Глава 8. Хозяин Имения Малфоев 9 page

— А вот это зависит от того, — неожиданно встряла Гермиона, — насколько погрязло в коррупции Министерство… Тот-Кого-Нельзя-Называть не соблюдал никаких законов, ему это было не нужно. Так что есть вероятность, что если в Министерстве коррупция, то оно поддержит Люциуса.

Мистер Уизли с беспокойством взглянул на Гермиону.

— Гермиона, милая, я не думаю, чтобы все обстояло так плохо.

— Я не знаю, — шепнула она в ответ. — Я больше никому не верю, — она подняла невидящий взгляд на миссис Уизли. — Миссис Уизли, могу ли я подняться наверх и немножко полежать? А то у меня что-то голова кружится…

Волшебница глянула на неё с сочувствием:

— Конечно-конечно, ты можешь воспользоваться комнатой Джинни.

— Спасибо.

Гермиона скользнула наверх, не поднимая глаз, она прекрасно осознавала, что все её провожают озабоченными взглядами.

Комната Джинни была на третьем этаже, после комнат Фреда и Джорджа. Гермиона замерла на мгновение, а потом, стараясь двигаться как можно тише, тихонько скользнула на чердак, где находилась комната Рона.

* * *

Драко поднялся на ноги, весь смех как рукой сняло.

— Отец? — с удивлением и некоторой неловкостью произнес он. — Я не думал, что ты придешь…

— Правда? — лениво поинтересовался Люциус. Он был тепло одет — меховой плащ, перчатки, меховая шапка, на ком угодно другом выглядевшая бы нелепо. — Ты думал, что я оставлю вас тут навеки?

— Нет, просто я думал, что ты пришлешь за нами кого-нибудь из слуг, — после минутного удивления Драко обернул себя спокойствием, словно плащом. Его серые глаза были полуприкрыты, рот кривился в улыбке. — Не то, чтобы я был не рад видеть тебя…

Гарри начал вставать на ноги, но Драко остановил его беззвучным шепотом:

— …Нет. Сиди на месте, пока я не пойму, чего ему нужно.

Гарри съехал обратно по стене. Рунический браслет на поясе прикоснулся к его коже под задравшейся от этого движения рубашкой, заставив его вздрогнуть: он горел ледяным пламенем. Внутри него на цепи встрепенулся и тихо зарычал лев.

Дверь за спиной Люциуса была приоткрыта, дразня призраком свободы, он сделал шаг вперед, споткнувшись обо что-то, валявщееся на полу, — о Брюки, полные огня:

— То есть, вы тут читаете друг другу романы? — насмешливо спросил он, наклоняясь и поднимая книгу. — Я бы сказал, что ваше поведение довольно странно для юношей. Ты что-то хотел сказать мне, Драко?

— Да, — спокойно кивнул Драко. — В этой шляпе ты похож на сутенера.

Тонко улыбнувшись, Люциус выпрямился.

— Поднимайся! — и по странно напрягшимся плечам Драко Гарри осознал, что на этот раз обращаются к нему. Гарри медленно поднялся, Драко последовал его примеру и толкнул его себе за спину — как тогда, в Зале Имения, — снова встал между своим отцом и Гарри. Гарри даже был бы рад, если бы этого не произошло: ему почти хотелось, чтобы Люциус ударил его, ему было интересно, что случится, попытайся тот это сделать.

— Месяц назад, — снова заговорил Люциус, обращая взгляд на сына, — ты сказал, что позволишь нанести какой-то вред Поттеру только через свой труп. Ты это говорил всерьёз? — Драко промолчал. — Не обращай внимания, — Люциус изящно пожал плечами под меховым воротником, — я и сам знаю, что это именно так.

— Что тебе нужно, отец? — монотонно спросил Драко.

К удивлению Гарри, Люциус ответил, и ответ этот поразил его так же, как поразил бы брошенный в грудь ящик с кирпичами.

— Та чаша, украденная вами из Стоунхенджского музея, — мне нужна она. Отдай мне её или скажи, где она, — и я выпущу вас на свободу.

Драко резко повернулся к Гарри и взглянул на него, и в этом взгляде Гарри отчетливо прочитал, что тот, как и он сам, не имеет ни малейшего понятия, где эта чаша.

* * *

Никогда ощущение странности происходящего в результате временных перемещений не было таким сильным. Это был тот двенадцатилетний Драко, каким она его помнила, какого ненавидела и боялась. Она помнила его долговязым, нависающим над ней, все так и было, но сейчас…

— Какой ты маленький, — не подумав, воскликнула она. — Ты только посмотри на себя!

Мальчик побагровел.

— Я не маленький! — воскликнул он, выпрямляясь в полный рост — примерно до локтя Джинни. — Я выше Гарри Поттера на целый дюйм!

И он раздражённо сверкнул глазами. Джинни не могла поверить в происходящее и разрывалась между страхом и желанием рассмеяться. Он и вправду был маленьким: хрупкий изящный ребенок со слишком светлыми волосами и огромными серыми глазами на узком лице, — из тех, кого треплют за щеку в продуктовых магазинах старушки. И это, — то чудовище, что унизило её, когда ей было одиннадцать? Джинни стало стыдно.

— Вы не ответили на мой вопрос, — продолжил он. — Кто вы? Отвечайте немедленно или я иду за моим отцом!

— Нет-нет, — немедленно ответила она. — Он работает и не хочет, чтобы ему помешали.

Драко прищурился, но страх перед отцом удержал его на месте.

— Так, но что вы тут делаете?

— Я твой новый преподаватель по… ммм… Арифмантике, — нашлась она, тут же сообразив, что теперь будет сложно объяснить свое роскошное фиолетовое платье и драгоценности. — Для летних занятий.

— Гувернантка? Мне не нужна гувернантка. Этим летом я собираюсь в квиддичный лагерь. На самом деле я приехал домой, чтобы просто собраться, — Драко изогнул губы в усмешке. Джинни разглядывала его, не в силах отвести глаз: ей он всегда казался уродливым ребенком, всё было совсем не так, но уродливость его гримас именно таким его и делала. — Я вам совсем не верю. В любом случае, мой отец никогда бы не пригласил в наш дом никого с таким количеством веснушек. Вы выглядите как Уизли.

— Я выгляжу как кто? — подскочила Джинни.

— Представительница самого нищего и отвратительного семейства на земле, — ответил Драко со снисходительной усмешкой.

— Ты — ужасный мальчишка! — резко воскликнула она. — И когда ты отправишься в этот лагерь, я надеюсь, что Симус Финниган натолкает тебе дохлых пауков в кровать. На самом деле, я знаю, что так оно и было. То есть знаю, что так и будет. То есть…

Драко недоверчиво нахмурился:

— Вы мне не нравитесь…

— Есть вещи, которые не меняются, — кисло ответила Джинни, и в этот миг звук открываемой задвижки едва не лишил её разума; задохнувшись, она прижала к груди книги и взглянула на Драко: тот был так же напуган, как и она сама, и в этот миг она почти увидела знакомый образ того Драко, которого она знала, на лице его младшего варианта. Повернувшись, он выскочил из библиотеки и захлопнул за собой дверь.

В тот же миг Джинни схватила Хроноворот и поспешно перевернула его, мир вокруг подернулся серой пеленой и откуда-то очень издалека до нее донесся голос Люциуса Малфоя:

— Что это был за шум? Кто здесь? Драко, это ты?

* * *

— Поверить не могу, что ты обозвал своего отца сутенёром, — заметил привалившийся к стене Гарри. Драко сидел на корточках рядом. Говорить было немного больно, но эта боль быстро уходила. Если чем и хороша боль, причиненная при помощи магии, — так это тем, что она почти сразу исчезает.

Напряжение в глазах Драко слегка ослабло.

— Так оно и есть. Я почти уверен, что он связан с кучей отвратительных вещей: контрабанда единорогов, драконьей крови, бордели с многосущным зельем… — он осекся, увидев, как Гарри сморщился. — Ты уверен, что с тобой всё хорошо? Взгляни-ка на меня… Губы Драко напряглись, когда он увидел лицо Гарри. — Твои зрачки все ещё расширенные.

— Твои тоже, — упрямо ответил Гарри. — Просто на мне он держал это дольше, вот и всё.

— Знаю. Подозреваю, он действительно не мог поверить, что Гермиона не сказала тебе, где чаша.

— Похоже, он не читает Ведьмополитен. Иначе бы он знал, что она со мной не разговаривает, и ничего мне не рассказала.

— Судя по всему, пока он был не в себе, с его подпиской произошло недоразумение, — улыбка Драко вспыхнула в темноте. — Встать можешь?

Попробовав, Гарри обнаружил, что действительно может. Ему все еще было немного больно — он не знал, что Заклятье Веритас может быть таким: словно два огромных стальных крюка начали раздирать ему грудь, вырывая из него все тайны и секреты…

— Знаешь, — медленно произнес Гарри, поворачиваясь и прислоняясь к ограде, — это выражение его лица, когда он понял, что мы действительно ничего не знаем…

— Видел, — улыбка на лице Драко поблекла. Напряжение и беспокойство стерли с его лица обычную снисходительность, он сам стал беззащитным, усталым, совсем юным. — Забавно, но у меня такое ощущение, словно он вскоре вернется с чем-нибудь похуже.

— Это и есть знаменитый Малфоевский оптимизм?

Драко не ответил, глядя в небо, словно пытаясь найти ответ там, в магическом рисунке звезд.

— О чем ты думаешь? — спросил Гарри.

— О бессмертных словах Сократа, когда тот спросил «Что это я выпил?»

Гарри рассмеялся. Драко стоял, облокотившись на край стены и подперев рукой подбородок, глядя на расстилающееся вокруг пространство, ставшее с заходом солнца чёрно-белым, словно шахматным. Голые ветви деревьев раскидали по снегу свои узкие тени, а между ними в лунном свете вспыхивали искорки сосулек и морозного инея.

Гарри почувствовал, что внутрь прокрадывается какой-то холодок.

Да, дела обстояли плохо. Однако, возможно, в ближайшее время всё станет еще хуже. Но в прошлом ему приходилось сталкиваться лицом к лицу с более страшными ситуациями — не он один, они оба — и они побеждали. В конце концов, у него появилась цель: выстоять и побороть.

— Я уже говорил, что тебе это нравится, — тихо сказал Драко — так тихо, что Гарри пришлось наклониться, чтобы разобрать эти слова. Драко в лунном свете тоже был черно-белым, как статуя ангела с печальными ясными глазами.

— Не нравится, — почти искренне возразил Гарри. — Хорошо, может, только капельку. Все только потому, что…

Он осекся, потому что в этот миг дверь в башню снова распахнулась. Гарри медленно повернулся, ощущая возвращающийся страх. Это снова был Люциус. Он крепко запахнулся в теплую мантию, глаза его горели не предвещавшим ничего хорошего радостным огнем.

— Привет, мальчики. Соскучились?

— Не то слово, — резко ответил Драко. — Чего в этой башне явно не хватает, так это несущего всякую чушь маньяка.

Драко медленно повернулся лицом к отцу, стараясь не отрываться от стены. У него был очень усталый вид.

— Зачем ты сейчас пришел? Чтобы ещё поиздеваться?

Люциус покачал головой, радость в его глазах засияла ещё ярче.

— О нет, никаких проклятий и насмешек. Только новости.

…Во что он играет на этот раз? — безмолвно поинтересовался Гарри.

Драко пожал плечами:

…Понятия не имею.

— Вам бы стоило присесть, — посоветовал Люциус.

— Что за нелепость! — вспыхнул Гарри. — Вы не можете причинить нам вреда, никоим образом. Министерство следит за вами и, даже если оно у вас в кармане, то существуют еще Дамблдор и все остальные, а они не дадут вам жизни, сделайте вы хоть что-нибудь с любым из нас…

— О нет, у меня вовсе нет намерения причинить вред кому-либо из вас.

— Тогда зачем вы возникли тут с этими пустыми угрозами? — резко спросил Гарри, но глаза Люциуса были устремлены на сына, он изучал его лицо с каким-то хищным вожделением — таким неприятным, что Гарри захотелось сделать что-то, чтобы привлечь внимание к себе. — Вы хотите просто запугать нас, но у вас ничего не выйдет. У вас есть немного времени, пока за нами не придут, и вы не можете ни ранить, ни убить нас — вам это прекрасно известно, — Гарри перешел на шепот, — хотел бы я увидеть, как бы вы попытались это сделать…

Люциус приподнял свою серебристую бровь, словно находя поведение Гарри бестактным:

— Тебя я не собираюсь убивать, — произнес он, все ещё глядя на Драко, его пристальный взгляд становился все острее и острее, пока не превратился в иглу, которой он словно пронзал своего сына. Драко все стоял в тени у парапета. — Тебя, Гарри Поттер, я не собираюсь убивать, но Драко уже умирает.

Когда Гарри было восемь лет, он однажды шел следом за Дадли в школу — как всегда, в нескольких шагах позади, как велел кузен. Они опоздали, впрочем, так случалось постоянно, из-за привычки Дадли завтракать дважды, и им нужно было прокрасться с заднего входа, потому что центральный был уже закрыт. Пригнувшись под низко свисающими ветвями, Дадли отвел одну из веток, и Гарри, ослабив многолетний инстинкт, двинулся за ним — и, конечно, Дадли немедленно отпустил ветку, которая хлестнула Гарри по лицу.

Даже Дадли был поражен такому сильному кровотечению, но, куда больше, чем унижение или кровь, Гарри запомнил шок от этого неожиданного и жуткого удара: ослепительная боль везде и нигде.

Вот и сейчас он почувствовал, словно Люциус шагнул вперед и ударил его по лицу. Слова ничего не значили, ему казалось, что тот говорит на иностранном языке.

— Что? — переспросил Гарри, услышав свой голос — ясный и сухой — словно голос постороннего. — Что вы сказали?

— Мне кажется, я выразился достаточно ясно, — заметил Люциус, явно получая удовольствие от собственной злобности. — Драко умирает.

Гарри бросил быстрый взгляд на Драко, но юноша был неподвижен, как и прежде — тот же чёрный силуэт у стены. Только грудь его поднялась и опала.

— От чего умирает? — полушепотом спросил Гарри. Он хотел бы говорить громче, но у него было ощущение, что ему не хватает воздуха.

— От яда, — пояснил Люциус, словно что-то само собой разумеющееся. — От чего же ещё?

…Скажи ему, — с натугой подумал Гарри в направлении Драко. — Скажи ему, что это неправда.

Драко не ответил, но шевельнулся, поднял подбородок и взглянул на отца. Его лицо вынырнуло из тени.

— Это была стрела? — тихо спросил он, констатируя факт. — Наконечник был отравлен.

— Ну, разве ты не умен? — сухо произнес Люциус, и они с Драко продолжили разговаривать, но Гарри их уже не слушал — звуки доносились до него сквозь гул ревущей в ушах крови. И словно пытаясь компенсировать эту внезапную глухоту, его зрение обрело болезненную остроту: он мог увидеть всё и сразу — форму каждой плитки на полу, тающий на парапете снег, кинжальную тень, отбрасываемую Люциусом.

Он знал, что Люциус не лжет, он понял это по его скупой радости, по тусклому согласию в глазах Драко и еще — по своим собственным воспоминаниям: Драко проиграл матч, который не должен был проигрывать. Драко споткнулся во время фехтования — куда делись его изящество и грация? Драко, приваливающийся к стенам, держащийся за спинку кровати, растягивающийся у камина во время разговоров — Гарри списывал всё это на дерзость и лень… оказывается, всё было вовсе не так. Он просто не мог стоять.

— И как долго, — слух вернулся к нему, и он услышал слова Драко, — как долго мне ещё осталось?

— Месяц, — ответил Люциус. — Ну, или пара недель — до того момента, когда ты уже не сможешь ходить.

Драко содрогнулся: Гарри видел, как он стиснул руки и почувствовал холод в своих собственных костях. Комок в горле пропал, и он заговорил:

— Это вы отравили его? Вы…

— Я не говорил, что был одним из тех, кто отравил Драко, — возразил Люциус. — Я просто сообщаю вам факты: суть в том, что он отравлен, и яд очень редкий и тонкий, практически не оставляющий следов в крови. Смерть будет безболезненной. Однако не мгновенной.

— Если он умрет от этого, — ровным ледяным голосом сказал Гарри, — я убью вас собственными руками.

— Уймись, шипящее дитя, — рявкнул Люциус. — Ты не сделаешь ничего подобного: я наложу на вас обоих Заклятье Памяти, так что вы и не вспомните о том, что я говорил. Когда Драко умрет, это будет воспринято как естественная смерть.

— Тогда зачем? — спросил Драко. Он все еще стоял, прислонившись к стене. Лунный свет посеребрил его глаза, превратив их в опалы. — Почему ты всё это нам рассказал? Непохоже, чтобы ты занимался садизмом без далеко идущих целей. Если от этого нет никакого спасения…

— Я не сказал, что от этого нельзя излечиться, — возразил Люциус.

Воздух засвистел у Гарри в легких, когда он вздохнул:

— Излечиться? Чем?..

— Гарри, стоп, — тем же тоном произнес Драко.

Гарри замолчал. Холодная улыбка блуждала по узкому лицу Люциуса, когда он переводил взгляд с бледного лица Драко на лицо Гарри и обратно. Он медленно сгибал пальцы в перчатках, словно производя какие-то вычисления — вычисления, которые безмерно его веселили.

— Сдается мне, что сейчас лучше поговорить с Гарри. Наедине.

— Тогда мне, может, просто спрыгнуть с башни? — со спокойной горечью поинтересовался Драко. — Правда, я забрызгаю мозгами крепостной ров — ну, да это пустяки. Зато ускорю процесс.

— Твоя театральность меня не впечатляет, — заметил Люциус. — Думаю, на самом деле ты гораздо лучше. Кроме того, Малфои не терпят суицида.

— Нет, зато, похоже, они расстилают красный ковер перед убийцами, — Гарри с трудом узнал в этом диком голосе свой собственный. Верно?

— Я делаю то, что должен, — равнодушно ответил Люциус и взмахом поманил Гарри за собой. — А теперь, если ты пойдешь со мной…

— Я так думаю, что не пойду, — отрезал Гарри.

Люциус закатил глаза.

— Если хочешь, могу позвать пару моих коллег, чтобы они приволокли тебя ко мне в гости. Однако не могу пообещать, что они будут чрезвычайно нежными. Ты не популярен в кругу моих друзей, Гарри Поттер.

Гарри собрался что-то возразить, но Драко его опередил:

— Ступай.

Гарри почувствовал, что непроизвольно открывает рот:

— Но… я…

…Иди! — голос в его голове рявкнул так громко, что Гарри чуть не поморщился. Он хотел ответить Драко безмолвно, но тот уже захлопнул свой разум — так что Гарри мог кричать, как в пустую пещеру, без всякой надежды на ответ.

— Думаю, — вслух сказал Драко, — что тебе лучше пойти.

Люциус просиял и развернулся к открытой двери:

— После вас, мистер Поттер.

Гарри двинулся, едва волоча ноги и чувствуя, что какая-то его часть, живущая логикой и ожидающая, что всё в этом мире имеет смысл и значение, была вырвана из него и, возможно, уже никогда не восстановится.

У выхода из башни Гарри повернулся и взглянул за Люциуса, на Драко. Тот, наконец, отошел от стены и теперь стоял посреди площадки, залитый ярким лунным светом, как будто выгравированный им: все его черты были словно обведены серебряными чернилами — скулы, подбородок, тонкие линии рук, губ. И только глаза, встретившие взгляд Гарри, были черны.

Позже, когда Гарри в одиночестве пытался нарисовать своего друга, единственная картина, приходившая ему на ум, была стоящая в лунном свете на фоне замерзшей звёздной пустоты тонкая белая фигура.

* * *

Как и говорил Артур, Министерство было разгромлено, его затопили представители нижних эшелонов, имеющие самый перепуганный вид; элегантный мраморный холл наполнился отчаявшимися колдунами и ведьмами, регистрирующими жалобы и заявления. Они, обмениваясь торопливыми историями, мечтали воссоединиться с родственниками, разбросанными Ураганными Чарами Люциуса: «О, я приземлился в центре толпы каких-то сумасшедших магглов, что играли в какую-то игру. Что-то наподобие квиддича, но ужасно скучную — совсем никаких полетов… А вы?»

Люпин покосился на Сириуса:

— Да, Бригада по Работе с Памятью сегодня будет работать в полную силу, — заметил он.

Сириус кивнул: — Люциус в своем репертуаре — внести как можно больше хаоса… Взгляни, похоже, там Перси Уизли…

Однако надежда, что он сумеет им помочь, исчезла, лишь только они подошли: он был совершенно замучен, рыжие волосы торчали дыбом, мантия сбилась комом — Перси поприветствовал их, находясь в состоянии, близком к панике.

— Творится что-то ужасное, — прошипел он, покорно оттащенный под лестницу для короткой беседы. — Мой офис превратили в чулан для метел.

— Кошмар, — согласился Сириус. Люпин с трудом удержался от того, чтобы не пнуть его по ногам. — Наверное, ты едва не сошел с ума.

— Я в шоке. У меня был угловой кабинет с видом на Темзу! — Перси с горестным видом начал рвать на себе волосы. — А теперь там куча щеток и Отменной полироли для паркета от Паркинсона!

— А что — ты разве не можешь зарегистрировать свои претензии?

— Это включает заполнение нескольких бланков и отправку их в отдел Исследования Непреднамеренной Магии, который в прошлом году был закрыт из-за нехватки фондов, — пробурчал Перси. — Чертов Малфой. Я до него еще доберусь.

— А что — ты думаешь, что Люциус Малфой имеет к этому отношение?

— И он, и его дружки. Говорю вам: не подвергнуты трансфигурации и не превращены во что-то гадкое только офисы тех министерских чинов, которые всегда имели некоторое отношение к… темноте — если вы понимаете, о чем я.

— Перси, я понимаю, — заверил его Сириус. — Ты крепкий парень. Как никто из Уизли, за исключением, разве что, Билла. Именно поэтому из вас никудышные лгуны и именно поэтому, как я начинаю думать, твоего отца сильно напрягло его назначение на пост министра.

— Что слышно — кто его может заменить? — тихо спросил Люпин.

Перси, покрутив головой, убедился в безлюдности мраморного холла:

— Процедура такова, что временным исполняющим обязанности Министра выступает глава Консультативного Совета. А это, — мрачно закончил он, — Френсис Паркинсон.

— Вот это сюрприз, — ровным голосом заметил Сириус. — Основал процветающую компанию по продаже косметики и заклинаний для всей семьи. Изощрён в гонках на метлах, доказывает, что двадцать лет назад не был Пожирателем Смерти, постоянно тявкает, что магглы разрушают нашу прекрасную страну. Мне приходилось сталкиваться с ним в бытность мою аврором.

— Да уж, — потрясенно кивнул Люпин. — Другими словами, он всего лишь пешка. И какая часть министерств теперь находится под их контролем?

— Вот что я вам скажу, — ледяным тоном ответил Перси, — делайте тут свои дела и уходите. И не возвращайтесь. Это место теперь безнадежно скомпрометировано. И более не является безопасным… — Перси помедлил, и из его голоса пропали официальные нотки. — Вы из Норы, да? Есть что-нибудь о Роне и Джинни?

Сириус покачал своей чёрной головой:

— Увы, они пока еще не дома. Однако, судя по вашим часам, они оба живы и здоровы.

Перси вздохнул:

— Уверен, что с ними все в порядке. Вы не добавите вместо меня их имена в список пропавших без вести в главном холле? На случай, если они потеряли память или что-то в этом роде…

Он потуже завернулся в свою мантию, на его веснушчатом лице расползлось удрученное выражение.

— Я лучше пойду, — нагнувшись, он вынырнул из-под лестницы.

— Думаю, что Перси по молодости перечитал комиксов, — заметил Сириус, когда третий Уизли исчез в холле. — «Это место теперь безнадежно скомпрометировано»… — это точно. Что бы ему сразу не сказать: «Это здание битком набито несчастненькими Пожирателями Смерти, голубая мечта которых, — устроить праздник с нетипичными воздушными шариками, сделанными из ваших кишок».

— Не у всех же такое богатое воображение, Мягколап.

— Это точно, — они вынырнули из-под лестницы и направились обратно в главный зал, по-прежнему лихорадочно гудящий. Люпин ощущал, что Сириус немного нервничает, чувствуя, что воздух вокруг словно наполнен приближающимися неожиданностями, а это никогда ничего хорошего не предвещало.

Они остановились перед длинным пергаментом, приколотым к стене у больших дверей. Перед ним толпились колдуны и колдуньи, о чём-то тихо переговаривались; неподалеку симпатичная рыжеволосая девушка обняла двух колдунов постарше — очевидно, родителей — и рыдала.

Это был список имен, многие из которых уже были помечены указанием места, куда был отправлен его обладатель: Джессика Нолл — Кенсингтон, Хай-Стрит, Сирена Вердант — Йоркшир, Проклятая Пустошь, Дэрси Клэйборн — Саффолк, стог сена. Сириус взял плавающее рядом перо и начал выводить внизу имя Рона.

— На вашем месте я бы не стал беспокоиться, — сообщил кислый голос позади. — Он не считается пропавшим. Считается, что он сбежал.

Еще не обернувшись, Люпин уже знал, кто это. Снейп. Он стоял позади, как всегда, в чёрном, с сальными волосами, спадающими на прищуренные глаза, похожий на слетевшую с потолка летучую мышь. Длинные пальцы были все в пятнах, словно он только что вышел из своей лаборатории.

— Снейп, а ты что здесь делаешь? — поинтересовался Сириус.

— Меня Дамблдор отправил на ваши поиски. Он попросил меня доставить срочное сообщение.

— Отлично, — Сириус скрестил руки на груди. — И где же оно?

— Тебе не приходит в голову, что нам лучше поговорить в сторонке? — Снейп перешел на свистящий шепот.

— Нет, мне кажется, что лучше все выяснить прямо тут.

— Сириус, — простонал Люпин.

— Чего ты боишься, а, Снейп? Этих идиотов-Пожирателей, притаившихся здесь повсюду? Они ничего не могут нам сделать. Они не хотят так рано раскрывать свои карты, так что они нас оставят в покое — в конце концов, мы же не магглы и не нарушаем никаких правил.

— Правда? — глаза Снейпа блеснули. — У меня есть слабые подозрения насчет того, что на территории Министерства запрещен вход любым собакам.

Сириус взглянул на него с укором.

— И тебя я позвал на свой мальчишник…

— Однако на приём он не явился, — заметил Люпин.

— Да, однако, у меня была уважительная причина.

— Да? — заинтересовался Сириус. — И какая?

— Я не хотел идти.

— Тогда почему ты озаботился своим присутствием на мальчишнике? — всплеснул руками Сириус.

— Люблю отель Рождественский Морозец, — задумчиво ответил Снейп. — Мне нравится их мишень для дартса.

— Ты странный, мелочный, асоциальный тип, — заявил Сириус. — Я вообще не могу понять, почему я тебя пригласил…

— Думаю, потому, что тебя попросила Нарцисса. Она меня всегда любила.

— Да уж, у каждого свои недостатки, — пробормотал Сириус.

— Сколько раз я ей говорил, что она для тебя слишком хороша, — заявил Снейп. — Было бы лучше, если бы ты вступил в брак с ним, — и он махнул на Люпина, — никто другой не в силах тебя терпеть. Кроме того, вы вполне могли бы брать друг друга на прогулки.

— Не уверен, что даже пачка важных сообщений от Дамблдора стоит этого, — перебил его Люпин, прекращая яростное противостояние между Сириусом и Снейпом. — Северус, если у тебя есть, что сказать…

Снейп обшарил комнату глазами и, вздохнув, вытащил из кармана стеклянный пузырек с зельем, которое выплеснул на пол. Яркое алое облачко взметнулось вверх, окутав их темно-красным дымным коконом, все, что теперь слышал Люпин, было его собственное дыхание да дыхание Сириуса. Никакие внешние шумы не могли проникнуть в этот кокон, воцарилась тишина.

— Что ж, а теперь мы правила нарушили, — с удовлетворением заметил Снейп.

— Любишь ходить по краю, да? — поинтересовался Сириус, поблескивая задорными глазами. — Я так понимаю, здесь нас никто не может подслушать?

— Верно, однако, это не на долго, так что слушайте, — быстро заговорил Снейп. — Профессор Дамблдор просил вам передать, чтобы вы собрали старую группу. Штаб-квартира будет в Норе, она снова взята под охрану. Очень высока вероятность, что, если министерство пока еще не под контролем Вольдеморта, то это случится в самое ближайшее время. Так что необходимо создать альтернативное Министерство и Совет, которые были бы признаны зарубежными Министерствами…

— Такого уже не было лет сто, — с благоговейным страхом пробормотал Сириус.

— Твое знание истории, как всегда, впечатляет. Понимаю, что действия экстраординарны, однако вполне соответствуют происходящему. Необходимо установить связь с союзниками. Работайте быстро — у нас очень мало времени.

Едва Снейп закончил говорить, как алый кокон растворился, оставив у Люпина странное чувство, словно он вдруг оказался голым. Он огляделся, ожидая встретиться с удивленными взглядами окружающих.

— Никто не видит это кроме тех, кто находится внутри, — пояснил Снейп, заметив выражение его лица. — Удобно, не правда ли? Моё собственное изобретение.

— Да, — Люпин был совершенно искренне впечатлён. — Отменно.

— Я назвал его Зелье Облака Тишины, — добавил Снейп, садясь на своего любимого конька.

— Я бы назвал его Бернард, — встрял Сириус. — Но это ж только я.

— Думаешь, что ты очень остроумный, да, Блэк? — рявкнул мастер Зелий.

— Нет-нет, я, как всегда, подчиняюсь мнению большинства.

— Я должен вернуться в школу, — Снейп решил, что лучше всего его просто игнорировать. — Позже Дамблдор пришлет вам сову, — он пошел прочь, но через несколько шагов замер и повернулся. — Для него есть какие-нибудь сообщения? — через силу спросил он.

Сириус медлил, и Люпин чувствовал, что у него в душе надежда на помощь человека, которого он уважал больше всего на свете, борется с неприязнью к Снейпу. Наконец, он все же произнес:

— Передай, что Староста школы с нами — в безопасности. Спроси, не слышал ли он чего от Люциуса, про наших мальчишек… Все равно, что… И, пожалуйста, немедленно сообщи. Даже… — тихо добавил он, — даже если это плохие новости.

Снейп внимательно взглянул на него, затем быстро кивнул и ушел.

Сириус перевел дух:

— Мне нужен свежий воздух, Лунатик, — сдавленным голосом сказал он.

Без колебаний Люпин взял друга под руку и повел к двери мимо толпы колдунов и ведьм, едва по неосторожности не сбив с ног рыжеволосую девушку и её родителей.