Гла­ва 27

В ка­бине­те Слар­ти­бар­тфас­та ца­рил ка­вар­дак, слов­но пос­ле ор­гии в пуб­личной биб­ли­оте­ке. Уви­дев этот ха­ос, ста­рец нах­му­рил­ся.

– Очень неп­ри­ят­но, – ска­зал он. – По­летел ди­од в од­ном из компь­юте­ров жиз­не­обес­пе­чения. Поп­ро­бова­ли ожи­вить убор­щиц, а они, ока­зыва­ет­ся, мер­твы уже трид­цать ты­сяч лет. Кто убе­рет их те­ла, хо­тел бы я знать… Са­дись, сей­час я те­бя под­клю­чу. – Ста­рец ука­зал Ар­ту­ру на стул, сде­лан­ный, ка­залось, из ре­бер сте­гозав­ра. – Он сде­лан из ре­бер сте­гозав­ра, – по­яс­нил Слар­ти­бар­тфаст, вы­ужи­вая из-под гроз­но нак­ре­нив­шей­ся бу­маж­ной ки­пы ка­кой-то ого­лен­ный про­водок. – Ну на­конец! Возь­ми!

Ед­ва Ар­тур взял про­водок, как пря­мо сквозь не­го про­лете­ла пти­ца.

Он па­рил где-то в не­бесах, со­вер­шенно не­види­мый для са­мого се­бя. Под ним ле­жала кра­сивая, об­рамлен­ная де­ревь­ями го­род­ская пло­щадь, до са­мого го­ризон­та тя­нулись свет­лые изящ­ные пос­трой­ки, не пер­вой, од­на­ко, мо­лодос­ти – на мно­гих вид­не­лись тре­щины и дож­де­вые под­те­ки. Сей­час, впро­чем, све­тило яр­кое сол­нце, лис­тву ве­село ко­лыхал лег­кий ве­терок, а стран­ное ощу­щение, что весь го­род ти­хонь­ко гу­дит, бы­ло выз­ва­но, оче­вид­но, тол­па­ми ра­дос­тных воз­бужден­ных лю­дей, за­пол­нивши­ми пло­щадь и при­лега­ющие ули­цы. Иг­рал ор­кестр, би­лись на вет­ру кра­соч­ные стя­ги, вез­де ца­рила ат­мосфе­ра боль­шо­го праз­дни­ка.

Ар­ту­ру бы­ло очень тос­кли­во тор­чать где-то в воз­ду­хе, наб­лю­дая за все­об­щим ве­сель­ем, но не ус­пел он как сле­ду­ет об этом по­думать, как, пе­рек­ры­вая все шу­мы, над пло­щадью рас­ка­тил­ся го­лос.

На ра­зук­ра­шен­ной три­буне пе­ред боль­шим зда­ни­ем по­явил­ся че­ловек с ме­гафо­ном.

– О ожи­да­ющие ре­чений Прон­зи­тель­но­го Ин­теллек­то­мата! – про­воз­гла­сил он. – Дос­той­ные по­том­ки за­меча­тель­ных уче­ных му­жей Врум­фонде­ля и Мад­жикти­за! Вре­мя Ожи­дания по­дош­ло к кон­цу!

Тол­па взор­ва­лась ра­дос­тны­ми кри­ками, за­кача­лись фла­ги и тран­спа­ран­ты. Уз­кие ули­цы ка­зались оп­ро­кину­тыми на спи­ну со­роко­нож­ка­ми, от­ча­ян­но ше­веля­щими в воз­ду­хе все­ми лап­ка­ми.

– Семь с по­лови­ной мил­ли­онов лет наш на­род жаж­дал Ве­лико­го Дня Прос­ве­щения! – про­дол­жал че­ловек с ме­гафо­ном. – Дня От­ве­та!

Тол­па бе­зумс­тво­вала.

– Ни­ког­да бо­лее, – вскри­чал ора­тор, – ни­ког­да бо­лее не прос­немся мы по­ут­ру с мыслью: «Кто я та­кой? В чем смысл мо­его су­щес­тво­вания? Из­ме­нит­ся ли что-ни­будь в кос­ми­чес­ком мас­шта­бе, ес­ли я не пой­ду на ра­боту?» Се­год­ня мы на­конец раз и нав­сегда уз­на­ем прос­той и яс­ный от­вет на все эти ма­лень­кие, но не да­ющие по­коя за­гад­ки Жиз­ни, Все­лен­ной и Все­го Ос­таль­но­го!

Ар­тур по­чувс­тво­вал, что плы­вет над все­об­щим ли­кова­ни­ем, спус­ка­ясь к од­но­му из окон зда­ния за три­буной. По­том, пе­режив миг па­ники, он про­шел сквозь тол­стое стек­ло, слов­но то­го и в по­мине не бы­ло.

Ка­бинет выг­ля­дел точ­но так, как его опи­сал Слар­ти­бар­тфаст, толь­ко ков­ры ма­лость выц­ве­ли. На про­тяже­нии се­ми с по­лови­ной мил­ли­онов лет за ним за­бот­ли­во уха­жива­ли и при­мер­но раз в сто­летие уби­рали. Два стро­го оде­тых че­лове­ка сте­пен­но си­дели за ог­ромным сто­лом, на ко­тором воз­вы­шал­ся компь­ютер­ный тер­ми­нал.

– Вре­мя нас­та­ло, – про­мол­вил один из них, и Ар­тур с удив­ле­ни­ем уви­дел, как пря­мо из воз­ду­ха над его го­ловой воз­никла над­пись «ЛУН­КУ­АЛ». Над­пись за­мига­ла и по­тух­ла.

Не ус­пел Ар­тур опом­нить­ся, как за­гово­рил вто­рой че­ловек, и у его го­ловы воз­никло сло­во «ПФО­УК».

– Семь­де­сят пять ты­сяч по­коле­ний на­зад на­ши пред­ки за­пус­ти­ли эту прог­рамму, и нам вы­пала честь вновь ус­лы­шать го­лос Прон­зи­тель­но­го Ин­теллек­то­мата.

– Прос­то уму не­пос­ти­жимо, Пфо­ук, – сог­ла­сил­ся пер­вый, и Ар­тур вне­зап­но по­нял, что смот­рит фильм с суб­титра­ми.

– Ог­ромная честь – уз­нать от­вет на Ве­ликий Воп­рос Жиз­ни!..

– Все­лен­ной!..

– И Все­го Ос­таль­но­го!

– Тс-с! – бла­гого­вей­но про­шеп­тал Лун­ку­ал. – По-мо­ему, он сей­час за­гово­рит.

В нас­ту­пив­шей ти­шине на не­объ­ят­ной па­нели мед­ленно на­чали за­горать­ся ог­ни, ро­дил­ся ед­ва слыш­ный гул.

– Доб­рое ут­ро, – про­из­нес компь­ютер.

– Э… доб­рое ут­ро, Прон­зи­тель­ный Ин­теллек­то­мат! – нер­вно ска­зал Лун­ку­ал. – Ты… э-э…

– Го­тов ли от­вет, вы хо­тите спро­сить? – ве­лича­во пе­ребил компь­ютер. – Да.

Двое за сто­лом зад­ро­жали от вол­не­ния.

– Прос­той и яс­ный? – вы­дох­нул Пфо­ук.

– Прос­той и яс­ный, – под­твер­дил компь­ютер.

– От­вет на Ве­ликий Воп­рос Жиз­ни, Все­лен­ной и Все­го Ос­таль­но­го?

– Да.

– И ты мо­жешь со­об­щить его нам?

– Да.

– Пря­мо сей­час?

– Пря­мо сей­час.

Двое за сто­лом об­ли­зали пе­ресох­шие гу­бы.

– Хо­тя я не ду­маю, – при­бавил компь­ютер, – что он вам пон­ра­вит­ся.

– Не важ­но! – вскри­чал Пфо­ук. – Мы дол­жны знать! Не­мед­ленно!

– Не­мед­ленно? – уточ­нил компь­ютер.

– Сию же се­кун­ду!

– Хо­рошо, – про­мол­вил компь­ютер и за­мол­чал. Пфо­ук и Лун­ку­ал ли­хора­доч­но дро­жали. Вол­не­ние бы­ло не­выно­симым.

– Он вам в са­мом де­ле не пон­ра­вит­ся, – пре­дуп­ре­дил Прон­зи­тель­ный Ин­теллек­то­мат.

– Го­вори!

– Хо­рошо, – ска­зал он. – От­вет на Ве­ликий Воп­рос…

– Ну!

– Жиз­ни, Все­лен­ной и Все­го Ос­таль­но­го…

– Ну!

– Это… – про­из­нес компь­ютер и за­мол­чал.

– Ну!

– Это…

– Ну!!!

– Со­рок два, – с бес­ко­неч­ным спо­кой­стви­ем со­об­щил компь­ютер.