Влад. Азов Театр Комиссаржевской. «Балаганчик» — «Чудо странника Антония»[xcvi] «Речь», 1907, 1 января

Александр Блок, изящный лирик, вдохновился сюжетом «Петрушки».

Вы знаете Петрушку? Обыкновенного русского Петрушку, который иначе называется «Ванькой Рутютю» и приключения которого — смесь шутовского с трагическим — вызывают у нервных людей слезы. Ах, этот бедный Петрушка, которого бьет цыган, лупит квартальный и в конце концов утаскивает в преисподнюю черт!

Он интернационален, общечеловечен и общечеловечны его страдания. Александр Блок, в поисках новых символов и новых откровений, заглянул в картонную душу Петрушки и нашел в ней {90} содержание почти бездонной глубины. Разве человек — не Петрушка и разве тот оборванец, который скрывается во время представления за дырявыми ширмами, а потом выходит собирать пятаки, не напоминает как две капли воды судьбу? «О, человек! Сей неободранный скелет!» — как мог бы написать г. Александр Блок, если бы это мудрое одностишие не написал раньше Николай Негорев в тщетных потугах измыслить что-нибудь глубокомысленное. И г. Блок написал «Балаганчик» — историю «Ваньки Рутютю», пропущенную сквозь призму мистического миропонимания. Я прочитал «Балаганчик» и видел его на сцене, и право — я не знаю, хорошо это или дурно, очень ли это глупо или недосягаемо умно. Мне кажется, что «Балаганчик», в котором красивые лирические стихи переплетаются с потугами на остроумие и глубокомыслие самого неудачного свойства, в котором проблески мысли тонут в море нарочитого ломанья… мне кажется, что «Балаганчик» — это тре-журавле…

Сочувствующие души поймут меня, а «мистики обоего пола» назовут меня вандалом, «зови меня вандалом — я это имя заслужил».

«Балаганчик» был встречен ропотом немногих, смеющих свое суждение иметь, и демонстративными восторгами многих, защищающих свое право быть одураченными[xcvii]. Люди любят, чтобы их дурачили. На этом основана карьера Порфирии, кронштадтской богородицы. Г. Блоку недалеко до карьеры богородицы с Офицерской. Вакантно также просторное кресло Ивана Яковлевича Корейши[xcviii], автора знаменитого мистического изречения: «Без працы не бенде коляции».

После «Бадламчика» г. Блока нам показали «Чудо святого Антония» Метерлинка, превратившееся волею русской цензуры в «Чудо странника Антония». Этот философский фарс разыгран был артистами театра при Комиссаржевской по-любительски. Хорош был Голубев — Антоний и великолепен г. Бравич в роли позитивиста-доктора. У остальных хорош был только грим, а сцена с полицейскими была безжалостно загублена гг. Жабровским и Лебединским, вообразившими себя en plein[16] «Невский фарс». «Чудо святого Антония» имело заслуженный успех.