Глава 8. Я все еще здесь

Миша опять чуть не навернулся с доски от неожиданности.

- Какая очаровательная традиция кататься по ночам, - сухо сказал он, когда увидел перед собой Дженсена Эклза собственной персоной.

- Ночью океан другой, - философски сказал Дженсен, пожимая плечами. – Мне кажется, ты тоже это понимаешь. Поэтому и выехал серфить.

- Нет, - ляпнул Миша до того, как понял, что не горит желанием делиться с Дженсеном своими душевными переживаниями. – То есть, я просто решил испытать новый борд.

- Классный, - без особого энтузиазма, но со знанием дела сказал Дженсен. – А я вот решил немного голову в порядок привести, а тут ты.

Миша сел на доске, скрестив ноги, и испытующе уставился на Дженсена.

- И что же случилось такого, что нужно приводить в порядок голову?

Соперник ухмыльнулся краешком губ, и Миша увидел, что у того действительно что-то не в порядке. Плечи опущены, пальцы нервно барабанят по краям доски.

Дженсену было необходимо выговориться, но он сомневался, сможет ли Миша стать подходящей кандидатурой. Решившись, главный волнорез Флоро коротко сказал:

- Погнали, поплаваем. Послушаешь историю калифорнийского засранца, которого хорошенько окунули лицом в дерьмо.

*** *** ***

POV Дженсен

Когда всякое отребье типа Пеллегрино или Роше, выезжающее на допотопных наборах трюков и устаревших тактиках, говорит тебе, что ты зазнался, это полный финиш.

Я родился и вырос в Калифорнии, причем на самом берегу моря, причем в далеко не самой бедной семье. Обычно такие мальчики вытряхивают из родителей крутую тачку и еженедельную тысячи долларов и становятся безвольным дерьмом, прожигающим эти самые тысячи на тусовках. У меня вполне были такие перспективы; лет в тринадцать я чуть не связался с компанией подобных отморозков, но быстро понял, что мне с ними скучно. Они были отстоем. Ни черта не умели, кроме как уничтожать литры пива и блоки сигарет, а иногда и не только сигарет. Я набил одному из них морду, получил ответный втык – на том и расстались. Потом была другая компания, таких же отморозков, но только они увлекались серфингом.

На калифорнийском побережье только ленивый не сёрфит; да вот только я и был одним из таких – вальяжный мажорчик, презрительно отплевывающийся от главных тусовщиков города. Те серферы, с которыми я тогда гулял, тоже были отстоем, но они подкинули мне идею, как справиться со скукой и желанием быть круче всех. Я якшался с ними, пока они обеспечивали мне бесплатные борды и начальные уроки. Потом, когда я понял, что прекрасно стою на доске без их гребаной помощи, я послал их куда подальше и обратился к отцу.

Тот, ясное дело, обрадовался невероятно: еще бы, ведь сынок вместо алкоголя и баб увлекся спортом. Мне купили целых два борда, короткий и длинный, дорогущий гидрокостюм и даже отдали старый джип, чтобы я мог самостоятельно ездить на пляжи. Короче, сделали всё, чтобы я отвязался, но при этом не утонул в пиве и наркоте. Я был только рад. Сначала катался сам, исследовал разные пляжи, ловил разные волны, потом понял, что подвис на этом деле достаточно, чтобы привязаться к какому-нибудь клубу. Губа не дура: первый же клуб, куда я пошел, был одним из самых крутых на калифорнийском побережье, хоть я об этом и не знал.

Сначала надо мной посмеялись, а потом увидели, как я катаюсь. Мне тогда было двадцать один, но я ловил волны так, что они там все, по-моему, попадали. Еще бы – всю свою юность я провел в воде, изредка делая перерыв на поспать и поесть. Короче, уже через год я катался у них в основном составе, с легкостью выбивал местные призы, а потом – региональные. Потом стал третьим в штате. Убил еще два года на то, чтобы стать первым на западном побережье. И вот мне исполнилось двадцать пять, и я замахнулся на первенство Америки. Но был у нас в клубе еще один гений волны, и он решил, что если пойти к директору и наябедничать, то это будет очень мужской и спортивный поступок. Так он и сделал.

Директор оказался тем еще скотом. Он заявил мне, что я, видите ли, не думаю о других и заграбастал себе все призы; и что быть лицом клуба, конечно, круто; и что я здорово подхожу на эту роль, но как-то меня стало слишком много. Он подошел ко мне, положил свою свинячью лапу мне на плечо, и с идиотской ухмылочкой сказал: «Дружок, уступи место младшим. Погоди немного. Дай детям поучиться». Я и хотел бы ему сказать, что на первенстве Америки не учатся, а показывают чертов профессионализм, но потом кто-то из клуба маякнул мне, что парень, выторговавший себе моё участие в первенстве, то ли племянник этого директора, то ли еще кто-то. Что мог сделать я? Отец к тому времени изволил уйти на тот свет из-за рака легких, а его бизнес я тянуть не мог, поэтому наследство исчезало с невероятной скоростью. Купить крутейший калифорнийский клуб я не мог.

Я громко и очень неприлично послал их всех куда подальше и решил, что в таком случае я пойду на первенство Америки и любой другой страны уже от своего клуба. Собственного. Сначала я съездил в Индонезию, потом на Филлипины, не желая забредать в глубинки, но очень быстро был поставлен на место. И вот я здесь, на Флоро, и у меня уже есть свой клуб.

Изначально им заведовал Марк Пеллегрино, этот старый хрен. В его нынешние сорок пять люди цветочки дома поливают, а он все пытается волны ловить… Впрочем, я приехал сюда, когда ему было около сорока. Владение и первенство в «Волнорезах» я получил еще быстрее, чем тогда в Калифорнии.

Но мне, Дженсену, мать вашу, Эклзу, покорителю Калифорнии, уже который год мешает лосяра Падалеки, который вбил себе в голову, что ему тоже нужен свой клуб и какие-то первенства. Тем не менее, ему не хватает мозгов и денег на то, чтобы содержать «Блики» в одиночку, поэтому ему помогает кучка его приятелей, тоже считающих себя серферами. Хотя тут я зря – они неплохо гоняют. Но неплохо – это не идеально.

А значит – не для меня.

Конец POV

*** *** ***

Миша слегка озабоченно оглянулся назад. Берег был довольно далеко, а на океан уже опустилась темнота. Она была с каким-то густым фиолетовым оттенком, как будто предвещающим очень скорое наступление ночи.

История Дженсена не сказать чтобы удивила Мишу: собственно, именно так он примерно и представлял себе биографию главного волнореза. Его заинтересовало другое.

Дженсен сказал, что Роше и Пеллегрино считают его зазнайкой. Что ж, Миша вполне мог с ними согласиться, однако не значит ли это, что в клубе соперников разлад?

Миша не смог набраться смелости спросить об этом прямо, но Дженсен понял его молчание по-своему и, надо сказать, не сильно ошибся.

- Тебе явно что-то на мозги капает, приятель. Ты вообще меня слушал?

- Да… - немного растерянно сказал Миша, стараясь вернуться (если можно так сказать) на землю. – И я хотел бы тебе сказать, что никто не рождается идеальным. Так что… я буду верить в ребят из «Бликов», раз уж они умудрились поверить в меня. Зря ты так о них.

Дженсен отмахнулся от его последних слов:

- Да черт с ними, меня они не парят. А вот ты – паришь. С тобой что-то не так. С тобой вообще вечно что-то не так, когда ты выезжаешь кататься ночью, я понял.

Миша справедливо рассудил: ну, если уж ему доверились и рассказали свою историю, даже намекнув на разлад в клубе, то теперь настал его, Миши, черед выкладывать начистоту.

- Не знаю, почему это тебя так интересует… на твоем месте, я бы сейчас обрадовался.

- Ну? – нетерпеливо спросил Дженсен, покачиваясь на доске.

- Я, наверное, снимаюсь с соревнований. У меня важные дела на работе.

Наступила минута молчания, в которой Миша получил потрясающую возможность несколько раз кряду почувствовать себя дураком, потому что теперь Дженсен молчал, глядя на него как-то одновременно любопытно и презрительно.

- Хрень какая-то, - наконец глубокомысленно изрек он, скривив губы в усмешке. – Какие, к черту, дела? Что-то может быть важнее, чем эти соревнования?

«Ну, разумеется, нет», - почти раздраженно подумал Миша, жалея, что вообще завел этот разговор. «Конечно же, у других людей не может быть каких-то своих важных вещей, о которых они беспокоятся больше, чем о дурацкой победе. Извини, что спорол такую феерическую чушь».

- Это действительно очень важно, - природное чувство такта взяло верх над Мишей. – Я… я просто не могу это пропустить.

Дженсен закатил глаза, как будто имел дело с ребенком, который был не в силах понять элементарных вещей.

- Слушай, чувак. Только не перебивай, ага? Ты сейчас спорол самую ошеломительную чушь, которую только может спороть человек вроде тебя. Ты приехал сюда, тренировался целую неделю – или что ты там делал, пару раз-то я тебя точно видел на волне – для того, чтобы сейчас сказать, что есть что-то, что ты не можешь пропустить? О, да, дружище, такая вещь есть. И эта вещь будет послезавтра, ясно?

- Ты ничего не понимаешь, Дженсен! – Миша повысил голос, испытывая острое желание поймать какую-нибудь волну и унестись от этого самодовольного парня куда подальше. – Ты даже не хочешь подумать…

- Хорошо, - Дженсен внезапно вскинул руки вверх. – А о Джареде ты подумал, умник?

Сказать, что Миша впал в ступор – ничего не сказать.

С каких это пор Дженсен Эклз заботиться об окружающих больше, чем это делает Миша Коллинз?

- Что?.. – растерянно переспросил он.

- Что слышал, - хамовато откликнулся Дженсен, откидываясь на доске назад. – У тебя есть друг, если не ошибаюсь. Джаредом Падалеки звать. Он на тебя понадеялся, знаешь ли. Он искренне считает тебя спасителем клуба, единственной надеждой. Ты вообще представляешь его лицо, когда ты ему скажешь то же самое, что мне ляпнул?

Миша ошеломленно таращился на Дженсена, не в силах принять факт, что чувства своего друга он вообще не стал принимать во внимание, когда пытался принять свое решение.

- Мне-то плевать, - флегматично продолжил Дженсен. – Я все равно получу свою победу, так или иначе. Но я хочу получить ее как результат интересной борьбы, а Падалеки хочет, чтобы его клуб как минимум не опозорился. Знаешь, что? По-моему, наши с ним интересы в кои-то веки пересеклись.

Миша так и не смог придумать достойный ответ на это, а Дженсен, вдруг заключив для себя, что на этом разговор можно окончить, нейтрально пожал плечами и развернул доску с явным намерением укатить прочь.

Расстояние между ними достигло почти шести метров, когда Миша очнулся и крикнул:

- Эй, Дженсен!

Тот лениво повернулся, не изволив даже развернуть борд.

- Спасибо!.. – неловко крикнул Миша, не зная, что вообще следует говорить человеку, который вернул тебе трезвый рассудок в самый необходимый момент.

Дженсен прыснул и провел пятерней по мокрым волосам.

- Вали уже! – снисходительно крикнул он в ответ. – А то еще на рифы свои напорешься.

*** *** ***

Миша доплыл до берега, когда на пляже уже давно было темно, а светили только некоторые окна коттеджа и разведенный кем-то возле террасы костер. Было довольно прохладно, но Миша с удивлением почувствовал, что ему уже почти не страшен такой озноб, скорее наоборот. По телу разливался бодрящий холодок, приводящий сознание в чувство куда лучше любого кофе или душа. Подойдя к костру, Миша увидел, что там сидит Джаред. Последний при виде вышедшего из воды друга с новеньким бордом под мышкой аж подпрыгнул, рискуя доломать руку при случайном падении.

- Миша! – воскликнул Джаред, ошеломленно разглядывая его, как будто бы тот был инопланетянином, неожиданно вышедшим из океана, а не спустившимся с небес, как положено. – Ты… ты что вообще делал?! Я заходил к тебе, а у тебя там только вещи в рюкзак сложены, постель убрана… ты что, собрался куда-то?

При этом на лице Джареда читался такой нескрываемый страх услышать положительный ответ, что Миша почувствовал себя последней сволочью.

- Нет, Джа, я… - Миша неловко кашлянул, не зная, куда деть борд и глаза, - …я все еще здесь, я никуда не собираюсь. Я просто…

- Просто решил покататься под покровом ночи? – Джаред нервно рассмеялся, явно испытывая колоссальное облегчение от ответа Миши. – Милая идея, только вот… не самая безопасная в мире, честно говоря.

- Это была лучшая идея, пришедшая мне в голову за сегодняшний день, - искренне сказал Миша, опускаясь на песок у костра. – Честное слово.

- Ну верю, верю, - с улыбкой сказал Джаред, укладывая загипсованную руку на колени. – Это тот самый легендарный ангельский борд, который вы с Робом делали?

Миша слегка застенчиво глянул на свою доску, которую он воткнул в песок рядом с собой.

- Ну… да. Просто великолепная доска. Я в восторге от мастерства Роба, надо бы его поблагодарить завтра…

- Если ты на этой доске принесешь победу «Бликам», - веско сказал Джаред, - то это будет лучшая благодарность. Впрочем, не накручивай себя. Я уверен, Эклз получит свое.

«Я бы этого не хотел», - вдруг понял Миша, и поблагодарил небо, что эти слова не сорвались с языка. «Он уже два раза возвращал меня в норму, а ведь я его соперник, а не лучший друг. Тем более что его мечты мне вполне понятны, хотя и не близки».

- Посмотрим, как все сложится, - нейтрально ответил Миша, завороженно наблюдая за танцем языков пламени. – Все зависит не только от меня. Завтрашний день… знаешь, он во многом будет решающим. Не знаю, как мне его спланировать…

- А с чего ты взял, что ты будешь его планировать? – хитро осведомился Джаред, и его лицо осветила широкая довольная ухмылка. – По-моему, твои тренировки еще не закончены. У тебя остался еще один тренер.

Миша вопросительно уставился на Джареда, подумав задним числом, что сегодня все считают своим долгом чем-нибудь его огорошить.

- Завтра ты поступаешь в мое распоряжение, дружище, - подмигнул ему Джаред, вставая и намереваясь уйти в самый интересный момент. – Выспись хорошенько, потому что, если у меня сломана рука, это не значит, что я не задам тебе жару!