Вопль и призыв о помощи

"Каждый человек должен звать на помощь и возносить сердце свое к Нему, да будет Он благословен, словно ты посреди моря повис на волоске и ветер несется к самому небу, так что никто не знает, что предпринять, и почти нет времени позвать на помощь, но поистине нет у него другого совета и прибежища, кроме как вознести свои взоры и сердце свое к Нему, да будет Он благословен, и воззвать к Нему. И мы должны во всякое время уединяться и взывать к Нему, да будет Он благословен, потому что человеку угрожает большая опасность в этом мире, как ведает каждый в душе своей" ("Сихот а-Ран" и "Ликутэй Эйцот").

"Однажды, – рассказывает раби Натан, – я стоял перед ним, а он, да будет благословенна память его, покоился на своем ложе. И вот из его святых уст услышал я такие слова: "Вся суть в этом – в том, что "из чрева преисподней воззвал я" ("Сихот а-Ран"). Он имел обыкновение говорить своим ученикам: "Когда падают в грязь, как случалось с каждым из вас, начинают вопить, не умолкая" ("Сихот а-Ран" и "Листья для врачевания").

Однажды пожаловался раби Натан своему учителю: "Я изнемогаю от вопля, иссохла гортань моя, истомились глаза мои в ожидании Б-га моего". Раби Нахман приподнял руку и сказал с кротостью: "Что делать в этом случае? Конечно, запрещено подозревать Б-га (в безразличии), конечно, праведен Всевышний". Потом он сказал: "Разве царь Давид был невеждой? А он сказал: "Я изнемог от вопля, иссохла гортань моя". Разве был он простолюдин? И он так сильно взывал к Всевышнему, что ослабел и изнемог от вопля и иссохла гортань его. А ты, слава Б-гу, еще полон сил" (См. "Хайей Моаран").

Уединение

"В деревне Гусятине, – рассказывает раби Натан о своем учителе, – неподалеку от города Медведевка, жил тесть раби Нахмана, да будет благословенна память его. Здесь, на берегах большой реки, густо поросшей осокой и тростником, провел раби Нахман годы своей молодости. У адмора⁸, да будет благословенна память праведника, был обычай: иногда он брал лодку и, хотя не мог как следует управлять ею, пускался в плавание по реке. А бывало, он брал лошадь из конюшни своего тестя и ехал на ней в лес. Приехав, он слезал с лошади, привязывал ее к дереву, а сам уходил в глубь леса, чтобы, по своему обыкновению, уединиться. Иногда лошадь освобождалась от привязи и возвращалась домой, и люди, видя, что она вернулась без седока, начинали тревожиться, ибо думали, что Нахман, Б-же упаси, упал с лошади. Случалось ему и попадать в грозу во время лесных прогулок, и он возвращался домой поздно ночью" ("Хайей Моаран").

"Однажды, – рассказывает его ученик, – я пошел с ним в Медведевку, где он жил ранее. Я брел с ним полями и лесами, и он простер руку над ними и сказал: "Все эти поля и леса, что тянутся вокруг, и все близлежащие места я исходил вдоль и поперек". И он рассказал мне, что на вершине горы есть очень высокое место и там пролегает лощина. Бывая здесь, он забирался в лощину и очень любил проводить там время в уединении.

Беседуя однажды со своим учеником раби Шимъоном, он воскликнул: "Как хорошо мне было здесь, на каждом шагу я чувствовал неземное блаженство!"

Он рассказывал раби Натану, что в годы молодости, после того как он оставался некоторое время в уединении в лесу или в поле, а затем возвращался домой, весь мир для него обновлялся, словно это был совершенно другой мир ("Хайей Моаран").

“Зима – это как бы время зачатия, и все травы и растения мертвы, потому что зимой теряют они свою силу и как бы умирают. Но когда наступает время рождения – лето, все травы пробуждаются и оживают, и тогда так хорошо, так отрадно поразмыслить в поле, и размышление это есть молитва. Все кусты и листья, которые начинают жить и цвести, – всех их томит страстное желание присоединиться к молитве, и они присоединяются к ней" ("Сихот а-Ран").

"И вышел Ицхак в поле молиться" – чтобы молиться вместе с полевыми растениями, чтобы все полевые растения обновляли свою силу и вносили ее в его молитву" ("Ликутэй Моаран", 2,1).

Есть у раби Нахмана толкование слова Машиах (Мессия) – помазанник, странное в грамматическом аспекте, но прекрасное по своему поэтическому содержанию: "Он назван так потому, что черпает свою силу и принимает помазание от полевых растений (или от беседы в поле)"⁹ ("Ликутэй Моаран").

Он сказал однажды: "Если бы человеку было дано услышать песнопения и славословия трав, он услышал бы, как каждая травинка поет песнь Всевышнему, да будет благословенно Имя Его, без всякой корысти и без всякой посторонней мысли".

"Поэтому весьма хорошо служить Всевышнему среди растений в благоговейном трепете и уединяться в поле. И пусть даже это служение не захватывает сердце, впоследствии человек удостоится благодаря этому молиться среди великих земли и действительно изольет все свое сердце пред Всевышним, да будет благословенно Имя Его" ("Сихот а-Ран").