Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Немного пряника и много кнута: пример истории болезни 2 page





Эксперимент работает

В повседневном процессе образования WDU все, что происходило, получало такую серьезность, которая прежде была неизвестна. Члены проводили все больше и больше времени вместе, связанные общей политической преданностью и видением будущего. Их энергия в каждый час бодрствования тратилась на совершенствование самих себя в соответствии с кадровым идеалом. Они знали, что это было нелегкое призвание. Они лихорадочно работали над созданием партии, которая была бы новой и отличающейся, марксистской и феминистской, недогматичной и американской.

Всего через год после того, как Бакстер была представлена первоначальной группе женщин, она полностью контролировала организацию, которая демонстрировала самый крайний вид культового поведения. Поведенческие нормы сердцевинной группировки прочно установились. Были заложены основы контроля Бакстер: доминирование через иерархию, секретность, деление на ячейки, опустошающий критицизм, натравливание друга на друга, полувоенная деятельность, группы громил, страх членов перед совершением ошибок, исключение, физическое и умственное насилие и капризное и своевольное использование власти.

Эта тактика была принята и делалась международной этими усердно работающими, преданными, перегруженными работой активистами в их поисках изменения мира к лучшему. Их пылкая политическая преданность поощряла видимую готовность действовать в согласии с тем, что очень рано было признано многими аутсайдерами в качестве культового поведения. В некотором смысле, каждый член стал маленькой Дорин Бакстер, глядя на нее как на революционную ролевую модель.

К середине 1975 года был установлен курс WDU на следующее десятилетие. Дюжины имеющих более добрые намерения политических активистов должны были вовлекаться и обучаться жестокой методологии WDU с крайними, часто непоправимыми личными жертвами. Во имя благотворных социальных целей активисты стали частью двуличной машины, которая обедняла своих членов, лишала их индивидуальности, превращала их в шпионов организации, изнуряла их 24-часовыми суточными требованиями и пыталась разрушить их прошлое и связи с друзьями и семьями.

КРУГ РАСШИРЯЕТСЯ

В ранние годы многие новые члены рекрутировались из женского сообщества, через служащую фасадом группу, называвшуюся “Женщины и государство”. (Я была завербована в то время.) Как и вся деятельность WDU, план вербовки был методичным, строго контролируемым, хорошо отрепетированным и сосредоточенным. Член обычно вовлекал друга, на которого он нацелился, в политическую дискуссию, которая выглядела стихийной. Если потенциальная рекрутируемая давала правильные ответы, ее крайне серьезным тоном просили присоединиться к “Женщинам и государству” - и ее заставляли дать клятву секретности.

Секретность соответствовала тому времени. Агенты ФБР стучали в двери активистов, разыскивая наследницу газетного магната Патти Херст, недавно похищенную в районе Бухты Симбиотической освободительной армией. Радикальные группы, такие, как Штормовое подполье, были известны в качестве действующих нелегально. Паранойя свирепствовала в левацких кругах и в женском сообществе.

Атмосфера секретности вокруг “Женщин и государства” повышала как напряженность решения, так и честь получить предложение присоединиться к “секретной ячейке”. Подразумевалось, что было нечто большее и даже более серьезное за “Женщинами и государством”, хотя новая завербованная быстро узнавала, что вопросы об организации не разрешены. Меры безопасности порождали чувство, что как об индивиде, так и о группе следует хорошо заботиться. Существовала политика, “о которой следовало знать”, объясняемая как защитная мера для всех участвующих, которая устанавливала сцену для бесчисленных будущих требований полного признания и слепой веры.

Несколько учебных групп из 10 или 12 человек, образованные вокруг различных тем, встречались еженедельно по вечерам, читая более простые тексты Маркса, Энгельса, Мао и других. Обсуждения проводились двумя учительницами, обычно одна из них была известна участнице как ее первоначальная вербовщица. Молча признавалось, что эти руководительницы учебных групп получали свое знание о том, что и как делать, откуда-то еще. Но откуда? Это было неясно, таинственно - и очень волнующе. Никто никогда не упоминал Дорин Бакстер.

Члены учебной группы чувствовали, что за ними смотрят, наблюдают; участие поощрялось, восхвалялось. Все это дополняло растущее чувство того, что ты - особенная, часть элиты, “избранная”. Внезапно у каждой завербованной появлялся новый круг очень серьезных друзей... и нечто, что следовало держать в секрете от других друзей или от семьи, которая не была в данном кругу.

Рекрутирование на следующий уровень

В течение четырех или восьми недель ко многим участникам учебных групп индивидуально подходили учителя по вопросу о присоединении к группе, которая находится за всем этим. Вновь и вновь рекрутам говорили, что эти встречи следует сохранять в тайне. Завербованной давали понять, что ее серьезность в учебной группе выделила ее как готовую к этому следующему шагу. Это было не для каждого, говорили они; это будет полная революционная преданность чему-то намного более “тяжелому”, чем эта учебная группа. У рекрутируемой обычно спрашивали: “Не этого ли вы ждали?”

Чтобы заманить человека присоединиться, использовался обман. Большинству рекрутов, выходивших из “Женщин и государства”, например, говорили, что они присоединялись к национальной организации с “ячейками” по всей стране и в Канаде и что это была исключительно женская организация. В действительности в то время группа была едва ли больше, чем 13 первоначальных основательниц, и существовала только в Сан-Франциско, включая как женщин, так и мужчин. Похожим образом афро-американским и латиноамериканским рекрутируемым давали понять, что WDU имеет широкий многонациональный состав членов, чего на деле не было. Наконец, вербовщики говорили что угодно, лишь бы это срабатывало.

В моем случае обман начался, когда я подумала, что присоединяюсь к национальной женской группе; однако, на своем первом собрании то обнаружила себя в смешанном обществе женщин и мужчин. Во время перерыва я высказала замечание подруге, которая также только что присоединилась, что меня удивило и несколько расстроило то, что это было не так, как мне сказали. Когда собрание вновь продолжилось, я внезапно оказалась целью острой критики, осуществляемой моей начальной вербовщицей (Сандрой) из-за того, что у меня была “отсталая и антиреволюционная позиция”. Все к этому присоединились, и я была в невероятном замешательстве. Мне было предложено прийти вновь на следующее собрание с письменной самокритикой. Вопрос об обмане остался никем не признанным. Я была обозлена и ошеломлена, но написала самокритику и продолжала ходить на собрания. (На определенном уровне серьезность, с какой воспринимается каждое замечание человека, выводит нового члена из равновесия. Идея заключалась в том, чтобы “объединиться” с критикой, было сказано нам, а не вызывать затруднения - в конце концов, существовало так много работы, которую следовало сделать в жизни революционера). На следующей неделе моя самокритика была показана в качестве примера того, как человек действительно “принимает близко к сердцу” то, что было сказано. Вновь и вновь со мной обращались хорошо, в то время как моя подруга была осуждена вновь, и ей было предложено писать другую самокритику. Я чувствовала облегчение от того, что моя “проскочила” и что гнев больше не сосредотачивается на мне.

Для новичка объяснялось, что принятие в группу не является данностью. В качестве средства запугивания новенькой говорили, что она должна будет пройти через расследование, чтобы убедиться, что она не является полицейским агентом. Заполнялись финансовые формы; юридические документы, такие, как свидетельство о рождении или паспорт, передавались для изучения, чтобы проверить личность; запрашивались данные о семье, образовании и прошлых рабочих местах. Новенькую могли подвергнуть допросу относительно подруги, которая проходила через такой же процесс, чтобы проверить и перепроверить информацию.

Это исследование было очень односторонним. Предполагалось, что достаточно чести и в том, что твою кандидатуру рассматривают для членства в этой элитной группе. Было весьма небезопасно желать знать слишком много. Детали относительно количества членов, расового или полового состава, географического размещения, кто еще является членом или какую именно работу мог бы выполнять новый член не подлежали обсуждению. Подразумевалось, что более старшие по возрасту, более опытные женщины принимали решения и что они знали лучше, как защитить организацию в такие рискованные времена. Часто мрачное предчувствие рекрутируемого облегчалось из-за того, что у нее или у него обычно был друг, который уже был членом или также рекрутировался. Одна из бывших членов описывает это так:

Я думала про себя, что все это весьма странно и что я, вероятно, не стала бы присоединяться, если бы не знала, что две моих лучших подруги проходили через какое-то расследование и ожидали и надеялись, что они вступят туда. Обе они были зрелыми и уравновешенными личностями, которых я уважала, поэтому я думала, что все это должно быть вполне нормальным и стоящим того, чтобы попробовать. В то же время со мной обращались со значительной благосклонностью: хвалили на собраниях за мои “великолепные” представления, показывали как некоего представителя рабочего класса, который сумел получить образование в колледже и, однако, был готов отказаться от “легкой жизни” для жизни преданного политического активиста. Слова похвалы затмили мои внутренние сомнения и страхи.

Прием в группу

Когда их наконец признавали, новичкам говорили. что теперь они находятся в статусе испытательного членства: Они не имели прав. Если они проходили эту стадию (основанную на обучении, уровне участия и хорошем поведении), они обычно продвигались на уровень кандидата в члены с частичными правами в голосовании. Предосторожности безопасности, подчеркиваемые во время вступительного интервью, выносили на передний план понимание того. что новичок был готов вступить в секретную, нелегальную организацию. Путаница эмоций - страх, ожидание, смущение, возбуждение, облегчение - переполняли нового рекрута после того, как ему говорили, что он принят.

С этого момента жизнь получала новый смысл и новую реальность. Поток инструкций, богатство учебных материалов, список указаний по безопасности, кажущаяся бесконечной серия собраний, все окутанное новой ответственностью и новыми обязательствами - новые вещи для запоминания и старые вещи, которые следовало забыть. Жизнь становилась долгими часами работы, критики и учебных занятий с новыми товарищами; новички испытывали общее чувство преданности, растущее ощущение солидарности и общности. Всего за какие-нибудь недели весь мир нового члена начинал вращаться вокруг внутренней жизни организации. Это происходило почти незаметно. Когда тебя просили сделать больше, это было знаком большего признания и доверия со стороны руководства; согласие сделать больше было показом готовности брать на себя обязательства со стороны нового члена. Любое сопротивление встречалось критикой, отмечающей слабое звено. Вскоре любая личная деятельность оказывалась потерпевшей неудачу - спорт, вечерние занятия, посещения семьи или друзей.

ОБРАЩЕНИЕ

Однажды у Дорин Бакстер спросили, как она смогла построить такую сильную и заботливую организацию. “Как вы добиваетесь, чтобы все эти люди придерживались дисциплины, следовали приказам все время?” Бакстер наклонилась в своем кресле, пристально посмотрела спрашивающему в глаза и ответила; “При помощи небольшого пряника и большого количества кнута”.

Переучивание и формирование заново

Новые члены начинают интенсивный процесс идеологической обработки, который определяется как “переучивание и формирование заново”, используя методики уроков борьбы и классовой истории. Новичкам, которые считаются испорченными конкурентным, индивидуалистичным капиталистическим обществом, приказывают проанализировать свою жизнь и социально-экономическое (“классовое”) прошлое, чтобы уничтожить все “неправильные” идеи. Что включает в себя хорошая или плохая классовая позиция, было определено Бакстер и менялось, когда менялись ее цели и потребности в манипулировании членами. Одним из самых худших видов критики, который мог быть выдвинут, заключался в том, что человек был “буржуазным индивидуалистом”, человеком, который отказывался принимать взгляды группы без вопросов.

Коллективная критика классовой истории нового члена часто длилась по 8 - 10 часов. Эти изводящие, изнурительные допросы становились обрядом посвящения в партийное членство, во время которого скрупулезно оценивался отчет о семейном происхождении и личном прошлом. Эти мучительные политические вскрытия не прекращались до тех пор, пока человек не признавал “правильного классового анализа” его или ее жизни. В качестве новых членов и на протяжении многих лет члены подвергались безжалостной, злобной групповой “критике(самокритике”, или занятиям по борьбе, процесс, посредством которого человека заставляли отчитываться за какое-либо утверждение или действие, которое рассматривалось как политически неверное или антипартийное.

Самоотречение прославлялось как единственный путь к очищению - то есть, идеал всегда должен быть впереди индивида. Скрытый смысл заключался в следующем: Будь жестким, чтобы найти добро. Страдай, чтобы найти счастье. Работай тяжко, чтобы найти свободу. Безжалостность есть доброта. Меняй себя, чтобы подходить к модели, или будешь отвергнут для себялюбивой судьбы остального мира.

Учение Бакстер включало в себя следующие принципы:

Тех, кто не меняется, следует исключать. Мы честный кадровый состав, у которого есть время только для тех, кто так же искренен, честен и предан делу народного освобождения прежде всего и больше всего. Никогда не упускай из виду того факта, что буржуазный индивидуалист опасен. Мы знаем на основе тяжкого опыта, что если есть какая-нибудь надежда для буржуазного индивидуалиста, то это мы, которые должны быть положительно безжалостными в своей критике и в своей позиции по отношению к этому человеку.

***

Каждый товарищ должен постоянно напоминать себе об этом ведущем принципе: Целое больше, чем сумма его частей; организация всегда и навсегда идет впереди индивида. Существует только организация. Мы ничто без нее.

***

Мы не потворствуем недостаткам, мы исправляем их; мы не оправдываем ошибки, мы преодолеваем их. У нас тяжелое призвание и жесткая дисциплина: Это также и освобождение.

ПОТЕРЯ ИНДИВИДУАЛЬНОСТИ

После приема новому члену дается инструкция выбрать “партийное имя”, просто одно имя. С этого момента идентификация происходила только под этим именем. Членам (к которым теперь обращаются как к ”борцам”) говорят, чтобы они никогда не открывали свое настоящее имя другим членам, даже соседям по комнате. Партийные имена использовались во всех партийных сборах и во всех домах, где жили члены партии. Бойцы, которые по ошибке использовали свое собственное действительное имя или имя другого члена, подвергались суровому выговору за то, что они допустили серьезный прокол в сфере безопасности. Для нового члена принятие нового имени было первой стадией потери его или ее допартийной индивидуальности и восприятия индивидуальности, скроенной по партийному образцу.

Новому члену также предлагалось (1) получить почтовый или абонентский ящик для получения всей почты, (2) изменить имя на счетах за домашние коммунальные услуги на вымышленное, (3) использовать вымышленное имя при подписке на какие-либо издания, особенно левые издания, и (4) сменить регистрацию машины и водительскую лицензию на любой “безопасный” адрес (такой, как дом аполитичного друга) или на адрес почтового ящика. Проведение этих перемен составляло следующий шаг в процессе личных похорон.

Приливная волна собраний

Как минимум, от нового члена ждали, что он будет посещать собрание отделения, класс новых членов, встречи один-на-один (“один - помощь” “one - help”), собрание рабочего объединения и, в определенные годы, собрания партийной школы. Каждое из этих собраний было еженедельным.

Курсы новых членов проводились с шестью - восемью новыми членами при двух специально подготовленных учителях. Цель - “сломать” новых членов - то есть, перевести каждого нового члена из шаткого, неуверенного в преданности нормального состояния к твердой, неколебимой преданности партии.

Все члены (кроме Бакстер и Сандры) были приписаны к отделениям из 10 - 12 членов. Отделения первоначально собирались каждую субботу с 1 до 10 пополудни. Позднее они собирались по пятницам с 6 до 11 пополудни или позднее.

Классы партийной школы примерно из 20 членов проводились одним хорошо подготовленным руководителем. Партийная школа рекламировалась как элитная подготовка. Критика была более интенсивной, чем в отделении, доходя до самой сердцевины преданности члена. Критика была сосредоточена скорее на мыслях и чувствах, нежели на действительных ошибках или действиях. Все члены (кроме Бакстер и Сандры) посещали партийную школу.

“Помощник” (“One-help”)

Каждый новый член был приписан к “помощнику” или приятелю. Новый член и помощник встречались еженедельно; помощник должен был помогать интеграции нового члена в партийную жизнь. Предполагалось, что новый член должен говорить помощнику все - обо всех мыслях, вопросах и чувствах относительно организации. Помощники должны были помогать новым членам “видеть вещи с партийной точки зрения” и тренировать их в планировании времени и понимании того, как они могут сделать еще больше для организации.

Помощник писал детальные отчеты обо всем, что говорил и делал новый член. Эти отчеты использовались для контроля за развитием и для выбора чего-то такого, что могло служить основой для групповой критики на будущих собраниях. Новому члену требовалось немного, чтобы понять, что его помощник сообщает о нем чрезвычайно подробно. Признание новым членом этого факта было добавочной поддержкой для партии, усиливающей институционализацию важного контрольного механизма: непрекращающихся доносов друг на друга и страха перед товарищами.

Капитуляция перед партией

Очень скоро становилось ясным, что подчинение организации было руководящим принципом. Существовало сильное давление, чтобы заставить подчиниться. Письменная классовая история и детальная анкета членов были ключами, обеспечивающими партии полную информацию о каждом ее члене. Подчинение такой степени информации о личности было решающим шагом в процессе перевертывания всей жизни человека для партии.

От новых членов также требовали написать краткое изложение всех “внешних контактов”, то есть, абсолютно обо всех, кого они знали и кто еще не был в партии. Эти отчеты могли быть очень длинными, требовалась масса времени, чтобы написать их. Новому члену следовало определить, кого из его друзей, родственников, коллег по работе можно было бы завербовать. Новых членов учили, что предыдущие знакомства - неважно, насколько близкие -следовало рассматривать как потенциальных вербуемых. Если кто-то не был потенциальным вербуемым, не было основания поддерживать связь.

Один бывший член вспоминал собрание высокого уровня, где хвастались ценным новым членом (цветной женщиной с высоким потенциалом лидера), которая только что решила разорвать свою помолвку с мужчиной, который явно никогда бы не присоединился к партии. Этот акт рассматривался как знак ее растущей преданности партии. “Ха, теперь она наша!” - воскликнула Бакстер торжествующе. Другие кивали в знак согласия, смеясь вместе с ней.

Новый мир

Эта методика создает самых верных, стойких сторонников. Вскоре после бойни в Джонстауне член Центрального комитета осмелился подвергнуть сомнению то, что мы создали. “Я боюсь, что мы являемся культом,” - сказал он. “Чем мы отличаемся от Мунистов?” - спросил он достаточно болезненно. “Мы не являемся культом, - заявила Бакстер, - и у нас мозги не промыты. Почему? Потому что мы с готовностью и сознательно подчинились кадровому преобразованию. Преобразование является нашей целью!”

Члены начинали участвовать в деятельности, которую нельзя было бы даже вообразить до их обращения - одним из примеров может быть насилие. Бригады громил использовались против других групп слева, против групп в рамках местных рабочих, мирных и антиядерных движений и против определенных бывших членов. Машины раскрашивались из пульверизатора, Дома и офисы обыскивались. Документы похищались. Собрания и съезды срывались. За “врагами” следили, им угрожали, их били. Водном случае два недавно исключенных члена были избиты перед лицом собственного ребенка. Работа ставилась под угрозу, например, путем анонимных звонков предпринимателю с целью отождествления определенного наемного работника (кого-нибудь, за кем охотилась партия) в качестве пристающего к детям или вора.

Бакстер создала элитную группу, названную Орлами, чье занятие состояло в исполнении подобных приказов. Орлы получали специальную подготовку по безопасности и физической пригодности у бывшего солдата морской пехоты. Орлы служили в качестве личных телохранителей Бакстер, в качестве наблюдающих за порядком во время демонстраций, как срывающие мероприятия, громилы и возбудители толпы, когда бы ни потребовалось. Бакстер редко выходила куда бы то ни было без своего громадного пса-охранника породы ротвейлер плюс сопровождающее лицо или телохранитель.

КОНТРОЛЬНЫЕ МЕХАНИЗМЫ

С самого начала новичкам исподволь внушалось полное и абсолютное уважение к Дорин Бакстер. Бакстер почиталась как законченная героиня рабочего класса, прославлялась за свое гораздо большее знание о марксизме, мировой политике, революции и жизни, чем у кого бы то ни было. Ее восхваляли как гения и революционного лидера в традиции Ленина и Мао.

Членов учили, что они были бы ничем без Дорин Бакстер, что без нее не было бы партии. Ее следовало защищать любой ценой. Она, говорили членам, была переутомлена и перегружена. Вскоре в качестве части этой логики стало восприниматься то, что ее чрезмерное напряжение вызывалось “некомпетентностью” членов. Из- за этого членам следовало делать все, что угодно, идти на любые жертвы, чтобы сделать ее жизнь лучше, удобнее, чтобы она, в виде исключения, могла бы выполнять ту работу, которую следует делать революционному лидеру.

По мере того, как росла партия, все меньше и меньше членов в действительности видели или встречали Бакстер, что делало ее еще более таинственной и устрашающей. Она двигалась взад и веред между своими сельскими и городскими резиденциями, причем ее приблизительное местонахождение было известно только небольшому кругу пользующихся доверием борцов. В последние годы Бакстер появлялась, возможно, один, самое большее, два раза перед всеми членами. На последнюю общепартийную ассамблею в 1985 году Бакстер прислала свое официальное сообщение по модему: это было неразборчивое стихотворение.

Групповое давление

Групповые собрания обеспечивали ключевое место сбора для того, чтобы насильственно учить борцов подчиняться. Например, лидеры обычно начинали собрание, обвиняя какого-нибудь товарища в некоей ошибке. Когда руководители заканчивали, от каждого борца ждали обычно, что они или она скажут, насколько они согласны. В идеале каждый человек должен был сказать что-нибудь отличное от уже сказанного; вопросы, если они вообще были, должны были формулироваться в рамках общего согласия. После многих лет подобного процесса партийные члены становились неспособными на какое-либо критическое мышление. они могли только подражать друг другу и имели весьма ограниченный словарь, которому прибавляла загадочности таинственная фразеология.

Если кто-нибудь был слишком молчалив во время собрания, говорил недостаточно горячо или осмеливался выражать какие-нибудь сомнения, такой человек избирался объектом для критики. Это обычно давало разрешение для словесной атаки со стороны остальной группы со множеством унижающих достоинство прозвищ (предположительно в политическом контексте). По мгновенному замечанию все направление любого собрания могло быть повернуто в сторону группового открытого обличения кого-нибудь. Когда ему, наконец, давали шанс ответить, обычно этого товарища критиковали вновь - и это могло длиться часами! “Это было как ощипывание цыплят до крови. Ты должен это делать, или тебя ощиплют”, - сказал один бывший член.

Критикуемому борцу не разрешалось срываться с крючка. Этот процесс часто переходил на следующие собрания - на следующий день, следующую неделю или следующие несколько недель. Тем временем за поведением борца следили пристальнее, чем обычно, и его или ее обычно избегали остальные. Этот товарищ шел как по яйцам, с жгучим сжимающимся провалом в желудке, ожидая, пока напряжение спадет, чтобы быть вновь принятым группой и больше никогда не оказываться центральной точкой злой критики, необузданного морализирования и сдерживаемых эмоций. Спустя определенное время жизнь с этой неустранимой внутренней тревогой и ощущением неминуемой судьбы превратилась в способ, которым борцы встречали каждый час своего бодрствования.

Капкан

Почему члены терпели подобное обращение? Почему они не возражали? Почему они не уходили? Я могу предложить только начальную стадию объяснения. Во-первых, когда мы первоначально входили в контакт с группой, мы были идеалистически расположены по отношению к коммунизму или, по крайней мере, к политике левого крыла. Из-за своего идеализма мы были готовы приносить жертвы для “революции”.

Во вторых, партия убедила нас - сначала путем своих сложных собраний по вербовке, а затем средствами направленного обучения - что у нее есть интеллектуальное содержание, честность и потенциал, чтобы произвести те перемены, которые, как мы полагали, были необходимы. Следовательно, мы рассматривали партию - и Бакстер - в качестве “авторитетов”. Роли были определены довольно быстро: Бакстер, обычно через другие фигуры руководства, должна была учить; а мы, бойцы, существовали здесь для того, чтобы учиться.

В-третьих, и, возможно, это самое важное, нас рано научили тому, что партия всегда права, что существует сердцевина истины в каждой критике и что эта критика является “жизнью” партии, ее мясом с картошкой, так сказать, что это поддерживает кадры в деятельном состоянии. Коль скоро мы принимали такое разумное объяснение и фундаментальное допущение, которое его поддерживало, критика становилась одновременно нашим разумным основанием и крестом, который мы несли.

В WDU мы пришли к пониманию того, что революционная теория партии Дорин Бакстер. Этот вид руководящего принципа занимал массу места. Более того, это уравнение связывало наш идеализм с требованиями Бакстер подчиняться. Нашим высочайшим стремлением стало раболепство по отношению к ее капризам. В повседневной практике это означало, что мы должны были либо принимать правила, либо уходить; последнее, конечно, означало отказ от революционной борьбы, идеала, который нас воодушевлял. Поскольку правила были такими требовательными, противоречивыми, а иногда совершенно бессмысленными, по временам человек испытывал отвращение, говорил или действовал неуместно или даже откровенно делал ошибку. И этого человека обычно критиковали. В других случаях критика полностью фабриковалась, чтобы дать урок или доказать точку зрения. Поскольку для преданности каждого борца было общим принятие дисциплины и жесткого повиновения, в конце концов мы “принимали это [критику] как кадровый мужчина (или женщина) и не возвращались к этому”.

Возвращение к разговору об этом означало, в лучшем случае, наказание, в худшем - перспективу оказаться вышибленным. После того, как ты оказался в этом мире, каким бы ужасным он ни был, быть выброшенным из него стало немыслимой альтернативой: Это означало провал в испытании; даже хуже, это означало обмануть ожидания рабочего класса, предать идеалы, которые в первую очередь привлекли нас на сторону партии. Это также означало признание того, что мы купились на ужасную ложь и, сделав это, причинили боль нашим товарищам так же, как они причинили боль нам. Попав в такую западню, порядочные человеческие существа, которыми мы были, не скажут легко:”Простите, друзья, я выбираюсь отсюда”. Скорее они будут искать способы дать рационалистическое объяснение своему раболепству и эксплуатации.

В этом смысле от нас требовалось отказываться от своего “я”, чтобы “срезать горчицу”. И мы делали именно это - возможно, неосознанно - потому что мы отчаянно хотели верить. Через определенное время кадровый борец подавлял или отказывался от любого клочка независимости и критического мышления., “подчиняясь” критике и партийным стандартам обличения, унижения и наказания, так же как и любому другому партийному решению. Какие бы внутренние битвы ни происходили, когда член партии инстинктивно чувствовал, что что-то было неверно, они неизменно выигрывались партийным голосом в голове каждого человека. Допартийные нормы или ценности были превращены в кажущиеся “антиреволюционными” перед лицом нашей подготовки, которая учила нас гнать от себя подобные индивидуалистические мысли. Таким образом, каждый человек спокойно уничтожал любые отступающие от партийных норм мысли, обращал их внутрь, думая про себя, как длинна дорога к кадровому идеалу.

Внушение этого крайнего уровня повиновения и верности каждому борцу было первейшей функцией верховного руководства партии. Сразу же после вступления члены подвергались одной проверке за другой, чтобы убедиться в их преданности и готовности служить и приносить жертвы. Для партии эти проверки были способом избавиться от “слабого”. Кадровая вербовка была нацелена на ориентированных на достижения личностей, которые могли бы хорошо служить партии; эти проверки были предназначены для того, чтобы научить этих стремящихся к высоким достижениям людей, как осуществить ожидания авторитетных личностей. Партийной целью насаждения среды постоянной критики было не столько желание гарантировать, что работа выполняется правильно, сколько стремление создать атмосферу напряжения и недостатка уверенности, которая держала борцов на грани.

Date: 2015-08-24; view: 324; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.005 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию