Глава 17. И только в машине Алиса, наконец, ощутила весь драматизм ситуации

И только в машине Алиса, наконец, ощутила весь драматизм ситуации. У нее колоссальные проблемы. Она ведьма‑неудачница. С самого начала. Она ничего не знает, ничего не умеет, но решила, что именно она – самая умная, и может теперь, как взрослая, рисковать не только имуществом, но и жизнью. Собственной жалкой жизнью, в которой все ей приходилось выцарапывать когтями – только потому, что ей хотелось стать кем‑то еще. Может, ее судьба – влачить существование журналиста в государственной газете, получать в общей сложности десять тысяч рублей и радоваться просроченной копченой семге, купленной на рынке почти за бесценок? И у нее будет муж с нормальными такими диктаторскими замашками – потому что военный, и он будет еще подрабатывать в частной охране и продавать какие‑нибудь там холодильники, и у них будет хорошая, крепкая патриархальная семья и двое детей – девочка в бифокальных очках и мальчик – боксер, и по выходным она станет принимать сексуальные позы на грядках, а летом – отдыхать в ведомственном санатории на Черном море – в обществе офицерских жен, которые все еще упорно красят волосы пергидролем, несмотря на широкий выбор щадящих красок?

Может… она ошиблась? Может, уязвленное самолюбие и нездоровое тщеславие увели ее слишком далеко от нее самой?

Ей было плохо. Очень‑очень плохо. Настолько, что она не смогла бы вести машину. Подлый телефон зазвонил, и Алиса, переборов желание швырнуть его на асфальт и затоптать в пыль, ответила, не глядя на определитель:

– Да.

– Алиса! Это Марк. Я, наверное, не вовремя, но я все знаю, и мне очень жаль. Я могу тебе помочь?

– Ты дома?

– Да. Работаю.

– Я к тебе сейчас приеду, никуда не уходи, – сообщила Алиса и выключила телефон раньше, чем он успел что‑то сказать.

Поймала такси, и через четверть часа уже поднималась в лифте.

Марик хорошо выглядел – похудел, загорел, но Алиса прошла мимо, добрела до любимого вельветового дивана, упала на него, прижалась щекой к подушке и сказала:

– Я труп.

Наверное, Марик был очень хорошим человеком. Он переодел Алису в халат, приготовил ужин – есть она отказалась, но Марк заставил – и не зря, Алиса вошла во вкус и еще погнала его на улицу за пирожными.

Когда он вернулся, она спала в его кровати с книжкой на животе. Марк отобрал книжку, выключил лампу и прикрыл дверь.

Проснулась Алиса спустя пять часов. Открыла глаза, нащупала тумбочку, включила свет и не поняла, где находится. Как‑то не ожидала она застать себя в кровати у Марка. Прошлепав по коридору, обнаружила его в гостиной – он сидел за столом, бил по клавишам. Лицо умное, взгляд устремлен внутрь себя.

– Ужин на плите, – сказал он, не поворачиваясь в ее сторону.

Алиса знала, как это бывает. Пишешь, а потом приходят – и сбивают с мысли. Поэтому она свернула на кухню, но не успела дойти до плиты, как вдруг ей очень захотелось плакать.

Они так друг друга понимают!

Она знала, чем он живет – потому что когда‑то тоже писала, пусть и статьи. Статьи – это тоже важно. Что будет с миром, если исчезнут глянцевые журналы? Во что превратятся женщины? Это же кошмар начнется и анархия…

Но дело не в этом.

Марик был таким понятным, таким близким, таким… Алиса боялась этого слова, но все же произнесла про себя – родным. Почему она его бросила?!

Правильно, конечно, бросила – столько было соблазнов…

Но сейчас ей больше всего хотелось вернуть близость – чтобы можно было прижаться, укусить в шею, поцеловать плечо, обнять и погладить его крепкую смуглую задницу, ощутить его тело руками, ногами, губами…

Когда он прижимал ее к себе, все становилось на свои места.

– Что с тобой? – послышался обеспокоенный голос Марка.

Алиса истошно всхлипнула, размазала по лицу слезы и неожиданно для себя, противным, истерическим голосом спросила:

– У тебя были женщины? После меня…

– Нет, что ты… – он ласково погладил ее по голове. – Теперь я гей.

– Ну! – она стукнула его в грудь.

Но он уже обнимал ее, а через несколько секунд они целовались – жадно и немножко нелепо, и Алисе казалось, будто все, чего ей не хватало – это его, и она, кажется, порвала Марику футболку, а он едва не придушил ее поясом от халата, который не желал развязываться, и пока они не встали – точнее, не сползли с дивана, она не понимала, что происходит.

Она была плоть от его плоти – или как там, и они были единым целым, потому что их тела, против их воли, сами притянулись друг к другу и вынудили их заняться любовью. Или сексом. Или чем‑то еще – она точно не поняла, потому что находилась в помрачении рассудка.

Алиса с опаской взглянула на Марка – вдруг, прямо как в мелодраме, он сейчас сурово посмотрит, тяжело вздохнет, и ей ничего не останется, как убраться отсюда?

Но Марик взглянул на нее с одобрением и цокнул языком.

– Пупсик, ты класс… – сообщил он брутальным голосом.

– А ты… – Алиса хотела сказать что‑нибудь едкое, но передумала. – Был мужчиной моей мечты… – брякнула она первое попавшееся и тут же застеснялась собственной глупости.

– Какой ужас, – покачал головой Марик. – Слушай, – он взял ее за руки. – Я понял, что ты… Гм… Алиса! Я намереваюсь выложить тебе страшные пошлости и глупости, и не знаю, как это все произнести – тем более сразу после секса, так что я не буду говорить, что ты – самая лучшая, и я все время о тебе думал… ну, не все время, но часто… и что мне будет очень грустно и больно, если мы с тобой сегодня просто потрахались, и у нас ничего впереди нет. Поверь, меня тоже тошнит от этих речей, но я должен тебя предупредить – как благородный мужчина, хотя я, конечно, не благородный, я просто хочу, чтобы ты знала – я по тебе скучал.

Алиса не могла ответить – потому что она как распоследняя нюня рыдала у него на плече, и все это было похоже на индийское кино, и все то ли умерли, то ли жили долго и счастливо… Но ей хотелось, чтобы все это длилось вечно, чтобы не было никаких завтра, чтобы ночь стала полярной, и чтобы у Марка оказалось пять миллионов долларов, которыми он оплатил бы ее долги, но это, разумеется, уже полная чушь…

Конечно, она может «попросить» эти деньги у какого‑нибудь магната. Но ведь Лиза сказала, что деньги нужно возвращать. Ладно, допустим, она построит новый клуб, вернет деньги…

– Эй! – Марк взял ее за подбородок. – Не надо сейчас ломать голову. Неделя‑другая ничего не решат. Мы завтра же, как только ты выспишься, поедем в Париж, проведем там три дня, а потом, на свежую голову, придумаем, что нам с тобой делать.

Алиса задумалась.

– Кажется, я не хочу в Париж, – заявила она.

– Через «не хочу». У меня там встреча с издателями. Будет шикарная гостиница, бассейн, вид на Сену… Соглашайся! Тем более, тебя сейчас нельзя оставлять одну.

Алиса кивнула.

– Ладно. Поедем, – согласилась она.

Глаза слипались. Она опять хотела спать.

– Но‑но‑но! – прикрикнул Марик. – В кровать только после ужина!

Он усадил Алису за стол, поставил перед ней глубокую тарелку с куриным пловом, налил огромный стакан компота, заставил все это съесть и только потом отвел в кровать, куда Алиса нырнула рыбкой и сразу же отключилась.

А через день они уже ехали по бульвару Распай – к маленькой, типично французской, но очень роскошной двухэтажной гостинице. И вечером, когда они ужинали в плавучем ресторане, в который рвались все туристы и куда было невозможно попасть, Алиса ощутила, что восстает из мертвых. То есть все еще, конечно, было очень плохо, но ей уже не хотелось провалиться в летаргический сон, чтобы не знать и не видеть того, что происходит.

Может, это и есть та самая дрянь, ради которой женщины рвут друг на дружке мелированные за шесть тысяч пряди? Мужчина Мечты – тот, кто в нужный момент прикроет тебя от невзгод, кто поможет не словом, а делом, и все такое?

Алисе очень хотелось сказать себе: «О, да! Это так!» – и размякнуть, успокоиться, спрятаться за спиной Марка, но во что же она тогда превратится? Получится, что все ее мечты – пшик?

Ладно, три дня за его счет – с поддержкой, защитой и прочими атрибутами она может себе позволить.

Это были хорошие три дня. Теплые, солнечные, с длинными прогулками, завтраками в кондитерских – и откровенным обжорством, с долгими сеансами в SPА‑салонах, с вечеринками, которые устраивали друзья Марка.

Но уже в самолете все пошло наперекосяк.

Они летели первым классом (спасибо издателям), и только им показали места, как сзади кто‑то громко воскликнул:

– Марик!

Они обернулись и увидели высокую блондинку с блестящими волосами до середины спины, со стильной челкой и несессером от «Луи Вьюттон». На девушке была чудесная курточка из лисы, стильные бежевые брючки в облипку, красный кашемировый свитер и отпадные сапожки от «Дольче&Габбана», которые Алиса видела только на сайте стайл. com – необычайной красоты кожа бронзового оттенка и голенище из шоколадного каракуля. О таких сапогах Алиса мечтала последние полтора месяца, и вот – пожалуйста!

– Оксана… – Марик распахнул объятия и облобызал девицу.

Конечно, облобызал – слабо сказано, запечатлел неприлично долгий поцелуй в губы – не взасос, но все‑таки. Деловых знакомых так не целуют.

– Сколько лет… – низким голосом урчала девица, а Марик, между прочим, смотрел на нее с восхищением.

– Ты из Парижа? – поинтересовался он.

Нелепый вопрос, но девица так не считала.

– Ой… – она закатила глаза. – Стокгольм, Хельсинки, Амстердам, Лозанна, Мадрид, Париж, Брюссель, опять Париж – и теперь, наконец, в Москву.

Алиса все еще, как идиотка, переминалась с ноги на ногу – демонстративно сесть на свое место и отгородиться от них журналом было глупо – она бы показала, что злится, но стоять рядом и терпеть, что они ее не замечают, было ничем не лучше.

И тут Марик очнулся. Русалочьи чары развеялись.

– Ой, это Алиса, а это Оксана – моя старая подруга, мы знакомы уже лет семь, она раньше была моделью в агентстве «Элит», жила в Нью‑Йорке, а сейчас деловая девушка, занимается предметами роскоши.

– В основном мебель, ткани, ну, есть и ландшафтное бюро, – в общем, все для дома, если ваш дом стоит больше трех миллионов, – усмехнулась Оксана.

– Здорово, – кивнула Алиса.

Класс. Про Оксану он рассказал все – только что размер лифчика не сообщил, а она – «это Алиса». Не «Алиса, моя девушка», и не «Алиса, у нее клуб „Лунатик“ – правда, он сгорел, но это ерунда», а вот так – «Алиса», и все! Алиса, с которой я несколько раз переспал, но как только мы выйдем из самолета, я весь твой, любовь всей моей жизни, прекрасная Оксана, воплощение Афродиты!

В результате они устроились втроем – насколько это возможно в первом классе.

– Надо было брать чартер, – закапризничала Оксана. – Представляешь, я зажала деньги!

И они с Марком радостно засмеялись, как будто пожалеть пятнадцать тысяч долларов в один конец – это очень весело. Хотя если бы они поделили сумму на троих, вышло бы не намного дороже первого класса, но Алисе уже мерещилось, что Марик бы улетел с Оксаной, а ее бы оставили одну в аэропорту.

Алисе вдруг захотелось заманить Оксану в туалет и незаметно спустить в унитаз, чтобы она улетела в стратосферу. Но вполне живая и цветущая Оксана сидела перед ней (почти перед ней, через проход), снимала свою потрясающую куртку, изящно откидывала волосы, красила губы блеском от «Мак», уверяла стюарда, что здесь можно курить, заказывала шампанское и нежно улыбалась Марику.

Выяснилось, что познакомились они, когда Марик был начинающим автором, а Оксана – вечно голодной моделью. Она как раз уезжала в Нью‑Йорк, а ему до успеха первой книги оставалось чуть больше полугода.

Алиса навоображала себе, как две амбициозные, уверенные в себе, тщеславные личности сталкиваются и между ними происходит бурный роман с изобилием жаркого секса, а позже, когда уже есть первая слава и первые гонорары, они совокупляются по всему миру в жанре прямо‑таки Джеки Коллинз, а сейчас отправятся в туалет, запрутся, а ей скажут, что просто курили.

Это уже было слишком похоже на помешательство, но взять себя в руки не получилось – Оксана была слишком прекрасна, даже Катрин Денев в лучшие годы рядом с ней показалась бы Надеждой Константиновной Крупской.

Марик и Оксана мило трепались, сравнивая яхты Абрамовича и Билла Гейтса (на обеих Оксана бывала, и не раз), Монако и Лазурный Берег, «Гольфстримы» и «Челленджеры», Аспен и Гштаад – и мнения Алисы никто не спрашивал. Оксана, разумеется, мило улыбалась, и была вся такая дружелюбная, но Алиса знала эти приемчики.

Она отправилась в туалет и решила, что выглядит не хуже – у нее прекрасные волосы, модные тряпки, правда, круги под глазами и кожа бледная, но у нее ведь проблемы! Хотя девицы вроде Оксаны появляются именно в такие моменты – если у тебя болит живот, или ты только что пережила тяжелую ангину, или выбежала на пять секунд из квартиры за солью – в старых домашних штанах и майке с котятами. Может, у них третий глаз? Хотя по идее, третий глаз‑то у нее, Алисы…

Так! Главное, не вести себя, как неудачница – то есть не злиться и не обнаруживать слабость. Она – лучше трех Оксан, причем даже если бы у первой был «Оскар», у второй – Нобелевская премия за вклад в дело мира во всем мире, а у третьей – Букер. Алиса – «зе бест»! Вяло улыбнувшись собственному отражению, Алиса выбралась из туалета и обнаружила, что Марик и Оксана заливисто хохочут.

Полет прошел ужасно, особенно во время тряски, которая длилась минут сорок – Алису утешало лишь то, что потенциально Оксану может стошнить на ее дивные брюки, но та, хоть и позеленела, выглядела от этого еще более трогательно.

О чем вообще она думает? В Москве ее ждут неприятности, долги и разорение, а она тут психует из‑за какой‑то метелки, которая ей и в подметки не годится?!

В Шереметьево Марк с Оксаной долго обнимались и целовались на прощание, а Алиса в это время сожалела, что не купила в «Дьюти фри» всю линию «Клиник» – это было так дешево…

Домой они приехали поздно, но Марик тут же бросился звонить деловым знакомым, так что Алиса ушла в спальню и заснула, не дождавшись его.

Снилось ей, что Оксана выходит замуж за Марка, а она, Алиса, стоит на их свадьбе голая, в одних носках, и на нее похотливо взирает ее школьный учитель физкультуры – маленький, толстенький, с нечесаной кудрявой шевелюрой Ян Филиппович.