Архетипический перенос

Практически с самого начала Юнг поставил вопрос о том, что происходит с высвобождающейся энергией в процессе устранения проекции переноса с аналитика и разрешения переноса. Юнг чувствовал, что эта энергия не может быть сознательно сублимирована и предостерегал терапевтов от попыток ее направлять, прибегая к внушениям и советам. По его мнению, энергия имеет свой собственный градиент, и потому сама найдет себе наилучшее применение.

Сначала Юнг сделал предположение, что это применение может быть связано с некой внешней адаптацией. Он полагал, что для большинства пациентов, в особенности тех из них, которые не достигли среднего возраста, главная причина неврозов заключалась в избегании адаптации к внешней жизни. Вся имеющаяся энергия, высвобождаемая в процессе редуктивного анализа, устремится к объекту или проблеме, которые существуют во внешнем мире.

В работе Два эссе по аналитической психологии Юнг впервые высказал идею о существовании архетипического переноса. Он обнаружил, что в ряде не совсем обычных случаев высвобожденное в результате редуктивного анализа либидо не способствует новой внешней адаптации, а выбирает собственное направление к коллективному бессознательному, при этом активизируя архетипы, которые впоследствии проецируются в переносе. Идеи, сформулированные им несколько позже, можно разделить на две взаимосвязанные гипотезы. Во-первых, перенос архетипичен, и в этом смысле на аналитика проецируется содержание коллективного бессознательного; во-вторых, для переноса характерно целенаправленное развитие в отношении индивиду-ации, а это значит, что процесс переноса сам по себе является архетипичным.

Юнг приводит множество убедительных примеров из клинической практики, подтверждающих его первоначальную гипотезу. Однако его идея о целенаправленности переноса держалась на одном, довольно тонком, замутненном контрпереносом, случае женщины с сильно заряжен-

ВЗГЛЯДЫ ЮНГЛ НА ПЕРЕНОС

ным позитивным отцовским комплексом. Она идеализировала Юнга, и в ее снах его образ разрастался до масштаба богоподобной фигуры отца, который нес ее, как ребенка. Юнг описывает следующий сон пациентки:

Ее отец (который в реальности был небольшого роста) стоял с ней на вершине холма, на котором росла пшеница. По сравнению с ним она была совсем маленькой, и он ей казался похожим на великана. Отец поднял ее с земли и держал на руках, как маленького ребенка. На поле дул ветер, пшеница на ветру волновалась, а отец укачивал ее на руках²¹.

Юнг удивлялся, почему с аналитической точки зрения ее бессознательное прочно удерживало идею его бого-подобия. Эта связь скорее крепла, чем ослабевала. Тогда он пришел к выводу, что

бессознательное пыталось создать Бога из личности врача, как бы желая освободить видение Бога от вуали личностного, так что перенос на личность доктора был не более, чем неверно понятый частью сознания дурацкий трюк, разыгранный «так называемым здравым смыслом»?... Могло ли страстное стремление к Богу оказаться... высшим и подлинным смыслом той неуместной любви, которую мы называем «переносом»?²² Весьма спорно, подкреплял ли этот пример идею Юнга о том, что в переносе находит свое отражение процесс индивидуации. Приходя к такому выводу, Юнг не принимал во внимание то обстоятельство, что у пациентки закончились деньги, и он продолжал ее анализ бесплатно²³. Вне всякого сомнения, оно стимулировало появление в переносе пациентки фантазий, в которых его образ оказался преувеличенным. Этот идеализирующий перенос было невозможно ослабить, так как Юнг продолжал его подкреплять, относясь к пациентке так, будто она была ребенком. Таким образом, максимум, что можно извлечь об архетипическом переносе из примеров, приведенных в Двух эссе по аналитической психологии, — это то, что архети-пические образы появляются спонтанно и реактивно. Вместо доказательства идеи об автономной бессознательной

Уоррен Штейнберг КРУГ ВНИМАНИЯ

индивидуации в отношениях переноса, можно, наоборот, оспорить, что таким образом Юнг подкрепил свою гипотезу о бессознательной коррекции контрпереноса аналитика через архетипические образы.

В своих более поздних работах Юнг представил дополнительный материал для обоснования идеи о том, что в отношениях переноса скрыто протекает процесс индивидуации. В Тавистокских лекциях он сравнивал перенос с изначальными переживаниями и утверждал, что оба процесса служат одной и той же функции — отделению энергии от родительских образов, способствуя ее переходу в следующую фазу развития. В этом смысле анализируемый, подобно герою, рождается дважды: один раз — от своих настоящих родителей, а затем, вследствие переноса, он переживает духовное возрождение, освобождаясь от родительских образов²⁴.

Эта идея, где перенос рассматривается в качестве второго рождения, также нашла свое отражение в Психологии переноса, где Юнг связывает цель переноса с развитием личности⁸⁵. Здесь он вновь приводит тезис, указывающий на перенос как на направленный архетипический процесс, целью которого является индивидуация. Анализируя иллюстрации в Rosarium p/iilosop/iorum, Юнг отмечает характерную параллель между алхимическими процессами и процессами переноса. Он убедительно показывает, что подлинный смысл алхимического деяния, поиск философского камня (lapis), — является проекцией инстинктивного стремления к целостности, так что потребность, лежащая в основе этого процесса переноса, не может быть ничем иным, как стремлением к внутреннему единению.