Ты для меня бесценное владенье 4 page

– Энн, позволь мне взглянуть.

– Ты будешь смеяться, – проговорила она.

– Обещаю, что не буду, – заверил он, пытаясь поймать ее смущенный взгляд. Не встречая теперь возражения, он отошел с листками к окну и принялся за чтение. Он чувствовал, что она не сводит с него тревожных глаз, ее беспокойство повисло в воздухе, разделявшем их, но продолжал неспешное чтение. Через несколько минут, прочитав последние строчки, он взглянул на кузину.

– Знаешь, очень хорошо. Мне особенно вот это понравилось. – Он вернул ей первый лист.

– Тебе… правда понравилось? – Энн недоверчиво глядела на него.

– Да, правда. И как давно ты пишешь стихи, кузина?

Слабая краска удовольствия выступила на щеках Энн.

– Уже почти год.

– И ты это никому не показывала?

Энн отрицательно покачала головой.

– Никому, даже миссис Дженкинсон. Мама не одобряет поэзию, а миссис Дженкинсон должна докладывать ей все. Так что лучше ей не знать. Я как раз писала эти вот, когда она вошла неожиданно, так что мне пришлось спрятать их в Водсворте, с которым я сверялась.

– Но, Энн, невозможно вечно писать только для себя! Пусть по крайней мере семья прочитает их! Энн?

Дарси присел рядом с ней и взял ее за руки. И впервые в жизни она не отпрянула, не попыталась уклониться.

– Ты не должен опасаться, что тебе навяжут меня в жены, кузен. Я знаю, мама пытается убедить тебя, что я поправляюсь, только боюсь, она обманывает себя. Мне вовсе не становится лучше, и я пришла к выводу, что мне не стоит выходить замуж.

– Энн! Моя дорогая девочка! – Дарси непроизвольно сжал ее руки.

– Именно тогда я и начала писать, – прошептала она ему в плечо. – Мне нужно было высказать что-то, сделать хоть что-то… прекрасное, может быть, без маменькиного участия и критики. – Она перевела дыхание. – Я знаю, что меня никто не замечает, и я никого не виню, ведь ничего примечательного во мне нет. Но, осознав свое состояние, я поняла, что все чувства, что еще есть во мне, я должна излить на бумаге. – Она взглянула на него, и только чуть больше заблестели ее глаза. – Мне не суждено выйти замуж, иметь детей, так что это и есть мое наследство, пусть и убогое. Я еще не все выразила, что у меня на душе, и я не перенесу ни пренебрежения, ни похвал Ее светлости, пусть даже ей вдруг придет в голову хвастать моими талантами. Не собираюсь поддаваться ей, пусть носится себе с моей «деликатностью». Ты понимаешь, кузен? Ты не выдашь меня?

– Господи Боже, Энн! – Дарси беспомощно глядел на кузину. Конечно, он ничего никому не расскажет, но какое это имеет значение по сравнению со сказанным ей?

– Разве в этом не может быть ошибки? – наконец проговорил он.

– Нет никакой ошибки, кузен, – Энн посмотрела на него с тем состраданием, которое он должен был бы выразить ей.

Он в растерянности смотрел на ее руку в просительном жесте на его рукаве. Что еще, кроме такой малости, может он сделать для нее?

– Даю слово, не беспокойся, Энн. Хотелось бы мне, Энн, чтобы меня надо было благодарить не за такую безделицу, как молчание. Мне очень стыдно за то, что я избегал тебя все это время.

Энн отняла свою руку и поднялась с кушетки.

– Не стоит так корить себя, кузен. Причины в той игре, которую Ее светлость навязала нам. У меня нет сил противиться ей, но ты просто молодец. Я очень благодарна тебе за это. – Она вздохнула, и Дарси тотчас озабоченно поднялся. – Нет, я просто устала. Лучше я вернусь в комнату, ведь считается, что я отдыхаю. Все же хорошо, если можешь открыться кому-то, Дарси. Но как странно, что это оказался именно ты, – добавила она с невеселой улыбкой.

Она присела перед ним в реверансе и вышла из библиотеки, тихо прикрыв дверь и оставив его в одиночестве слушать равнодушный шум дождя за огромными окнами библиотеки.

В тот день Энн не спустилась вниз к ужину. Вместо нее появилась миссис Дженкинсон с извинениями от Энн за сильные головные боли и усталость. Так этот что ужин прошел в совершенно унылой, под стать погоде, атмосфере. Ну а после него ничего более подходящего, чем бильярд, не мог он предложить одуревшему от безделья в четырех стенах Ричарду. Однако и это пришлось отложить, поскольку тетка пожелала развеять свою скуку партией в карты с племянниками, сразу после их обычного бренди.

– Ты не против сыграть партию, когда Ее светлость удалится? – исподлобья спросил Фицуильям, допивая первую порцию бренди, и протянув бокал Дарси за второй. – Боюсь, что партия в карты с Драконшей как финал такого убийственно пустого дня сведет меня в могилу. – Он отпил еще глоток. – Господи, как жаль, что наши соседи не смогли прийти! Это было бы просто спасением!

– Очаровывать тебя я не могу, но развлечь немного постараюсь, – сухо ответил Дарси, наполняя бокал из графина, недовольный намеком Ричарда на Элизабет. Он не мог смириться с той легкостью, с которой тот говорил о ней, поэтому решил положить этому конец.- Может, дело в том, что расчетный день еще не скоро?

– Нет, я еще при деньгах, Дарси, – с обидой вздернул подбородок Фицуильям, – да и первая твоя стрела тоже мимо цели. Ведь именно ты, как я заметил, попал в плен очарования в Кенте.

Дарси поболтал свой бренди в бокале.

– Значит, жизнь военного не так расточительна, как считается, – огрызнулся он под пристальным взглядом Ричарда, но тотчас пожалел об этом. Он только спровоцирует кузена на дальнейшие расспросы. – Извини, Ричард, это ни к селу, ни к городу.

Он откинулся на спинку кресла. Если бы можно было удалиться сейчас в библиотеку, или в свои комнаты! Постоянно разрываясь в душе между велениями сердца и требованиями долга, за этот прошедший без Элизабет день он измучился настолько, что начинал уже терять самообладание.

– Взаимно, Фиц, – Ричард опустился в кресло и махнул рукой в сторону окна. – Это все этот чертов дождь. Достал обоих. Мир, старина? – он поднял свой бокал.

– Мир, – кивнул Дарси, салютуя своим в ответ, и они медленно отпили по глотку. – Думаешь, попозже будем в состоянии укрепить наш пакт еще несколькими глотками? – продолжил он, заметив покрасневшую от бренди физиономию кузена.

Тот похлопал себя по щекам и рассмеялся.

– Может, померяемся способностями после карт с теткой. Вполне возможно, созреем к этому времени для хорошей драчки.

Но скука карточных партий в компании Ее светлости, да еще под нескончаемые ее монологи, довела обоих к концу дня до такого состояния, что они были рады разбежаться по своим комнатам, потеряв всякое желание управлять траекториями шаров на зеленом сукне.

Несомненно, это было самым мудрым из всех решений, принятых им и Ричардом за последнее время, признал Дарси, входя в свою спальню под приветствие своего слуги. События и разочарования дня утомили его настолько, что он был искренне благодарен и теплой ванне, и бокалу настойки по рецепту отца, когда, по завершении всех ритуалов, он был усажен перед камином, завернутый в уютный халат. Дарси попытался было собраться с мыслями, но… ночь, усталость, тепло очага и крепкого напитка увлекли его прочь отсюда, и далее по дорожке, через рощу, мимо ограды, прямо к той, что с нетерпением в манящих глазах поджидала его после долгого отсутствия.

– О! – Это односложное восклицание мгновенно оторвало Дарси от изучения участка явно поврежденных насекомыми деревьев, которые грозили образовать вскорости проплешину в роще, более того, их возможное падение представляло несомненную угрозу прохожим. Он только было велел себе сообщить об этом леснику леди Кэтрин, как тут же, огибая больное дерево, оказался прямо перед Элизабет.

– Мисс Беннет, – поклонился он, оттаивая мгновенно при одном только взгляде на нее, просто от радости, что не разминулся с ней. Оценив ситуацию, он понял, что она только вышла на прогулку; значит, впереди у него не меньше часа в ее обществе. Отлично!

– Мистер Дарси, – ответила она неловким реверансом.

Нахмурилась, или ему показалось? Когда она подняла голову после реверанса, на ее лице было самое приличное для воспитанной девушке выражение. Он облегченно расслабился, делая шаг к ней.

– Вы только что вышли на прогулку, полагаю, – поспешил он, не давая ей возможности ответить. – Розингс Парк растили несколько поколений. Я его знаю досконально, с самой юности. – Он серьезно посмотрел на нее. – Я был бы счастлив показать вам его совершенно малоизученные красоты.

Элизабет, казалось, немного растерялась от такого неожиданного предложения.

– Вы очень любезны, сэр, но мне совестно отнимать у вас столько времени. Это неудобно.

Такая деликатность восхитила его.

– Вовсе нет! Я целиком в вашем распоряжении, мисс Беннет, если таковым можно считать осмотр парка. – Он любезно предложил свою руку, и она так же нерешительно, как и днем раньше, на ее оперлась, что опять умилило его вызвало такой же прилив приятных ожиданий.

– Конечно, это может быть только началом осмотра. Полностью не успеть осмотреть его даже за все время вашего первого визита. Поверьте, немало времени потребуется, чтобы увидеть весь Розингс.

Это явно впечатлило ее, и она лишь проговорила сдавленно,

– Конечно!

Они отправились в указанном им направлении. Некоторое время шли молча и довольно быстро, а Дарси все не решался предложить какую-нибудь тему после того, как выложился в самом начале встречи – и с таким успехом. Право, пока ему вполне довольно было просто ощущать ее рядом; однако же приличия предписывают поддерживать беседу. Впрочем, в такой близости от нее он будет рад услышать любое ее суждение, на любую тему. Кроме того, именно желанием понять ее он и оправдывал перед своей совестью эти почти тайные уединенные их встречи.

– Вам нравится в Хансфорде, мисс Беннет? – отважился, наконец, он на совершенно тривиальный вопрос.

– Да, да, конечно, – охотно подтвердила она, – Шарлота… миссис Коллинз – моя давняя и хорошая подруга, которая хорошо знает мои наклонности и не препятствует им.

Понятно! Дарси был рад ее намеку на то, что им не приходится опасаться присутствия миссис Коллинз при дальнейших встречах. Более того, похоже, что миссис Коллинз уже кое-что уже заметила, поэтому и не желает мешать. Чувство блаженного спокойствия охватило его, невзирая на то, что он мог созерцать лишь поля ее шляпки вместо лица. Полное блаженство, вот это чувство глубокого удовлетворения от ее близости, жизнь всегда в единении и взаимной поддержке – вот что станет частью его жизни. Если только еще проклятое чувство долга перестанет стучать набатом ему в уши!

Они уже оказались у того, едва заметного даже для его привычного глаза поворота на тропинку, куда им надлежало свернуть, и он мягко направил Элизабет в нужном направлении, утвердительно улыбнувшись в ответ на ее удивленный взгляд.

– Немного терпения! – пояснил он, отводя в сторону ставшие помехой ветви, разросшиеся за прошедшие пять лет с тех пор, как он в последний раз бродил здесь, и пропуская Элизабет вперед. Большей частью тропа шла прямо, лишь иногда огибая какое-нибудь старое одиночное дерево, или же старый валун, в давние времена служившие для них с Ричардом своего рода рубежом, до которого надо добежать первым – таким способом они разнообразили рутину прогулки. И вот через несколько минут они уже у цели, то есть на той поляне, столько всяких вещей воплощавшей в себе во времена его детства – это был и необитаемый остров Робинзона Крузо, и дикая крепость Вольфа в Америке, и замок, защищаемый Артуром. Он с нетерпением предвкушал ее реакцию. Ее восторженное восклицание было воспринято им, как заслуженная награда.

– Мы с Фицуильямом нашли это место, когда мне было десять, хотя лесник очень старался помешать нам.

Она с интересом, и, как он надеялся, с пониманием, осматривала то, что было в его мыслях первым подарком ей.

Когда-нибудь он расскажет ей и про то, как лесник пытался удержать их от вылазок в этот лес – из-за упорных слухов о том, что в этих местах поселился дикий вепрь. Конечно, только такой истории и не хватало им, чтобы удвоить их пыл в поисках зверя, так что к моменту, когда они добрались до главной тропы, они до того взвинтили свое воображение мнимым фырканьем в кустах, что припустились во весь дух, не чуя ног под собой, пока не очутились на вот этой уединенной поляне. Да, когда-нибудь… но не сегодня. Сейчас он просто наслаждался блаженным единением с ней в этом всегда таком мистическом для него кусочке леса.

– Спасибо, мистер Дарси, тут очень мило, – послышалось ее замечание спустя несколько минут, – я бы никогда не нашла бы эту поляну самостоятельно.

– Я очень рад, мисс Беннет, – откликнулся он, поворачивая следом за ней по тропинке к выходу. Верно, неблагоразумно им оставаться дольше здесь наедине. Он бросил благодарный взгляд на старое доброе убежище, и последовал за ней. Над ними прошелестел порыв ветра, и, не успел он предупредить Элизабет, как налетевший вихрь соблазнительно закрутил вокруг ее тела юбку и подхватил ее шляпку.

Это чарующее зрелище лишило его привычной сдержанности, и в нем вспыхнуло такое страстное желание обвить ее руками, увлечь ее в это его укромное убежище, коснуться ее лица, припасть губами к манящей мягкости ее губ, что он подался вперед, к ней; настолько стремительно желание сменило чувство умиротворения ее близостью, что он почти уже коснулся ее, пока не заставил себя опомниться и сдержать свой безумный порыв.

Но некая, еще благоразумная и не исчезнувшая окончательно часть его натуры, огорченно предупредила его, что ее резервы власти над ним во всем, что касалось Элизабет, уже на исходе. Игнорировать это было бы преступлением, так что, едва остыв, он уже понял, что способен натворить. Эта мысль отрезвила его гораздо сильнее, чем возможная реакция Элизабет на его поведение, если бы она поняла, что с ним происходит. Он замедлил шаг, увеличивая дистанцию между ними. Дело не в том, что желание исчезло, нет, эта сладкая мука так же сжимала его сердце, но он уже был способен размышлять до какой-то степени здраво.

– Мистер Дарси, полагаю, мне пора вернуться в Хансфорд, – объявила Элизабет, когда они вышли на дорогу к парку.

Дарси мог только поблагодарить ее за такое разумное намерение. На сегодня испытаний ее близостью уже более чем достаточно.

– Миссис Коллинз просила моей помощи, и я полагаю, что она уже ждет меня.

– Конечно, вам следует поспешить, – серьезно согласился он; но, даже чувствуя до сих пор исходящую от нее опасность, не смог не добавить, – только позвольте мне убедиться, что вы благополучно вошли в дом.

Она удивилась, но вновь оперлась на его руку, и они опять в молчании направились к Хансфорду. Иногда он украдкой бросал на нее взгляд, но ему ничего не удавалось прочесть на ее безмятежном лице. Иногда ему чудился намек на неудовольствие, как ему уже чудилось ранее, но столь неопределенный, что он приписал эту странность ее задумчивости. Они шли рядом, но как ни старался Дарси, он не мог обрести прежней умиротворенности. Он до сих пор остро ощущал ее близость и не мог не гадать, сможет ли дарованная браком близость направить клокочущие внутри его страсти в более счастливое русло. Да, вот вопрос! Именно так, сделает ли брак его счастливее? При всех их страстных мечтаниях, он не мог бы поручиться, что его женатые друзья обрели это счастье. Ведь, женившись по семейным и финансовым соображениям, сообразуясь с общественными связями, они не могли служить ему примером. О счастье же их жен он и вовсе не имел ни малейшего представления, столкнувшись только с алчными поползновениями некоторых матрон разной степени зрелости, а уже одно это можно воспринимать как свидетельство их неудовлетворенности в браке. Может, ответ следует искать совсем не там?

– Мисс Беннет, – начал он и замолчал ненадолго, потом повторил, – мисс Беннет, позвольте узнать ваше мнение о семейном счастье мистера и миссис Коллинз? – Элизабет едва не выпустила его руку.

– Что вы имеете в виду, сэр? – ответила она вопросом на вопрос.

– Вашу подругу миссис Коллинз, – уточнил он, – можете ли вы сказать, что она счастливее в браке, чем до замужества?

– Счастье, как и расстояние, понятие относительное, мистер Дарси, – в точности повторила она прежнее выражение, неотрывно глядя вперед. Потом, так же не глядя на него, смягчила тон. – Да, думаю, что так, сэр, как ни трудно для меня признать, что то, с чем я не могла первоначально согласиться, обернулось в ее пользу. Учитывая ее натуру, ожидания и понятия, она считает себя абсолютно счастливой в браке, и я не могу не согласиться с ней.

– Значит ли это, что вы считаете основой благополучия брака именно сходство характеров и общность взглядов на жизнь?

Она хранила молчание так долго, что он стал опасаться того, что она опять пропустила его вопрос. Наконец, она ответила настолько тихо, что ему пришлось наклониться к ней.

– Как первое условие, по крайней мере. Иначе надежды на счастье весьма призрачны. – Она мельком глянула на него, и тотчас отвернулась; но Дарси был вполне удовлетворен. Разве же она не сама согласилась в том, что их взгляды весьма сходны? Ее быстрый ум, ее познания и понимание, прекрасно соответствуют его собственному. Каковы же ее представления о жизни? Она не может не понимать его намерений, тем не менее ей не изменяет похвальная скромность и сдержанность, что только подогревает его восхищение ею. Он предался мечтам о том, как такие похвальные качества проявят себя при исполнению ею роли его супруги, хозяйки Пемберли и дамы высшего общества, чему очень способствовала возможность любоваться ее профилем вплоть до того момента, пока изгородь не кончилась и они не оказались у ворот дома священника.

– Мы уже пришли, мистер Дарси, – вернула она его на землю из его мечтательных далей.

– Вы правы, мисс Беннет, – серьезно подтвердил он, и, как и в прошлый раз, медленно поднял ее пальчики к своим губам, – Всего хорошего, мисс Беннет, – и он поклонился.

– До свидания, мистер Дарси, – она быстро присела в реверансе и исчезла, оставив его в задумчивости посреди цветущих клумб.

Уже давно за ней закрылась дверь, а Дарси все еще медлил в задумчивости. Да, вопреки ее семейству, бедности и низкому положению, он был уверен, что всегда сможет гордиться ею, верить ей, потому что она понимает его, потому что они во многом сходны и потому что… он любит ее.

«Частичка души моей, где же ты, я ищу тебя». От этих строчек Милтона, от их страстности и правдивости у него опять сжалось сердце, «ты так нужна мне, моя вторая половинка». **

* – «Сонет 116», У. Шекспир.

** – Джон Милтон, «Потерянный рай», книга 4, стихи 487-488.