Принципы восприятия

Стремительна и призрачна симфония небес.

Упругие, тяжелые вибрации земли,

Смешавшись — породили мир.

И только мы настроены с мелодией вразрез.

Определенное соответствие между поступающей информацией и аппаратом восприятия позволяет нам воспринимать тот или иной вид информации. Акт восприятия можно представить, как процесс приведения в соответствие мира и человека. Восприятие — это процесс кодирования воздействия в сигналы, доступные нашим органам чувств. Таким кодирующим аппаратом являются наши органы восприятия: глаза, уши, нос, язык и рецепторы кожи. Если характеристики поступающей информации находятся за пределами возможностей аппарата восприятия («выше или ниже» определенных пороговых значений), то воздействие не воспринимается. Если характеристики полностью совпадают — восприятия нет: в этом случае наблюдатель — подобен объекту наблюдения. Подобие систем исключает возможность сравнения, а, значит, исключает и восприятие: «белое и белое»; «далекое и далекое»; «верх и верх» — сравнить между собой невозможно. Если нет различий, то и восприятия — нет.

Акт восприятия — нельзя понимать как прямое отражение того, что есть. Восприятие — лишь та или иная интерпретациятого, что есть. Существует определенный механизм переведения образов, запахов, звуков в информацию от объекта. Нами создана схема восприятия: объект — проявления — способ восприятия. Естественные «фильтры», существующие у человека (органы восприятия), «берут» не более 10–15% информации от явления или объекта. Вся остальная информация, поступающая от объектов (85–90%), за ненадобностью исключается. И нам достаточно этого объема для создания полноценной картины мира. На восприятие объекта, как правило, используется 1–2 канала (под термином «канал» понимается орган восприятия): вижу-слышу; слышу-обоняю; обоняю-касаюсь и тому подобное. Другие каналы в этот момент исключаются из восприятия. Важно понимать, что: «разделение» свойств объекта происходит только по причине специфичности функций наших органов восприятия. В действительности: все воспринимаемые нами свойства — есть одно: сам объект. Изначально — разделения нет. К тому же мы непрерывно подтверждаем именно различие между проявлениями мира, но никак не их общность. На то, что обладает цветом и формой, надо смотреть и совершенно ни к чему его обонять, осязать или пробовать на вкус. То, что звучит, надо слушать и не надо его осязать, смотреть или обонять. Касаться предмета надо руками и ни к чему трогать его бедрами, стопами, спиной или животом. То, что обладает запахом, ни к чему осязать и пробовать на вкус. На каждый объект, уже есть «готовые» способы восприятия и типы ответных реакций: слух, зрение, вкус, принятие, отторжение. Эта наработанная избирательность и непрерывный тренинг по «разделению функций органов восприятия» приводит к тому, что мы все воспринимаем не только «по частям», но и с «заранее известным результатом»: усиливая то, что считаем нужным и отсеивая все, в чем нет насущной необходимости. Этот процесс похож на непрерывную экономию сил: мы не тратим их на то, что считаем «ненужным», как бы сберегая за счет этого силы на то, что кажется сейчас более важным. Мы привычно не видим никакого смысла в том, чтобы воспринимать «всё». Именно потому с каждым годом воспринимаем все меньше и меньше. Итог такой «пожизненной практики не-восприятия» печален: человек перестает замечать даже то, в чем есть насущная необходимость. Привычка разделять и усиливать приводит к необычайно сильному сужению поля восприятия. Поле восприятия — это не только восприятие тактильных ощущений, цвета, формы, запахов, вкусов и звуков, но и способность двигаться, реагировать, выбирать, следовать и так далее. Мы ограничены не только созданной терминологией, но и характеристиками органов восприятия: существуют реальные пороговые значения силы, яркости, массы, концентрации, громкости, дальности, за которыми наше восприятие прекращается. У каждого есть не только физические ограничения восприятия запаха и вкуса, но и ограничения восприятия скорости, размеров и положения в пространстве.

Например

Принципиально невозможно писать буквы на листке, расположенном над головой или же на полу, крупнее или мельче, медленнее или быстрее, чем ты привык всегда. В качестве тренинга по изменению состояния и восприятия выбираются действия, совершенно неестественные и противоречащие привычным: переключение активности на левую сторону (для правши); написание букв крупнее или мельче, быстрее или медленнее, справа налево и снизу вверх; ходьба спиной вперед; низкие стойки; кувырки; изменение скорости движений; рассматривать «звучащее»; слушать и осязать то, что привычно несет зрительную информацию; смотреть и слушать то, что привычно обладает запахом, и так далее. Цель тренинга: достичь легкости и естественности в непривычном: и в большом, и в малом; и в быстром, и в медленном; и высоком, и в низком. Намеренное изучение тех свойств объекта (или собственных особенностей), которые всегда считались неважными и «проходящими» позволяет приблизиться к восприятию изначальной информации. Возможно, что переключение внимания «вскроет» иные возможности того, что прежде казалось простым и понятным. Все перечисленные методы воздействия представляют собой способы работы как с физическим, так и с эмоциональным состояниями.

3.2. Система «наблюдатель-мир»

Был задан миру ритм

Бесшумных, бесконечных переходов —

Никакой он.

Войдешь в систему, потеряв движение,

Скользя с ней — получаешь отражения.

От слепков цвета, формы и покоя.

Такие символы как: «верх-низ», «правое-левое», «внутри-снаружи», «много-мало» отсутствуют до тех пор, пока не появляется наблюдатель, определяющий мир относительно себя. Наличие системы «наблюдатель-мир» — является основным условием самой возможности воспринимать. Деление мира на «объекты», «стороны» и «свойства» обусловлено нашей способностью «думать словами». Она не является врожденной и нарабатывается в течение жизни. Как отделены друг от друга «слова», так же отделены для нас «признаки», «объекты» и «явления». Мы не способны воспринять мир, не определив его как мир отдельных объектов, и, тем более, мы не можем «пользоваться» таким миром. Настойчивая необходимость определиться в мире привела к искусственному выделению из него определяющих понятий: «близко-далеко», «высоко-низко», «тепло-холодно», «внутри-снаружи», что позволило создать первую систему описания.

Возникла очень необычная ситуация: мы сами создали «систему описания и понимания мира», а теперь с ее помощью пытаемся описать и понять неизвестное. Система описания — есть плод работы наблюдателя, и он формирует ее сам (изначально, «у мира» системы описания — нет). Наблюдатель формирует систему, соизмеряясь с какими-то собственными представлениями о нем и его законах (точнее с тем, что он понял как законы мира). Действительные Законы мира, вероятнее всего совершенно отличны от тех, которые мы понимаем как Законы мира. Наблюдатель рассматривает «процесс» и «как-то по-своему» оценивает его. «Что-то из собственных наблюдений» принимает за некую меру и уже после сравнивает «произвольно выбранный признак» с «другим, таким же произвольно выбранным», если ему они кажутся соизмеримыми. Те меры «расстояний», «массы», «времени» и «скоростей», которые есть у нас, не являются чем-то данным изначально. Они были выработаны и приняты как удобное средство коммуникации.На определенном этапе развития общества без общих мер веса, размеров и объема было уже не обойтись. Мир пришлось упорядочить. Если бы первый исследователь имел иные взгляды и понимание происходящего, возможно, мы сейчас имели бы совершенно иные представления о времени, массе, скорости, объеме и восприятии. Мы смотрим и узнаем то, что видим: «камень»; «человек»; «небо»; «солнце». Если видим неизвестное, то сравниваем его с тем, что известно нам; это - похоже на «жабу»; это - «квадратное»; этот предмет имеет «цвет травы» и так далее. «Незнакомое» всегда описывается при помощи «знакомого». В этом человек неуязвим. Через систему сравнений мы способны описать все, что угодно, забывая при этом, что все «знакомое нам» сейчас просто было когда-то выучено. Сначала — оно было незнакомым. Потом — было разучено и за счет бесчисленного повторения стало привычным и естественным. Сейчас — оно стало мерилом всему остальному: все незнакомое начало описываться при помощи «выученного незнакомого».

Ничего не изменилось: как мы ничего не знали — так ничего и не знаем, просто одно незнакомое стало более привычно, чем другое незнакомое (но не стало более знакомо или более понятно).