ГЛАВА 14. На следующий день я работала с двенадцати часов

На следующий день я работала с двенадцати часов. Так и пришла, как обычно, к двенадцати, и сразу пошла на пя­тиминутку.

То, о чём я собиралась говорить на пятиминутке, я на­писала на листочке ещё вчера, перед уходом.

Бачки унитазов в спальне восьмого-девятого.

Плохо убранные спальни, практически все, особенно пя­тые-шестые классы.

Чтобы воспитатели тоже посмотрели вшей в своих клас­сах, перед тем, как отпускать детей на майские праздники. Мы тоже будем смотреть, с Надеждой, но и они пусть смо­трят. Мы не успеваем за всеми.

4) Лечение сирот — с энурезом и с другими болезня­ми, которые требуют стационара.

5) Кухня.

Кухня стояла в списке пятым номером. Она ворочалась в моей душе, вопила и кричала.

На пятиминутку собиралась вся администрация: дирек­тор, завуч, старший воспитатель, бухгалтер, шеф-повар, кла­довщик, завхоз. И я, врач.

Когда я пришла, уже все расселись. Странное дело. Не смотря на то, что «шефа» так лихо обманула меня, мне все-таки легче было сидеть рядом с ней, чем с кладовщи­цей, или с бухгалтером. Или — даже со «старшей».

И я села рядом с «шефой», как всегда.

— Так, все в сборе, — сказала директор. — Начнём. За­вуч, пожалуйста.

Ольга Сергеевна говорила о количестве потенциальных неуспевающих, о подготовке к выпускным экзаменам за де вятый класс, что в нашей школе-девятилетке было равно­сильно полноценным выпускным.

Директор вставляла свои замечания в её речь.

Я плохо их слушала.

— Старший воспитатель.

Как всегда. Воспитателей — не хватает, приходится ста­вить подменных. Бухгалтерия — не успевает за сменами графика. Кому-то — опять недоплатили.

Так. Кого — дети не слушают. Ясно, кого.

— Протока учудил опять. Что у него там, Наталья Петровна? Да, да. Надо что-то делать. Давайте отправим его в область, в психиатрию. В отделение... Как его, Наталья? Да, реабилитации.

Теперь — моя очередь.

— Насчёт Протоки. Я его сейчас подержу в изоляторе, до майских праздников. И учителя, и воспитатели отдохнут немного. А насчёт психиатрии... Я звонила уже. Не полу­чится, отделения реабилитации — не получится. Ему уже будет пятнадцать, и он уже из детского возраста выйдет. Может быть только такое отделение: от пятнадцати до во­семнадцати. А там — такие больные лежат... Даже психи­атр не советует туда отправлять. Там — совсем другой ре­жим. И пациенты — другие.

— Вот это вы нас огорошили, Наталья Петровна, — ска­зала директор. — Это — значительно хуже...

— Куда же нам его девать? — спросила «старшая».

— Подумаем, — ответила директор. — Держите его по­ка в изоляторе, и как можно дольше.

— Поняла. У меня есть ещё кое-что.

— Давайте.

— Бачки в туалетах. Это — просто ужас. Все унитазы загажены, бачки поломаны, двери выбиты.

— Завхоз. — Директор протянула карандаш в сторону завхоза. — Завхоз пошевелилась под пуховым платком.

— Я ходила... Я на базу ездила... ничего нет... запчастей нет... дверных петель нет...

Голосок слабый, затухающий.

Все молчат. Ждут, что скажет на это директор. Пауза затягивается.

— Я найду, кому поручить купить запчасти, — сказала директор. — Я найду того, кто починит унитазы и двери. Но я должна найти и того, кто ломает. И куда смотрят в это время воспитатели? И старший воспитатель — куда смотрит?

Всё, понеслось. Воспитателей можно ругать в полный го­лос. Их можно ругать вдоль, а можно — и поперёк. И всё будет правильно, всё — по существу. Потому что ругать за­вхоза — это всё равно, что ругать самого себя.

Неужели опять не починят?

— Галина Николаевна, давайте всё-таки купим эти зап­части... — вступаю я в поток обвинений. В адрес воспита­телей, конечно.

— Всё, Наталья, я себе уже записала. Успокойся. У те­бя всё, или нет?

Когда директор переходит на «ты» — это не так уж и хо­рошо.

— Нет. Я хочу завучу дать список сирот, которые пой­дут по стационарам. Чтобы они потом аттестованы были. Потому что места будут давать в разное время.

— Хорошо, вы созванивайтесь. Всё?

— Ещё я хотела пару слов сказать. По уборке спален. Я не успеваю за уборщицами следить. А убирают они гряз­но. Туалеты моют плохо. Старший воспитатель со мной со­лидарна.

— Беру на контроль. А вы, Наталья Петровна, сами по­лучше проверяйте, когда они моют. Почаще ходите по спальням.

— Я ведь проверяю по графику... Я хожу часто, но с про­веркой уборщиц — раз в неделю.

— Этого мало.

Завхоз должен смотреть ежедневно.

— Я смотрю, смотрю... — опять слабенький голосок. Ос­трый, как блеснувшее лезвие, взгляд. Все мои слова ей — поперёк горла.

— Вы дождётесь, что я после праздников сама буду хо­дить. Будет плохо и врачу, и завхозу, имейте в виду! — ди­ректор стучит по столу своим карандашом.

Давно, давно пора выйти и пройти по спальням, по туа­летам, по столовой. Пройти в простой, будний день, а не перед очередной комиссией, когда надраено всё и намыто. И когда детей выгнали из спален, чтобы они не садились на туго заправленные кровати.

— Теперь-то у вас всё, Наталья Петровна?

— Ещё кое-что, по столовой.

— Я бы хотела обсудить это с вами в индивидуальном порядке.

— Хорошо, Галина Николаевна.

Пятиминутка продолжалась. Что-то я забыла... А, вшей! Ну ладно, со вшами разберёмся как-нибудь, не впервой. Господи, помоги. Помоги мне, Господи...

Date: 2015-07-23; view: 334; Нарушение авторских прав