Немного пряника и много кнута: пример истории болезни 4 page

К 1983 году Бакстер показывала еще большую паранойю, цинизм и враждебность. В дискуссиях во внутреннем кругу она начала говорить о том, чтобы сбежать от большинства партии. Она говорила, что она устала от этого бремени, от того, чтобы тащить всех этих активистов, от необходимости все объяснять все время и мириться с глупыми ошибками активистов. Она хотела убраться. Ее идея заключалась в том, чтобы забрать небольшую группу кадровых работников; тех, кого она называла “интеллектуалами” и кто имел деньги. План заключался в том, чтобы уехать в Вашингтон, Федеральный округ Колумбия, и начать обдумывать некие резервные варианты (think tank), чтобы быть возле национальных творцов политики. Она начала встречаться один-на-один с определенными кадровыми сотрудниками, излагая свою идею и добиваясь их обязательства следовать за ней. “Остальные пусть будут прокляты, ‑ говорила она обычно. ‑ Они могут позаботиться о себе”.

Бакстер также повернулась против Сандры, которая неожиданно стала персоной нон грата. Изгнанная в свой дом, Сандра не должна была иметь никаких посетителей, кроме одобренных Бакстер; ее партийная почта была переадресована. Бакстер ежедневно звонила Сандре, снова и снова вопя на нее по телефону, обвиняя ее в том, что она испортила все дело. Бакстер не включала Сандру в свой план ухода.

В ответ Сандра повернулась против Бакстер. И это создало удобный случай для сдерживавших себя активистов прорваться, как ревущая вода прорывается через дамбу. У Сандры были секретные беседы с ее немногими привилегированными, она давала определенным активистам литературу о взрослых детях алкоголиков. Она внешне говорила о том, что проблема партии заключалась в Дорин Бакстер. Она говорила частным образом о планировании некоего рода заговора, предлагая своим близким друзьям начать критиковать Бакстер на встречах с другими активистами.

Каналом для этого были текущие партийные кампании, иронически названные дискуссиями “о качестве жизни”. Бакстер хотела, чтобы ее жизнь изменилась и хотела, чтобы об этом говорили в отделениях. Эти дискуссии были первой реальной трещиной в структуре, позволившей людям в первый раз за многие годы говорить о своих чувствах.

В определенном смысле собрания по качеству жизни превратились в групповые терапевтические сеансы. Все еще связанные партийной дисциплиной и опутанные чувством вины и самокритичными установками, активисты на цыпочках двинулись в неизвестное. Они с болью говорили о потере друзей и семьи. Одна женщина описывала, что они чувствовала, когда ее муж был посажен под домашний арест и в конечном счете исключен; в то время ей было приказано не думать и даже не говорить об этом. Она никогда больше не видела его, и ее страдание из-за этого события оставалось свернутым у нее в душе на многие годы. Родители проливали слезы из-за того, что никогда не имели времени увидеться со своими детьми. Некоторые говорили, что хотя, как они знают, их не считают таковыми, но они чувствуют себя невероятно одинокими; другие говорили, что они чувствуют себя потерянными и отчаявшимися относительно достижений в движении. Весьма уважаемый доктор и партийный теоретик в свои 50 лет сказал, что он так устал, что молится ежедневно о сердечном приступе, который дал бы ему некоторое облегчение. Ряд других сказали, что они втайне мечтали быть убитыми в автомобильной катастрофе, потому что они не могли думать о каком-либо другом способе выбраться.

Посреди этих дискуссий Бакстер отправилась в свое путешествие в Восточную Европу (ее навязчивая идея в то время). Без угрожающего присутствия Бакстер и без Сандры, играющей решающую роль в том, чтобы загонять всех обратно в строй и при достаточном количестве трещин в структуре в конце 1985 года Рабочий демократический союз рассыпался. Открылись двери во внешний мир для дезориентированной, оживленной, испуганной и полной надежд группы людей, которые щурились, когда они вновь увидели свет дня.

РАЗМЫШЛЕНИЯ О ПРОМЫВАНИИ МОЗГОВ

Джери-Энн Галанти, Ph. D.

Одной из сфер сильнейшей полемики, связанной с проблемой культов, является тема “промывания мозгов” (“brainwashing”), или контроля сознания. Для целей этой главы я буду использовать эти два термина как взаимозаменяемые. Что такое в точности контроль сознания, и какую роль он играет в культовом обращении? Поскольку популярные модели промывания мозгов основываются на процессах реформирования мышления, применявшихся китайскими коммунистами к заключенным во время корейской войны, все, что не включает экстремальное физическое насилие или депривацию, не мыслится как промывание мозгов. Этот устарелый и неверный стереотип остается одним из барьеров к познанию и пониманию промывания мозгов в контексте культов. В противовес этому стереотипу, техники, используемые культами, также используются для социализации индивидов как членов общества. Хотя во время культовой индоктринации процесс гораздо интенсивнее и манипулятивнее, он не находится вне нашей сферы спокойного признания.

Что действительно обозначают промывание мозгов или контроль сознания, так это влияние: способность определенных индивидов и окружений заставлять нас изменять свои убеждения, установки и/или поведение. Мы постоянно сталкиваемся с процессом влияния ‑ в рекламировании, в учебных заведениях, в военной подготовке новобранцев, в средствах массовой информации.

Не все формы влияния одинаковы. Лангоуни (1989), например, обсуждает континуум влияния, простирающийся от влияния, уважающего выбор (воспитательно-просветительское, консультативное и некоторые типы переубеждения), до влияния, добивающегося податливости (убеждение и управление). Согласно формулировке Лангоуни, терапевтические воздействия обычно попадают в ту часть континуума, которая связана с завоеванием согласия. Хотя определения того, что является терапевтическим в отличие от того, что является деструктивным, будут различаться в зависимости от личностных пристрастий, - например, члены культа обычно уверенно доказывают, что то, что они делают - для их пользы, - может быть сделан уверенный вывод, что культы в основном используют косвенные и обманные техники воздействия и ведут (правят) к тому, чтобы скорее обслуживать интересы лидеров, чем интересы рядовых членов.

Следующей помехой для нашего понимания контроля сознания является то, что наше общество не признает полный (весь) ряд измененных состояний сознания, доступных для человеческих существ. Когда средний американец думает об измененных состояниях (сознания), он или она обычно признают состояния сна, грез, наркотические и психопатологические состояния. Ученые-обществоведы, с другой стороны, признают намного большее их количество (см., 1969). Хотя мы обычно не думаем о вождении машины как об измененном состоянии сознания, большинство людей имели опыт езды на какое-то расстояние по фривею и внезапного осознания того, что они не помнят о последних нескольких милях. Это из-за того, что они были в ином состоянии сознания. Если бы люди могли выйти за пределы идеи о том, что человек должен ощущать себя “одуревшим от наркотиков” или, по крайней мере, “забалдевшим”, чтобы пребывать в измененном состоянии сознания, они могли бы принять реальность промывания мозгов куда легче.

Культовый опыт создает состояние сознания, похожее на то, которое испытывают в ходе гипноза. Вопреки популярному убеждению, гипноз - это не что иное, как состояние сфокусированного внимания. Это заповедь относительно потенциала обучаемости сфокусированного мозга, что гипноз может быть настолько эффективен в воздействии на поведение. Индивид, проходящий через “подготовку” в культе, помещается в такое окружение, где все внимание сосредотачивается на культовых верованиях и поведении. Нет никаких конфликтных сообщений, никаких некультовых отвлечений внимания. При наличии такого условия сфокусированного внимания, “обучение” происходит гораздо быстрее, и, таким образом, имеет место идеологическая обработка. Этим способом индивидам “промывают мозги” или на них воздействуют, чтобы они восприняли поведение, а затем верования группы.

Предшествующие пункты будут проиллюстрированы примерами, основанными на трехдневном полевом опыте включенного наблюдения, предпринятом в курсе моего собственного антропологического исследования культов и депрограммирования. То, что следует дальше, является анализом промывания мозгов, как оно проходило в течение уик-энда в 1983 г. в лагере К., учебном лагере Церкви Унификации (мунисты) в Северной Калифорнии. Я надеюсь, что принципы и анализ, примененные здесь, могут быть обобщены для опыта в других культовых группах.

ПРЕДЫСТОРИЯ

Я приняла решение отправиться “тайно”, потому что была уверена, что если бы мунисты знали, что я была исследователем, то могла бы не получить такого же опыта, как обычный новичок с улицы. Предварительно я довольно хорошо изучила материалы по Церкви Унификации. Я прочитала несколько книг бывших мунистов, провела интервью с рядом бывших членов этого культа и посмотрела документальную инсценировку об опыте учебного лагеря. Я еще прочитала некоторую “прокультовую” литературу, чтобы получить более сбалансированную перспективу, чем я получила бы от бывших участников.

В моем багаже предположений было также множество понятий о процессе промывания мозгов. Насмотревшись слишком много фильмов в 1950-х годах, я мысленно представляла пытки в комнатах, залитых светом единственной электрической лампочки без абажура, свисающей с потолка, бросающей тени на несколько инструментов нестерпимой пытки. Отчеты нескольких бывших культистов вели меня к ожиданию долгих ночей без сна, лишению протеина и постоянной травли. Я чувствовала себя уверенной в том, что смогу осознать промывание мозгов в тот момент, когда мунистская доктрина начнет приобретать смысл. Это, конечно, не имело значения до моего полевого исследования, но если бы это последнее явление произошло позднее, то было бы свидетельством, что мое сознание, которое я приравнивала к своему интеллекту, действительно находилось “под контролем”.

То, что я обнаружила, было полностью противоположно моим ожиданиям и послужило для того, чтобы подчеркнуть как силу, так и утонченность контроля сознания. К несчастью, наши стереотипные неправильные представления о природе промывания мозгов мешают нам распознать его. Из этого опыта я также сделала вывод, что - вопреки тому, во что я когда-то верила, - это не сознание, что первым подвергается влиянию. Скорее, если существует какой-то временной промежуток между изменениями наших убеждений и поведения, то наше поведение изменяется в первую очередь, а затем следуют наши убеждения; таким способом мы поддерживаем согласованность между ними.

ОПЫТ

Все прочитанные мною отчеты бывших мунистов описывают, как культисты идут на что угодно, чтобы скрыть от новых рекрутов тот факт, что те имеют дело с мунистами. Видимо, произошло много перемен в процессе вербовки между 1970-ми и 1980-ми годами, так как, когда я вошла в Церковь Унификации на Бат Стрит в Сан-Франциско вечером в пятницу, первое, что мне сказали, было: “Вы понимаете, что это Церковь Унификации и что мы - последователи преподобного Муна?”. Кроме того, ясно видимый знак, подтверждающий их принадлежность, был прикреплен к фасаду этого здания. В тот же самый вечер, после открытого признания в невежестве относительно церкви и в заинтересованности узнать больше, мне показали видеозапись и о церкви, и о преподобном Муне. Чтобы поехать в их лагерь на уик-энд, я должна была дать расписку, которая ясно утверждала, что я отправляюсь с Церковью Унификации. Перед лицом моих предыдущих ожиданий вся эта явная откровенность замышлялась, чтобы ослабить мои защиты.

Другим очевидным ответом Церкви Унификации на годы негативного давления был способ, каким мунисты теперь встречали обвинения во всеоружии - хотя и косвенно. В течение первого вечера я слышала слово промывание мозгов четыре или пять раз, всегда используемое в шутливом контексте. Наконец, я спросила “Джона”, моего “духовного отца” на период уик-энда, почему это слово неожиданно возникает так часто. Он сказал, что это потому, что люди часто обвиняют их в том, что у них промыты мозги. “Люди так циничны. Они не могут поверить, что мы можем быть счастливыми и желать помочь другим людям и любить друг друга, поэтому они думают, что мы должны были подвергнуться промыванию мозгов, чтобы чувствовать себя подобным образом”, - объяснил он с добродушным смехом после этого, чтобы подчеркнуть смехотворность обвинения. Два других муниста также рассказали мне о недавнем психологическом исследовании, сравнивающем мунистов с молодыми людьми из религиозных групп основного общества. Мунисты проявили себя гораздо лучше, сказали они, в плане независимости, агрессивности, настойчивости и других позитивных характеристик. Мунистские заявления о промывании мозгов, повторявшиеся несколько раз в течение уик-энда, привели на память старое клише: “Лучшая оборона ‑ это хорошее нападение”. На некотором уровне их объяснения выглядели вполне разумными, и мой ответ на их частый вопрос: “Мы не выглядим, как люди с промытыми мозгами, не так ли?” всегда был “нет”.

Не принимая в расчет утонченность различных фаз сознания, я искала зомби со стеклянными глазами как симптом промывания мозгов. Я не находила ни одного. Самым близким приближением к этому стереотипу был один новый член, пробывший там меньше двух месяцев, чей взгляд постоянно блуждал. Все остальные действовали совершенно нормально. Они были способны смеяться и шутить, так же, как и серьезно говорить о разных делах. Единственная особенность, которая поразила меня как странная, был некий вид фальшивого сверхэнтузиазма: в этот уик-энд было много благоприятных возможностей для выступлений, и когда бы кто-либо это ни делал, в отношении него действовали с такими одобрительными возгласами и аплодисментами, которые обычно приберегаются только для самых талантливых артистов. Одним из признаков моего собственного “промывания мозгов” было то, что к концу уик-энда я начала рассматривать эту реакцию как более очаровательную, нежели странную.

Одно за другим мои ожидания проявления открытого контроля сознания рассыпались. Они не только открыто представлялись как мунисты и выглядели “нормальными”, но также с момента начала нашего пребывания в лагере я не испытывала недостатка в сне, лишения протеина или травли. Оба утра я вставала около 8.30 или 9.00 - когда я уставала валяться; не было никого, кто заставлял бы меня вставать рано. Нас кормили яйцами, рыбой, тунцом, сыром и другими богатыми протеином видами питания в течение трех ежедневных приемов пищи, плюс к этому каждый день было три легких закуски. Мне “разрешали” говорить частным образом - только кратко - с другими новыми рекрутами; у меня даже были случайные моменты для себя. Где было все так называемое промывание мозгов?

“ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫЙ” ОПЫТ

Как преподаватель начальной и университетской систем я интересовалась их методами передачи доктрины. Я также ожидала, что действительное “промывание мозгов” будет происходить в ходе этих лекционных периодов. Я постоянно проверяла свое умственное состояние. В течение трех доктринальных лекций в день, каждая из которых длилась от одного часа до часа с половиной, я сидела, мысленно критикуя эту лекцию для себя. Семь лет в аспирантуре плюс год в Школе Образования хорошо подготовили меня для этой задачи. Я развлекала (и, вероятнее всего, изолировала) себя, отмечая виды методик, которые они использовали.

Непосредственно перед каждой лекцией и после нее инструктор руководил нашим исполнением песен из их песенника под аккомпанемент гитары. Песни были очень красивыми с мягкими лирическими стихами. Большинство их были о любви и счастье, семье и боге. Пение является функцией правого полушария; критический анализ - в большей части работа левого полушария. Таким образом, пение служило не только для того, чтобы окружить лекции аурой “добра”, но также способствовало стимулированию неаналитических частей мозга (сознания).

Лекция

Лекции представлялись в скорострельной манере, без малейшей благоприятной возможности для того, чтобы подумать. Преподаватели много писали на доске, когда говорили. Нам всем дали бумагу и карандаши, чтобы пользоваться ими для записей; когда я посмотрела на тех, кто был вокруг меня, то обнаружила, что другие слушатели просто копировали то, что было написано на доске: слова и фразы, которые сами по себе были бессмысленными. Не было времени записать главные положения в их целостности.

Чтобы имело место реальное обучение, для обучающегося необходимо активно участвовать в процессе обучения. Я твердо верю в метод вопросов и ответов Сократа; мунисты, однако, нет. Они не допускают вопросов во время лекций. (Традиционные азиатские учителя обычно также не допускают вопросов. Учеников учат просто записывать то, что говорят учителя). Когда я позднее спросила, почему не разрешены вопросы, мне сказали, что цель первых лекций заключается в том, чтобы дать обзор; они хотели охватить все, и перерыв на вопросы прервал бы течение лекции. (Бывшие члены сообщали, что им не позволяли задавать вопросы также и на последующих лекциях). Они объяснили, что нам будет разрешено задавать вопросы в маленьких дискуссионных группах, которые последуют за лекциями. Тем временем мы могли бы использовать данные нам бумагу и карандаши, чтобы записывать вопросы на будущее.

Поэтому я записывала свои вопросы и возражения по ходу лекции. Я обнаружила, однако, что к концу лекции многие мои вопросы звучали бы глупо и придирчиво, поэтому я их не задала. Если доказательство базируется на 15 пунктах, и пункт 2 является ложным, все доказательство разбивается. Но если вы не можете подвергнуть сомнению пункт 2 до тех пор, пока не сделано последнее заключение, возражение становится бессмысленным, а вывод остается в силе. Что делает это еще более трудным, так это то, что выводы являются очень общими и идеалистическими. Кто захочет доказывать, что миру не нужна любовь?

Я потратила, по крайней мере, восемь часов на лекции в течение уик-энда; после этого я не помнила почти ничего, кроме того, что мир наполнен ненавистью, и ему нужен бог и любовь, и как нам нужна сосредоточенная на боге семья - семья, которая корнями уходит в божественную любовь. Это не очень много для восьми часов, особенно для того, кто провел 25 лет в школе и натренирован в обучении. Мунисты слушали одни и те же лекции снова и снова. Я спросила у нескольких, не устали ли они слушать их так много раз. Они сказали мне, что нет; они сказали, что слышат в них новое каждый раз. Оглядываясь назад, я не удивляюсь. Методы, которые они используют, изобретены не для того, чтобы учить, поэтому ты в действительности и не учишься. Фразы липнут к вам, но это все. Конечной целью становится “выучивание” лекции, что отвлекает слушателя от задачи понимания и анализа того, что говорится.

Дискуссионная группа

В ходе работы дискуссионных групп было мало критического анализа. Большинство замечаний членов включало вопросы по прояснению и похвале определенных идей. Поскольку никто другой не поднял споров по содержанию, я взяла эту работу на себя. В течение уик-энда я заработала в своей группе репутацию “дискуссионной свиньи”. Я задавала вопросы, которые, по моему мнению, были острыми, о природе бога и реальности, о роли эволюции, о позиции Церкви в отношении “спасенных” против “проклятых” (которая отличалась от описаний церковной позиции, данных бывшими членами), о возможности действовать чисто неэгоистически при наличии естественного отбора и так далее. Они отвечали на мои вопросы массой двусмысленностей, но делали это так хорошо и искренне, что было трудно их оспаривать. В целом никогда не сообщалось, что эти вопросы открыты для обсуждения; руководители дискуссии действовали так, словно их роль заключалась просто в том, чтобы прояснить для нас, новообращенных, то, что было сказано.

Общие выводы

Есть два замечания, которые я хочу сделать относительно “образовательного” опыта. Во-первых, подход и методики являются в высшей степени манипулятивными и предназначены для создания у “учащегося” представления, что эта информация скорее должна быть воспринята и заучена, нежели подвергнута сомнению и проанализирована. Преподаватели-мунисты активно отбивают охоту использовать более высокие навыки критического мышления. Вместо этого их манера такова, что ее более уместно было бы использовать с маленьким ребенком из начальной школы. Я постоянно ощущала, что со мной разговаривают сверху вниз, что фактически согласовывается со всем подходом уик-энда: нас постоянно заставляли чувствовать себя скорее детьми, чем взрослыми. Лекторы занимали позицию авторитета, потому что они владели знанием; до тех пор, пока мы все это не выучим, мы должны оставаться незадающими вопросов детьми/учениками.

Во-вторых, из-за своего образования и прошлого, я была гораздо больше подготовлена, чем средний рекрут, чтобы иметь дело с процессом влияния. Психологически я была защищена очень сильной собственной системой убеждений, так же, как и взятой на себя ролью наблюдателя. Ни в какой момент я не чувствовала, что мои убеждения подверглись влиянию; мой интеллект казался неповрежденным. Я активно проверяла себя весь уик-энд. Тот факт, что несмотря на все это я была подвергнута воздействию, подчеркивает силу методик убеждения.

РОБЕРТ ДЖЕЙ ЛИФТОН И КОНТРОЛЬ СОЗНАНИЯ

Каждый, кто изучает контроль сознания, знаком с плодотворной работой Лифтона (1961), в которой он наметил в общих чертах восемь условий, которые приводят к идеологическому тоталитаризму. Здесь я опишу, как эти условия были применимы к опыту с мунистами.

Контроль обстановки (среды)

Первое условие, описанное Лифтоном(1961), - это контроль окружающей обстановки, или ограничение всех форм общения с внешним миром. Окружающая среда является закрытой. Это было совершенно верно в лагере К, каждый был физически изолирован в лесах, находился далеко от города. Там не было ни телевидения, ни радио, ни газет или каких-либо других внешних влияний. В результате группа стала единственной реальностью.

Само по себе это не очень плохо. Это нечто, естественно случающееся в ходе процесса социализации. Каждая культура имеет свое собственное “описание реальности”, как говорит Кастанеда (1972). Растущий ребенок довольно легко обучается этой реальности. Двигаясь к другой культуре, люди проходят через процесс приспособления к культуре, в ходе которого они принимают убеждения, ценности и поведение новой культуры. Скорость, с которой это происходит, зависит от многих факторов, включая количество времени, потраченное на “внешние” влияния, то есть на членов родной культуры данной личности. Чем больше времени тратится исключительно в пределах новой культуры, тем скорее и полнее, видимо, будет процесс приспособления к этой культуре.

Способность приспосабливаться встроена в человеческую биограмму. Это одна из причин, почему мы являемся такими преуспевающими в качестве биологического вида. Процессы социализации и приспособления к культуре являются естественными, они происходят все время, и мы “запрограммированы” реагировать на них. Мы все им подвергаемся. Поэтому когда это случается, в течение процесса культового обращения, не звучит никакого предупреждающего сигнала; в этом нет ничего нового. Что является отличным в культовом контексте, так это, вероятно, то, что это делается со специфическим намерением приспособить к своей культуре кого-то, кто в этот момент может желать или может не желать быть приспособленным. Когда кто-то переезжает из одной страны в другую, он знает, чего ожидать; средний рекрут, посещающий “лагерь” уик-энда, этого не знает.

Мистическое манипулирование

Вторая характеристика, которую обсуждает Лифтон, это мистическое манипулирование. Потенциального новообращенного убеждают, что группа работает в направлении “более высокой цели” и что он будет служить орудием в достижении этой цели. С самого начала мунисты дали мне знать, что они работают, чтобы вернуть мир к богу. Делая это, они должны уничтожить все зло, голод, нищету и преступность. Они отличаются от других религий и организаций, говорили они, потому что у них не только имеются идеалы, они живут ими. Вы можете делать добрые дела сами по себе, но, присоединившись к группе и работая с ними, вы получите гораздо больший эффект от своих усилий. Я была поражена более, чем чем-либо другим, их явной искренностью в убеждении, что они действительно собирались спасти мир - и что Бог зависел от каждого из них, чтобы сделать это.

Это относится к другому фактору, который не настолько обманчиво манипулятивен, но который является частью привлекательности культов: группа дает смысл для существования. Люди, которые присоединяются, убеждены, что они могут иметь значение в мире. Трудно принять экзистенциалистскую позицию; людям необходимо иметь смысл в своей жизни. В 1960-е годы мы могли повернуть свою энергию против вьетнамской войны. Хотя я не была политически ориентированной личностью в студенческие годы, некоторые из моих наиболее памятных воспоминаний в колледже включают мое участие в антивоенных протестах. Ощущение общности, которое я испытывала в ходе моратория со свечами, чувство причастности к чему-то гораздо большему, чем я сама, было потрясающим переживанием, которое редко бывало у меня с тех пор. Молодые люди сегодня имеют мало причин, чтобы воодушевляться ими. Культы обеспечивают такие причины.

Святая наука

Лифтон также обсуждает принятие основных догм группы как священных: атмосфера святой науки окружает систему верований. Как упоминалось ранее, церковная догма была представлена в лекциях так, как если бы она была научной истиной. В один момент лектор упоминал, что это просто “теория”, но весь остальной уик-энд она представлялась как “Истина”. Один из вопросов, которые я поднимала в дискуссиях, был о том, представляют ли они Божественный Принцип (библия Церкви Унификации) как абсолютную Истину или как одну из истин среди многих. Ответ, который я получила, по существу был таким: все религии имеют элементы истины. Мы верим, что у нас имеется более Великая Истина. Мы испытывали ее. Она работает. Новичкам предлагается испытать ее для себя и посмотреть.

Обратите внимание на акцент на традиционном научном методе выдвижения гипотезы и проверки. Это однако, только внешний лоск науки. Чего не хватает, так это способности распознавать фальсификацию. Основные догматы их верований должны приниматься на веру; нет способа доказать, что они фальшивы. Коррупция, которая существует в мире, является для них свидетельством того, что нас контролирует Сатана. Не существует способа научно доказать или опровергнуть существование Сатаны. Все дискуссии начинаются с основного предположения, что Божественный Принцип является истинным. Его достоверность не является пунктом дискуссии.

Представление догмы как Истины, по моему мнению, является следующим моментом, который привлекает молодых людей. Один из курсов, которые я преподаю, - человеческая эволюция. То, что мне нравится больше всего в этом предмете, большинству студентов нравится меньше всего: тот факт, что мы так мало знаем о прошлом и что наши идеи постоянно меняются с каждым новым открытием ископаемых. Умные ученые спорят о конкурирующих теориях. Большая часть студентов скорее испытывает не восторг тайны, а разочарование из-за недостатка солидных фактов; они хотят знать, чья теория правильная.

Возможно, из-за того, что сегодня так много неуверенности в мире, молодые люди ищут окончательных ответов, чего-нибудь стабильного, чтобы в это поверить. Традиционно культуры менялись очень медленно. С момента пришествия индустриализации это более не является истинным. Технология развивается с такой высокой скоростью, что культура должна скакать, чтобы успевать за ней. Истина постоянно меняется, и многим молодым людям это не нравится. Поэтому, когда кто-то рассказывает им, что это именно то, как реально обстоят дела, что Истина существует, и мы ее нашли, они могут испустить вздох облегчения и расслабиться в фальшивой безопасности.

Подчинение личности доктрине

Согласно этой характеристике, доктрина группы создается, чтобы превосходить все, чему человек научился ранее. Ценность индивида подчинена ценности группы, ее работы, ее доктрины. В контексте Церкви Унификации вас заставляют увидеть, насколько эгоистично помещать себя и свои личные потребности и желания на первое место. Мы должны думать о других и о Боге, прежде чем мы подумаем о себе. Индивидуальность становится связанной с понятием эгоистичности, группа - с концепцией бескорыстия. Наша культура учит нас верить, что быть эгоистичным плохо, а быть бескорыстным хорошо; поэтому естественно учиться подчинять себя добру группы во имя пребывания в качестве “хорошей” личности. (Это также характерно для многих восточных (азиатских) культов).

Разделение существования

В данном случае проводится резкая линия между теми, кто будет “спасен”, и теми, кто будет “проклят” (неучастниками). В ответ на мои вопросы мунисты открыто отвергали это как одно из своих убеждений, хотя бывшие члены сообщают, что этой точке зрения обучают позднее. Эта догма формирует основу для большей части страхов и ощущения вины, которые, по словам некоторых бывших членов, так долго держали их в группе. Хотя можно спорить, что экс-культисты предубеждены, разделение существования является частью многих, если не большинства, основных религий, и вполне вероятно, что оно также является частью мышления Церкви Унификации.

Личная исповедь

Требование личной исповеди о своих глубочайших страхах и тревогах является другой методикой, используемой при достижении контроля сознания. Я испытала на себе очень мягкую версию этого в течение уик-энда в лагере. Исповедь состояла, главным образом, из того, что мне задавали вопросы обо мне и моих чувствах. Я представила себя как психологически здоровую личность, и они не нажимали.

Date: 2015-08-24; view: 358; Нарушение авторских прав