Он сам как таковой не нодлежал обоснованию

…

В аспекте социальном

абсолютным идеалом обп];ественного устройства и межчеловеческих отношений

полагалась Церковь, в первую очередь как мистическое Тело Христово. Речь шла

об обожении, о соединении с божественой жизнью. Очень важно проследить

влияние на социальную мысль Западной Евроны учения о Церкви. Церковь

нонималась как универсальный идеал обш,ественных отношений, универсальный

нотому, что любая конкретная социальная структура может нолучить свой

истинный смысл только в свете идеи Церкви. Можно утверждать, что прямо или

косвенно, но идея и идеал тех социальных и межличностных отношений,

вонлотить которые пытались европейские народы, берут свои истоки в идее

Церкви. В конценции идеала как Церкви появляется очень интересная черта.

Идеал есть абсолютная сверхзадача, но в то же время он реально осуш;ествлён как

небесная Церковь. Именно поэтому земная Церковь вообш;е может называться

так. Идеал продолжает быть реальным, но начинается его взаимодействие с историей. Это уже не форма и не идея. Это нечто инородное но отношению к

миру, но, тем не менее, долженствующее подчинить себе мир.

…

В свете вышесказанного вырисовывается очень интересная черта

средневековой социальной мысли - её а-утопизм. Церковь изъята из сферы

противопоставления ≪здесь-там≫, как точно также, как несуш,ественным для неё

является противопоставление ≪прошлое-будуп];ее≫. ≪Надпространственность≫

средневекового идеала, выражавшаяся в ≪кафолическом≫ сознании западной

церкви и проблематизируюш;ая связь человеческого действия и социальной

реальности, фактически снимала ≪с повестки дня≫ вопрос о необходимости

социальньк преобразований. Царствие Божие, небесная Церковь (как идеал)

никогда (и нигде) не могут воплотиться полностью. ≪Царствие Божие внутрь вас

есть≫ (Лк. 17-21), и полное внешнее его воплоп];ение в пространстве социальности

мыслится как невозможное. Развёрнутая социальная программа возможна только

при наличии сложной обп];ественной структуры, причём структуры, производной

от самой социальной реальности, а не внешней по отношению к ней. [т.е. средневековое христианство – официальная утопия?]

…

Утопия - всегда продолжение реальности, но нродолжение в дурную

бесконечность (утония безместна, но требует места, требует нространственно-

временной локализации и институционализации). Прочие идеалы уже в той или

иной степени ъошюшщы. Они имеют место. Социальные идеалы (в

классическом, новоевропейском понимании) а-топичны по определению. С этой

точки зрения чаяния Церкви ни в коем случае не могут быть названы идеалом.

Человек не имеет пребываюш;его места на земле, не имеет его и обш,ество в его

предельной завершённости. Обп^ество безысходно эмнирично, и в этом одна из

причин трагического самоош;уп]:ения человека в истории. Социальный идеал

никогда не получал выражения в каких-либо обп];епринятых содержательньк

концепциях, рай (даже земной) всегда было труднее изобразить, чем ад. Конечная

цель человечества всегда представлялась крайне смутно, лишь интуитивно, и в том числе именно ноэтому очень легко иодменялась чем-то нрямо

нротивоиоложным. В социальном идеале эта а-тоничность, ≪без-≫ и ≪вне-

местность≫, стремится обрести место, хотя и не существующее в реальности,

стать у-тоничным, быть и не быть, воплотиться и остаться в сфере идеального,

≪вместить≫ всё историческое человечество - но безразлично к конкретному

историческому времени и пространству. Средневековое мировоззрение гораздо

трезвее и сдержаннее, чем сознание энохи, идущей ему на смену - энохи Нового

Времени. Для него любое действие, хоть как-то способствующее увеличению

совершенства ≪здесь и сейчас≫, может пониматься как своего рода осуществление

социального идеала.

…

Следует также уномянуть о том, как развивались нредставления о

социальном идеале в эноху Нового Времени, в интересующем нас контексте (как

и во многих других отношениях) тесно связанной с энохой Реформации. Эта связь