Общество представляет собой процесс самодетерминации через самоопределение.

2.5.3. Концепция символического капитала П. Бурдьё

2.5.3.1. Теория инкорпорированных классов

Наиболее распространённым в социологии основанием структурирования является статусное: выделение совокупности людей по объективным и количественно замеряемым признакам социальной дифференциации: богатство, квалификация и т.п. Однако в действительности эти признаки могут быть не настолько значимыми для людей, чтобы они объединялись только по этим основаниям. «Сила экономических и социальных различий никогда не бывает такой, что невозможно организовать агентов в соответствии с другими принципами деления: этническими, религиозными и т.п.». В современном обществе всё более значимыми различиями для людей становятся мировоззренческие и различия в образе и стиле жизни. Люди объединяются по целому ряду позиций, не всегда ясно и рационально осознавая их, на основе некоторого «чувства позиции, как чувства того, что можно и чего нельзя себе позволить… чувство границ (это не для нас) или, что сводится к тому же, чувство дистанции, которую обозначают и держат, уважают и заставляют других уважать». Социальный мир – ансамбль групп, характеризующихся своим специфическим пространством взглядов, вкусов, привычек, потребляемых товаров, форм досуга и многим другим. Социальное пространство приобретает всё более сложнопересекающийся и динамичный характер.

«Социальное пространство и различия, которые проявляются в нём спонтанно, стремятся функционировать символически как пространство стилей жизни или как ансамбль Stande, групп, характеризующихся стилем жизни». Для обозначения групп, из которых состоит общество, Бурдьё использует термин М. Вебера, а также термин «класс», который понимает как ансамбль агентов, занимающих сходную позицию в сходных условиях и демонстрирующих сходную социальную практику. Проводя аналогию с марксистскими понятиями «класс в себе» и «класс для себя», Бурдьё различает «объективированный класс» – совокупность людей, выделенных на основании объективных статусных признаков; которую он классифицирует как статистическую категорию – и «инкорпорированный класс» – совокупность людей, объединённых одинаковым отношением к жизни, общими одинаково значимыми предметами (вещами, идеями, чувствами), и осознающими свою общность. Инкорпорированный класс возникает как естественно-добровольное стремление, как консолидация единомышленников и соратников. И это не формально-статистическая, а реальная социальная категория, которая существует и действует благодаря своему Имени и благодаря своему лидеру (который не обязательно должен быть реальным живым человеком). Речь вновь идёт о харизматическом лидере. Сущность харизмы Бурдьё видит в том, что лидер является символическим представителем, знаком группы, но не делегатом от группы, а, наоборот, её продуцирующем лицом. «Именно потому, что представитель существует и представляет (акт символический), представляемая и символизируемая им группа существует и в свою очередь обеспечивает своему представителю существование в качестве представителя группы». Харизматический лидер появляется в результате акта социальной магии: слово порождает предмет, имя порождает группу, знак продуцирует вещь, обозначаемое идентифицируется с обозначающим, процедура номинации порождает социальную структуру. Отсюда тот неуловимый шарм, невыразимое таинство, окружающее харизматического лидера, будто излучающего свет истины. Харизматический лидер – «персонификация социальной фантастики, которую он произвёл на свет, посредством самого своего существования». Власть харизматического лидера – это власть номинации – способность порождать реальность через определение её, через присвоение имени. «Символическая власть есть власть творить вещи при помощи слов» («Социальное пространство и символическая власть»). «Обозначающий – это не только тот, кто выражает и представляет обозначаемую группу; это тот, благодаря кому группа узнаёт, что она существует, тот, кто обладает способностью, мобилизуя обозначаемую им группу, обеспечивать ей внешнее существование» («Делегирование и политический фетишизм»). Но это не означает субъективизма и волюнтаризма, не означает, что можно сконструировать что угодно и неважно каким способом. «Очевидно, что конструирование групп не может быть конструированием из ничего. Оно может быть тем более успешным, чем в большей степени базируется на реальности» (Символическое пространство и символическая власть). Социальные структуры обладают одновременно и объективной и субъективной природой и существуют как схемы восприятия и оценивания – Habitus – совокупность предрасположенностей, диспозиций, готовности действовать определённым образом, комплекс установок, функционирующий как матрица восприятия, постановки целей, решения задач, действия. Однако последний противоречив и неустойчив. Для того, чтобы целенаправленно действовать личности и группе не хватает уверенности. Уверенность в правоте конкретного поведения появляется тогда, когда Habitus складывается в систему на основании каких-либо доминирующих принципов и ценностей. Последние легитимизируют социальную перцепцию: 1) выявляют, 2) обосновывают, 3) узаконивают = придают значимость определённым фрагментам социальной реальности и признакам социальной дифференциации.

«Инкорпорированный класс» – это группа, характеризующаяся общностью установок, общностью восприятия мира, которую внушает харизматический лидер, Авторитет, обосновывающий видение мира, внушающий принципы видения и разделения этого мира, навязывающий восприятие. «Класс» = представление о мире + воля. «…Изолированные агенты – тем сильнее, чем более они объединены символически – могут конституироваться как группа, т.е. как сила, способная заставить понять себя в политическом поле». Агенты и группы тем сильнее, чем больше обладают символическим капиталом – способностью создавать мир при помощи слов.

«Категории» – понятия, термины, используемые для обозначения социальной группы или позиции, содержащие в схематичном, свёрнутом видемировоззренческие и поведенческие структуры (схему операциональных действий). Группы надо ещё «создавать» они не даны непосредственно в социальной реальности. Таким образом мы переходим от социальной физики к феноменологии. Социальный смысл «категорий» – создание феноменов. «Можно действовать, пытаясь изменить категории восприятия и оценивания социального мира, когнитивные и оценочные структуры: категории перцепции, системы классификации, т.е. в главном, – слова, названия, которые конструируют социальную реальность в той же степени, в какой они её выражают, являются ставками в политической борьбе, в борьбе за навязывание легитимного принципа видения и деления, за легитимное осуществление эффекта теории».

«Титулы»– слова, описывающие социальное положение и определяющие характер и объём привилегий в получении социальных благ. Титулы были всегда и, по мнению М. Вебера, служили символической формой притязаний на социальные привилегии. Социальный смысл титулования – узурпация статусных почестей. Критерием ранжирования титулов является престиж – оценка и признание места, роли, значимости группы, личностных качеств её членов. Престиж является тем источником и индикатором, который порождает и маркирует пласты социальной структуры (М. Вебер. Основные понятия стратификации). Управление названиями групп – стратегия борьбы за социальные преимущества. Агенты прибегают к символической стратегии с целью максимизировать социальную пользу. Люди могут стремиться к менее оплачиваемой, но более престижной позиции, т.к. это даёт определённые социальные преимущества. Стремление к более высокой социальной позиции проявляется, например, в том, что люди определяют свою профессиональную идентичность через более престижный и широкий класс, например, учитель называет себя преподавателем. Это стремление обусловлено тем, что вознаграждение за звание имеет тенденцию автономизироваться по отношению к вознаграждению за труд. Вознаграждение за звание может сохраняться, несмотря на изменения в труде и его относительной ценности. Титул создаёт социальную ситуацию, когда не относительная ценность труда определяет ценность имени, но институционализованная ценность звания служит инструментом, позволяющим защитить и сохранить ценность труда. Социальные притязания оформляются в процессе борьбы за социальную классификацию, а титулы – символическое оформление социальных побед.

В советском обществе социальное неравенство проявлялось преимущественно в жизненном положении и престиже, а не, как это свойственно для западных обществ, в различном уровне доходов. На базе неравенства в доступе и распределении материальных благ и различного жизненного положения социальные группы в советском обществе были организованы в квазисословные образования.

Определенные представления по поводу жизненного стандарта и культурного уровня приводят к «замыканию» социальных групп, иерархия которых строится не только на основе дохода. Эти образования сходны со средневековыми «цеховыми» группами, определявшими культурные аспекты потребления и поведения. В. Ильин эти структурные элементы традиционного российского общества называет корпорациями – иерархически организованными (внутри себя и в обществе в целом) и относительно замкнутые ассоциации, созданные с целью выражения и отстаивания коллективных интересов своих членов. Социальные функции и ресурсы находятся в распоряжении корпораций, а не социальных групп. Индивиды действуют в интересах корпораций, к которым они принадлежат. Личное влияние, престиж и доход индивида определяется властью его корпорации и его местом в ней (В. Ильин, 1991).

Полный объём привилегий обусловлен: 1) могуществом корпорации, 2) степенью включённости в корпоративную сеть, 3) объёмом личных неформальных связей. Корпорации – это квазиэкономические, социально-политические структуры. Внутри корпораций развивается немонетарная система взаимных обязательств: протекция, семейные кланы и др. Управление перераспределением и потреблением сильно напоминает сословные общества в определении М. Вебера: «Каждое сословное общество обычно организовано по жизненным правилам, создает из них экономически иррациональные условия потребления и таким образом посредством монополистического присвоения и посредством исключения свободного распоряжения собственной трудовой деятельностью препятствует свободному образованию рынка».

Однако, советские и, тем более, постсоветские структуры – феномены другого, не феодального типа. На наш взгляд их можно обозначить как символические корпорации примордиального типа – объединение людей посредством символических механизмов (номинации, символического насилия, символической мобилизации – см. выше) с целью выражения собственных корпоративных интересов на принципах личной зависимости этического плана: взаимопомощи, признательности, долга, чести и т.п. В этом контексте представляется возможным перевод веберовского термина «Stand» как «соратники». Социальные структуры такого типа сложились в ситуации: 1) традиции консолидации перед лицом «врага»; 2) традиции неэкономического распределения ресурсов в условиях тотального дефицита (парадоксально существующих на фоне богатых ресурсов всех видов); 3) традиции распространения, развитости особого вида власти – не столько институционального, сколько харизматического характера – власти-влияния, основанной одновременно на личных достоинствах и личных связях.