Глава 3 МЕРКУРИЙ

Манипурная фаза эволюции энергетического принципа. Управляет Близнецами и Девой.

Ключевые слова: структурирование; упорядочение; закон

И создал Бог твердь; и отделил воду, которая под твердью, от воды, которая над твердью. И стало так.

Бытие 1:7

Итак, объект создан и его бытие поддержано; казалось бы, солнечная и лунная энергия в совокупности совершенно достаточны для существования. Чего же еще?

Практика показывает, что любой реальный объект состоит из довольно четко различимых частей — различимых как по внешнему виду, так и по функциям; кроме того, при создании сколько-нибудь сложного объекта или системы также оказывается необходимым предусмотреть определенную их структуру, то есть подразделение на части и некоторую схему взаимодействия этих частей. Первое представление о той или иной энергии дают ситуации, когда ее не хватает, и что касается Меркурия, то здесь за примерами далеко ходить не придется.

Порядок! Сколько есть на свете людей (и организаций), для которых это слово звучит несбыточной мечтой и недостижимым идеалом... Однако мало кто всерьез воспринимает энергию структуризации как самостоятельную и необходимую для противостояния хаотическим силам. Общественное подсознание склонно считать, что порядок — иногда — следует наводить, а дальше он сам за себя постоит, по крайней мере, некоторое время, а затем нужно повторить указанную операцию: заменить коррумпированное правительство, посадить воров, выслать за сто километров (или подалее) тунеядцев, пожурить чиновников за бюрократизм и казнокрадство и раздать честным гражданам по пятьсот рублей за понесенный моральный ущерб.

Между тем сами по себе понятия порядка или, выражаясь более научно, структуры, гораздо сложнее, чем обыкновенно представляемые за ними классификация или иерархия, хотя и с последними на практике часто обстоит далеко не так просто, как в теории. Обычно, говоря о порядке, имеют в виду следование некоторому закону, подчиняющему себе часть реальности; сам по себе закон мыслится при этом как существующий в более тонкой реальности, обобщающей данную; таким образом отношения между законом и подчиненной ему реальностью во многом похожи на отношения между моделью и оригиналом, и любой человек, профессионально занимавшийся моделированием (а этим, в широком смысле, занята почти вся наука и значительная часть техники) знает, что они неоднозначны и проблематичны.

В традиционной «научной» (или «корпускулярной») парадигме есть два противоположных и несовместимых занятия: первое — это поиск, или «открывание» уже имеющихся в природе «объективных» законов, следствием чего является обнаружение дотоле скрытого, но тем не менее существовавшего порядка вещей; второе же заключается в волевом (самостоятельном) установлении некоторого закона и приведении реальности в соответствие с ним, наподобие того, как это делается в современных государствах: законодательная власть (парламент) принимает законы, а исполнительная (президент и совет министров) приводит их в исполнение или следит за их исполнением. Наоборот, в современной голографической, или «волновой» парадигме, различие между этими занятиями, то есть открытием «объективно» существующих законов и самостоятельным установлением их там, где это возможно (например, принятие устава организации или приоритетов закупки продуктов в домашнем хозяйстве) становится не столь существенным, размывается, а иногда и вовсе сходит на нет. Это процесс, о котором (преимущественно на атманическом плане) в начале ХХ века говорил русский философ Николай Бердяев: сотворчество человека и Бога, каждый из которых необходим другому, и если видеть важную часть Божественной деятельности в создании законов, которые человек постепенно открывает, то голографическая парадигма требует также и обратного влияния ученого (а также и всей эпохи) на открываемые им законы, в которых, следовательно, отпечатывается его собственная неповторимая индивидуальность.

Тот факт, что индивидуальность ученого (или мыслителя) влияет на внешние формы, в которые он облекает открываемые им законы, очевиден; однако в действительности его влияние на них, видимо, гораздо глубже; тем не менее некоторые обстоятельства как принципиального, так и психологического порядка мешают это увидеть — как самому первооткрывателю, так и благодарному человечеству. Об этом автор скажет чуть позже, а пока хочет заметить, что законы существуют не только в точных, но и в остальных науках, а также в ненаучной и антинаучной деятельности и далеко не всегда они открываются и формулируются так, как это делается в учебниках школьной геометрии. Существуют также открытия, которые осознаются и формулируются как таковые много позже их освоения, а новые законы косвенно демонстрируются их первооткрывателями на материале какой-либо конкретной деятельности, которая почему-то оказывается невероятно эффективной, так что даже отдаленные подражания первоначальному образцу имеют большой успех. Так, существуют писатели для читателей и писатели (особенно поэты) для писателей, и вторая категория часто занята тем, что открывает новые манеры письма со своими собственными, вполне определенными, но обычно плохо формулируемыми на точном языке законами, которые можно показать лишь косвенно, а именно, создав достаточно большой набор текстов, подчиненных этим законам и способный выразить то, что известными способами письма не выражается.

Какие же обстоятельства мешают первооткрывателю осознать уровень своего персонального влияния на мир в целом и открываемый им закон в частности?

Первое, и наиболее субъективно значимое из них заключается в том, что любой человек, интенсивно включающийся в сколько-нибудь серьезное мероприятие и попадающий в напряженный информационно-энергетический поток, волей-неволей инстинктивно или осознанно пытается прямо подключиться к атманическому телу и плану, и когда такое подключение происходит в виде чуда первого ранга (прямая трансляция из атманического тела в каузальное) или второго ранга (прямая трансляция из атманического тела в ментальное), он чувствует в себе как бы Божественное участие, слышит шорох крыльев музы, голос даймона, ржание Пегаса и т. п. — во всяком случае, у него возникает безусловное ощущение причастности к его мыслям, делам и творчеству в целом некоторой объективно существующей и не зависящей от него высшей сущности. В наше время можно рассуждать не о музах, а об энергии архетипа, общественном бессознательном, Космическом Разуме, иерархах Шамбалы, в крайнем случае — старших братьях по разуму из летающих тарелок. Но как бы то ни было, современные представления человека о самом себе таковы, что прямая атманическая поддержка, без которой невозможно никакое трудное дело, как правило, воспринимается им как внешнее и не зависящее прямо от его воли вмешательство, что, безусловно, прибавляет творцу скромности, но во многих случаях и отношениях существенно удаляет его от понимания природы неожиданной помощи.

Вторая причина, по которой открывателю закона природы кажется, что поддержание закона от него не зависит, тесно связана с первой и заключается в гораздо большей связности индивидуального атманического тела и плана в целом по сравнению, например, с ментальным. Эта связность приводит к тому, что если открытие закона или создание новой структуры являются существенным моментом миссии человека (а без этого, то есть без атманической санкции, никакое серьезное открытие невозможно), то оно незримо как бы пропитывает все атманическое тело, а следовательно и буддхиальное и каузальное, которые традиционно рассматриваются как достаточно хаотичные, несвязные и управляемые ментально-обусловленной волей. А тут вдруг оказывается, что самые, казалось бы, случайные обстоятельства — часто вопреки сознательной воле человека — складываются таким образом, что открытие само идет ему в руки — ну значит, ясное дело, без прямого вмешательства Провидения дело не обошлось.

Кроме того, индивидуальное атманическое тело гораздо теснее связано с окружающим его атманическим планом, чем, скажем, каузальное тело с каузальным планом, и потому людям с достаточно узко направленной миссией часто кажется, что мир только и делает, что лично ими занимается и на самом деле ничем другим не озабочен (хотя и пытается довольно неумело притворяться, что это не так), и либо всячески их поддерживает, либо отчаянно сопротивляется, причем это сопротивление часто воспринимается человеком как персональное, и тут уже понятно, что не один же я сражаюсь со всем миром — точнее, с силами зла и реакции — они давно бы меня заклевали и со свету сжили, если бы не могучая поддержка ангельского воинства, которое дает и силы, и знания, и методы, и умения, и что такое я сам по сравнению с ними?

Третья причина недооценки человеком и обществом роли индивидуальности при открытии «объективных» законов заключается в общепринятой, но необоснованно резкой акцентуации самого понятия «объективности» применительно к познанию законов и структур. Если уж мне так повезло, что я открыл объективный закон природы, то я, могу, конечно, радоваться и даже гордиться, но причем тут мои персональные качества: рост, вес или вероисповедание? Объективный закон на то и объективен, что ему все равно, кто его открывает или использует, — для него (или перед ним) все равны.

Что же получится, если человек сумеет как-либо нейтрализовать влияние общественного подсознания, множеством способов, от простейших до самых хитроумных, нивелирующего любые различия между людьми?

Мир, открывающийся перед глазами такого индивидуума, на которого быстро наклеят ярлык «субъективного идеалиста», может быть, не так универсально-логичен и общезначим, но зато гораздо более разнообразен, а главное — постижим и управляем. Если стоять на универсально-объективно-общечеловеческих позициях, то не остается ничего другого, как терпеливо ожидать, пока законы мира не будут познаны до такой степени, что моя частная внешняя и внутренняя жизнь станет ясным и очевидным мне следствием открытых (гигантами мысли и титанами духа) универсальных законов, доведенных до степени полной практической приложимости. Увы! Этого можно так и не дождаться, и умереть в неосознанном невежестве и нераскаянном грехе. Если же встать на позицию (хотя бы даже и не осознавая ее), согласно которой человек не только исполняет законы бытия, но и в не меньшей степени их творит, по крайней мере, вступает во вполне ощутимое законодательное сотворчество с тонким миром, то он довольно быстро получает обратную связь, то есть попадает в реальность, в значительной мере подчиняющуюся установленным при его участии законам. При этом обнаруживается ряд обстоятельств, показывающих как границы законотворчества, так и пути их расширения.

Закон легче проводить, если он не противоречит уже существующим, и чем менее жесткие структуры он навязывает реальности, тем меньше шансов на жесткое ему сопротивление. Труднее всего открывать, вводить и соблюдать законы в областях, где конфликтуют жесткие антагонистические эгрегоры, — там человек, проявивший законодательную инициативу, рискует как бы без вины виноватый попасть под прицельный перекрестный огонь (на самом деле он, конечно, виноват — в невнимательности и безответственном отношении к областям своего законотворчества).

Чем выше меркуриальная энергетика человека, тем на большие области тонкого мира распространяется сфера действия законов, на которые он может влиять (и которые, кстати, он способен постигать). В частности, на определенном уровне он может воздействовать на большие социальные эгрегоры, меняя их структуру, эволюционный уровень и способы взаимодействия с людьми.

Таким образом, в субъективной реальности человек в большой мере сам открывает и определяет ее законы, которые могут существенно отличаться от законов, управляющих субъективными реальностями других людей и «объективных» законов, распространяющихся на большие коллективы. Представление о том, что объективные законы действуют одинаково на всех людей, крайне поверхностно: преломляясь в их субъективных реальностях, они создают совершенно различные субъективные законы, с которыми человек по сути и взаимодействует. Поэтому в субъективной реальности теряется различие между законами как бы объективно существующими, которые следует с подобающим трепетом открывать и неукоснительно им подчиняться, и законами, создаваемыми волевым образом, которые человек (или коллектив) может конструировать как ему вздумается. Наиболее последовательная, как представляется автору, точка зрения заключается в том, что открытие и создание законов субъективной реальности есть по существу один и тот же процесс эволюционного развития человека. Часть имеющихся в его жизни структур ему понятна и удобна, другая часть непонятна, но удобна, третья — понятна, но неудобна, и, наконец, четвертая — непонятна и неудобна, и с последними двумя категориями человек пытается что-то сделать, то есть их как-то понять и как-то изменить. Сложность и даже невыполнимость многих предприятий часто связана с тем, что они противоречат уже имеющимся законам субъективной реальности человека, то есть при своем осуществлении ломают имеющиеся в ней структуры — часто не видимые человеком прямо, но обычно косвенно им ощущаемые. В таких случаях человек получает импульс к трансформации или, по крайней мере, более пристальному изучению этих структур и стоящих за ними законов — у него включается энергия Меркурия.

* * *

Солнечная энергия говорит объекту: «быть», выделяет его из окружающего мира и тем самым противопоставляет последнему; лунная энергия обеспечивает успешное бытие объекта, а меркуриальная наделяет его структурой, упорядочивает и подчиняет определенным законам. Понятно, что подобная структуризация и законы немедленно обнаруживаются и во внешнем мире, который поворачивается к объекту и взаимодействует с ним таким образом, как будто имеет сходную структуру и управляется похожими законами. Однако все это не сразу становится очевидным: законы и структуры не спешат явно обнаружить свое наличие; зато постепенно и по косвенным признакам в них разбираясь, человек не только понимает смысл структурных ограничений и законов, но и существенно их видоизменяет. Постигая истину, человек ее проявляет и развивает и тем существенно включается в эволюционный процесс; удивительно ли, что дорога к ней изобилует препятствиями и тупиками?

* * *

Говоря о законах и структурах, всегда нужно иметь в виду их ограниченный характер. Из всякого правила есть исключения — точнее, есть область, где оно применимо, на границе этой области оно становится сомнительным, а за границей — неверным или бессмысленным. То же относится и к структурам — с определенной точки зрения они есть и очень существенны, с другой — не так уж и существенны, а с третьей их как бы и вовсе нет. Так филиппинская хирургия смотрит на западную, а диссиденты всех видов — на жесткие социальные структуры, владычествующие над подавляющим большинством граждан. Другой пример — обсуждаемая в этих книгах структура организма с семью телами и двенадцатью каналами связи между ними, кому-то она покажется удобной и эффективной, он возьмет ее на постоянное вооружение и через некоторое время она станет для него совершенно реальной; другой будет пользоваться ею от случая к случаю, а третьему она не подойдет вовсе, показавшись слишком жесткой (или, наоборот, аморфной и неопределенной) и потому не будет допущена во внутренний мир и будет для него иллюзорной. Закон и структура по своим функциям похожи на скелет физического тела — с одной стороны, они ограничивают движения последнего, с другой — делают возможным некоторый базисный уровень существования тела, так, чтобы оно не распадалось на части и было способно к простейшим перемещениям. Пока структуры нет — плохо, поскольку не хватает концентрации сил и одолевает хаос; когда структура появляется, она сначала помогает, а потом начинает сдерживать развитие — тоже плохо, если считать идеалом скорейшее и прямолинейное приближение к цели; однако эволюционное развитие отнюдь не прямолинейно, а каждая достигнутая цель в значительной мере обесценивается следующей, и хотя привыкнуть к этому довольно трудно, иметь в виду необходимо.

* * *

Структуры, характерные для различных тонких тел, отличаются по своим типам. Эта тема в настоящее время практически не исследована, хотя, по мнению автора, весьма актуальна. Поэтому он изложит некоторые свои соображения на эту тему, никак, впрочем, не претендуя на глубокое ее раскрытие.

Атманические структуры обладают высоким уровнем связности и абстрактности, к которому не приспособлены естественные (и искусственные) языки. Все попытки мистиков описать свои впечатления от подъема точки сборки в атманическое тело наталкиваются на неприспособленность для этого обычных слов, понятий и образов. Одно из главных атманических ощущений это единство и общность судьбы человека и мира, единство пространства и времени, близость казалось бы бесконечно далеких от него объектов и явлений. Излюбленный восточный образ, показывающий на атманическом плане соотношение человека и мира (Бога) это волна в океане...

Структуры и законы объекта тесно связаны с символической системой, с помощью которой они описываются. Для атманического плана характерны символы, плохо поддающиеся семантическому расчленению; например, древнекитайское деление мира на взаимопроникающие женское и мужское начала инь и ян. Когда человек хочет в речи обозначить атманический план, он исполняется священным трепетом и говорит слова как бы с прописной буквы: Верность, Служение, Добро, Истина и т. п., причем сочетать их во фразы очень трудно: любая конкретизация смысла опускает вибрации на буддхиальный, каузальный или даже ментальный план. Для атманических объектов характерны абстрактность, тотальность и универсальность — каждый из них может быть приложим к любой ценностной сфере, представляет собой одновременно и часть мира, и некоторый взгляд на мир в целом, и его символическое отражение. Кроме того, каждый атманический объект (и отношение между объектами) уникален — других таких нет. Именно поэтому универсальный символ веры никогда не является ключом выхода в атманический план, то есть к прямому общению с Богом, и от человека для этого требуются дополнительные персональные усилия, характер которых может быть найден только им самим, и то же относится к поискам идеала или главного направления жизненного пути.

Вообще атманических структур известно довольно много: каждая религия в своей эзотерической части создает определенный атманический язык, и то же пытаются сделать религиозные философии, но эти языки плохо передаются через ментальный план (в частности, через книги, весьма к нему тяготеющие) и со временем теряют силу; кроме того сам по себе атманический план также меняется со временем (правильнее сказать: меняется его восприятие людьми) и некогда эффективные языки устаревают или, по крайней мере, требуют существенного обновления и переосмысления. Сейчас, на пороге эпохи Водолея, происходит интенсивная перестройка как атманического плана, так и его структуры и законов, и эта область познания нетерпеливо ждет своих исследователей.

Буддхиальные структуры обеспечивают соответствующему телу и плану гораздо меньший уровень связности, чем атманические, так что у человека (фирмы, государства) даже возникает соблазн совершенно отделить одни буддхиальные объекты от других, например, формировать систему ценностей по частям, не думая об их взаимных связях. Вообще в буддхиальное тело точка сборки заглядывает чаще и удерживается там чуть дольше, чем в атманическом, да и естественный язык значительно лучше приспособлен для описания буддхиальных объектов, нежели атманических, так что первые частенько показываются из глубин подсознания, чего нельзя сказать о вторых. Добродетели, грехи, таланты, устойчивые привычки и черты характера, фундаментальные ценности и жизненные позиции вполне допускают выражение в словах, но принципы их взаимосвязи, взаимовлияния и взаимных ограничений представляют в настоящее время практически неисследованную область знаний.

Ключи к буддхиальному телу лежат, как утверждают хироманты, в линиях рук; по крайней мере, бросается в глаза, что книги по хиромантии написаны почти исключительно в буддхиальных терминах (спуск на каузальный уровень и предсказание конкретных событий требует специальной подготовки и доступен лишь немногим адептам). Вполне вероятно, что в радужке глаз зашифрована информация об атманических структурах, но она не будет расшифрована раньше, чем будет создан язык их описания.

Если структуру атманического тела можно сравнить с единым кристаллом, то буддхиальная структура отчасти напоминает елку, чей ствол символизирует атманический идеал, ветви — главные ценности, а мелкие веточки и иголки — второ- и третьестепенные. Для ценностей характерно в одних случаях частичное подчинение одна другой (например, данная программа является частью большей), а в других — количественная и часто качественная несравнимость, но при этом частичная взаимозависимость, так что, например, ликвидируя одну из них, мы ощутимо меняем баланс всех остальных.

Каузальные структуры гораздо более свободны; их можно сравнить с разноцветной мозаикой, причем связи отдельных событий (кусочков мозаики) существуют как по общим линиям стыковки, так и более сложные — например, по оттенкам цветов, символизирующим буддхиальные программы. В и дение каузального плана начинается с того, что человек начинает членить свою жизнь на события — сначала жизнь внешнюю, много позже — внутреннюю. Подробности, соответствующие буддхиальному плану, тоже становятся видимыми не сразу — вначале основные цвета, затем их оттенки и сочетания. Часто человек видит не весь сплошной узор мозаики, а лишь отдельные и достаточно далеко друг от друга расположенные ее кусочки, и тогда у него возникает ощущение своей власти над каузальным потоком; наоборот суженое видение приводит к тому, что человек видит все кусочки, соседствующие с данным, и, если они уложены плотно, у него возникает иллюзия фаталистического рода, то есть своей неспособности влиять на происходящие с ним события. Вообще надо сказать, что плотность и удобство для человека его каузального потока в очень большой степени зависит от его взгляда на события и представлений о законах, управляющих его личным каузальным телом, и здесь затраты меркуриальной энергии окупаются быстро и эффект виден, что называется, невооруженным глазом.

Ментальные структуры — следствия законов (осознаваемых или нет) мышления (осознаваемого и нет). В какой мере человек свободен в выборе законов своего мышления — вопрос очень непростой, особенно если учитывать то, что им осознается лишь самый поверхностный слой ментальных медитаций, и как они там, в подсознании, себе идут, пока что глубокая тайна. Образ, наиболее близкий автору этих строк, — крохотные палочки, кружочки, треугольнички, летающие в пространстве и там и сям соединяющиеся в причудливые формы, наподобие снежинок в зимней буре. Человек волен их соединять, но удержится ли конструкция и окажется ли хоть сколько-нибудь похожей на то, что хочется, — еще вопрос.

Астральные структуры определяются законами наших эмоциональных переживаний — здесь автору приходит в голову сложная система подвижных сообщающихся сосудов, в которых переливается под действием сил давления множество окрашенных жидкостей, иногда частично смешивающихся друг с другом.

Эфирные структуры определяются законами эфирного тела, которое во многом похоже на физическое (по крайней мере, можно говорить об эфирных костях, сердце и т. д.), но гораздо более связно, по крайней мере, в отношении энергообмена: например, нарушение эфирной оболочки в одном месте, если не принять специальных мер, сразу ведет к общей слабости всего тела, то есть ухудшению тонуса (в еще большей степени сказанное относится к астральному телу). Эфирное тело также можно представлять как систему сообщающихся сосудов, с гибкими стенками похожих на физические органы, а текущие по ним жидкости — как разновидности биологической энергии.

Физические структуры хорошо известны медикам. С другой стороны, скелет, мышечный и связочный аппараты, известные внутренние органы и т.п. представления современной науки — далеко не полный и не единственный способ структурирования физического тела; однако автор не будет на этом останавливаться: по его мнению, анатомия — наука будущего, а не прошлого.

* * *

Говоря о меркурианской энергии, следует упомянуть о ее типичных паразитах.

Неутомимый Исследователь занят поиском неизвестных закономерностей, законов и структур на эмпирическом материале, но находится при этом в узкой парадигме, исключающей возможность их обнаружения. Иногда ему мешает узость его представлений и ограниченность языка, иногда — осознанные или неосознанные априорные предположения, принципиально закрывающие возможность успеха. В современной науке Неутомимому Исследователю предлагается ни с чем не сравнимый инструмент — теория вероятностей и математическая статистика, чье создание, а главное — постоянное злоупотребление на практике было вдохновлено несомненно самим дьяволом. Характерным результатом поисков Неутомимого Исследователя является некоторый суррогат истины — объект, напоминающий яблоко, но на вкус — совершенная вата, притом что сама проблема может ставиться им очень интересно. Однако сложные объяснения, которые ничего толком не объясняют, — бич современности, возложившей все свои надежды на ментальные и особенно математические модели.

Не следует думать, что Неутомимый Исследователь просто неудачник. В действительности готовые к проявлению в тонком плане законы и структуры призывают и снабжают меркурианской энергией людей, которые должны заниматься оформлением их к виду, удобному и понятному социуму, а Неутомимый Исследователь растрачивает ее попусту, чем не только «закрывает» простые и удобные законы, которые могли бы эффективно решить многие актуальные проблемы, но и препятствует упорядочению и эволюции тонкого мира.

Суровый Начальник тратит отпущенную ему меркуриальную энергию на создание примитивных законов и жестких структур, им соответствующих, чем варварски искажает и разрушает подчиненную ему реальность. Основная идея Сурового Начальника заключается в том, что он «знает, как надо» и сумеет всем это на деле продемонстрировать. Правда, получается обычно не совсем то, что он имел в виду, поскольку налагаемые им на реальность законы чаще всего вступают в резкое противоречие с уже имеющимися в ней, так что ее эволюционный уровень в результате резко падает, что выражается, например, в том, что ему приходится неуклонно ужесточать репрессии за непослушание — но и это помогает плохо.

Если у Сурового Начальника есть сильная меркуриальная инвольтация от эгрегора, он может-таки навести свой порядок вопреки сопротивлению реальности и изрядно ее потоптав. Однако затем ему или его последователям придется иметь дело с системой, существенно понизившей свой эволюционный уровень или, по крайней мере, очень склонной к такому понижению. Паразитизм Сурового Начальника выражается в профанации меркуриального потока — его высшие вибрации, так необходимые управляемой системе, до нее не доходят, а потребляются лично Начальником и стоящим за ним жестким эгрегором.

Не нужно думать, что описанный сюжет действует лишь в социальных ситуациях, — то же самое часто происходит и во внутреннем мире человека, когда он в одночасье решает навести порядок в той или иной области собственной жизни, толком не разобравшись, какие законы и структуры там, хотя бы и неявно, уже имеются.

Ловкий Организатор по роду своей деятельности в чем-то похож на Неутомимого Исследователя, но занят несколько иными проектами. Если Исследователя призывает к себе проявляющийся закон, то Организатор влеком ароматом материализующейся структуры, точнее, ощущением меркуриального энергетического потока, создающего новую структуру. Учуяв такой источник, Ловкий Организатор мигом подлетает к нему и вопрошает: «Скажите, а старшой вам не нужен? Непьющий и со связями», и, если повезет, становится в позицию, позволяющую ему контролировать энергетический поток, и в первую очередь устраивает от него ответвление в собственный карман. Что именно организует он в результате, каковы будут порождаемые им структуры, кому фактически они окажутся удобными и какова дальнейшая судьба Ловкого Организатора, читатель на основе личного опыта может вообразить сам.

Бюрократ — вероятно, наиболее известный тип меркуриальных паразитов, характерный для систем, управляемых жесткими законами и структурами. Бюрократ занимается проведением жесткого закона в реальность, плохо для него приспособленную, накладывает на нее структуры, для нее гибельные и питается как энергией своего меркуриального потока, так и энергией распада уничтожаемых им структур.

Отличие Бюрократа от Ловкого Организатора принципиальное: роль первого лишена творческого начала, он выступает как паразит по отношению к той самой структуре, частью которой является и кровно заинтересован в ее сохранении, защищая от перемен как сверху (со стороны начальства), так и снизу (попытки сопротивления среды).

Нарушитель Владений — меркуриальный паразит, в некотором роде противоположный Бюрократу. Его специализация — питание меркуриальной энергией, упорядочивающей чужую жизнь. Они бывают двух видов — мягкие и жесткие; первую категорию можно назвать Прилипалами, вторую — Взломщиками.

Прилипала норовит присосаться к вашему меркурианскому каналу и использовать его энергию в личных целях, но не слишком вразрез с вашими планами; его действия идут под лозунгом: «Разве тебе трудно заодно...» Например, вы говорите, что в обеденный перерыв собираетесь выйти за сигаретами, а сотрудница-Прилипала как ни в чем не бывало бросает вслед: «Ты уж заодно забеги в магазинчик напротив и купи мне полкило масла, два десятка яичек и пару пакетов кефира». В том же стиле могут звучать просьбы по пути подбросить на машине (подумаешь — крюк в два десятка километров), захватить с собой на уик-энд («я нисколько не помешаю») и т. п.

Взломщик ведет себя совершенно по-другому. Его любимый прием — без звонка завалиться к вам в гости на ночь глядя или в разгар ваших занятий и заставить себя развлекать или срочно решать свои проблемы, начисто игнорируя ваши дела и ритм жизни. Он как будто наслаждается вашим смятением — и действительно, разорвав канал вашей меркуриальной поддержки, он быстро к нему присасывается и через некоторое время довольный уходит, оставив вместо вашего расписания руины. И опять автор подчеркивает, что Нарушители Владений — отнюдь не только внешние фигуры: во внутреннем мире они бывают представлены ничуть не менее выразительно.

* * *

В парном союзе меркуриальная энергия упорядочивает отношения между партнерами и часто — по субъективному восприятию — наполняет их смыслом. В межличностных отношениях есть множество неписаных правил, законов и соглашений, соблюдая которые партнерам удается конструктивно сотрудничать в самых трудных условиях, и наоборот, нарушение этих правил хотя бы одним из участников действует на самые лучшие отношения разрушительно. Особенно сильно такого рода эффекты проявятся в парном союзе, в чьей карте сильный Меркурий сочетается со слабыми Солнцем и Луной: здесь ни решительное взятие на себя ответственности и обязательств одним из партнеров, ни преданная забота партнеров друг о друге не окажутся достаточными для нормальный жизни пары: в ней обязательно возникнут трения и взаимонепонимание, которые никуда не уйдут, пока партнеры не разберутся в своих взаимных отношениях и обязательствах перед парным эгрегором и внешним миром. Подобная пара, особенно супружеская, будет уделять много времени и сил выяснению отношений, и ей будет совершенно непонятно, как это другие умеют договориться быстро и эффективно, а иногда и вовсе, казалось бы, не согласуют своих взглядов, мыслей и действий и тем не менее живут вполне дружно.

Не нужно думать, что главный и наиболее естественный путь согласования в парном союзе — это адекватное распределение обязанностей. В какой-то мере это так для пары с Меркурием в Козероге; но Меркурий в Раке потребует эмоционального согласования, особенно в свете реакций на внешние события. Как это выглядит на практике? Пусть читатель не удивляется, но парный эгрегор тоже умеет огорчаться и если у пары случается неприятное событие или разговор, то «в воздухе» возникает тяжелый эмоциональный заряд, который кто-то из них должен взять на себя и «отпереживать». Если рачий Меркурий проработан плохо, партнеры переживают оба, усугубляя отрицательные эмоции друг друга или, наоборот, спихивают огорчение каждый на другого (результатом обычно служит эмоциональный конфликт); если же Меркурий проработан, то переживание берет на себе тот из партнеров, которому легче его изжить, а второй ему в этом отчасти помогает или переживает по другим поводам.

В гороскопе семьи положение Меркурия укажет области, где законы этого мини-коллектива манифестируют себя, наиболее ярко, но где в то же время требуется приложить максимум усилий для их обнаружения и следования им. В тех случаях, когда этого недостаточно, Меркурий указывает пути создания доморощенных порядков, структур и обыкновений.

В семье со слабым Меркурием усилия по наведению порядка, по-видимому, не прилагаются вовсе, и тем не менее эта проблема как будто не стоит — а когда она все же возникает, даже с большой остротой, то как правило обходится или решается сама собой. Так, по крайней мере, кажется окружающим, да и зачастую самим членам семьи, но, конечно, они должны тратить какие-то усилия по упорядочению и борьбе с хаосом и в какой-то мере прислушиваться к законам своего семейного эгрегора, хотя последние вряд ли будут слишком жесткими и определенными. Своеобразно и традиционно осуждаемое зрелище представляют семьи со слабой Луной и сильным Меркурием — здесь при слабой заботе родителей о детях и друг о друге вероятны суровая дисциплина, жесткий распорядок дня, четкое распределение обязанностей и т. д.

Сам по себе гороскоп не определяет, однако, качества семьи и ее эволюционного уровня; в данном случае важно понимать, что четкое следование некоторым законам, налагаемым семейным эгрегором, для семьи есть жизненная необходимость, и здесь очень важно понять, какая часть меркурианской энергии семьи идет на постижение этих законов, какая — на их коррекцию и адаптацию к конкретным условиям, а какая — на проведение их в жизнь.

Большую помощь в решении проблем создания и поддержания порядка в семье может оказать тот ее член, чье Солнце, Меркурий или Марс стоит в соединении с семейным Меркурием. Если, например, в семье с сильным Меркурием рождается ребенок, чье Солнце стоит с ним в соединении, то можно быть уверенным в том, что он примет самое активное участие в создании организующих жизнь семьи порядков и структур, причем его влияние станет ощутимым сразу после рождения (иногда оно проявляется уже в период беременности).

В гороскопе государства Меркурий покажет пути и средства наведения порядка во всех сферах его компетенции (и некомпетентности). Что, может быть, существенно более важно, положение Меркурия покажет сферы и обстоятельства, где и когда манифестируют себя тонкие законы государственного и, в какой-то мере, этнического эгрегоров — те, которые уже созрели для воплощения в решениях парламентов, коллегий и отдельных государственных мужей.

Любителям ориентироваться на чужой опыт очень полезно сравнить гороскоп собственного государства (семьи) с гороскопом избираемого ими образца: невозможность перенесения чужих структур иногда очевидна уже при первом взгляде на положение Меркурия в той и другой карте. Например, сильный Меркурий в данном знаке обещает (особенно при проработке) эффективную и уважаемую в обществе систему судопроизводства, на которую может полагаться и правительство, и население; наоборот, слабый Меркурий в воздушном знаке, особенно в сочетании с сильной Луной, даст государство, где процветание, благоденствие и «дух народа» будут цениться существенно выше «порядка», понимаемого населением достаточно абстрактно и относимого к компетенции интеллектуалов (например, адвокатов).

Положение Меркурия в знаке определит область, где законы государственного эгрегора проявляются наиболее отчетливо; и обычно эти области находятся под особым вниманием законодательной и исполнительной властей, хотя последние и не всегда смогут объяснить, почему их так волнует порядок в умах граждан в связи с текущими событиями (Меркурий в Близнецах), в идеологической (Меркурий в Овне) или религиозной (Меркурий в Рыбах) сферах. Меркурий определит во многом и экономическую политику государства — например при Меркурии в Тельце структурный акцент будет на совершенствовании системы налогов и инвестиций, в Козероге — на улучшении системы планирования, в Стрельце и Весах — на увеличении производительности труда, в Деве — на уменьшении материальных затрат.

В гороскопе фирмы Меркурий покажет основной акцент упорядочивающей воли ее эгрегора, а также главное направление усилий, которые необходимо приложить для того, чтобы структура фирмы и ее взаимоотношений с внешним миром оказались достаточно эффективными.

Безусловно, Меркурий во Льве очень хорош для парикмахерского заведения, Меркурий в Водолее — для консультационного центра правительственного уровня или научно-экспериментального подразделения, а Меркурий в Козероге — для бюро переводов, однако было бы ошибкой окончательно привязывать положение Меркурия в знаке к роду деятельности фирмы: он показывает более интимные, если можно так выразиться, обстоятельства.

Положение Меркурия в знаке проявится в той системе делопроизводства, которая в фирме принята, в названиях отделов и негласных принципах назначения их руководителей, а также способах отбора клиентов и структурирования взаимодействия с ними. Например, в фирме с Меркурием в Скорпионе шансы на продвижение имеет сотрудник, умеющий своей работой и вообще поведением на эфирно-физическом плане поднять эмоциональный тонус фирмы или ведущих сотрудников ее администрации: неудачный костюм или чересчур театральный жест могут стоить ему карьеры, точно так же как неуместная шутка при Меркурии в Козероге. Зато в фирме с Меркурием в Овне никто не упрекнет вас в том, что вы отпугнули нужного клиента, надев слишком яркий свитер или ботинки не в тон брюкам, — важно, чтобы сотрудник хорошо усвоил идеалы фирмы и умел донести ее главные цели до окружения — под действием этой энергии оно структурируется само, то есть ненужные контакты тихо умрут, а выгодные партнеры как зайчики поскачут на соглашения без дальнейших уговоров. В фирме с Меркурием в Деве директор может иногда снять глобальный конфликт, переставив стол у себя в кабинете или убрав мусор с заводского двора, а Меркурий в Рыбах требует определенного порядка в покаянии, превращая порой отчетный доклад в настоящую мистерию.

В гороскопе книги Меркурий определит структуру повествования; например, сильный Меркурий сделает ее отчетливо ощутимой, хотя и не обязательно явно выраженной. Наоборот, слабый Меркурий даст стиль изложения, при котором читателю далеко не всегда будет ясно, о чем в данном месте идет речь и как текущий эпизод связан с остальным содержанием книги.

Однако главным моментом является незримый и не выразимый словами закон (или тонкая структура), которая манифестирует себя на материале книги и выражается в некотором внутреннем ритме романа, повести или сборника рассказов, определенным образом меняющимся от главы к главе и от части к части. Этот ритм выражается не только в фонетическом звучании текста и стилистике отдельных эпизодов — он обнаруживает себя в закономерностях появления и исчезновения героев, их парных и групповых встреч, смене декораций и т. д.

Положение Меркурия в знаке определит формы и обстоятельства, в которых наиболее отчетливо проявятся структуры, организующие произведение. Например, при Меркурии в Тельце структура текста наиболее ярко обнаружится в его членении по главным линиям, которые скорее всего будут ясно очерчены и разделены, — это, скажем, судьбы главных героев повествования. При Меркурии в Близнецах, наоборот, главными структурообразующими элементами будут мысли, точнее — интерпретации событий, и герои и повествование в целом будет подчинено четко формулируемому сюжету — таковы, например, многие детективы. Меркурий в Раке хорош для организации любовной лирики, а в Стрельце — эпических поэм:

Не пора ль, нам, братие, начать

О походе Игоревом слово,

Чтоб старинной речью рассказать

Про деянья князя удалого?..

* * *

Теперь рассмотрим уровни проявления меркуриальной энергии.

Date: 2015-07-10; view: 410; Нарушение авторских прав