того, чтобы не доставить другим удовольствия видеть себя мертвым. Чтобы другим не было проще.

– Ты пришел, чтобы угостить меня выпивкой? – В его голосе прозвучала надежда, хотя лицо оставалось угрюмым. Густые усы чуть шевелились, словно флаг под дуновением ветерка.

– Ваш кофе. – У столика появился бармен.

– Оба для него, – указал Том.

Бармен с размаху поставил чашки перед Дюма, наполовину расплескав одну.

– Сахар на столе, – проворчал он, уходя.

Дюма провел тыльной стороной ладони под крупным носом, его глаза были красными и слезились от недосыпа. Узел на странного вида галстуке казался засаленным и потертым – видимо, его ослабляли каждый вечер, чтобы снять через голову и не завязывать заново на следующее утро. Том подумал, что тоже носил одну и ту же одежду день изо дня.

Тишина была нарушена внезапно ожившим игровым автоматом, зазвучала мелодия из сериала «Звездный путь: следующее поколение». Дюма обернулся и злым взглядом уставился на мужчину, пришедшего играть.

– Майло вышел, – сказал Том, перекрывая громкое звяканье и щелканье игрового автомата. – Он заключил сделку с китайцами.

Дюма посмотрел на Тома, а потом опустил глаза вниз, пожав плечами.

– Pas mon probleme[8].

– Он кое‑что задумал.

– У него всегда что‑то на уме.

– Этот случай особенный.

Пауза.

– Какой?

Том улыбнулся уголками губ. Он знал, что Дюма не устоит. Чтобы ни случилось, двадцать пять лет секретной службы не давали забыть о себе в отличие от личной гигиены.

– Лувр. «Мона Лиза».

– Пфф. – Дюма недоверчиво усмехнулся. – Невозможно.

– Это уже делали.

– В 1911 году, – отмахнулся француз. – Тогда все было иначе. Теперь… Он не осмелится.

«Добро пожаловать в Энтерпрайз!» – прозвучал голос капитана Жан‑Люка Пикарда из игрового автомата.

– Думаешь? – спросил Том, положив на столик карту памяти, которую оставил для него Рафаэль.

– Что это?

– Здесь план системы безопасности Лувра. Схемы. Коды. Расписание патрулирования. Электропроводка. Видеонаблюдение.

«Сенсоры засекли возмущения в пространственно‑временном континууме», – объявил игровой автомат, когда металлический шарик пинбола попал в одну из целей.

– Где ты…

– Рафаэль спрятал это для меня в ночь перед смертью.

– Рафаэль мертв? – Дюма, казалось, протрезвел, услышав это. – Как?

– Майло.

– Уверен?

– Рафаэль делал для него поддельную «Мону Лизу». Думаю, он хочет заменить ею оригинал. И он похитил Еву.

– Еву. Твою Еву?

Том кивнул, сжав челюсти от нахлынувшей бессильной ярости. Потом рассказал, что случилось в мастерской Рафаэля, опустив то, что она сказала о его отце и о том, как он умер. Это не касалось никого, кроме него.

– Ты вернулся в Испанию? Тебя разве не ищут?

– Теперь ищут. – Том скривился – предательство Гильеса все еще задевало его. – Попасть туда было легко, а вот для того чтобы выбраться, пришлось связаться со знакомыми из Гибралтара. Обычно они переправляют виски и сигареты, но сделали для меня несколько звонков. Я прилетел пару часов назад.

– И сразу ко мне? Зачем?

– Майло работал на тебя. Ты знаешь, на что он способен. Я должен остановить его. Должен вернуть Еву, прежде чем он ее убьет.

Дюма залпом выпил одну из чашек с кофе и закурил; на его пепельно‑серых щёках начали появляться признаки жизни.

– Твой план?

– Нужно предупредить Лувр. Рассказать им, что планирует сделать Майло. Поставить ловушку. Он не знает, что я иду по его следу. Он попадется.

«Так и сделай!» – вскричал игровой автомат.

– А Ева?

– Наверное, будет где‑то неподалеку. Я найду ее. Сначала нужно поймать Майло.

Дюма вздохнул и твердо покачал головой.

– Je suis desole, Felix[9]. Но это не имеет ко мне никакого отношения. Больше не имеет.

– Ты правительственный агент, Джей‑Пи. К тебе это имеет самое прямое отношение.

– Бывший правительственный агент. Они меня уволили, помнишь?

– Временно отстранили. Это дело поможет тебе вернуться.

– Я не хочу возвращаться. Хочу, чтобы меня оставили в покое.

– Она умрет, Джей‑Пи. Ева умрет, а Майло скроется с картиной. Мы единственные, кто может остановить его.

Дюма помолчал.

– Чего ты хочешь от меня?

– Чтобы ты представил меня Филиппу Труссару.

– Труссару? – поморщился он. – Зачем тебе этот imbecile[10]?

– Он новый начальник управления безопасности Лувра. Назначен в прошлом году.

– Мы вместе учились в Национальной школе безопасности, – признался Дюма.

– Знаю, – ответил Том с улыбкой.

– Я переспал с его девушкой и оказался лучшим студентом года. – Жан‑Пьер усмехнулся, в первый раз за весь разговор. – Не знаю, что раздражало его больше.

– Дело давнее. Ты все же можешь устроить нашу с ним встречу.

– Peut‑etre[11]. Но это займет время. Сначала мне нужно побриться. И поспать.

– Сегодня, – твердо сказал Том, поднимая Дюма за локоть со стула. – Ты познакомишь меня с ним сегодня.

За их спиной мужчина выругался и с досады саданул кулаком по игровому автомату, упустив последний шарик.

«Когда‑нибудьты научишься играть в пинбол», – ехидно заключил автомат.