Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
И человека, о чем шла речь в предыдущей главе. Надежда связывается
с процессом становления, с «тенденцией-латенцией» и выводится из сферы только теологической или гносеологической. Во-вторых, Блох переворачивает соотношение религии и надежды: «там, где надежда, там религия».
У Блоха же наоборот: надежда всегда связана с действительностью, опирается на нее и опосредует её. Богатство надежд связано с богатством практики. Надежда в блоховском понимании не ослабляет, а усиливает практически действующего индивида. Надежда — это не только аффект ожидания, не только движение души, но и утопическая функция: «...акт-содержание надежды как осознанно просветленная, объясненная со знанием дела есть позитивная утопическая функ- ция»^^. Эта «осознанно знаемая надежда» пронизывает все области человеческой жизни. Она является «утопической функцией», влияющей на исторический процесс и социальную жизнь. Именно в функциональном понимании надежды и заключена новизна подхода Блоха. Если феномен надежды и уто- пизирования присущ любому человеку, то тем самым меняется и представление о движущих силах развития самого общества и человека [Ницще писал о новой надежде]. Утопия и ее проявления в различных формах становится продуктивной силой. Сама надежда как утопическая функция обладает энергией, которая воплощается в различных критических импульсах^*. Но где источники этой продуктивности и энергии? В надежде есть, во-первых, воля — «так должно быть, так должно стать». Эта воля опирается на представления о «предвосхищаемой удав- шести», на представление о «гордой походке»^^. Во-вторых, надежда становится тем сильнее, чем она ocoзнaннee^^. Только когда начинает говорить разум, надежда начинает расцветать. Деятельность аффекта ожидания может и должна быть понятийно схвачена. Здесь проглядывает, на мой взгляд, пафос рассуждений Гоббса, но на совершенно иной — онтологической — основе. При этом, естественно, иные стороны этой проблемы отходили на задний план. На наш взгляд, требует дальнейших исследований феномен безнадежности — не только как некое индивидуальное и коллективное психологическое состояние, как отсутствие перспектив разрешения той или иной исторической ситуации. Возможна ли онтологическая интерпретация этого феномена? Блох в качестве противоположности утопического начала — «Не- Утопии» — рассматривает смерть^"*. Но это предельный, абсолютный антипод надежды-утопии, до достижения которого, вероятно, возможны еще некоторые ступени уменьшения надежды...
Подводя итоги, еще раз подчеркнем попытку Блоха комплексно подойти к проблеме утопизирования и надежды: с одной стороны, утопия, надежда, дневные мечты и т.д. есть проявление антропологически укорененной «темноты проживаемого мгновения», ибо именно там заключено стремление к новому и его предвосхищение. С другой стороны, чтобы избежать опасности иррационализма, сохранить преемственность культуры и истории. Блох говорит о необходимости осознания и знания этой устремленности к будущему. При этом акцент анализа надежды смещается Блохом со сферы как психологии, так и теологии. Надежда получает онтологическое обоснование и связывается с практикой человека.
[многие авторы предчувствовали смерть социума, неспособного вдохновляться идеалами: Ницше, Эмиль Чоран, еще кто-то. Идеал взывает к действию, требует от него перейти в новое качество. Тут мои старые рассуждения о дырке в бочке. Идеал обладает катарсической функцией. Идеал как слабительное]
Если рассматривать соотношение утопической функции и идеалов, то, на наш взгляд. Блох исходил из следующих двух соображений. Во-первых, Ibid. S. 187. 189 утопии как таковые наполнены скорее идеалами, чем архетипами, во-вторых, в идеалах момент предвосхищения выражен более отчетливо, чем в архетипах, где предвосхищение замуровано, «закапсулировано». Идеал, согласно Блоху, это цель, обладающая неким совершенством. Предмет идеального представления действует так, как будто он обладает собственной волей, как некое долженствование, обращенное к индивиду. При этом идеал имеет не только свойства цензуры и ограниченность только моральной сферой, как утверждает Фрейд. Идеал имеет аспект свободы, света, надежды. Если в архетипах надежда была погребена где-то далеко внизу, в пропасти архаического, как затонувшие сокровища, то в идеалах она присутствует при свете дня. Идеалы — это и вариации содержания Основы, основной цели — высшего блага. По отношению к этому высшему и предельному содержанию надежды идеалы выступают как средство. Если, например, в социально- политической сфере высшим благом будет являться бесклассовое общество, то идеалы свободы и равенства будут находиться по отношению к нему в виде средств и от него же получать свое ценностное значение. Блох неоднократно подчеркивает важность сохранения утопической функции в идеалах, поскольку альтернатива удавшести, удавшегося мира — это смерть, третьего не дано...
При этом важно, чтобы конечные цели утопии и надежды не отодвигались слишком далеко, иначе получится так, что люди будут спрашивать: что мне до этого? Или же миром будет править бесчеловечность. Блох формулирует гуманистический тезис: «чтобы ни один живущий не был принесен в жертву позднее рождающимся как средство в борьбе за недостижимую, слишком далекую цель»^^'^. Кроме того. Блох приводит в качестве примера Санина — героя одноименного романа Арцибашева, который спрашивает: почему я должен разрешить повесить себя, чтобы рабочие 32 столетия не испытывали никакой нужды в пище и половых удовольствиях? Этот разумный, по мнению Блоха, вопрос, не может быть просто отвергнут.
Однако не исчезло то, что можно назвать «метафизической потребностью », потребностью в ответе на вопрос о смысле жизни. Блох приводит в качестве примера баварскую поговорку ХУП-ХУШ вв., выведенную на фасадах многих верхне-баварских домов: «Я не знаю, откуда я иду, я не знаю, куда я иду, меня удивляет, что я весел»^*^'. Блох продолжает линию Фейербаха, понимая религию как воплощение неисполненных желаний, возможных надежд, среди которых одна из главных - надежда на бессмертие. Религия становится выражением утопического сознания.[т.е. идеал сам по себе не несет социально-критическую функцию, он может быть личностным. Утопия же содержит общественный идеал, и с позиции этого общественного идеала реализует свою критическую функцию]
Завершая рассмотрение конкретной утопии, отметим несколько важных положений концепции конкретной утопии-надежды Блоха. Во-первых, критика действительности должна быть дополнена точной, объективной фантазией'^^. Критика опирается, получает масштаб оценки и сопровождается утопической функцией. Но тогда, на мой взгляд, можно утверждать, что и самой критике имманентен утопизм. Это позволяет опять- таки снять оппозицию критицизма-утопизма и говорить о «критически- Date: 2015-07-01; view: 358; Нарушение авторских прав |