Мировая война и революция 1917 г

Вспомните: что такое мировая война? Какие события первой миро­вой войны вы знаете?

Причины мировой войны. В начале XX в. западный капи­тализм исчерпал возможности развития вширь за счет захва­та новых территорий и рынков сбыта. Мир был разделен меж­ду «старыми» колониальными державами — Англией, Фран­цией, Испанией, Португалией и другими. Образование моно­полий в западных странах ограничило возможности свободно­го развития капитализма и появления новых компаний. Тра­диционная культура на Западе была в основном разрушена. В условиях кризиса ценностей стала складываться новая, массовая культура.

Это был кризисный период в развитии западной цивилиза­ции. Но это был кризис роста, при котором современная циви­лизация обеспечивает структурную перестройку не только на экономическом, но и на политическом и социокультурном уровне. Происходило интенсивное развитие и качественное об­новление капитализма. Складывалось антитрестовское и рабо­чее законодательство, все более эффективно защищались пра­ва профсоюзов. В начале XX в. возникло массовое производ­ство товаров широкого потребления, изменившее характер рынка и культурно-бытовые условия жизни. Это были шаги в сторону современного типа капитализма, при котором учи­тываются интересы не только буржуазии, но и всего обще­ства, все в большей мере становящегося обществом собствен­ников.

Однако экстенсивные формы развития капитализма про­должали отстаивать свое право на существование. «Молодые» промышленные державы, прежде всего Германия, стремились к переделу захваченных территорий, вытеснению конкурен­тов с привычных рынков сбыта. Это вызвало обострение меж­государственных отношений, а внутри стран «второго эшело-

на» капиталистического развития — новое оживление госу­дарственного традиционализма, великодержавного самосо­знания. Еще в 1889 г. был заключен союз Германии с Австро-Венгрией и Италией. В то же время отношения Рос­сии и Германии ухудшились. Причиной этого было стремле­ние Австро-Венгрии при поддержке Германии утвердиться на Балканах, в традиционной сфере влияния России.

В 1893 г. был заключен союз между Россией и Францией, а в 1907 г. соглашение России с Англией, регулировавшее отношения двух стран с Афганистаном и Ираном, рынки сбы­та которых являлись предметом взаимных притязаний. Так сложились два блока держав, участвовавших в первой миро­вой войне. В ходе самой войны их состав несколько изменил­ся. Италия примкнула к блоку Англии, Франции и России, названному Антантой, т. е. «Согласием», а Болгария и Тур­ция — к блоку Германии и Австро-Венгрии.

Непосредственным поводом к войне было убийство 19 (28) июня 1914 г. в Сараеве, столице Боснии, наследника австрий­ского престола Франца Фердинанда во время его пребывания на маневрах австрийской армии. Босния и Герцеговина были захвачены Австро-Венгрией еще в 1908 г. Тогда же при ее со­действии было образовано государство Албания, отрезавшее Сербию от Адриатического моря. Назначение маневров на 15 июня, день национального траура сербов, было провока­цией со стороны Австро-Венгрии. Используя то обстоятель­ство, что Сербия не приняла один из пунктов австрийского ультиматума, Австро-Венгрия объявила ей войну.

В ответ на мобилизацию русской армии 19 июля (1 авгу­ста) 1914 г. Германия объявила войну России.

Общественное движение накануне и в начале войны. Обще­ственная жизнь России в предвоенные годы проходила под знаком усиления левых сил. В 1912—1914 гг. рабочее движе­ние выросло в 1,5 раза. Все мощнее становились политические забастовки и демонстрации. Осенью 1912 г. прошли выборы в IV Государственную думу. В ней произошла дальнейшая по­ляризация сил: за счет сокращения октябристского центра увеличилось число депутатов от правых, с одной стороны, и от кадетов и прогрессистов — с другой. Все большую роль в Думе играл не правый, а левый центр, союз кадетов и октяб­ристов. При его поддержке удалось, в частности, вернуть судебную власть в деревне от земских начальников миро­вым судьям. Председателем Думы был избран октябрист М. В. Родзянко.

В конце 1912 г. оформилась партия прогрессистов, став­шая партией русской буржуазии. Ее учредителями были текстильные фабриканты А. И. Коновалов, В. П. и П. П. Рябу-шинские, С. Н. Третьяков, С. И. Четвериков и земские деяте­ли И. Н. Ефремов, Д. Н. Шипов, А. М. Ковалевский. Прогрес-

систы стремились к слиянию кадетов и октябристов в единую «деловую» партию. Отвергая лозунги кадетов о всеобщем избирательном праве и принудительном отчуждении по­мещичьих земель, они настаивали на ответственности мини­стров перед Думой, независимости местного самоуправления от бюрократии, отмене чрезвычайного положения. Идео­логией прогрессистов был «неославизм», оправдывавший борьбу капиталистов за новые рынки сбыта.

Прогрессисты не были довольны результатами своей дея­тельности в Думе и стремились к организации блока левых и революционных сил вне Думы. В марте 1914 г. А. И. Коно­валовым было созвано совещание прогрессистов, левых октяб­ристов, кадетов, народных социалистов и социал-демократов (в том числе большевиков). Эти партии создали Информаци­онный комитет для объединения усилий в борьбе за полное осуществление свобод, провозглашенных в манифесте 17 ок­тября 1905 г. Целью прогрессистов было добиться продолже­ния реформ. Это свидетельствовало о способности буржуазии если не возглавить революцию, то содействовать развитию ре­волюционного движения в стране. Однако начавшаяся война привела к сплочению общества на основе идеалов импер­ского сознания и государственного традиционализма. Забас­товки рабочих прекратились. IV Дума единогласно проголосо­вала за военные кредиты, продемонстрировав свое единство с правительством (социал-демократы при голосовании воздер­жались). Земское и городское самоуправление (Земгор) актив­но включилось в работу по оказанию помощи армии. Достиг­нутое национальное согласие, возрождавшее память о 1812 г., дало повод назвать войну «Второй Отечественной». Вместе с тем поднялись националистические настроения. В 1915 г. в Москве прошел немецкий погром, когда избивались иностран­цы и уничтожалась их собственность. (Отметим, что подобные же русские погромы прошли в Германии.) Все шире стали кон­фискации собственности иностранцев. Петербург был пере­именован в Петроград.

Ход боевых действий и новый революционный кризис. Уже начало войны показало недостатки подготовки России к веде­нию боевых операций, зависимость действий русской армии от положения на Западном фронте. Это привело к концу 1914 г. к утрате захваченной ранее инициативы в Восточной Пруссии и Галиции.

Весной 1915 г. австро-венгерская армия, используя подав­ляющее преимущество в артиллерии, выбила русские войска из Галиции и части Волыни. В свою очередь немцы заняли Польшу, Литву и часть Латвии — Курляндию. Поражения русской армии в 1915 г. получили название Великого отступ­ления. Началась массовая эвакуация населения и имущества из западных губерний. Это обострило транспортные и продо-

вольственные проблемы. Они переросли в кризис, который правительство так и не смогло разрешить. В городах возникли «хвосты» — очереди за продовольствием, которых Россия ра­нее никогда не знала. Неконтролируемый выпуск бумажных денег породил инфляцию. Все это вместе с притоком беженцев в крупные города вызывало массовое недовольство народа. Начались выступления рабочих против войны.

Николай II в августе 1915 г. взял на себя главнокомандо­вание русской армией, а тем самым ответственность за ход во­енных действий. Ходили упорные слухи, что царица и Распу­тин активно вмешиваются в государственные дела. Их обви­няли в шпионаже в пользу Германии. Это свидетельствовало о начале нового раскола между властью и обществом.

В 1915 г. был создан Прогрессивный блок в Думе во главе с П. Н. Милюковым. В него вошли прогрессисты, кадеты, октябристы, центристы и часть националистов, а также три группы из членов Государственного совета — академическая, центра и беспартийные. Тем самым Государственный совет едва ли не впервые со времени его возникновения в 1810 г. вступил в борьбу на стороне общества. Прогрессивный блок поддержали также меньшевики и эсеры. Блок представ­лял внушительную силу. В IV Думе он имел 268 голосов из 397, т. е. подавляющее большинство. Он требовал от царя со­здания министерства доверия с участием общественных деяте­лей, политической амнистии и целого ряда реформ.

Буржуазия попыталась укрепить свои связи с рабочими, создав рабочее представительство в военно-промышленных комитетах, призванных помочь мобилизации промышленно­сти на военное производство. Однако выборы от рабочих в ВПК вызвали раскол, с одной стороны, между правыми эсера­ми и меньшевиками, соглашавшимися сотрудничать в них «для контроля над деятельностью буржуазии», и, с другой стороны, большевиками и эсерами-интернационалистами, выступавшими против империалистической войны, за пора­жение царизма и использование ситуации для развития рево­люционного движения. В сентябре 1915 г. в Швейцарии, в Циммервальде, интернационалистское движение оформилось как международная сила. В результате «рабочие группы» бы­ли избраны лишь в 25% ВПК.

1916 г. был успешным для России. Было налажено воору­жение и снабжение армии. В мае 1916 г. начался знаменитый Брусиловский прорыв — наступление Юго-Западного фронта под командованием генерала А. А. Брусилова, в результате которого австрийский фронт был прорван и войска противни­ка должны были отступить на 70—120 км, потеряв 1,5 млн человек убитыми, ранеными и пленными. Это поставило Австро-Венгрию на грань политической и военной катастро­фы. На помощь ей Германия должна была перебросить из

Франции 11 дивизий, что помогло союзникам одержать побе­ду в битве под Верденом и начать наступление на Сомме. В знак признательности союзники согласились в случае побе­ды передать России Константинополь (Стамбул) и черномор­ские проливы.

Но потери русской армии были громадными. За годы вой­ны было убито, ранено и взято в плен около 7,5 млн человек. Армия потеряла свой кадровый состав. Большинство из вновь прибывших в войска находились в казармах из-за недостаточ­ной военной подготовки, нехватки офицеров для их обучения и необеспеченности оружием. С этих «запасных полков», сре­ди которых были и гвардейские части, расположенные в Петербурге, началось разложение армии. В них действовали революционные агитаторы, направлявшие недовольство этих оторванных от земли крестьян против царя и «богатых» — по­мещиков и капиталистов. Во фронтовых частях начались «бра­тания» с солдатами противника. Авторитет офицеров падал. В то же время усиливалось влияние революционных агитато­ров. Это позволило с самого начала революционных событий обеспечить силам революции поддержку армии.

С 1915 г. в русской деревне и на национальных окраинах, в Казахстане и Средней Азии, отмечался подъем традициона­листских настроений. Выступления против землеустроитель­ных работ и появления отрубов и хуторов, разрушавших об­щину, были столь активны, что заставили весной 1915 г. при­остановить столыпинскую аграрную реформу. В августе — сентябре 1916 г. начались выступления узбеков, киргизов, туркменов, казахов против трудовых мобилизаций. Особенно активными они были в Фергане и Тургайской степи и во мно­гих местах шли под лозунгом объединения мусульман.

К концу 1916 г. железнодорожный кризис принял хрони­ческий характер. Из-за нерегулярного подвоза заводам не хватало топлива и металла, городам — хлеба, а в сельской местности, особенно на юге, скапливались излишки про­довольствия. Известия об этом вызывали острое недовольство жителей Москвы и Петрограда. Люди должны были ежеднев­но проводить по нескольку часов в очередях.

В годы войны в России получили массовое распростране­ние органы государственно-монополистического регулирова­ния промышленности, через которые фактически распределя­лись казенные деньги среди приближенных императора. При этом отношения ведомств и предприятий не имели коммерче­ского, рыночного характера. Государственные заводы факти­чески жили по законам феодальной вотчины, не зная строгого бухгалтерского учета, понятий ценообразования, себестоимо­сти, амортизации, прибыли. Это была сфера «феодально-мо­нополистического капитализма», которая своей экономиче­ской неэффективностью и глубокой коррумпированностью все

более разрушала хозяйство и влияла на нравственную атмо­сферу общества.

В обстановке морального разложения «придворной кама­рильи» Николай II пытался навести порядок при помощи бес­конечной смены премьер-министров и членов правительства. В. М. Пуришкевич назвал это «министерской чехардой». Но улучшения в положении были незначительными, и недоволь­ство масс все росло. Оно было направлено в первую очередь против царя, царицы, Распутина и царских приближенных. В них видели предателей интересов страны и виновников по­ражения армии.

В условиях почти полной общественной изоляции власти П. Н. Милюков 1 декабря 1916 г. на заседании Думы обвинил правительство в том, что его члены либо глупцы, либо измен­ники. Речь Милюкова прогремела на всю страну как вызов правящей династии. Вскоре после этого был убит Г. Распу­тин. Однако это ничего не изменило. Царь не желал идти на уступки Прогрессивному блоку. Новое обострение продоволь­ственного кризиса в конце февраля 1917 г., выступления жен­щин, всеобщая забастовка рабочих Петрограда, к которой 27 февраля присоединились солдаты трех гвардейских пол­ков, переросли в буржуазно-демократическую революцию.

Февральская революция и двоевластие. 28 февраля 1917 г. Петроград оказался в руках восставших. Правительство было арестовано. В стране возникло двоевластие. Были образованы два параллельных органа власти: Совет рабочих и солдатских депутатов и Комитет Государственной думы, сформировав­ший Временное правительство. Попытка послать на подавле­ние восстания части с фронта окончилась неудачей. В этих условиях под давлением обстоятельств 2 марта Николай II отрекся от престола. Эпоха самодержавия в России закончи­лась.

Казалось бы, длительный период непоследовательных по­пыток либерально-демократических преобразований подошел к концу. Россия не только вошла в круг европейских держав, но и приблизилась к политическому и социально-экономиче­скому стандарту европейских стран. Было провозглашено полное равенство граждан, всеобщее и равное избирательное право, свобода слова, печати, собраний, забастовок. Завер­шился процесс социально-экономической интеграции Рос­сии и Европы. Власть перешла в руки буржуазии и поддержи­вавших ее сил, в том числе правосоциалистических партий. Это делало возможным появление новой традиции управле­ния страной, при которой большую роль играли бы обще­ственные организации, такие, как земское и городское само­управления.

Однако в расколотой надвое культуре России существова­ли два образа революции и два представления о ее задачах.

Для крестьянства это была не буржуазно-демократическая ре­волюция, а победоносная крестьянская война за идеал «прав­ды», возрождавшая надежды на приход новых Разиных и Пугачевых, истребление господ и чиновников, прекращение тягостной войны, возвращение земель общинам и, наконец, воцарение «справедливого царя» как гаранта этих преобразо­ваний.

Буржуазия и правые социалисты видели все совсем в дру­гом свете. Они не считали нужным раздавать крестьянам по­мещичьи земли, составлявшие всего 1/10 земельного фонда страны, и при этом сохранять общину, уничтожение которой могло бы дать неизмеримо больший экономический эффект. Они не могли понять, зачем прекращать войну, победа в кото­рой давала России новые рынки, значительно улучшала усло­вия предпринимательства.

В России вновь началось столкновение монологов обще­ственных сил, но на этот раз водораздел проходил не между властью и обществом, а внутри самого общества. Взаимодей­ствия, компромисса быть не могло.

Тяжесть положения была обусловлена тем, что на эту со­циокультурную ситуацию наложились сложнейшие социаль­но-экономические проблемы развития России XIX—XX вв. В России из-за догоняющего типа развития одновременно необ­ходимо было решать вопросы первоначального накопления, индустриализации и развитого, монополистического капита­лизма. Все это обостряло экономическое положение, создава­ло впечатление безвыходности ситуации. К тому же русская буржуазия недаром долго пребывала в состоянии зависимости от царизма. Это выработало в ней «властебоязнь», неспособ­ность отстаивать свои интересы и установить свою диктатуру. В глазах народа это свидетельствовало о порочности пути бур­жуазного развития как такового, делало очевидными выводы теории марксизма о необходимости свержения власти буржу­азии и построения нового, социалистического общества.

Отсутствие диалога между буржуазной интеллигенцией и народом приводило к тому, что борьба монологов внутри об­щества превращалась в борьбу монологов партий и органов власти. Временное правительство, во главе которого стоял Г. Е. Львов, выдвинуло лозунги: «Война до победы», «Мир и согласие в тылу», «Свобода и порядок», «Осуществление ре­форм после окончания войны и созыва Учредительного собра­ния». Но солдаты требовали немедленного заключения мира. Крестьяне развернули массовый захват помещичьих земель. Ими было засеяно до 20% полей в имениях помещиков. Рабо­чие самовольно ввели 8-часовой рабочий день, постоянно тре­бовали увеличения заработной платы, так как в условиях рас­тущей инфляции (400% за полгода) деньги постоянно обесце­нивались. В результате экономическое положение в стране все

ухудшалось, настроение общества приобретало экстремист­ский характер.

В преодолении трудностей Временное правительство надея­лось на инициативу с мест. Но местные Советы, отказываясь признавать власть чиновников, присылаемых из центра, вме­сте с тем, как и прежде, видели в центральном правительстве распределителя средств из неистощимой государственной каз­ны. Идеал буржуазной предприимчивости столкнулся с тра­диционным идеалом «справедливого распределения» государ­ственных доходов. Но так и не дождавшись денег, поняв бес­силие Временного правительства, Советы стали объявлять о своей независимости от центральной власти. Это подрывало государственное единство России. Собственные независимые республики были провозглашены не только в Финляндии, Латвии, Эстонии, Белоруссии, на Кавказе, но и в русских об­ластях — у казаков, в Екатеринбурге, Царицыне, Краснояр­ске, Енисейске и даже в Петроградском и Шлиссельбургском уездах Петроградской губернии.

Власть Временного правительства от месяца к месяцу сла­бела. Неоднократная смена состава кабинета министров не ре­шала проблемы. Правительственные кризисы становились все более затяжными и глубокими.

Скоро выяснилось, что возглавить народ сможет лишь та­кой политический лидер, который позволит себе полностью опереться на его архаические идеалы и непосредственные ин­тересы, потребует прекращения войны, ликвидации буржуаз­ного государства и частной собственности: передачи заводов рабочим, а земли крестьянам. На это были готовы пойти лишь незначительные по численности левые группы: партии большевиков, левых эсеров и анархисты. Наиболее активны­ми из них были большевики во главе с В. И. Лениным.

В 1905—1917 гг. большевики проявили завидную полити­ческую гибкость. Они пошли на принятие крестьянского лозунга конфискации всей помещичьей земли и ее национали­зации, при которой земля из частной становилась государст­венной собственностью. В 1917 г. они заимствовали лозунги эсеров, в частности о передаче земли крестьянским общинам, а заводов — рабочим. Это была прямая опора на силы тради­ционализма, лозунги «крестьянской войны».

Выдвигая такие требования, большевики, упустившие инициативу в дни Февральской революции и уступившие вли­яние в Советах правым социалистам, к лету 1917 г. преврати­лись в одну из основных политических сил страны. Число членов партии в Петрограде выросло с 2—5 до 32 тыс. чело­век. В июне 1917 г. на I Всероссийском съезде Советов В. И. Ленин впервые заявил о готовности большевиков взять в свои руки всю власть в России без поддержки других пар­тий. Он был высмеян другими участниками съезда. Министр

Временного правительства эсер А. Ф. Керенский обвинил его в том, что «гражданин Ленин забыл, что такое марксизм». Керенский полагал, что левые экстремисты не способны взять власть просто потому, что революция имеет буржуазный ха­рактер, а до социализма Россия не доросла. Но за большеви­ками уже тогда шли десятки тысяч рабочих Петрограда и других крупных городов. С именем Ленина связывались на­дежды на полную справедливость, народную власть и оконча­ние войны. В глазах народа он стал вождем, имеющим чудес­ную, всепобеждающую силу, наследником Разина и Пуга­чева.

В июне — июле 1917 г. Временное правительство, уступая просьбам союзников, решилось на новое наступление на Юго-Западном фронте. Сначала оно шло успешно, но 6 июля гер­манские войска нанесли контрудар. Началось отступление русской армии. Ее потери исчислялись десятками тысяч чело­век. Усилилось недовольство населения Петрограда продолже­нием военных действий. Тогда же впервые стало ясным воз­росшее влияние большевистской партии. 18 июня и 3—4 июля прошли мощные демонстрации — до 400 тыс. человек — под лозунгами большевиков. Министры-кадеты подали в отстав­ку. Казалось, большевики действительно готовы взять власть в свои руки. Но тогда они воздержались от этого, рассчиты­вая накопить побольше сил.

В наступление перешло Временное правительство, которое разгромило ЦК большевиков и типографии их газет. Минист­ром-председателем нового правительства «спасения револю­ции» был назначен А. Ф. Керенский. Кадеты вернулись в пра­вительство. На пост Верховного главнокомандующего был на­значен генерал Л. Г. Корнилов. Двоевластие окончилось. Предпосылки и характер Октябрьского переворота. Однако овладеть ситуацией в стране Временное правительство не смогло. Слаба была его социальная база — буржуазия и дво­рянство, средние слои города, часть интеллигенции. Если в странах Западной Европы средние слои города были много­численны и играли роль посредника между буржуазией и на­родом, то в России они не имели влияния. В результате Вре­менное правительство быстро теряло поддержку народных

масс.

В этих условиях активизировались правые, монархические силы в армии и вне ее. В их планы входил разгон Советов и отсрочка созыва Учредительного собрания. Для этой цели бы­ла использована трибуна Государственного совещания, прове­денного 12—15 августа в Москве. Л. Г. Корнилов выступил за широкомасштабные репрессии. Но народные массы Москвы не поддержали правых. Не встал на их сторону и Керенский, который хотел бороться с анархией демократическими мето­дами.

В ответ генерал Корнилов в конце августа приказал вой­скам занять Петроград, обезоружить революционный гарни­зон, разогнать Совет. Солдатам было дано право расстрела со­противляющихся на месте. Но Корнилов переоценил свои возможности и свое влияние в стране. Железнодорожники остановили составы с войсками. Среди солдат действовали агитаторы. Рабочие создавали вооруженные формирования, Красную гвардию, для защиты столицы.

Неудачный мятеж способствовал еще большему укрепле­нию позиций большевиков, ставших во главе отпора мятежни­кам. К сентябрю они имели большинство в Московском и Петроградском Советах. На их сторону переходили целые воинские части, поголовно записываясь в партию. Изменился характер общественного движения: забастовки рабочих стали масштабнее, проходили под лозунгами власти Советов и ра­бочего контроля. Крестьяне поднимались на борьбу за землю. Осенью было подавлено в 6 раз больше выступлений, чем за весну и лето 1917 г. Разгон крестьянских выступлений вызы­вал озлобление сельского населения. Оно разочаровалось во Временном правительстве. Крестьян все больше привлекали лозунги большевиков.

Еще в августе 1917 г. ЦК РСДРП(б) взял курс на воору­женное восстание. 7 октября 1917 г. представители большеви­ков ушли из Предпарламента — очередного представительно­го органа, искавшего пути общественного компромисса. Вслед за этим ЦК РСДРП(б) принял решение о восстании. Члены ЦК Л. Б. Каменев и Г. Е. Зиновьев в последний раз попыта­лись предложить компромисс власти, рассчитывая на мирный курс развития революции и постепенное ослабление позиций буржуазии. Но они были осуждены В. И. Лениным и изолиро­ваны.

Против сил Временного правительства большевикам уда­лось объединить петроградский гарнизон, силы Красной гвар­дии. На их сторону встал Петросовет, который возглавил при­мкнувший к большевикам Л. Д. Троцкий. При Совете был со­здан орган, превратившийся в штаб восстания — Военно-рево­люционный комитет. В результате взятие власти было прак­тически бескровным. Были планомерно захвачены телефон, телеграф, вокзалы, мосты и т. п. При штурме Зимнего двор­ца — резиденции Временного правительства — в ночь с 25 на 26 октября (7 и 8 ноября по новому стилю) 1917 г. погибло всего 6 человек. Защитники Зимнего просто разбежались.

Лишь в Москве разгорелась вооруженная борьба, охватив­шая значительную часть города. Из 80 крупных городов Рос­сии только в 15 взятие власти большевиками потребовало применения оружия.

«Крестьянская война» взяла верх над буржуазно-демокра­тической революцией. Временное правительство было низло-

жено. Керенский сбежал. II съезд Советов, на котором пре­обладали большевики, принял декреты о мире и земле, утвер­дил состав большевистского правительства во главе с В. И. Лениным.

Таким образом, российскими либералами и социал-либера­лами была упущена возможность направить развитие страны по пути органической интеграции в европейскую цивилиза­цию. Это не только позволило бы сохранить положение Рос­сии среди великих держав и стран с относительно высоким уровнем экономического развития, но и способствовало бы творческому развитию элементов традиционной культуры, особой, имевшей старообрядческие корни хозяйственной эти­ки. Это помогло бы сохранить неразрушенной веру предков и национальное самосознание.

В официальную советскую историографию октябрьские со­бытия 1917 г. вошли как Великая Октябрьская социалистиче­ская революция, разрешившая противоречия развития России и открывшая дорогу к коммунизму — новому обществу, сво­бодному от угнетения человека человеком. Однако на деле развитие противоречий модернизации России только перешло в новую фазу, окончательно приобрело характер глубокого цивилизационного кризиса.

В качестве «социалистической» страны Россия была проти­вопоставлена мировой «капиталистической» цивилизации. Ценности буржуазного развития — индивидуализм, рыноч­ные отношения, демократические свободы — были постепенно отброшены. Вновь обострился вопрос о политическом взаимо­действии с Западом, возросла роль армии в обществе и воен­ного производства в экономике страны. Восточный принцип власти-собственности полностью вытеснил западный принцип частной собственности. Государство, введя систему всесторон­него контроля за жизнью граждан, осуществило идеал тотали­таризма — почти полное поглощение общества государством.

Ценность промышленного развития осознавалась больше­виками как одна из главнейших. Но в соответствии с марксист­ской традицией они видели лишь экономические и политиче­ские, но не социокультурные предпосылки модернизации. Прогресс промышленности сопровождался социокультурной архаизацией общества, его разрывом с религией, «вне-мирским», божественным идеалом и возвращением к «неосево­му» соединению сущего и должного в деятельности «мирской» организации — партии большевиков и В. И. Ленина, вопло­тившего идеал «справедливого царя», царя-бога архаических обществ. Это была форма магической культуры, не призна­вавшей недостижимости для человека абсолютных результа­тов деятельности. По мере развития «социалистического» об­щества противоречие между задачами экономического разви­тия и социокультурной архаикой нарастало.

Страшной утратой для культуры России стала попытка большевиков объединить «демократические» элементы куль­туры интеллигенции и народа, связанные с традицией клас­совой борьбы и революционного движения, противопоста­вить их «реакционной буржуазной культуре». Не снимая противоречий между культурой элиты и масс, эта политика наносила непоправимый ущерб как европеизированной куль­туре интеллигенции, лишая ее либеральных ценностей, так и традиционной культуре народа, из которой выхолащивалась религиозность как форма духовности, стремления к нравст­венному идеалу. Наследие культуры России было подвергну­то цензуре и лишено своей самобытности. Единственным остатком последней был переработанный и приближенный к марксистским идеям идеал «правды» как единственное ценностное содержание «демократической» народной куль­туры.

Цивилизационный кризис создал разрыв преемственности в истории культуры России, который сегодня необходимо преодолеть, восстановив связь времен и найдя компромисс между ценностями модернизации и традиционной культуры страны, который позволил бы им не уничтожать и не обед­нять одна другую, а гармонически развиваться, взаимно дополняя друг друга. Предпосылкой этого служит имеющий­ся в истории российской цивилизации богатый опыт диалога культур и ценностей. Вместе с тем здесь есть и предостерегаю­щие примеры опасности монологических, замкнутых в себе форм культуры, способных в конце концов взорвать цивили-зационное целое, оставив лишь руины от культуры и нравст­венности.

Повторим пройденное: 1. Какие основные события первой мировой войны вы знаете? 2. Каковы были политические результаты Февраль­ской революции 1917 г.? 3. На какие силы опирались большевики в своей борьбе за власть?

Подумайте и ответьте: 1. В чем причины возникновения первой ми­ровой войны? 2. Каковы были перспективы дальнейшего буржуазного развития России в предвоенный период? 3. Как изменилась расстановка политических сил в результате войны? 4. В чем причины неудач по­литики Временного правительства? 5. Как эволюционировали в 1905— 1917 гг. политические позиции большевиков? Что свидетельству­ет об их сближении с идеалами традиционализма? 6. Почему противо­поставление России в качестве первой «социалистической» страны капи­талистическому миру привело к цивилизационному кризису? В чем этот кризис проявился?

Заключение

Тысячелетний путь развития российской цивилизации был сложен и тернист. Победы чередовались с поражениями, пе­риоды внутренней интеграции и диалога — с периодами разобщения и роста внутренних конфликтов. Но Россия неиз­менно демонстрировала волю к исторической жизни, выдви­гая цивилизационные проекты, носившие все более универ­сальный характер. Вначале эти идеи имели значение государ­ственной идеологии («святая Русь», «третий Рим»), помогали объединять в единое целое окружавшие Киев, Новгород и Мо­скву племена и народы. Цивилизационный характер этой идеологии придавал непрекращавшийся славяно-тюркский, а затем православно-исламский диалог по поводу осознания основных ценностей государственной жизни. Особенно яркое проявление диалог культур находил в таких сообществах, как казачество, носивших межэтнический и многоконфессиональ­ный характер.

С XIX в. цивилизационные проекты России приобретают подлинно универсальный характер. Идея Священного сою­за — объединение всех христианских конфессий и всех наро­дов Европы в единую нацию, несмотря на ее изначальное ис­кажение, не умерла окончательно. В XX в. она стала одним из истоков плана объединения Европы. Цивилизационное са­мосознание в той форме, в какой оно сформировалось в Рос­сии к 70-м гг. XIX в. (идея локальной цивилизации, свобод­но соотносящей себя с Европой), было заимствовано и получи­ло широкое распространение на Востоке, прежде всего в Индии и арабо-мусульманском мире, а также в Африке.

Несмотря на все недостатки, глобальное значение имел и социалистический проект российских большевиков. В нем имелась здравая идея о создании социально ориентированной, планомерно регулируемой государством, свободной от разру-

шительных кризисов экономики. Эта идея была широко заим­ствована на Западе в ходе великого экономического кризиса конца 20—30-х гг. XX в. и была переосмыслена в лозунгах «государства всеобщего благоденствия» и «народного капита­лизма».

Антикапиталистический импульс, породивший октябрь­ские события 1917 г., имел международное значение. Это был ответ модернизирующегося Востока на многовековое наступ­ление Запада. Это была форма сопротивления неевропейских цивилизаций навязанному им зависимому развитию. В ходе национально-освободительной и антиколониальной борьбы, создания независимых государств многие народы нашли соб­ственный путь к экономическому процветанию. В авангарде борьбы за право на особый путь модернизации, независимый от европейских стереотипов, стояла Россия.

Универсальное значение имел «космический проект», ду­ховные корни которого уходят в русское философско-религи­озное возрождение. И дело тут не только в развитии космиче­ской техники и космических полетах. Изменился сам взгляд человека на Землю и свое положение на ней. Впервые появи­лась возможность восприятия нашей планеты как единого це­лого. Это предопределило изменение содержания понятия «мировая цивилизация». Если в XIX — первой половине XX в. это был лозунг прогрессистов Запада, лозунг наступления модернизации, то во второй половине XX в. появилось другое значение этого понятия, связанное с глобальными проблемами мировой цивилизации. «Космический взгляд» на вещи при­дал человечеству мудрость. Выход в космос обозначил пере­лом в истории. Экологические, демографические, сырьевые проблемы, нараставшие вместе с ходом модернизации, стали (не везде и не сразу) решаться.

Не будет преувеличением сказать, что российские цивили-зационные проекты преобразили мир. Но, к сожалению, сама Россия не всегда могла воспользоваться результатами собст­венных начинаний. Для зарубежных исследователей этот факт был очевиден. Еще в 1929 г. американский социолог Э. Хантингтон, говоря о развитии плановой экономики в Рос­сии, писал: «Русские экспериментируют с новой формой управления. Но они или Великобритания больше выиграет от этого?» Для него ответ был ясен. Периферийный опыт русской революции послужит не России, а Западу. И действи­тельно, энергия духовного порыва часто заставляла Россию «проскакивать» то сбалансированное состояние экономики, государства, культуры, находясь в котором обретали успех и благоденствие другие страны.

Отчасти это связано с русским идеалом «спорой» работы, с потребностью добиться быстрого успеха. Нельзя не от­метить, что и цивилизационные проекты Россия выдвигала

как бы впопыхах, не создавала технологии их реализации и часто забрасывала эти идеи ради других, казавшихся более привлекательными. Если взглянуть на историю страны в XV—XX вв., то окажется, что господствующие идеи быстро сменяют друг друга, причем собственно цивилизационные среди них появляются лишь временами. Каждая из трех эпох, укладывающихся в этот период: московская, петербургская, советская — дает калейдоскоп идей, при этом главными явля­ются не цивилизационные, а «западнические» и имперские. Цивилизационные проекты часто возникают как реакция на неудачу прямых заимствований с Запада (так было во време­на Ивана IV и в Смутное время, в последний период правле­ния Александра I). Да и проект большевистской модерниза­ции России можно рассматривать как реакцию на вестерниза-цию начала XX в.

Сходная ситуация создается и сейчас. Прямое заимствова­ние западного опыта в ходе перестройки и реформ 1985— 1997 гг. ожидаемого эффекта не дало. В связи с этим возник­ла мысль о создании нового цивилизационного проекта, новой «российской идеи». Их необходимо соотнести с историческим опытом страны, нерешенными за последний век задачами. Какие же проблемы оставила нам в наследство история рос­сийской цивилизации?

Первая и едва ли не главная проблема — утверждение цен­ностного значения труда. Идеал трудовой жизни утвердился в России лишь в рамках старообрядческой трудовой этики, преимущественно в городах. Для крестьян труд, являясь нор­мой жизни, как правило, был лишен духовного содержания, осознавался как вынужденный, подневольный. Прерывистая традиция православного монастырского «труженничества», представленная Феодосием Печерским, Сергием Радонеж­ским, Нилом Сорским, не смогла закрепиться в народной жизни. Труд не был осознан как основной путь спасения души.

Задача преодоления этого ненормального положения осо­знавалась большевиками. При советской власти труд в офици­альной идеологии превратился в высшую ценность. Герои тру­да чествовались наряду с героями войн. Трудовые династии были провозглашены элитой общества. Интенсификация и по­вышение качества труда стали целью государственной эконо­мической политики. Советское государство именовало себя го­сударством трудящихся.

Но на деле элитой общества все в большей мере станови­лись бюрократы-управленцы, номенклатура. При отсутствии традиции рачительного отношения к труду, экономического учета и контроля труд разбазаривался. Для колхозного кре­стьянства он на долгие годы стал подневольным, практически неоплачиваемым. Все это вызвало деморализацию общества,

отчуждение народа от государства. В итоге в 1991 г., когда встал вопрос о выборе пути дальнейшего развития, трудящие­ся не стали в ряды защитников социалистической перспек­тивы.

Проблема трудовой этики остается актуальной и сейчас. Как показал опыт, стремление к обогащению и честный твор­ческий труд — совершенно разные, подчас взаимоисключаю­щие явления. Между тем в современном мире, ориентирован­ном на эффективность и функциональность, способность к продуктивному ответственному труду — главная ценность партнерских отношений. И поэтому труд как ценность не только залог благосостояния России, но и основа уважения к ней, путь обеспечения авторитета России в Европе и во всем мире. Проблема труда как ценности сердцевина любого ци-вилизационного проекта для нашей страны.

Вторая проблема— несовпадение образа государства у по­литической элиты и у народа. В условиях традиционной сла­бости законов и учреждений в России власть принадлежит ли­цам.Поэтому власть имущим свойственно переоценивать силу и эффективность государства (для них это — самооценка). На­род же ожидает от государства справедливости. В противном случае он отходит от власти. В прошлом это приводило к на­родным восстаниям, крестьянским войнам и революциям, главной целью которых был поиск справедливого, ♦настояще­го» правителя. «Приватизация» власти и государственной собственности чиновничеством и народный протест против этого равно расшатывают государственный порядок, противо­речат идеям государственности.

Советская власть, установленная большевиками, была призвана разрешить это противоречие, подчинить государст­венных чиновников полновластным избранным органам — Со­ветам, представляющим трудовые коллективы. Чиновник ока­зался в прямой зависимости от народа. Но такое положение сохранялось недолго. Камнем преткновения оказалось именно полновластие Советов, пересечение полномочий Советов раз­ных уровней. В результате власть была узурпирована партий­ными и министерскими чиновниками. Власть и народ снова были противопоставлены, власть отчуждена от народа.

Высокий уровень развития государственного хозяйства и государственных монополий в России вел к тому, что именно близость к государственной власти всегда была источни­ком экономического процветания. При этом тенденции к при­ватизации означали лишь обмен власти на собственность, а тенденции к национализации — обмен собственности на власть (над еще большим объемом собственности). Это поло­жение воспринималось народом во все времена как казнокрад­ство и вело к формированию в стране своеобразного «граждан­ского общества» восточного типа — общества, отчужденного

от государства и закона, стремящегося устроить свою жизнь на иных, внезаконных основаниях («по-доброму», «по-людски»).

Раскол общества и государства продолжает существовать в современной России. Его преодоление возможно на путях развития правового государства и социально ориентирован­ной экономики при учете традиций местной культуры — со­хранении идеологии государственного патернализма и само­организации населения в противостоянии монополиям. Сила антикапиталистической реакции в стране такова, что капита­лизм в России может быть только «народным». Противопо­ложной тенденцией является криминализация государства и общества, приводящая к развитию сферы, выведенной из-под действия права. Общественный компромисс, которым на деле является закон, заменяется при этом соперничеством различ­ных сил, участвующих в переделе власти и собственности. Обострение этого процесса ведет к росту непонимания между социальными группами, кризису общества как целого, угрозе распада страны.

Третья важнейшая проблема России — развитие диалога национальных и конфессиональных культур. Этот диалог ни­когда не был устойчивым, о чем свидетельствует националь­но-освободительное движение. Его поддерживали сохранение у исповедующих ислам народов представления о русском царе как наследнике власти мусульманских правителей Золотой Орды, а в XIX— начале XX в.— связи русской и исламской интеллигенции, породившие обновленческое движение среди мусульман России. Другой стороной диалога было прагмати­чески настроенное правительство, стремившееся усилить свой духовный авторитет среди восточных народов и сохранявшее за ними ряд традиционных прав.

Своего максимума этот диалог достиг на рубеже XIX— XX вв., когда мусульмане России предпочитали принять идеологию модернизации из рук русской, а не западной ин­теллигенции. Лозунг интернационализма — всемирного брат­ства трудящихся, брошенный большевиками, казалось, дол­жен был создать для диалога еще более широкую основу. Он отражал требование ликвидации национального неравенства, все шире раздававшееся по мере развития национального са­мосознания в нерусских регионах. Многое действительно бы­ло сделано. Возрос объем культурного обмена между народа­ми. Но при этом диалог был полностью переведен в плоскость светской культуры, что сделало участие в нем народов Вос­тока в значительной мере формальным. Формальным оказа­лось и равенство наций, проявившееся в общей беззащитности перед всевластием государства. Недовольство этим обстоя­тельством разрушило СССР. Народы предпочли своевластие местных элит всевластию Москвы. Эхо этого великого распада

до сих пор звучит над страной. Создавшаяся инерция угрожа­ет целостности России как государства, ставит под сомнение ее статус как цивилизации.

В современной России развитие общего цивилизационного самосознания идет параллельно с развитием национального и конфессионального самосознания. В этом сложность ситуа­ции. Однако новым фактором в ее развитии является расши­ряющийся диалог глав конфессий, ищущих пути для превра­щения самого диалога в ценность. Открываются все новые основания для поддержания такого диалога и взаимопонима­ния: общехристианские идеалы, традиция авраамических ре­лигий (христианства, иудаизма и ислама), традиция отноше­ния к Богу как надмирному и непознаваемому (апофатиче-ское богословие в православии, исламе, буддизме), общие ценности разных конфессий. Тем самым решается наиболее трудная задача, которая оказалась не под силу идеологии интернационализма,— не только обеспечить взаимодействие и диалог ныне живущих людей, но и заложить основы для развития диалога культурных традиций.

Труд, государственность, культурный диалог — вот «три кита», на которые может опереться даже такая громадина, как Россия. Возможно ли возрождение российской цивилиза­ции? По-видимому, да. Главная предпосылка для этого — воз­рождение национальной духовной традиции, обращающей взор человека не на внешнее, а на внутреннее, ставящей само­познание выше знания об объективном мире. Эта софийная традиция познания — главное наследие философско-религиоз­ного возрождения начала XX в. Тем самым на первый план вновь выдвигается не технически-прикладной, а нравствен­ный аспект познания. Исторические проблемы осознаются не как повод для манипулирования обществом, а как повод для самоанализа, самооценки и самокритики.

Духовное очищение и преображение в свете нравственного идеала — путь, очень понятный и оправданный в свете куль­турной традиции и исторического опыта России. Кризисы в истории страны, в том числе в истории революционного дви­жения, всегда пробуждали духовную активность, приближа­ли (хотя бы временно) к осознанию необходимости диалога ценностей и культур, свидетельствовали об опасности абсолю­тизирования ценностей и интересов отдельных общественных групп или государственной власти. Выход из кризисов неиз­менно был связан с новым шагом к постижению простой идеи: у Правды нет единоличного собственника, она рождается и существует лишь на пересечении незримых уз, связывающих разных людей с их неповторимой духовной жизнью в единое общество.

Date: 2015-07-23; view: 493; Нарушение авторских прав