Все вдруг рассыпалось под руками - дела и люди, слова и птицы. Душа почти превратилась в камень и сердце больше не хочет биться. И время

снова пошло в атаку, страницы жизни моей листая. И пробежалось по зодиаку, чужие беды туда вплетая. Мы, как слепые, по миру кружим - и, что же дальше – понять нам трудно! И близкий берег уже не нужен, и шторм на рифы выносит судно. И тонут в море мои пожитки, а под рукой ни плота, ни круга. Мы только тени и пережитки. И как тут можно спасти друг друга? А смысл жизни – так и не понят. И не постигнуть – кто миром правит? И злое время нас всех догонит. Сперва – догонит, потом добавит…

Ларри полулежала в подушках – в чистой рубашке, свежей повязке – и тянула через трубочку апельсиновый сок. А три джентльмена – Командор, Петр и Павел чинно сидели на лавке напротив, дружно размешивали серебряными ложечками сахар в стаканах с крепким чаем.

И так же дружно на нее таращились.
- А скажите, ваше Величество – неспешно произнес Командор – не кажется ли вам, что мужская рубашка этой леди совершенно не подходит?
- Пожалуй – слегка поразмыслив, ответил император. - В платье она выглядела бы гораздо лучше!
Питер попытался спрятать улыбку на дно стакана, но не удержался и громко фыркнул. Командор и Павел неодобрительно на него покосились.

А Ларри чуть не вылила сок на одеяло.
- Вы чо? Совсем офонарели? Какое платье?!!! Алё! – мы тут, кажется, не на приеме у английской королевы!
- Мы – нет. А вот твое грядущее рандеву со Смертью – почти прием. И выглядеть на нем надо прилично.
- Я сама буду решать – как мне выглядеть! Мой почтенный возраст вполне позволяет разобраться с этим без вас – возмутилась Ларри.
И, показав им язык, добавила – Салаги!
- Я – салага??? – обиделся Павел. – Да я адмирал! И почти твой ровесник. Ну, помоложе лет на сто пятьдесят – всего-то!
- Вообще-то мне тоже – не пятнадцать! – хихикнул Питер.

– Как вы полагаете, Павел Петрович, девяносто с лишним лет в Отражениях мне засчитываются?
- В Отражениях? – переспросил император.– Да в них вообще год за два идет! Итого ваши двести – получите и распишитесь!
- Так я что тут – самый мелкий что ли? – изумился Командор, тряхнув седыми кудрями.
- Ага - радостно согласились остальные. – Выходит, что так. Поэтому права голоса пока не имеешь!
- Но, блин! Неужели не понятно, что результат переговоров зависит в первую очередь от впечатления, которое ты произведешь на противника!!!
- Чисто мужская кочка зрения - вздохнула Ларри. - Пещерные вы жители! Вам бы только рогами помериться!
- Или чем другим – заржал Питер.
И схлопотал подзатыльник.
- Ребята, ну что вы пристали к бедной девушке? Что у меня – надеть нечего?
- Нечего! – дружно сказали джентльмены. - Что у тебя здесь есть кроме камуфляжа?
- Я, конечно, могу выдать тебе свой камзол – задумчиво сказал Павел. – Но вряд ли он тебе подойдет И в чем я тогда буду подавать вам кофе?!! Хотя стойте, есть одна идея! Питер! Ну-ка быстренько надень ее куртку!
- ЭЭЭЭ! – возмущенно завопила Ларри! Это моё «камуфло»!! Лапы с бильярду!!!
- Не ори – не дома! И дома – не ори! Я же попросил– надеть, а не отобрать.
Питер с готовностью нырнул в куртку и повертелся в ней во все стороны.
- Понятно. Размер у вас один – удовлетворенно заметил Павел.
- Значит так: Командор – ты забираешь эту даму наверх. Сдаешь Вальтеру под «честное слово», что он никуда ее от себя не отпустит. Потом относишь в Канцелярию бумагу, которую она сейчас напишет. Возвращаешься сюда. И дней пять командуешь Приютом. Заодно порядок здесь наведешь.

В свете грядущих переговоров на высшем уровне. А мы с Питером сгоняем в Гатчину. Был там у меня один морской костюмчик. Очень надеюсь, что моль его сожрать не успела! А ты, Ларри, никуда из палатки не вылезаешь и честно приходишь в себя! Всем все ясно? Тогда выдайте нам с Питером по браслету – и мы пошли.
- Домой заглянете?
- Посмотреть, цел ли Патер? Естественно. Ему что-нибудь передать?
- Только то, что он абсолютно свободен. Я не держу на него зла – ты же знаешь. Но пусть сидит внизу.
- А, если он захочет подняться?
- Зачем? Сына он увидит. А у меня здесь и без него хлопот хватает. И тратить силы на выяснение отношений я не могу. И вообще – не выноси мне мозг! Он мне сейчас понадобится – сам же сказал, что надо бумагу наверх отнести. Так мне ж ее еще написать надо! Лучше принеси перо и чернила. И помоги переодеться.

Проводив Петра и Павла до Белой лестницы, Командор вернулся в каморку. Ларри, полностью готовая к путешествию, сидела на лавке и, насвистывая, чистила пистолеты.
- Вот, возьми – сказала она, подавая ему запечатанный конверт. – Встреча состоится через две недели. Так что времени на то, чтобы разобраться в бардаке под названием Приют, у тебя предостаточно.
- А что так нескоро-то?
- Ну, во-первых, юношам надо успеть вернуться, а мне – придти в себя. А во-вторых, никаких важных переговоров на убывающей Луне вести нельзя. Тем более – с врагами. Глобальный конфликт нам тут не нужен!
- А вы – враги?
- Ну, как тебе сказать? Мы обе стараемся держать здесь нейтралитет. А я – не нарушать определенных правил. Но у меня – Ключи. И бессмертный статус. Добавь сюда беспокойство от нашего бешеного семейства. Так что «зуб» у нее на меня имеется. А может и целый «клык».
- Что ты от нее хочешь?
- Разрешения проверить списки Ящика Пандорры. И кое-кого туда добавить – если не обнаружу нужной фамилии. На определенных условиях, конечно.
- Ты что – отдашь ей Ключи???
- С ума сошел?!! Нет, конечно. Но могу предложить ей свое Бессмертие.
Командор от этих слов аж конверт из рук выронил
- Ларри! О чем ты говоришь? – ты отказываешься от бессмертия?
- А на фига оно мне теперь? В нем был смысл, пока я присматривала за Патером и Питером. А теперь я им не нужна. У Патера давно своя жизнь. И места для меня в ней как-то не наблюдается. А Питер в том возрасте, когда к советам взрослых не очень-то прислушиваются.

Тем более – к женским советам. Так что, как говорится - «на кой мне черт моя голова, когда она три дня не мыта»?!! Почти все свое время я и так провожу в Небесном лесу или Приюте. Таки какая ж мне разница?
- А как же «Хроно»? Ты собираешься на него возвращаться? Или сдала дела Джиму окончательно и бесповоротно?
- Вот этого я пока не знаю. С Джимом на эту тему мы еще не разговаривали.

И, что мне делать с Кораблем – на данном этапе плохо себе представляю. Значит, будет, о чем наверху подумать. Если ты меня до палатки дотащишь.
- Царица небесная! Что тут тащить-то? Мышь ты летучая…

ГЛАВА 8.

Дожди холодные, косые бредут пустынною дорогой. И месяц машет тонким рогом, и тянет шляться по России. И хочется бежать скорей от суеты цивилизаций. Горячей головой прижаться к холодной важности полей. А в лужах стынут облака, и золотые листья мокнут, и без конца стучатся в окна давно забытые века. И в полуночный тихий час проходит мимо день вчерашний, и бьют часы на старой башне, и смотрит прошлое на нас...

- А можно мы сначала домой заглянем? – спросил Питер. – Тревожно мне как-то…
- Сначала мы выпьем кофе и чего-нибудь съедим. Потому, что решать проблемы на голодный желудок я не люблю. А дома у вас – наверняка мышь повесилась, как обычно. В лучшем случае Патер стакан нальет – а коньяк я уже видеть не могу!
И Павел передернул плечами.
- Тогда пошли в «Шоколадницу». Я там десять лет не был. Если, конечно, она еще на своем месте. А то я Невского почти не узнаю.
- А уж как я-то не узнаю!..
- Главное, чтобы вас никто не узнал, морда вы царская!
- Нормальная я морда! Никто личиком моим не интересуется – все только на джинсы смотрят. Писк сезона, между прочим!
- Вы бы, Павел Петрович, еще ирокез себе сделали! Господи, и кому из нас пятнадцать?!!!
- Помнится, пару часов назад ты настаивал на цифре «двести». Так что идите лесом, юноша.

Могу я хоть раз в жизни надеть на себя то, что мне нравится? А то все сюртуки да камзолы…
- Да матушкин передник! – заржал Питер.
И снова схлопотал подзатыльник.

- Между прочим, мы забыли ключ. А там еще и кодовый замок на подъезде – напомнил мальчик, допивая свой кофе.
Павел вытер руки салфеткой и оглянулся по сторонам.
Редкие посетители были заняты своими делами. Молодая пара пыталась накормить малыша, стайка подростков дружно торчала в интернете, а две нарядные бабульки яростно сплетничали за чашкой чая. Так что исчезнуть отсюда можно было совершенно безболезненно.
- Тоже мне печаль! – ответил Павел. И достал браслеты.
Через пару минут они уже стояли в комнате.

- Твою же мать! – выдохнул Питер.
И бросился к Рудигеру. Тот ничком лежал на полу среди осколков разбитого зеркала. А в его руке был зажат пистолет.
- Стой! Не трогай его! – заорал Павел.
Отшвырнул мальчика в сторону и сам осторожно перевернул Патера на спину. Проверяя пульс.
Рудигер застонал и попытался открыть глаза. Но запекшаяся на его лице кровь не позволила ему это сделать.

Питер метнулся в кухню и притащил оттуда полотенце и тазик теплой воды. Вдвоем они переложили Рудигера на диван, промыли раны и залепили их пластырем. К счастью, ни одна из них не была опасной.
- Что ж это за карма такая? – бубнил Павел, переодевая менестреля в чистую рубашку. И с сожаленьем глядя на свои заляпанные кровью джинсы.
- Ты там тоже – поаккуратнее! – сказал он Питеру, собирающему осколки в освободившийся тазик. – Заколебался я уже семейство ваше штопать!

- Что с Ларри? – прошептал Патер. И попытался сесть на диване.

- Все с ней в порядке. Она наверху у Командора. А вот что тут у тебя случилось? Был на квартиру налет? К вам заходил бегемот?
- Заходил. Только налет устроить не успел.
- Из зеркала заходил? – поинтересовался Павел. – А сколько ты перед этим выпил?
- Да не был я пьяным. Так, не больше, чем всегда. Не вздумай мне «дурку» вызывать! С головой я пока дружу.
- А с кем не дружишь?
- С зеркалами…
- А что было с зеркалом? – спросил Питер.
- Ты там не отвлекайся от процесса – одернул его Павел.

- Собирай осколки! А ты, Руди, рассказывай – что не так с твоим зеркалом?
- Сначала оно пыталось на меня упасть. Потом – рябью покрылось.
- Серой?
- Ага. А ты откуда знаешь?
- От верблюда. Дальше!
- Потом оттуда одна сволочь попыталась в комнату зайти.
- Фамилия у сволочи – не Агафонов часом?
- Откуда ты…
- Да знаю я про Багреевку. Причем всё. И то, что вас там убили, и то, как вы туда вернулись. И про то, что Круг не замкнули – тоже знаю.
- Ларри тебе ВСЕ рассказала???
- Да. Имелись на то причины. У нас тоже зеркала чудили. А что тут дальше было?
- Больше ничего. Я упал, сознание потерял, потом пару дней в бреду валялся. Потом вы пришли.
- Питеру скажи спасибо – за то, что пришли. Это он почувствовал, что что-то не так. А так бы мы с ним давно уже в Гатчине по делам болтались. В общем, давай-ка «скорую» мы тебе все-таки вызовем. Обычную. И в больничке спрячем. Не стоит тебе здесь одному оставаться. А с собой мы тебя взять не можем. Браслетов у нас только два…
- Не хочу в больничку.
- Тогда давай к подружке отвезем. С кем тебя Ларри последний-то раз застукала?
- И к подружке не хочу. Тут останусь.
- Щаз! Капризы Николло Паганини! «Мыкола, сыграй песенку – нэ хОчу!» Питер, дитя мое! Ну-ка, быстро проверь холодильник. На предмет присутствия еды и отсутствия спиртного.
Питер сгонял в кухню. И мгновенно вернулся с чем-то зажатым в кулаке.

- Вот – все, что там было.
На ладони у него сидела пластмассовая мышь и радостно косила на них пластмассовым глазом.
- Ну! Что я тебе про мышь говорил? Давай, звони в «скорую».

- Ты, дорогой, на нас не обижайся! – говорил Павел, сидя на краю больничной койки, и пытаясь прикрыть белым халатом испачканные джинсы. - Дома тебя оставить не с кем. Питер бы с тобой, конечно, пожил – но это опасно. Кто ж знает – какая еще чертовщина в квартире может начаться? Мы сначала все вопросы наверху разрулим. А потом все вместе будем решать - что дальше?
- Что может быть дальше, если Ларри ушла?
- Ну, дорогой, ты сам от нее десять лет исправно бегал. И как-то при этом жил. Мне даже кажется, что вполне счастливо. Так что не прибедняйся. Сына у тебя никто не забирает. А как жить дальше? – вопрос философский.

Лежи себе, отдыхай и думай. Может, потом песенку об этом напишешь. Все! Извини! Мы умчались!

- Давай, сынок, шевели ластами – приказал Павел, подталкивая Питера к служебной лестнице. – Пока нас тут не застукали.
Вон охрана на нас уже косится. А то документов у нас с тобой нет, а чужой кровищи на одежде предостаточно. Переодеться мне не во что – габариты у нас с твоим папашей разные. Денег тоже почти нет. А магазины выносить – дело совершенно не царское!
Вместо того, чтобы спуститься вниз по лестнице, они быстро поднялись на верхний этаж. Надели браслеты – и исчезли. Оставив в недоумении охранника, который все-таки потащился за ними следом.

- Ну вот, наконец-то все разбежались – сказал Павел, вставая со своего любимого кресла и проводив взглядом последнюю музейную бабушку.
- А толку? – спросил Питер, разглядывая выставленный в витрине наряд. – Тут же все на сигнализации.
- А мы в витрину и не полезем. Мы в запасниках покопаемся. Там сигнализация давно не работает.
- А ее не чинят, что ли?
- Нет. Потому, что к ним запертых дверей до черта. Но нас-то с тобой они не смущают.

Они спустились на цокольный этаж и оказались в тесной сумрачной комнате, заставленной сундуками и коробками.
- Ищи номер 15 – скомандовал Павел. И тоже занялся поисками.
Прошло не меньше часа, прежде, чем Питер радостно завопил – Нашел!
На самом дне сундука лежал красный камзол, богато расшитый золотом, зеленые штаны до колен и черная треуголка.
- Можешь примерить?
Питер натянул камзол.
- Сидит, как влитой – удовлетворенно хмыкнул Павел. – Надевай остальное! Сейчас я тоже себе что-нибудь найду. И поедем домой спать.
- Поедем? – переспросил Питер, отыскивая на ремне нужную дырку.
- Да. Поедем. Нам нужно еще кое что поискать у вас в квартире.

А заодно и кое что туда доставить. А браслетам нужен отдых.

Они едва успели на последнюю электричку.
- А почему мы искали именно 15 номер? – поинтересовался Питер, кутаясь в большой черный плащ. Впрочем, от холода это не сильно спасало. Мерзло все, включая задние лапы…
- Там по возрасту все разложено. Когда я чего носил – улыбнулся Павел.
Сам он был одет в свой парадный мундир. И холода, похоже, не замечал. Редкие пассажиры, забегавшие на остановках, внимания на их странный наряд почти не обращали. В питерских электричках и не такое можно встретить! Даже менты, ходившие по составу туда-сюда не видели их в упор. И только на выходе с вокзала Павла окликнули.
- Эй, государь! Огоньку не найдется?
Павел послушно остановился, пошарил по карманам и достал зажигалку.
- Вы артисты, что ли? – спросил молоденький полицейский, зябко поеживаясь и не попадая по колесику замерзшими пальцами.
Павел взял у него из рук зажигалку, пару раз щелкнул и прикрыл ладонями огонек.
- Не, «мы ролевики». С фестиваля едем. Ребята амуницию на машине увезли. А мы в транспорт не влезли. Вот и добирались из Гатчины в холодной электричке. А теперь нам еще и до дома пешком шлепать. Последний автобус из-под носа ушел. А погода что-то не радует…
- А далеко вы живете?
- Угол Невского и Большой Морской.
- Если хотите, могу туда на «бобике» подбросить. Мой участок от вас всего через два дома…
- Ты еще спрашиваешь?!! Конечно!

Павел отпер замок ключом, который предусмотрительно забрал у Патера, захлопнул дверь, и облегченно выдохнул:
- Все, сынок, мы дома. Доставай подарочки!
Питер выпутался из плаща, снял его и вынул из-под камзола морской кортик. И парочку старинных пистолетов.
- Ты думаешь, из них все еще можно стрелять?
- Еще как! – ответил император, выгружая из карманов пули и порох в жестяной коробке. – Или ты считаешь, что по музеям только рухлядь валяется? Эти экземпляры вполне рабочие – я посмотрел. Надо лишь зарядить. При оружии мне будет гораздо спокойнее. Зеркала, конечно, здесь больше нет – но кто ж его знает – какими путями всякая нечисть в дом попадает? Мы и сами-то не всегда через дверь заходим.
Ты падай спать, а я пока нашей безопасностью займусь. Глянь только – не прикопаны ли где здесь у Ларри ее ботфорты? Раз уж мы хотим, чтобы все было по форме и камзол ей тащим. Ты же, помнится, умел «увидеть».
Питер оглянулся по сторонам – и ткнул пальцем в большую коробку на шкафу. - Там посмотри.
Потом побродил по дому, прислушиваясь к своим ощущениям. Подержал в руках браунинг. Постоял в коридоре.
- А еще я бы поменял замок. И выкинул этот витой ключ к чертовой матери. А лучше бы в Неве утопил. Исходит от него какая-то неясная угроза…
- Вот этим завтра и займемся. Потом отнесешь отцу в больницу новый ключ. А сейчас – СПАТЬ!!!

ГЛАВА 9.

Память - светлое крыло, как привет с планеты дальней. Настоящее - печально, но минувшее - светло...

Ларри проснулась от шума льющейся воды. Палатка была не застегнута, и сквозь распахнутую «молнию» было видно, как по стволу ближайшей сосны радостно бегут серебряные струйки. Она нащупала в боковом кармане сигареты и выглянула наружу.
Вальтер сидел под тентом и кормил костер сухими веточками.
- Сбегу! – подумала Ларри. – Погуляю под дождиком и вернусь.
- Только попробуй – сказал Вальтер, не поднимая головы и продолжая заниматься костром.
Ларри вздохнула, выбралась наружу и села с ним рядом.
- Знаешь ты кто? Ты – генерал Хлудов! А вовсе не знакомый бард с Синих Озер. Потому, что мимо тебя не проскочишь!
- А ты и не скачи! Хочешь – я тебе кофе сварю? Или песенку спою?
- «Одуванчики»? – хочу. И кофе – хочу.

Только я по мокрому лесу давно не гуляла. В Нижнем Мире весной еще и не пахнет. Да и нет в нем больше НАШЕГО леса. Сгорел. Одни озера остались. Но я там больше не появляюсь. Зачем они мне? Без сосен и без вас?
Костер пошевелился, грустно вздохнул и пробежался по ее щеке теплой лапой.
- Спасибо! – сказала она костру. И покосилась на Вальтера. – А сам боишься меня по щеке погладить?
- Мне тебя трогать не велено.
- А что велено?
- Кормить, поить, воспитывать – и не беспокоить зря. И за раной твоей присматривать. Как она, кстати?
- Нормально – на мне же все заживает, как на собаке! А старые раны тем и хороши, что в отличие от новых почти всегда ведут себя смирно.
- А эта – старая?
Ларри кивнула. - Да. Очень. Около ста лет…
- Революция или Гражданская война? Где это тебя так?
- Война. В Крыму. Мы перед революцией с Рудигером в Петербурге жили. А в Крым – сбежали. В надежде переждать трудные времена.
- И что?
- И все. Мне достался выстрел в голову. А его – добили штыком. Но, как видишь мы опять здесь. А ты из-за какого-то дождика беспокоишься! Совершенно напрасно!
- Солнце мое! Не обижайся! Командор мне выдал четкие инструкции – и я обещал.
- Ага. Это он тебе обещал – с Лестницы выкинуть. Если что не так. Боишься?
Вальтер ничего не ответил. И только плечами пожал. Да полез в рюкзак за туркой.
- Зря ты, Валечка, упираешься. Я ведь знаю, как тебя уговорить!
- Неужели?
- Хочешь, я вызову сюда Патера? Или сама побуду здесь – а тебя отпущу в Москву?
- Что мне в ней теперь делать? У меня там уже никого не осталось.
Друзья – разъехались. А родителей больше нет.
- Зато есть лес в Вербилках. И облака над любимой речкой. И твой маньчжурский орех на даче. Неужели проведать не хочешь?
- Ты - не пиратка! Ты – чума! А еще – язва и холера! Короче – вирус!!!
- Ага. Компьютерный. Так я пошла?
- Сапоги надень! И куртку мою возьми. Сыро в лесу. И не жарко…

- И где это чудовище? – поинтересовался Командор,

заглянув в палатку.
- А разве ее там нет? – вполне правдоподобно удивился Вальтер. – Башмаки-то ее на месте.
- Башмаки – на месте. А поганки этой нет. Блин! Ну как ты не уследил?
Я, как последний идиот, таскаю эту раненную козу туда - сюда, как святую дароносицу! А ты не видишь, как она гулять удирает? Босиком и под дождем? В марте-то месяце!!!
- Да в сапогах она ушла. И скоро вернется.
- Ты что – сам ее отпустил? Как же она тебя уговорила?
- Она кого угодно уговорит – вздохнул Вальтер. – Она же женщина!
Командор грязно выругался. Вспомнив даже те слова, которые давно забыл.

- И нечего так орать! – сказала Ларри. Появляясь на поляне, и отряхивая с куртки, прилипшие сосновые иголки.
– Вот она я – вполне себе живая.
Командор с воплем кинулся на пиратку с большим желанием выписать ей «дюлей». Но Ларри вовремя пригнулась и ушла от удара.
А Командор, не удержавшись на ногах, улетел в кусты.
- Как у вас тут весело-то – засмеялся возникший из темноты Питер.
И на всякий случай спрятался за мать.
- Ты тут еще поговори – прошипел Командор, с трудом выбираясь из мокрых кустов.
- Ты не ушибся? – смущенно спросила Ларри.
И крепко обняла его за шею. Командор для порядка немного поворчал и покобенился, но поцеловать себя позволил.
- Мир. Дружба. Жвачка – подвел итог Питер. И притащил ему кружку с горячим чаем.
- Вы вернулись?
- Как видишь. Все, что нужно для Большого совета нашли и доставили в лучшем виде.
- Домой заходили? Как там Рудигер?
- Заходили. Он сейчас в больнице. Но его скоро выпишут.
- Что с ним? – вздрогнула Ларри.
Питер слегка замялся. Рассказывать про историю с зеркалом Павел ему запретил.
- Да поранился слегка. По пьяной лавочке. Но с ним все уже в полном порядке.
- Что-то ты мне не договариваешь, дорогой, чует мое сердце…
Питер отвел глаза. И быстренько смотался рубить дрова.
- Ладно, господа гусары, спокойной вам ночи! Пошла я вниз - если понадоблюсь – найдете меня в Приюте. Простите, если что не так.
И она покосилась на Командора, все еще растиравшего ушибленную коленку.
- Иди-иди, несчастье ты наше. Вальтер, проследи, чтобы эта гадюка благополучно доползла до места.
- Не надо, Вальтер. Я вполне могу добраться туда самостоятельно. Лучше выключи дождь – а то у Командора палатка протекает…

Ларри спустилась по Черной лестнице и подошла к Приюту. Несмотря на поздний час из-за дубовой двери все еще раздавались веселые голоса.
- Не хочу никого видеть – сказала она и обошла Приют. Окно в каморку было приоткрыто. И она без особых проблем забралась внутрь. Стянула с себя мокрую одежду, пристроила у камина сырые башмаки и нырнула под теплое одеяло.
- Кто спал на моей постели и помял ее? – услышала она сквозь дрему веселый голос и приоткрыла один глаз.
- А куда еще было идти бедной девушке?!! Это же и моя комната. Так что не бубни, жадный медвежонок! Здесь и на тебя места хватит.

ГЛАВА 10.

Жизнь – кораблик из бумаги, кем-то спущенный на воду. Сердцу хватит ли отваги осознать ее природу? Не укрыться и не спрыгнуть – лишь морские мили мерить. Только прошлое – постигнуть, только в будущее – верить.

Просто – жить, и с небом звездным по ночам вести беседу. Позабыв, что с ветром грозным вал девятый мчит по следу. К черту выбросить бинокли, не разглядывать пучины. В том, что палубы размокли, есть, наверное,

причины. Ни к чему теперь вопросы – не исправить мир тоскою. Коль назначено в матросы, ждет в итоге дно морское. Но, пока не смыло флаги,

паруса надеждой полны. И кораблик из бумаги вдаль несут шальные волны…

- Скажи - тебе не кажется это странным? – спросил Павел.

- Что именно? – поинтересовалась Ларри, подняв голову с его плеча. И пытаясь заглянуть в глаза.
- Ну, то, что мы лежим здесь обнявшись. И ты меня не боишься.
- А я должна?
- Как бы – да. В свете твоего особого отношения к мужчинам.
- Это у меня к Патеру – особое отношение. Организм самостоятельно поставил знак равенства – между ним и тем, что произошло в Крыму. Обидевшись на то, что Рудигер не смог меня тогда защитить.

Хотя именно за попытку это сделать его и убили. И, видимо, где-то в моем подсознании эта обида до сих пор жива. Тем более, что идея уехать тогда из Петербурга в Ялту была не моя. Получается, что я до сих пор считаю, что Патер меня предал. Вернее, так считает мое тело. Но умом-то я понимаю, что его вины тут нет. А между тобой и мной тень Багреевки не стоит.
- Значит, я безнаказанно могу тебя поцеловать?
- А тебе этого хочется?
- Угу. Мне даже кажется, что этого хочется не только мне. Разве нет?
Ларри прикрыла глаза и покопалась в своих ощущениях.
- Скорее - да, чем – нет.
- Значит, ты никуда от меня не сбежишь?
- А мне есть куда бежать?!! Наверху я сегодня уже изрядно накосячила. Внизу меня тоже – никто не ждет. Не на улице же мне ночевать? – улыбнулась Ларри.

Она проснулась задолго до рассвета. Пробралась на кухню. Сварила себе кофе. Выкурила сигаретку. Надела свой клетчатый передник.

И, стараясь ничем не греметь, перемыла всю посуду.

Потом вышла в зал, протерла столы и поставила на место лавки. Обнаружив на одной из них сладко спавшего мальчишку. Видимо сон поймал его в процессе уборки – потому, что Крысеныш так и спал с тряпкой в руке.
- Ну да, время-то было позднее – подумала Ларри, вспомнив вопли, доносившиеся из Приюта глубоко после полуночи.
– Интересно, что он слышал? Надеюсь, что мы с Павлом не слишком громко … эээ, обсуждали мою интимную жизнь?
Она укрыла мальчика шалью, забытой кем-то на барной стойке. Унесла подальше горящие свечи, налила себе стаканчик рома и опустилась единственное кресло. Надо было спокойно подумать о грядущем.

Впрочем, о чем говорить со Смертью она уже решила. И даже озвучила Командору некоторые тезисы. Теперь надо было прикинуть – как же быть с «Хроно»?
- Однако, дура! – произнесла она тоном Пифагора, воскликнувшим: «Эврика»!
- Кто у нас дура? – громко поинтересовался Павел, появляясь на пороге практически в трусах и тапочках. Но с пистолетом в руке.
- Тихо! – шикнула на него Ларри и ткнула пальцем в сторону спящего Крысеныша. – Мы тут не одни.
- И давно он тут? – изумился император. И слегка смутился.
- Боюсь, что с вечера. Но дети спят крепко. Что это ты вскочил в такую рань? Да еще и шляешься неглиже?
- Не нашел тебя рядом. И отправился на поиски.
- Практически голым – но зато вооруженным – хихикнула Ларри. – Иди обратно, мой дорогой рыцарь! Пока никто не застукал тебя во всей красе! Сейчас сварю тебе кофе – и приду.

Она поставила на поднос две красивые чашки, насыпала в плетеную корзиночку всяких вкусностей, сняла с плиты турку и повернулась к зеркалу поправить волосы. Но вместо своего отражения увидела лицо, преследующее ее в ночных кошмарах вот уже почти сто лет. Только пулевых отверстий на нем прибавилось…
- Чтоб ты сдох! – машинально выругалась Ларри. Полностью понимая идиотизм только что произнесенной фразы.
Потому, что персонаж таки сдох. И, судя по всему, не один раз. Но почему-то никак не собирался угомониться.

Она крепко зажмурилась. Постояла так минут пять, и снова открыла глаза. Теперь в зеркале не отражалось ничего кроме ее расстроенного лица. Ларри шепотом процитировала все страшные ругательства, услышанные ночью от Командора, добавив десяток своих.

Тряхнула кудрями, взяла поднос и толкнула ногой дверь в каморку.

И чуть не прибила этой дверью своего заместителя. Полностью одетого, и увешанного оружием, как шаман колокольцами.
- Куда это ты собрался ни свет, ни заря? - поинтересовалась она, пытаясь отыскать место для подноса.
Павел смахнул с маленького столика на пол какие-то тряпки и забрал у нее поднос.
- Быть рядом. Куда еще я могу собраться?
- А это – что значит? – спросила Ларри и ткнула пальцем в пистолеты.
- А это – теперь деталь моего туалета – хмыкнул Павел. - До тех пор, пока мы не разберемся с прошлым. Или грядущим.
- Как ты догадался, что все опять плохо?
- Собрался побриться. И увидел в зеркале ту самую рожу.
- Почему ты думаешь, что ту самую?
- Ну, как же! Девять пулевых – это как визитная карточка!
- Ага. Девять. Но откуда ТЫ знаешь – сколько их должно быть?
- Ну, ты же рассказывала, что убила его двумя выстрелами…
- А остальные семь откуда??? Так, стоп. Семь. Браунинг. Это - Патер? Он в него стрелял? Когда? Где? Он жив?
Вместо ответа Павел прижал ее к себе и прервал поток вопросов поцелуем. Ларри сначала попыталась вырваться из объятий. И даже успела разок его стукнуть. Но скоро утихла и на поцелуй все-таки ответила.

А потом они пили кофе. И он рассказывал ей о том, что произошло на углу Невского и Большой Морской.
- И знаешь, мы слегка распорядились там пространством – по своему усмотрению.
- Как это? – в изумлении спросила Ларри, едва не подавившись печенюшкой.
- Поменяли в двери замок. И выбросили ключ в Неву. Питер сказал, что этот ключ опасен.
- А что сказала Нева?
- Что-то непечатное. На том месте теперь полынья. Метров пять в диаметре.
- Тысяча чертей!!! А скажи – как ты собираешься постоянно быть рядом со мной? Я же после Совета должна отправиться на «Хроно»?
- Значит, отправимся вместе – улыбнулся Павел. – Или адмирал тебе на корабле не нужен?
- Еще как нужен!!! Если, конечно, ты не станешь целовать меня при всей команде.
- А здесь? Можно?
- Здесь – нужно! Только сними, наконец, с себя эти чертовы пистолеты!!!

ГЛАВА 11.

Судьбы своей не ведает никто - зачем же горевать о невозможном? Жизнь - представленье. Ну, а в шапито ни умным быть нельзя, ни осторожным. И, все познав - и радость, и беду, я вновь внимаю голосам зовущим. И вслед за ними медленно бреду по мостику меж прошлым и грядущим..

- Ты камзол-то мерить будешь? – спросил Павел, чувствуя, что рядом с Ларри он скоро окончательно потеряет голову. И пытаясь как-то отвлечься.
- Прям щаз?? – лениво поинтересовалась она.
- Да. До того момента, как припрутся первые посетители, часок у нас есть.
- Тащи – со вздохом сказала Ларри, успев подумать, что час времени они могли бы провести куда интереснее.
Павел открыл стоявший у окна сундук и достал оттуда камзол, шляпу и ботфорты.
- Опаньки! Ты и сапоги приволок! – удивилась она.
- А с чем ты собиралась все это надевать? – махнул он рукой в сторону камзола. - С башмаками своими? Оно, конечно, и с ботфортами немного не по форме. Но туфли с пряжками я не нашел.
- Как ты сапоги-то нашел??? Я уж и забыла, что они у меня есть.
- Питер «посмотрел» - улыбнулся Павел. – Я просто вспомнил, что последний раз ты возвращалась сюда с Корабля в штатском.

Значит, заскакивала домой переодеться.
- Наверное. Только сюда все равно еще рубашка нужна…
Жестом фокусника император достал из сундука штаны и рубаху.
- Переодевайся. А я пока гляну – не проснулся ли Крысеныш? Пора огонь в очаге разводить.

- Так пойдет? – спросила она, появившись в зале минут через десять.
Красный, шитый золотом камзол сидел на ней, как влитой. А черная с серебром треуголка была лихо заломлена на рыжих кудрях. Зеленые штаны до колен, широкий кожаный пояс с кортиком и черные ботфорты дополняли ее костюм. Глядя на это великолепие, Крысеныш выронил из рук полено. А Павел опрокинул на себя бокал с вином, который держал в руках.
- Охренеееееть – протянули они хором.

Ларри кокетливо улыбнулась. Поклонилась. И величественно удалилась. Обратно она вернулась в своих старых джинсах и клетчатой императорской ковбойке. Подвернула рукава, повязала любимый передник – до самого вечера простояла за стойкой. Обслуживая разношерстную публику, набежавшую в Приют просто в промышленном количестве.

Слух о том, что Ларри снова здесь, в одно мгновенье разносится по Небесному лесу. И всех тут же посещает желание навестить заведение. Кого тут только не встретишь: от бывшего царского вельможи до последнего бродяги! Гуляет народ с размахом – шипит на огне туша барана, льется в стаканы всё, что хоть немного крепче морской воды.
Бывшие пираты хохочут, горланят песни, расхватывают «девочек» и затевают по углам драки. А приблудившиеся к ним поэты, тоже ни в чем от них не отстают.

Ближе к обеду подвыпивший народ окончательно расползается по залу и начинает гулять по второму, а то и третьему кругу.
Крысеныш носится по Приюту со скоростью «Харлея», стараясь изо всех сил услужить своей хозяйке. А Павел задумчиво сидит в кресле. Пытаясь разобраться со своими мыслями. И следя за тем, чтобы великая пьянка не закончилась каким-нибудь совсем уж большим непотребством. Около полуночи он сменяет Ларри за стойкой, успевая наливать стаканы, ругаться с прислугой и улыбаться посетителям.
А Ларри, пресытившись общением и обойдя драку между столиками, садится в самом тихом месте. За чучелом, похожим на что-то среднее между акулой и человеком. Неведомый художник, наверное, пытался воспроизвести одну из «рыбьих харь», что служила на «Летучем голландце».

Табак у нее ещё есть, в бутылке, прихваченной с кухни плещется больше половины, народ занимается дракой и разговорами.

Все, как в старые добрые времена. На какой-нибудь Тортуге, где никогда не заканчиваются пираты, девочки и выпивка…

Но этот праздник все-таки следует прекратить! И Ларри подает страже знак, означающий, что заведение закрыто.
- На сегодня все? - «Уноси готовенького»? – спрашивает Павел и начинает убирать бутылки со стойки.
Ларри устало кивает - Скажи страже, что завтра мы не работаем. Пусть объявят наверху – утром у меня Большой Совет.
- Как – утром?!! - Павел в изумлении смотрит на Ларри. - Зачем же ты себя сегодня так вымотала? И меня заодно? Уже и времени-то черт знает сколько!
- Затем. Чтобы у нас с тобой сил осталось только до кровати доползти. И просто уснуть. Иначе нас на подвиги потянет. А мне снова надо забыть, что я – женщина. Я – капитан «Хроноворота». И со Смертью могу разговаривать только в этом качестве.

А доползти, это, пожалуй, громко сказано. У меня и на это сил не осталось. Еще и голова раскалывается!
Ларри прикладывает руку к виску, бледнеет и тихо начинает падать на пол. Павел едва успевает ее подхватить…
Дальнейшее – уже почти ритуал: донести до постели, переодеть, уложить. Всю ночь просидеть рядом, отгоняя кошмары и карауля каждое ее движение. Утром – чашку крепчайшего кофе с ложечкой коньяка. И ведро ледяной воды. Причем – обоим. Помочь одеться. Затянуть ремень. Подать кортик и шляпу. Исподтишка перекрестить. И проводить на рандеву со Смертью.

Некрасивая седая женщина в фиолетовом платье, больше смахивающем на сутану католического священника не спеша пройдет в Большой зал. Ларри, сняв шляпу, склонится в поклоне. А потом зайдет следом. И два стражника встанут у двери. А Павел устроится в кресле неподалеку, в ожидании звона серебряного колокольчика. Который будет означать, что дамы желают кофе или чего покрепче. В кресле он и заснет. И очнется только тогда, когда худенькая лапка Крысеныша опасливо тронет его за плечо.
- Тебе чего? – вскинется император. – Вызывали? Я не слышал?
Крысеныш молча кивнет на дверь.
- Похоже, что две высокие госпожи ссорятся там, как две торговки – изумится Павел.
Быстренько схватит поднос, поставит на него бутылку рома и два бокала, и, отодвинув плечом невозмутимую стражу, вломится в зал.
И увидит, как Смерть, путаясь в платье, носится вокруг стола – а Ларри гонится за ней с кортиком в руке. Выкрикивая такие слова, которые не уместны даже на пиратском судне.

Мгновенно оценив обстановку, Павел швырнет в сторону поднос и попытается ее остановить.
- Поди к черту! – будет орать Ларри, стараясь вырваться из его железных объятий. Но он не выпустит ее из рук, даже тогда, когда она заедет ему по лицу своей растрепанной головой.

Смерть, воспользовавшись моментом, резво нырнет под дубовый стол – и там притаится.
- Отпусти меня – тихо попросит Ларри. – Не трону я эту старую дуру.
- В самом деле? – поинтересуется «дура», опасливо выглядывая из-под стола.
- Да. Но ты подпишешь!!!
- И ты - тоже!
- Хорошо – вздохнет Ларри, вешая кортик на место. – Но только после того, как посмотрю списки.
Смерть покопается в складках платья и достанет записную книжку. Ларри тут же сядет с ней к столу. А Павел попробует исчезнуть.
- Стой на месте! – грозно скомандуют ему из-под стола. – Лучше подай мне руку! И помоги отсюда вылезти.
И Смерть попытается покинуть свое убежище. Но у нее не получится сделать это самостоятельно. И тогда Павел довольно бесцеремонно выдернет ее оттуда и почти уронит в кресло.
- Этот что ли – твой император? – спросит Смерть, приводя в порядок свой наряд, слегка пострадавший в разборках.
- Этот. Только он не мой. Он – российский – ответит Ларри, не поднимая глаз от записной книжки.
- Но и не мой. В списках мертвых у меня его нет.
- И в списках живых – тоже. Он – сам по себе. Я же тебе говорила.
- И куда мы его денем?
- Отдашь ему половину моего бессмертия. И я заберу его на «Хроно».
- А вторую?
- Вторую получит Питер. И ты отпустишь его в Нижний Мир.
- А что же пойдет платой за списки?
- Твое спокойствие. Порядок в Небесном лесу. И то, что я тоже из него

исчезну.
- Кто же тогда станет смотреть за Приютом?
- Командор. Или Вальтер. Или Генрих. Я пока не решила.
Павел представит себе каждого из них в клетчатом переднике за стойкой – и едва не заржет в голос. Но кое-как удержится.
- Принеси перо и чернила – попросит его Ларри, наконец, закончив просматривать записную книжку. - И мою печать.
- И ты наденешь амулет? – поинтересуется Смерть. - И больше ничего от меня не потребуешь?

- Да. Слово капитана!

ГЛАВА 12.

Все изучив, от киля и до кранца, проведав ад, чистилище и рай, ты в экипаж Летучего голландца друзей моих, прошу, не забирай. Не надо слов - они порою лживы. Да и молитва тоже - не важна. Дай мне понять - чтоб все остались живы, что в этом мире сделать я должна? Каких актеров вывести на сцену? Какой маршрут придумать кораблю? Ты намекни - кто назначает цену за жизни тех, кого я здесь люблю?..

Ларри возьмет в руки перо и секунду помедлит. - Полезай обратно – скажет она Смерти. И махнет рукой в сторону стола.
- Зачем?
- На всякий случай. И ты тоже – повернется она к Павлу.
- Я-то зачем?!!
- Затем, что я не знаю – что сейчас произойдет. Но могу догадываться. Ну, или от зеркал хотя бы отойди. И прикройся чем-нибудь.
Не смущаясь присутствием дам, император тихо выматерится и поставит перед собой здоровенный деревянный стул.

А Ларри что-то запишет в записной книжке. В ту же секунду все зеркала в зале начнут взрываться. Ларри быстро пригнется, закрыв лицо локтем. И тоже нырнет под стол. Ровно через секунду Павел сделает то ж е самое.
- И надолго это?– спросит он, разглядывая посеченные осколками пальцы.
- Не знаю – спокойно ответит пиратка, выдергивая из треуголки куски стекла.
- Ни фига ж себе! – вздохнет Смерть и протянет Павлу свой платок – Перевяжи!
- Пустяки! – скажет он. Но платок возьмет. - На память. Вы не возражаете?
Смерть отрицательно помотает головой и с опаской выглянет из-под стола: - Вроде бы все стихло.
- Продолжаем разговор – удовлетворенно скажет Ларри и выберется наружу.

Она пройдется по залу, отыщет бокал и поставит его на стол. Достанет кортик. И проведет лезвием по ладони. Спокойно наблюдая за тем, как кровь из ее руки бежит по стенке хрустального бокала.
- Пожалуй, этого достаточно – скажет Смерть. И на секунду прикоснется к ее ладони. А когда уберет свою руку, там останется только узкий белый шрам. Затем снимет со своей шеи маленький кожаный амулет и подаст его Ларри. А та протянет Смерти бокал со своей кровью…
- Договор подписан – скажет старуха. – За бумагами поднимешься потом.
И царственно кивнув на прощанье, скажет Павлу – Проводи!

Когда он вернется, в зале уже никого не будет. Только Крысеныш обнаружится на пороге с метлой и пустым ведром.
- Давай помогу – скажет Павел и возьмется за метлу.
- Не надо. Я сам. Лучше снимите рамы, а то из них все равно что-то сыпется.
- Пожалуй! Эй, стража! Хватит там сплетничать! Займитесь делом!
- А где Ларри? – спросит он мальчишку, собирая с пола крупные осколки.
- Хозяйка ушла к себе. Просила не беспокоить.
- Ну и ладно. Тогда займемся уборкой.
К вечеру общими усилиями они ликвидируют последствия.

Павел закурит трубку и удовлетворенно оглядится по сторонам.

Потом повернется к Крысенышу:
- Найди-ка отца Френсиса, малыш. Пусть помашет здесь своим кадилом. Я, конечно, не слишком верю в эти вещи, но хуже, наверное, не будет.
- А что мне делать потом?

- Потом можешь идти спать. Хватит с нас приключений на сегодняшний день.

Ларри спала одетой. Сил у нее хватило только на то, чтобы снять с себя ремень и сапоги. Павел укрыл ее одеялом и устроился в старом кресле с бутылочкой рома. Его так и подмывало сходить на кухню за щепоткой Зелья. Но он решил обойтись малой кровью – и просто напиться. Впрочем, и в таком состоянии он вполне себя контролировал. Оставить ее без присмотра он не решался. К тому же, ему безумно хотелось задать ей парочку вопросов.

И он ждал ее пробуждения, как ребенок ждет Новогодней елки. Но прошло еще несколько часов, прежде чем она пошевелилась на постели. Павел отставил в сторону бутылку и сел рядом.
- Сейчас утро или вечер? – спросила Ларри, не открывая глаз.
- Ночь – ответил он.
Приложил к своей щеке ее пораненную ладонь, а потом осторожно поцеловал след от пореза. И спросил – болит?
- Ерунда. Бывали дни и похуже. Ты же видел мои шрамы. Если целовать каждый – тебе недели не хватит. В схватке на такие пустяки внимания не обращают.
- Часто тебе приходится драться?
- Ну – это как с сапогами. Иногда я чищу их часто. Иногда – редко. Когда идет дождь, то вообще не чищу – улыбнулась Ларри. – Все зависит от того, кто на тебя нападает. Бывает, что в драку можно не ввязываться. Но иногда отвертеться не получается никак.
И вспомнила тот последний бой с карателями.

Жемчужина» летела на всех парусах. Но впереди уже показались клыки рифов – чтобы обойти их, требовалось сбавить скорость и начать маневрировать. Барбосса уже понял, что их догонят именно там. - Не жалеть пороха. Беречь людей. Суда столкнулись у камней. Желтый корабль прижался к борту, каратели взлетели на тросах. Гектор выхватил свою шпагу, крикнул Ларри: "Выводи корабль!" И встретил первых нападавших на мостике. Седьмым, восьмым и сто тридцать вторым чувством капитан угадывал удары и движения нападавших. И удачно уклонялся, парировал и отбивал черные кривые клинки. Его выручало то, что он был воином, чье тело действовало прежде, чем он понимал, как и зачем взмахнул мечом... Ларри выдернула к штурвалу старину Гиббса и кинулась на помощь капитану. Матросы отчаянно рубились – вдвоем, втроем нападая на одного карателя. Гиббс одной рукой крестился, не переставая, а другой – держал штурвал.

И «Жемчужина» рвалась из плена, словно корабль чувствовал, с какой дьявольской силой сражается его команда. Отбиваясь, Гектор понимал, что нападавшие, слишком быстры. Люди так двигаться не могли.