Глава 6. Your heart says not again

Your heart says not again

What kind of mess have you got me in?

But when the feeling’s there

It can lift you up and take you anywhere.

«The Avett Brothers». Living of Love [10]

Следующие несколько недель пролетают незаметно: домашних заданий становится все больше, а на уроках Уилла одиночество ощущается все сильнее. После трагической гибели снеговика мы ни разу не разговаривали, даже в глаза друг другу не смотрели. Он бежит от меня как от чумы.

Не могу сказать, что я привыкла к Мичигану. Возможно, вся эта история с Уиллом только усугубила положение дел. У меня осталось лишь одно желание: спать, спать, спать… Наверное, потому, что во сне стихает душевная боль.

Эдди постоянно предлагает мне все новые и новые варианты заполнения пустоты в графе «бойфренд», но ни один из них меня не заинтересовал. От отчаяния она поменялась местами с Ником на уроках Уилла, надеясь, что у нас с ним что‑нибудь выйдет.

Да не выйдет ничего…

– Эй, Лейкен! – улыбаясь, окликает меня Ник, придвигаясь поближе. – Вот еще один, специально для тебя! Рассказать?

Только на этой неделе Ник умудрился вконец измучить меня анекдотами про Чака Норриса – минимум по три штуки в день! Он пребывает в неведении, полагая, что раз я из Техаса, то должна с ума сходить по техасскому рейнджеру Крутому Уокеру.

– Конечно расскажи, – обреченно соглашаюсь я, давно уяснив, что отказываться бесполезно.

– Сегодня Чак Норрис завел почту на g‑mail. Его новый адрес: gmail@chucknorris.com!

Я не сразу понимаю, в чем прикол. Обычно я быстро реагирую на шутки, но в последнее время что‑то торможу, и у меня есть на то свои причины…

– Забавно, – отвечаю я, чтобы сделать ему приятное.

– Чак Норрис досчитал до бесконечности. Дважды.

Не знаю, что в этом веселого, но все‑таки смеюсь. Ник, конечно, меня достает, но его невежество умиляет.

В аудиторию входит Уилл и награждает Ника убийственным взглядом. На меня он не обращает ровным счетом никакого внимания, но мне хочется думать, что где‑то в глубине души он все‑таки ревнует. Больше того, в присутствии Уилла я демонстративно проявляю к Нику повышенный интерес. Сама себя ненавижу за желание заставить его ревновать, но ничего не могу поделать. Главное – вовремя остановиться, пока Нику не взбредет в голову, что он мне действительно нравится, хотя это непросто. Но в данной ситуации ничего другого мне не остается.

– Достаем тетради! Сегодня будем писать стихи, – сообщает Уилл, садясь за стол.

Полкласса мрачно вздыхает, а Эдди в восторге хлопает в ладоши.

– А можно писать вдвоем? – спрашивает Ник, потихоньку двигая свой стол к моему.

– Нельзя! – сердито отвечает Уилл, Ник пожимает плечами и отодвигает стол обратно. – Каждый из вас должен написать небольшое стихотворение, с которым завтра вы будете выступать перед классом.

Я начинаю делать кое‑какие заметки, просто для того, чтобы не смотреть на него, пока он объясняет задание. Остаться в его классе – очень плохая идея: я не могу его внимательно слушать, все время пытаюсь угадать, что у него на уме, думает ли он о нас, что будет делать сегодня вечером. Впрочем, дома я тоже постоянно о нем думаю. Ловлю себя на том, что все время смотрю в окно на его дом. Если честно, то, даже если бы я перешла в другой класс, это ничего бы не изменило. Просто после школы я сломя голову неслась бы домой, чтобы приехать первой, а потом, спрятавшись за занавеской, смотреть, как он подъезжает к дому и выходит из машины. Моя жизнь превратилась в игру с самой собой, причем в игру крайне утомительную. Как бы я хотела найти способ избавиться от этой привязанности… Вот у него, по‑моему, получается неплохо…

– Для завтрашней презентации достаточно всего десяти предложений. В течение пары недель мы сможем доработать ваш текст, и тогда вам будет с чем прийти на слэм, – продолжает Уилл. – Я не забыл, не думайте! Пока что никто из вас там не появлялся. Помните, у нас с вами уговор.

Весь класс начинает протестовать.

– Мы так не договаривались! – возмущается Гевин. – Вы же сказали, что мы должны просто сходить туда, посмотреть, как все происходит. А теперь выясняется, что мы еще и выступать должны?

– Ну на самом деле не должны. Достаточно посетить один слэм. Выступать вы не обязаны. Главное – посмотреть и послушать. Однако всегда есть вероятность, что вас выберут для «жертвоприношения», поэтому иметь что‑нибудь наготове не помешает.

Несколько человек в один голос интересуются, что такое «жертвоприношение». Уилл объясняет, что любого из присутствующих в зале могут попросить выйти на сцену и прочесть что‑нибудь, поэтому у каждого на всякий случай должна быть какая‑то заготовка.

– А если мы захотим выступить? – спрашивает Эдди.

– Вот что, давайте‑ка заключим еще одну сделку, – предлагает Уилл. – Те, кто выступит на слэме по доброй воле, – получат зачет автоматом.

– Отлично, я согласна! – ликует Эдди.

– А если мы туда не пойдем, тогда что? – спрашивает Хави.

– Пропустишь потрясающее мероприятие. Ну и еще схватишь двойку за активность на занятиях, – отвечает Уилл.

Хави закатывает глаза и громко стонет.

– А о чем можно писать? – спрашивает Эдди.

– О чем угодно, – отвечает Уилл, подходя поближе и останавливаясь в паре сантиметров от меня. – Здесь нет никаких правил. Можно писать о любви, о еде, о любимом занятии, о чем‑то важном, что произошло у вас в жизни. Можно писать о том, как сильно вы ненавидите вашего преподавателя поэзии. В общем, о чем угодно, лишь бы это вызывало у вас сильные чувства. Если их нет, слушатели сразу это поймут и не станут вас слушать, а это, уж поверьте мне, неприятно, – объясняет он, судя по всему, исходя из собственного опыта.

– А как насчет секса? Про секс можно писать? – спрашивает Хави, явно провоцируя Уилла.

Но тот не ведется.

– О чем угодно. Если, конечно, не боитесь реакции родителей.

– А если родители нас туда не отпустят? Ну, в смысле, это же все‑таки ночной клуб, – спрашивает кто‑то с задних рядов.

– Их беспокойство вполне можно понять. Если родители будут сомневаться, я готов поговорить с ними. Кстати, клуб находится неблизко, так что, если возникнут проблемы с транспортом, возьмем школьный микроавтобус. В общем, не переживайте – прорвемся! Я очень трепетно отношусь к слэмам, будет просто несправедливо с моей стороны лишить вас возможности получить такой незабываемый опыт. В течение этой недели я буду готов ответить на все ваши вопросы относительно плана занятий в этом семестре, а пока давайте займемся делом. У вас есть весь урок на то, чтобы написать стихотворение. Завтра начинаем презентации. Вперед!

Я открываю тетрадку и смотрю на чистые страницы, совершенно не представляя, о чем писать. Последнее время я думаю только о Уилле, но о нем я уж точно не стану писать!

К концу урока в моей тетради не появляется ничего, кроме имени и фамилии. Я украдкой бросаю взгляд на Уилла: он сидит за столом, прикусив губу, и смотрит на мой стол, на пустую тетрадь. Он поднимает глаза и замечает мой взгляд. Впервые за последние три недели мы смотрим друг другу в глаза. Удивительно, но он не отворачивается. Если бы он только знал, о чем я думаю, глядя на то, как он кусает губы, то, наверное, не просто бы отвернулся, а вообще вышел из класса. Я краснею, в аудитории вдруг становится невыносимо душно. Нас спасает звонок. Уилл встает, подходит к двери, открывает ее, смотрит вслед выходящим из класса ученикам. Я быстро убираю тетрадку, надеваю сумку на плечо и, опустив глаза, выскальзываю в коридор, спиной чувствуя его взгляд.

Только я решила, что он и думать обо мне забыл, и вот тебе на! Остаток дня я веду себя тише воды ниже травы и пытаюсь разгадать мотивы его поведения. В конце концов нахожу единственно разумное объяснение: он так же запутался, как и я.

* * *

С облегчением выйдя из школы, я подставляю лицо теплым солнечным лучам и иду к своему джипу. Весь октябрь стояли жуткие холода, но, судя по прогнозу, ближайшие две недели мы сможем немного отдохнуть от снега, пока не начнется настоящая зима. Сев в машину, я вставляю ключ в зажигание и поворачиваю его.

Ничего не происходит.

Отлично, теперь еще и джип накрылся! Я понятия не имею, что делать в таких случаях, но все‑таки открываю капот и заглядываю под него: куча каких‑то проводов и железных деталей приводит меня в недоумение, ведь я ничего не смыслю в устройстве автомобиля. Впрочем, я знаю, как выглядит аккумулятор, поэтому достаю из багажника монтировку и стучу по нему. Снова пытаюсь завестись, но ничего не получается, и тогда я решаю постучать посильнее, надеясь, что в запале не испорчу его окончательно.

– Плохая идея, – раздается за моей спиной голос Уилла.

Я оборачиваюсь. Он стоит совсем рядом с сумкой через плечо и сейчас гораздо больше похож на учителя, чем просто на Уилла.

– Спасибо, я и так знаю, что многое из того, что я делаю, кажется тебе плохой идеей, – огрызаюсь я из‑под капота.

– А что случилось? Не заводится? – Он заглядывает внутрь и начинает возиться с проводами.

Что он, черт побери, творит?! Сначала говорит, что мы не должны разговаривать на людях, потом пялится на меня на уроке, а теперь пытается починить мою машину?! Терпеть не могу непоследовательность!

– Уилл, ты что делаешь?

– А сама как думаешь? – спрашивает он, выглядывая из‑за капота и удивленно смотря на меня. – Пытаюсь выяснить, что у тебя с машиной. – Он садится за руль и пробует завести машину.

– В смысле, ты зачем это делаешь? Ты же просил, чтобы я к тебе не подходила!

– Лейкен, а что тут такого?! Одна из моих учениц застряла на парковке. Не могу же я просто сесть в свою машину и уехать.

Он предельно ясно выражается, но мне все равно обидно. Видимо, он понимает, что выразился неудачно, вздыхает, выходит из машины и снова залезает под капот.

– Слушай, я не это имел в виду, – бормочет он, продолжая мучить провода.

– Мне и так тяжело, Уилл, – тихо говорю я, наклоняясь рядом и пытаясь выглядеть естественно и непринужденно. – Тебе легко удалось смириться с тем, что произошло, а мне – нет! Да я ни о чем другом даже думать не могу!

– По‑твоему, мне легко? – шепчет Уилл, повернувшись ко мне и опираясь обеими руками на капот.

– Похоже, что да!

– Лейк, ты жестоко ошибаешься. Каждый день я заставляю себя идти на работу и думаю о том, что из‑за этого мы не можем быть вместе, – тихо говорит он, отвернувшись от меня. – Если бы не Колдер, я бы уволился в тот самый день, когда мы с тобой встретились в коридоре. Взял бы академку на год, ты бы закончила школу, и я бы вернулся. Поверь мне, – едва слышно шепчет он, поворачиваясь ко мне, – я прокручивал в голове все возможные варианты. Думаешь, мне легко видеть, как ты страдаешь из‑за меня? Что из‑за меня ты все время такая грустная?

Такой искренности я от него совсем не ожидала… я даже не подозревала, что все на самом деле вот так…

– Прости… прости… я думала, что…

– С аккумулятором все в порядке, – перебивает меня Уилл, снова поворачиваясь к машине, – похоже, дело в генераторе.

– Что, не заводится? – спрашивает Ник, подходя к нам, и я тут же понимаю, почему Уилл так резко перебил меня на полуслове.

– Ага. Мистер Купер думает, что надо генератор менять…

– Отстой! – провозглашает Ник, заглянув под капот. – Хочешь, подвезу тебя домой? – предлагает он, и я уже собираюсь было отказаться, но Уилл не дает мне даже рта открыть.

– Было бы здорово, Ник, – произносит он, закрывая капот джипа.

Я умоляюще смотрю на Уилла, но он делает вид, что не замечает моего молчаливого протеста, и уходит, оставляя меня с Ником.

– Я вон там стою, – машет рукой Ник, поворачивая к своей машине.

– Погоди, я вещи возьму!

Взяв сумку, я собираюсь вытащить из зажигания ключ, но его там нет, – наверное, Уилл по ошибке прихватил его. На всякий случай я оставляю дверь приоткрытой – вдруг ключи просто потерялись. Не хватает еще вызывать мастера, чтобы тот вскрыл мне машину, мы и так по уши в долгах.

– Ого! Классная тачка! – охаю я, увидев черный спортивный автомобиль Ника. Не знаю, что это за марка, но сияет как новенькая.

– Не моя, – вздыхает он, – папина. Он разрешает мне брать ее, когда сам не ездит на работу.

– Ну, все равно классная. Давай проедем мимо начальной школы Чепмена, ладно? Я должна братишку забрать.

– Без проблем, – кивает Ник, выезжая с парковки, и сворачивает налево.

– Ну что, новенькая, скучаешь по Техасу? – Хотя мы уже месяц учимся в одном классе, Ник по‑прежнему называет меня новенькой.

– Ага, – односложно отвечаю я.

Он пытается поддерживать разговор, но я воспринимаю все его вопросы как риторические и не отвечаю. Все мои мысли заняты тем, что успел сказать мне Уилл, пока Ник все не испортил. До Ника наконец‑то доходит, что я не в настроении болтать, поэтому он включает радио.

Мы подъезжаем к начальной школе, я выхожу из машины и машу Келу рукой, чтобы он заметил меня. Они с Колдером тут же подбегают ко мне и хором спрашивают:

– А где твой джип?

– Не заводится. Залезай. Ник отвезет нас домой.

– А, понятно… Колдер сегодня тоже едет с нами.

Я открываю заднюю дверь, мальчики забираются на тесные сиденья и принимаются охать и ахать от восхищения. Всю дорогу до дома они сравнивают своих трансформеров и обсуждают машину Ника. Как только мы останавливаемся, Кел и Колдер выскакивают из машины, бегут и скрываются за дверью. Поблагодарив Ника, я иду следом за мальчиками, но Ник открывает дверь и окликает меня:

– Лейкен, подожди!

Черт! Этого следовало ожидать… Я оборачиваюсь. Ник стоит на дорожке.

– Мы с Эдди и Гевином в конце недели собираемся сходить в «Гетти». Хочешь с нами? – заметно волнуясь, спрашивает он.

Да, надо было уже давно притормозить и перестать с ним кокетничать! Меня охватывает чувство вины, ведь я прекрасно понимаю, что намеренно ввела его в заблуждение.

– Не знаю. Мне надо сначала у мамы спросить. Договоримся завтра, ладно? – отвечаю я, но, увидев, с какой надеждой смотрит на меня Ник, жалею, что не отказалась сразу. Мне не хочется, чтобы он думал, что нравится мне.

– Ладно, завтра так завтра. Увидимся, – прощается он.

Я захожу в дом. Кел и Колдер сидят за барной стойкой и делают уроки.

– Колдер, а ты теперь с нами живешь, что ли? – спрашиваю я.

– Я могу пойти домой, если хочешь, – отвечает он, глядя на меня своими большими зелеными, совсем как у Уилла, глазами.

– Да нет! Я пошутила. Мне нравится, когда ты к нам приходишь, – тогда этот маленький негодяй не так сильно меня достает, – уверяю его я, обнимая Кела за плечи, а потом иду на кухню и наливаю себе стакан сока.

– А этот Ник – твой парень? А я думал, что мой брат будет твоим парнем! – внезапно выпаливает Колдер, застав меня врасплох, так что я аж соком поперхнулась.

– Нет, они оба – не мои парни. Колдер, мы с твоим братом просто друзья!

– Неправда, Лейкен! – Кел ехидно ухмыляется и переглядывается с Колдером. – Я же видел, как вы с ним целовались. Ну тогда, вечером, когда вы поздно вернулись. Стояли перед домом и целовались. Я в окно все видел!

У меня чуть сердце из груди не выскакивает! Я подхожу к ним и опираюсь обеими руками на стойку.

– Кел! Никогда больше не говори об этом! Никому! Понял меня? – строгим тоном говорю я.

Кел широко раскрывает глаза от страха, и мальчишки буквально вжимаются в спинки стульев.

– Я серьезно! – продолжаю я. – Это не то, что ты думаешь! Тебе просто показалось, а если ты кому‑нибудь об этом расскажешь, у Уилла будут очень большие проблемы, ясно?

Они кивают, и я ухожу к себе в комнату, достаю из сумки тетрадку и плюхаюсь на кровать, собираясь заняться уроками. Но не могу. Я думаю только о том, что будет, если кто‑нибудь узнает о нас с Уиллом. Я в ужасе от того, что мы не можем быть вместе, но если его уволят – будет еще хуже! Ему необходима эта работа! Уилл был всего на год старше меня, когда умерли его родители, и он, по сути, усыновил Колдера. Чем больше я об этом думаю, тем сильнее чувствую себя виноватой за то, как вела себя с ним из‑за его решения. Да, мне больно и обидно, что мы не вместе, но что это значит по сравнению с тем, что переживает Уилл! С каждым днем я все больше ощущаю себя его ученицей, а не равной.

Я решаю начать со стихотворения, которое не написала на уроке, но проходит полчаса, а я все так же сижу и смотрю на чистые страницы.

– А где твой джип? – спрашивает мама, заходя ко мне в комнату.

– Ой, я забыла тебе сказать! Не заводится. Говорят, генератор полетел. Оставила его на парковке у школы.

– Как ты могла об этом забыть? – с нескрываемым раздражением спрашивает она.

– Ну прости! Ты спала, когда я пришла домой. Ты же болеешь, поэтому я не хотела тебя будить.

– Не знаю, когда смогу отвезти его в ремонт, – вздыхает она и присаживается на край моей кровати. – Следующие несколько дней работаю. Ничего, если он пока постоит на школьной парковке? А потом я что‑нибудь придумаю.

– Спрошу завтра. Хотя не думаю, что кому‑то есть до этого дело, никто даже не заметит.

– Ладно. Мне пора на работу, – встает мама.

– Погоди, у тебя же смена только через несколько часов начинается!

– Мне надо еще кучу дел сделать, – быстро отвечает она, закрывает за собой дверь и оставляет меня в сомнениях по поводу правдивости ее ответа.

* * *

Выйдя из душа, я сушу волосы феном, и тут мне кажется, что кто‑то звонит в дверь. Я выключаю фен, прислушиваюсь, – действительно, снова звонят.

– Кел, открой дверь! – кричу я, натягивая домашние брюки и майку и убирая недосушенные волосы в хвост.

Раздается еще один звонок, я подбегаю к двери, смотрю в глазок, и сердце начинает биться в два раза быстрее: на пороге, скрестив руки на груди и опустив глаза, стоит Уилл! Я быстро оглядываюсь на себя в зеркало: да, сразу видно, что я только что из душа… ладно, я хоть не в тапочках Кела! Хотя какая, к черту, разница?

Я открываю дверь и приглашаю его войти. Он перешагивает через порог ровно настолько, чтобы дать мне возможность закрыть дверь, и останавливается.

– Я за Колдером пришел. Ему пора купаться.

Руки скрещены на груди, резкие, отрывистые фразы – верный знак того, что продолжения сегодняшних признаний не ожидается, поэтому я просто прошу его немного подождать и иду за Колдером. Заглядываю в комнату к Келу, потом к маме, потом в свою комнату – никого… больше комнат у нас нет.

– Их здесь нет, Уилл, – сообщаю я, возвращаясь в гостиную.

– Не может быть! У меня их тоже нет, – не верит он, идет по коридору и сам заглядывает во все комнаты и зовет мальчиков.

Я открываю дверь во внутренний двор, зажигаю фонарь и быстро сканирую взглядом территорию.

– Во дворе их тоже нет, – говорю я.

– Пойду еще раз у себя посмотрю, – обеспокоенно произносит Уилл и выходит на улицу.

Я иду за ним. Уже стемнело и стало намного холоднее, чем днем. Я начинаю волноваться по‑настоящему: Келу с Колдером не пришло бы в голову болтаться на улице в такое время. Если их нет и у Уилла, то я даже не знаю, где их искать.

Уилл быстро обходит дом. Проходить как‑то неудобно – до сих пор я дальше кухни у них не бывала, поэтому стою в дверях и жду.

– Никого нет, – с плохо скрываемым волнением говорит он.

Я в ужасе охаю, прикрывая рот рукой. Похоже, дело серьезное. Уилл видит, что я в шоке, и обнимает меня:

– Мы найдем их. Наверняка они просто заигрались где‑то!

Он быстро убирает руки, отпуская меня, и идет к двери:

– Посмотри на заднем дворе, встретимся у входа!

Мы зовем мальчиков, выкрикиваем их имена, я начинаю паниковать. Однажды, когда Келу было четыре, меня оставили с ним одну, и я решила, что он потерялся. Бегала по всему дому минут двадцать, а потом разрыдалась и позвонила маме. Она вызвала полицию – те приехали через пару минут. Когда мама добралась до дома, поиски все еще продолжались. Она посмотрела на меня с таким ужасом, что мы обе зарыдали. Минут через пятнадцать офицер обнаружил Кела в ванной, мирно спящим на стопке полотенец в шкафу. Он, видимо, решил спрятаться от меня и случайно уснул.

Я надеюсь, что и на этот раз все закончится так же быстро, но на заднем дворе их нет. Обойдя дом, я замечаю, что Уилл стоит на подъездной дорожке и заглядывает в окно своей машины. Я подбегаю к нему, но он прижимает палец к губам, делая мне знак молчать, и показывает на заднее сиденье. Там, на полу, свернувшись калачиком, мирно спят Кел и Колдер. Пальцы мальчишек переплетены, как будто они показывают «пистолетики».

– Слава богу, – с облегчением выдыхаю я.

– Да, охранники из них никудышные, – шепчет он.

– Это точно!

Мы с Уиллом стоим и с умилением разглядываем наших братишек. Он обнимает меня за плечи и слегка прижимает к себе. Объятие длится недолго, и я понимаю, что он таким образом всего лишь выражает облегчение, поскольку с мальчиками все в порядке.

– Погоди секунду, не буди их! Мне надо тебе кое‑что отдать. – Он уходит домой, я иду за ним следом.

С бьющимся сердцем я захожу на кухню, пытаясь понять причину своего волнения: то ли виной всему долгие поиски мальчиков, то ли присутствие совсем рядом Уилла.

Он достает что‑то из сумки и протягивает мне:

– Ключи от твоей машины.

– Ой, спасибо, – с некоторым разочарованием благодарю я. Уж не знаю, чего я ожидала. Может быть, заявления об уходе с работы по собственному желанию?

– Бегает как новенькая, так что завтра сможешь поехать на ней из школы, – сообщает он, подходит к дивану и садится.

– Да ты что?! Починил?!

– Ну, не я… Просто заехал к знакомому, и он запустил твой генератор.

Я вспоминаю, что сказал мне Уилл тогда, на парковке. Если честно, сомневаюсь, что он стал бы заниматься починкой генератора для «просто одной из учениц».

– Слушай, тебе не стоило заморачиваться, – говорю я, присаживаясь рядом. – Но спасибо тебе огромное. Сколько я тебе должна?

– Нисколько, что ты! Вы мне столько помогаете с Колдером последнее время… Я рад, что могу хоть как‑то вас отблагодарить!

И вот я снова не знаю, что сказать, – совсем как в первый день нашего знакомства, когда он заклеил мне ссадину, а я стояла на кухне и думала, что же делать дальше. Мне бы, разумеется, встать и уйти, но находиться рядом с ним – такое счастье… Даже несмотря на то, что я снова оказалась у него в долгу. Собравшись с духом, я все‑таки пытаюсь продолжить прерванный накануне разговор:

– Мы, кажется, с тобой вчера не договорили?..

– Не знаю, – отвечает он, ерзая на диване и кладя ноги на кофейный столик, – а ты придумала, что делать?

– Вообще‑то, нет, – отвечаю я, и тут мне в голову приходит один вариант. – Но знаешь что… предположим, – осеняет вдруг меня, и я решаю прощупать почву, – что со временем наши чувства становятся еще более сложными…

Я боюсь, что он плохо отнесется к моей идее, поэтому пытаюсь говорить в меру расплывчато:

– Я могла бы попробовать сдать выпускные экзамены экстерном…

– Бред какой‑то! Даже не думай об этом! – пристально глядя на меня, резко возражает он. – Ты не должна бросать школу, Лейк!

И вот он снова называет меня Лейк…

– Это всего‑навсего идея…

– Всего‑навсего дурацкая идея!

Мы оба умолкаем, потому что менее дурацких идей ни у кого из нас в наличии не имеется. Не поднимая головы со спинки дивана, я краем глаза наблюдаю за Уиллом: руки сцеплены на затылке, взгляд устремлен в потолок, челюсть напряжена, он рассеянно хрустит суставами пальцев.

Сейчас он одет не как преподаватель: простая белая облегающая футболка, серые спортивные брюки, почти как у меня. Я вдруг замечаю, что у него мокрые волосы. Уже несколько недель мы не оставались наедине, я уже начала забывать, как он пахнет. Сделав глубокий вдох, я наслаждаюсь ароматом его лосьона после бритья – так пахнет воздух в Техасе перед самым началом дождя.

За левым ухом у него осталась маленькая капелька пены для бритья, я осторожно стираю ее. Он хмурится, поворачивается ко мне, и я тут же поднимаю палец, чтобы доказать ему, что коснулась его не просто так, но он вдруг берет меня за руку и вытирает мой палец о свою рубашку.

Уилл прижимает мою ладонь к груди, и мы молча смотрим друг на друга. Я чувствую, как бешено колотится его сердце. Это все очень неправильно, но вместе с тем по‑другому просто и быть не может. Моя рука, по‑прежнему лежащая на его груди, опускается и поднимается в такт его дыханию. Уилл смотрит на меня совсем как сегодня в классе. Но на этот раз моя реакция оказывается намного сильнее, и мне приходится изо всех сил сдерживать себя, чтобы не поддаться искушению поцеловать его. Я ждала этого разговора больше месяца, ведь он почти сразу начал делать вид, будто меня не существует, а мне еще столько нужно было ему сказать! Мне страшно даже думать, что, как только я выйду из этого дома, все вернется на круги своя, поэтому я решаю высказать все, что накопилось на душе.

– Уилл, – шепчу я, – я буду ждать тебя… буду ждать, пока закончу школу…

– Это очень долго, Лейк, – вздыхает он, закрывает глаза и легонько поглаживает мою руку большим пальцем. Я чувствую, как учащается его пульс. – За год многое может измениться.

Не знаю, что на меня вдруг находит, но я придвигаюсь к нему поближе и заглядываю в глаза – мне необходимо смотреть ему в глаза! – но он не отрывает взгляда от своей руки, которая медленно скользит вверх по моему плечу. На меня обрушивается шквал ощущений, подобный тому, который я испытала в тот вечер, когда мы впервые поцеловались. Господи, как я скучала по его рукам!

Уилл медленно и методично гладит меня по плечу, пальцы проскальзывают под майку, нежно обводят контуры моего тела. Уилл убирает ноги со стола и поворачивается ко мне. Лицо его отражает внутреннюю борьбу, но он все‑таки наклоняется и прижимается губами к моему плечу. Я обнимаю его за шею и глубоко вздыхаю. Он тяжело дышит, покрывая поцелуями мое плечо, шею, комната начинает вращаться, и я прикрываю глаза. Его губы добираются до моего лица, приближаясь к губам, но тут он вдруг резко отстраняется. Я удивленно открываю глаза и обнаруживаю, что он внимательно вглядывается в мое лицо. Немного помедлив, он все‑таки целует меня.

Раньше его поцелуи всегда были осторожными и нежными, а сейчас я ощущаю с трудом сдерживаемую страсть. Его ладони проникают под футболку, обнимают меня за талию. Я отвечаю на его поцелуи с таким же лихорадочным возбуждением, провожу рукой по его волосам и привлекаю его к себе, ложась на диван. Он уже готов прижаться ко мне, но вдруг резко привстает и отталкивает меня.

– Мы должны остановиться. Так нельзя… – зажмурившись, стонет он, откидываясь на спинку дивана.

Я обнимаю его за шею, не обращая внимания на его слова, глажу по волосам, целую и ложусь ему на колени. Он снова обнимает меня за талию, привлекает к себе и отвечает на мой поцелуй еще более страстно, чем раньше.

Уилл прав – с каждым разом становится все лучше и лучше!

Нащупав низ его рубашки, я осторожно тяну ее вверх, на долю секунды наш поцелуй прерывается, и рубашка летит в сторону. Я жадно глажу его грудь и плечи, не отрываясь от губ. Он хватает меня за руки и прижимает к дивану, я ожидаю, что он вот‑вот снова поцелует меня, но он отшатывается и вскакивает на ноги.

– Лейкен, вставай! – Он хватает меня за руку и рывком поднимает с дивана.

Я встаю, еще не успев прийти в себя и отдышаться.

– Мы не должны это допустить! – Хриплым голосом произносит он. – Я твой учитель! Теперь все изменилось, мы не имеем права!

Время для такой тирады выбрано крайне неудачно. У меня подкашиваются ноги, и я буквально плюхаюсь на диван, чтобы не упасть. Мне так не хочется, чтобы он жалел о том, что только что произошло между нами. На какое‑то время все стало как раньше, а теперь я снова растеряна и не знаю, что делать…

– Уилл, я никому ничего не скажу, клянусь тебе!

– Прости, Лейкен, но это неправильно! – Он ходит по комнате из угла в угол. – Это плохо для нас обоих. Это плохо для тебя.

– Да откуда ты знаешь, что для меня плохо, а что хорошо?! – снова срываюсь я.

– Ты не должна меня ждать! – резко обрывает Уилл. – Я не позволю тебя жертвовать лучшим годом в твоей жизни. Мне самому пришлось слишком быстро повзрослеть, не хочу, чтобы и тебе пришлось оказаться в такой ситуации. Это нечестно! Лейкен, я не допущу, чтобы ты ждала меня!

Его поведение резко меняется, и как только с его губ срывается мое имя – мое полное имя! – мне кажется, что из комнаты откачали весь кислород. Я бы заорала, но у меня совершенно нет сил.

– Не собираюсь я ничем жертвовать, – едва слышно отвечаю я.

Он натягивает рубашку и отходит еще дальше от меня, встает за диваном, опирается на спинку и бессильно опускает голову.

– Моя жизнь состоит из сплошных обязанностей… – не глядя на меня начинает он. – Господи, да ты хоть понимаешь, что я воспитываю ребенка?! Я не смогу поставить тебя на первое место! Черт возьми, даже на второе! А ты… – Уилл медленно поднимает голову и смотрит мне в глаза. – Ты заслуживаешь лучшего, чем третье место!

Я забираюсь с ногами на диван, поворачиваясь лицом к Уиллу, и накрываю его ладони своими:

– Твои обязанности и должны быть для тебя на первом месте, вот поэтому я и собираюсь дождаться тебя. Уилл, ты хороший человек. Именно поэтому я и влюбилась в тебя, и не смей ругать себя за это!

Последняя фраза срывается у меня с губ, и только в этот момент я понимаю, что совершенно не управляю собой. Хотя я не жалею, что сказала это.

Он отталкивает мои руки, уверенно берет меня за плечи и смотрит мне прямо в глаза.

– Ты в меня не влюбилась! – приказным тоном заявляет он. – Ты не имеешь права в меня влюбляться! – еще более жестко добавляет он. Я вижу, как на его скулах играют желваки, и чувствую, что на глаза наворачиваются слезы. – Произошедшее между нами сегодня не должно больше повториться, – бросает он через плечо, подходя к двери. – И не повторится!

А я думаю о том, кого из нас он так отчаянно пытается в этом убедить.

Он выходит из дома, хлопнув дверью, я остаюсь в гостиной одна и хватаюсь руками за живот, меня безбожно тошнит. Если мне не удастся взять себя в руки, то я просто не смогу дойти до дома. Стараясь вдыхать через нос и выдыхать через рот, я считаю от десяти до одного, чтобы хоть как‑то прийти в себя.

Этому несложному приему меня научил папа, когда я была еще совсем маленькой. Родители говорили, что у меня случилось «нервное перенапряжение». Папа обнимал меня крепко‑крепко, и мы вместе считали от десяти до одного. Иногда я специально притворялась, что у меня истерика, чтобы он обнял меня. Сейчас я многое отдала бы за то, чтобы папа снова оказался рядом и обнял меня…

Дверь открывается, и на пороге появляется Уилл со спящим Колдером на руках.

– Кел проснулся и пошел домой, – тихо шепчет он. – Тебе тоже пора идти.

Я пребываю в полном смятении оттого, что случилось между нами, оттого, что теперь меня охватывает отчаяние, оттого, что он пытается казаться сильным, а я… Я слабая! Схватив ключи со столика, я бросаюсь к двери, но, проходя мимо Уилла, останавливаюсь и тихо говорю, глядя ему в глаза:

– Ну ты и кретин!

А потом выбегаю из дома, хлопнув дверью.

Влетев в свою комнату, я падаю на кровать, вся дрожа от рыданий. Ощущение отвратительное, но зато теперь я знаю, о чем будет мое стихотворение. Схватив ручку, я начинаю писать, то и дело вытирая капающие на тетрадку слезы.

Date: 2015-08-24; view: 271; Нарушение авторских прав