Глава 8. Хозяин Имения Малфоев 12 page

— Пошли, — скомандовал он, поднимаясь на ноги, — нам надо убраться отсюда.

Гарри взглянул на него и задал весьма странный, с точки зрения Джинни, вопрос:

— Если что, сможешь побежать?

Драко ничего не сказал, только кивнул с каменным лицом. Джинни взглянула на бледное лицо Гарри, на решительное — Драко и пришла к выводу, что лучше ни о чем не спрашивать, мысленно подивившись, что же такое Люциус сделал с ними на башне: физически они выглядели совершенно нормальными, за исключением порезов у Гарри на ладони. Однако с ними явно что-то было не в порядке.

— Пошли, — и Драко жестом позвал их следовать за собой.

Они выбрались на землю метрах в ста от замка, теперь он нависал над ними, как фальшборт какого-то огромного судна. Все окна нижних этажей были темны; и, когда они двинулись прочь, Джинни увидела, как вспышка факела скользнула в одном из высоких окон, словно огонек на гребне далекой горы.

Луна спряталась за облако, единственное, что теперь освещало им пусть, были звезды. Призрачный сумрак окутал морозную красоту сада, раскинувшегося во всех направлениях: белые ряды деревьев с подернутыми инеем ветвями — как выбеленные луной кости. Морозный снег скрипел, как сахар, придавленный стеклом, Джинни морщилась, слыша звук своих шагов.

— Вроде бы не очень холодно, — шепнула она, закутываясь в плащ, — откуда же столько льда?

— Это мой отец порезвился, — коротко ответил Драко и встал, как вкопанный. Следом за ним остановились Гарри и Джинни.

Они стояли перед мавзолеем черного мрамора, он был выше всех ранее виденных ею мавзолеев, и сейчас скорее напоминал не творение рук человеческих, а какую-то черную дыру, ведущую в самое сердце ночи. Над дверью был знак, который она теперь будет помнить всегда: палочка, скрещенная с мечом. Сверху — буквы: МАЛФОЙ и более мелко — Arte perire sua.

— Могила моего отца, — с резким неприятным смехом пояснил Драко. — То, чего он хотел: чертовски огромная и безобразная штука. Хотя надпись на латыни… Это была идея мамы.

— А что она значит? — спросила Джинни, тревожно глядя на Драко. На его лице снова появилось то же отчуждённое выражение.

— «Убит своим же порожденьем», — резко ответил Драко. — Как, я полагаю, она считала. Не повезло.

Не зная, что на это сказать, Джинни взглянула на Гарри. Он стоял, широко расставив ноги и глядя на Драко, на его лице расползалось выражение, которое она не смогла бы описать — ужасное беспокойство, граничащее с болью. Наконец он тронул Драко рукой за плечо.

— Нам лучше поспешить.

Если Драко и ответил, то сделал это безмолвно, и мгновение спустя они уже двинулись вперед, обойдя мавзолей. Срезав дорогу по низкому холму, они добрались до окружающих Имение стен — высоких, цельно-каменных, с вензелями «М» по верхушке. Чуть дальше были огромные заиндевевшие ворота. Джинни увидела, что Драко расправил плечи.

— Почти на месте.

Они двинулись дальше, единственным звуком был похрустывающий под ногами лёд. Гарри шел впереди, Джинни исподлобья за ним наблюдала. Выражение его лица у мавзолея её просто потрясло. Казалось, он о чём-то задумался, однако таким напряжённым она давно его не видела: плечи его окаменели, он сжимал-разжимал кулаки. Остановившись у ворот, он взглянул на Драко.

Ворота возвышались над ними — огромные, со сплетенными змеями, чёрные тени от которых падали на снег. Бронзовый засов был толщиной почти с руку Гарри.

Драко прошел вперед:

— Давайте я, пожалуй, лучше только я буду что-то тут трогать, — он отодвинул засов, ворота бесшумно открылись, и они выскользнули на волю: сначала Гарри, потом Джинни и последним — Драко, прикрыв и заперев ворота за ними.

Драко с облегчением вздохнул.

— А теперь…

Закончить эту фразу ему не удалось: в ночи раздался нечеловеческий вопль, словно разом заорали тысяча чудовищ. И шел он непосредственно из кармана Джинни.

— Я собственность Имения Малфоев! — верещал голоc все громче и громче. — Я СОБСТВЕННОСТЬ ИМЕНИЯ МАЛФОЕВ! Я СОБСТВЕННОСТЬ ИМЕНИЯ МАЛФОЕВ!

Прижав руки к ушам, Драко что-то взбешенно проорал ей. Едва не лишившись чувств от потрясения, Джинни рванула карман, дергавшийся и бьющий ее по ноге, словно там сидела живая кошка, и выхватила оттуда книгу, в которую она в библиотеке спрятала дневник. Теперь, высвободившись из мантии, книга орала еще громче:

— Я СОБСТВЕННОСТЬ ИМЕНИЯ МАЛФОЕВ! ВЕРНИ МЕНЯ В ИМЕНИЕ МАЛФОЕВ!

Не зная, как поступить, она кинула её Драко. Белый от ужаса, он бросил книгу на землю и начал топтать её ногой — снова и снова, пока корешок не переломился — и с ним оборвался и голос. Воцарилась тишина.

Драко, задыхаясь, стоял, уставясь на книгу, плечи под мантией ходили ходуном, словно он бежал. Потом он наклонился, поднял ее и взглянул на обложку.

— Мне почему-то кажется, что ты не скажешь нам, зачем ты стащила из кабинета моего отца книгу под названием Liber-Damnatis.

— Я… про… простите меня, — прошептала Джинни. — Мне и в голову не пришло, что она может быть заколдована.

— Да, по-видимому, так оно и есть, — Драко неожиданно пнул книгу в её сторону, она подняла ее, ужасаясь выражению его лица — решительному, разъярённому. — Забирай её, — прошипел он, — болтливая маленькая идиотка. Если ты её стащила — забирай, если тебе так этого хочется…

— Она не знала, — холодный голос Гарри оборвал тираду Драко.

— Я не хотела, — прошептала Джинни. — Я просто кое-что в неё сунула… чтобы нести… словом, мне она была нужна как орудие… а я забыла, что взяла её… Простите…

— Все в порядке, Джин, — Гарри явно чувствовал себя неловко. — Ты спасла нас, так что не нужно…

— А как тебе это удалось? — громко поинтересовался Драко. Глаза его были прищурены, рот превратился в узкую твердую линию. — А, Джинни? Как ты ухитрилась остаться в Имении, когда всех оттуда вышибли. Ты нам этого не говорила…

Джинни вздернула подбородок:

— Ты меня в чём-то обвиняешь?

— Малфой, — резко произнес Гарри. — Ты же не думаешь, что мы должны… — Гарри осекся и недоуменно прислушался. — А это ещё что?

Джинни замерла. Сначала она не услышала ничего, только слабый шелест ветвей. Она хотела что-то сказать, но тут до нее донесся еще один звук — такой тихий, что она едва могла его уловить, — приближающийся вой. Это не мог издавать человек — это было завывание идущих по следу собак. Или… волков?

Быстро повернувшись, она взглянула на Гарри и Драко. Первый находился в смятении, однако Драко был просто в ужасе, шрам на его бледной скуле сейчас казался раскаленной серебряной нитью.

— О, Боже… — пробормотал он. — Они пустили за нами адовых гончих.

* * *

Ей приснилось морское побережье. Это было очень странное сновидение — она знала, что спит, однако, при всем при том, сон был очень реальным — куда реальней тех снов, что она когда-либо видела.

Гермиона была на море достаточное количество раз, чтобы понять, что стоит она не на настоящем пляже: песок был чересчур белым, море — чересчур синим. Безоблачное небо, солнце в зените — и все же создавалось странное ощущение сумерек. Вздрогнув, она двинулась вдоль кромки воды к виднеющимся вдалеке двум фигуркам. Когда она приблизилась, они вдруг приобрели отчетливость, словно на них навели резкость. Маленький черноволосый мальчик, сидящий над полуразрушенным песочным замком. И светловолосый юноша, присевший на корточки рядом и пристально смотрящий на него. Когда она приблизилась, они оба подняли головы и взглянули на нее. Она без всякого удивления узнала их обоих.

Худенький мальчик с затравленным выражением лица, ярко сияющие зелёные глаза, алеющий на лбу шрам — ему было не больше восьми лет; в руках он сжимал красное пластиковое ведерко. По краю ведерка были процарапаны какие странные значки — словно ножом.

Гарри, — подумала она, — Гарри…

Тот, что был постарше, взглянул на неё и отвёл глаза. Он был таким же, как в жизни — того же возраста, такой же, только теперь, взглянув на его лицо, было понятно, о чем же он думает. На нем была пижама, а руки он скрестил на груди, будто замерз.

Первым заговорил Гарри:

— Вы пришли, чтобы помочь мне? — он поднял к ней голову. — Мама построила мне замок, но я его разрушил. Вы поможете мне снова его построить?

Она взглянула на пляж, потом — снова на Гарри.

— Даже если мы его построим, его смоет волной.

— Нет. Волны здесь идут назад. Как и всё остальное.

Она взглянула на белокурого мальчика, который был Драко — и не был им.

— Он говорит правду? — спросила она

Он нахмурился:

— Ты ему не веришь? Я всегда думал, что любовь — это доверие.

— Тогда, может, ты ему поможешь?

Он разжал руки и протянул их к ней, ладонями вверх: на его запястьях были две глубокие раны.

— Я уже отдал всё. Я больше ничего не могу.

Она не могла отвести глаз от этих порезов — они были такие глубокие, что сквозь них должны были быть видны кости. Однако ни костей, ни крови не было.

— Тебе не больно?

— Всем больно, — Гарри толкнул к ней свое ведерко. Жидкое серебро плеснуло на песок у ее ног, и через миг она поняла, что это кровь. Она все лилась и лилась, Гермиона отступала от нее — непонятно, как в таком маленьком ведерке поместилось столько крови… Да и нет такого человека, в ком было бы её столько… Но кровь все текла и текла к ней, и сероглазый юноша с ранами на запястьях смотрел на Гермиону — как она все пятится и пятится и…

Она споткнулась и упала на землю, проснувшись до того, как ударилась.

Гермиона открыла глаза. Что-то упрямо висело, размахивая крыльями, у нее перед лицом. Она, отмахиваясь, села, потом сообразила, что это было крыло Свинристеля. Он висел над ней, держа в своем маленьком клювике письмо.

Она взяла письмо.

— Спасибо, Свин.

Это был обычный свернутый пергамент. Какое-то время она сидела и держала его, не разворачивая, все еще во власти странного сна. Все казалось таким реальным — пляж, кровь, песок. Ее любопытство дразнили странные символы вокруг ободочка ведёрка Гарри: не были ли это те же самые символы, что и на его руническом браслете? Ей нужно было свериться с записной книжкой. Случись так, её бы поразила сила собственного подсознания и памяти.

Свин сидел на ее правом плече. Она подозревала, что он скучает по Рону, и решила не сгонять его.

Письмо было предельно коротким.

Гермиона, я должна поговорить с тобой. Я жду тебя внизу снаружи. Я послала к тебе маленькую сову, так что не пугайся. Не хочу, чтобы меня еще кто-то видел. Это касается Драко.

Она недоверчиво уставилась на подпись. Наверное, это какая-то шутка? Как она может думать?.. Гермиона вскрикнула и подскочила, когда письмо в ее руке рассыпалось в пыль.

Черт бы побрал этих слизеринских параноиков, — взбешенно подумала она и свесила ноги с кровати.

Она спала в своих пижамных штанах и старой футболке Гарри, купленной на матче Палящие Пушки — Головастые Гарпии в 1996 году. Вытащив из шкафа Джинни цветастый халат, она накинула его на плечи и пошла вниз.

Праведный гнев ее окрылил, и через миг она уже открывала запертую на задвижку дверь. Тонкая фигурка в зеленом плаще с обшитым золотом капюшоном на ступенях подпрыгнула и обернулась — из-под капюшона был виден только заостренный подбородок. На морозе дыхание срывалось с ее губ пушистыми клубочками.

— Итак, — холодно вопросила Гермиона, — ты хотела мне что-то сказать? Говори.

Капюшон дрогнул и через миг откинулся назад, выпустив на волю каскад огненных волос. Зелёные глаза с немой обидой взглянули на Гермиону.

— Разреши мне войти, — попросила Блез. — Мы можем поговорить внутри.

* * *

Позже Драко вспоминал эту безумную гонку от ворот Имения по окраине Малфой Парка как ночной кошмар безумных мечущихся склоненных теней. Предательский лёд выдёргивал дорогу из-под ног — он никогда не был так рад своим тяжелым драконьим ботинкам. Джинни было куда тяжелее — он дважды ловил её, когда она поскальзывалась, дважды ей удалось сохранить равновесие, чтобы продолжить бег. Ну, Гарри, конечно, был Гарри — с бегом у него проблем не было: он был словно рожден для бега — лёгкий, худой и жилистый. Словно падающий снег — он летел, он мчался, будто это было целью всей его жизни.

У подножия невысокого холма дорога разветвлялась, они метнулись налево, в сторону Малфой Парка. Городок был темен, жители крепко-накрепко задраили все окна и двери, как на корабле в шторм. Они рванулись к Рождественскому Морозцу, миновали его, лай своры был всё ближе и ближе.

Драко с детство был достаточно знаком с адовыми гончими Имения — вдвое больше обычных собак, с длинными слюнявыми мордами и огромными — с апельсин — глазами, они долго были источниками его ночных кошмаров. Отец его развлекался тем, что приобретал разных чудовищ; гончие свободно охотились на землях Имения. Драко собственными глазами видел, как однажды свора загнала крупного грифона и порвала его в клочья.

И ещё они были быстрыми — очень быстрыми. Драко знал, что три из них могли, рванувшись с места, в миг перелететь весь сад. Кроме того, он знал, что этот ещё не все. В момент, когда они достигли пустоши, на которой и были их метлы, визг и лай позади звучал громко, как треск веток в костре.

Гарри выскочил на пустошь первым, за ним Джинни, Драко был последним, Все было так же, как Драко и запомнил: в стороне на холме — отель Рождественский Морозец, мётлы торчат в дереве у них над головами, крутой обрыв над замерзшей рекой.

Гарри замер под деревом, повернулся, его красный плащ взметнулся:

— Джинни, доставай палочку — быстро!

Джинни начала шарить в поисках палочки, однако ужас сделал её пальцы неуклюжими, и она выронила ее, наклонилась, чтобы поднять, указала ей на Ливни, воткнутые в ствол.

— Асси… — и слова застряли у нее в горле. Драко развернулся — между деревьями мелькали семь тёмных теней с сияющими глазами.

Гарри рядом с Драко яростно выругался, и Драко почувствовал, что его кто-то схватил за руку — это был Гарри, его пальцы были, как железо.

… Прости, — прозвучал его голос в голосе Драко и, схватив его, он изо всех сил поволок его в сторону и швырнул прямо на Джинни. Драко пошатнулся, застигнутый врасплох, Джинни схватила его, они поскользнулись и кубарем полетели с обрыва к реке, кувыркаясь в снегу.

Может, издалека спуск и казался мягкой и пушистой снежной дорожкой, однако на деле все было не так: лед, сломанные ветви втыкались в Драко, он слышал, как трещит и рвется ткань, боль обожгла руку. Они врезались в камень с такой силой, что разлетелись в разные стороны. Драко услышал вскрик Джинни, перевернулся, кашляя и отплевываясь снегом. Когда он, наконец, смог дышать, он вытер рукавом своё мокрое лицо — и он тоже засеребрился, только это был не снег. Это была кровь. Он кашлял кровью.

Но об этом было думать некогда: он с трудом сел на колени, откинул с глаз мокрые волосы. Джинни неподалеку уже выбралась из сугроба и тоже пыталась принять вертикальное положение. Подняв глаза, он ничего не увидел — только обрыв над ними со следом от скатившихся тел.

Он схватил её за плечи и с силой встряхнул. Потом она бы показала ему те места своих плечах, где его пальцы оставили синяки на её коже.

— Не двигайся, — прошипел он. Они стояли на коленях друг перед другом. Их разделало несколько дюймов — он мог увидеть свое отражение в её расширившихся глазах. — Поняла меня? Стой тут и не двигайся.

Она кивнула ему. Глаза её были распахнуты и наполнены страхом.

— А Гарри…

Он не ответил, просто отпустил её и поднялся. И побежал.

Не так-то просто было забраться обратно на холм. Поверх снега был плотный наст, споткнувшись, он изрезал об него, словно об стекло, все руки. Он был очень слаб — он задыхался, кровь оглушительно стучала в ушах — он даже не слышал лая своры, лая, всегда наводившего на него ужас.

Чёртов Гарри, скинувший меня с обрыва… дурацкий героизм… — он придерживался мысли, что, если бы с Гарри что-то случилось, он бы это знал. Возможно, Гарри удалось вытащить одну метлу из дерева… возможно, он добрался до отеля и кто-нибудь открыл ему дверь, заслышав взбешенный лай…

Наконец Драко преодолел гребень, выбрался на пустырь, сделал несколько шагов — и замер, вытаращив глаза.

Гарри стоял на том же месте — посреди пустоши. Красный плащ казался кровавым мазком на снегу. Он стоял неподвижно, опустив руки. Сверху его припорошило снегом с дерева; белые хлопья усыпали голову и плечи. Казалось, он мог бы простоять так не один час, судя по его лицу, он наслаждался видом.

Вокруг него сидели адовы гончие, зарывшись в снег своими лапами с когтями-бритвами. Их немигающие взгляды были устремлены на Гарри — четырнадцать золотисто-красных сфер, напоминающих вспышки огня в темноте. Пасти были разверсты, из них на землю стекала черная слюна, и исходило утробное рычание. Они смотрели на Гарри, а Гарри смотрел на них — решительно, бесстрашно.

Вкус крови внезапно ударил Драко в рот — от потрясения и напряжения, он испугался, как бы его не стошнило.

…Гарри?..

Гарри не шевельнулся, не попытался взглянуть на него — он по-прежнему смотрел на собак, легкая улыбка кривила уголок его рта. Он поднял правую руку — ладонью вверх — плащ откинулся, и Драко увидел, что на ремне кровавым огнем, словно раскаленные уголья, горит рунический браслет.

— Убирайтесь! — велел Гарри семи волкоподобным взбешенным существам, рычащим и роющим землю когтями. — Убирайтесь отсюда!

И они ушли.

Драко трясся от холода и напряжения на обрыве, когда семь кошмарных созданий, поджав хвосты, побрели с пустоши с негодующим видом пожилых леди, обнаруживших, что к чаю им не оставили бисквитов. Они двигались цепочкой, друг за другом, и только в миг, когда последняя гончая исчезла за деревьями, Гарри повернулся и взглянул на Драко.

Он был совершенно белым, однако собранным; щеки его горели лихорадочным румянцем.

— Прости, что толкнул тебя, — мягко сказал он. — Я надеялся, что если они подумают, что я был один…

— Что ты сделал? — прошептал Драко. — Я никогда не видел, чтобы они кому-нибудь повиновались… Даже моему отцу. И твой плащ — они же ненавидят красный цвет — мой отец специально нанимал лесничего и платил ему за то, чтобы он, одевшись в красные гриффиндорские цвета, дразнил и пытал их сквозь прутья клетки…

— Твой отец, — с отвращением произнес Гарри. — Почему ты до сих пор так его называешь?

— Что же ты сделал? — повторил Драко. У него кружилась голова, собственный тихий голос доносился откуда-то издалека. Он обнаружил, что сцепил руки, рана в предплечье снова открылась, пока он падал с обрыва. — Что ты…

Мир качнулся на него и зашатался. Гарри потянулся, чтобы удержать его, однако Драко оттолкнул его руку и вцепился в ветви дерева.

— Не прикасайся ко мне.

Гарри ужаснулся:

— Не сердись, я…

— Я не сержусь. У меня течет кровь, а у тебя все руки изрезаны, — Драко приподнял руку, продемонстрировав пропитавшийся серебристой кровью рукав. — Я не знаю, безопасно ли сейчас прикосновение ко мне… — Драко привалился к дереву, усталость холодным ядом струилась по его венам, смыкала веки. — Надо было позволить адовым гончим меня сожрать: они бы задохнулись от яда раньше, чем попробовали бы тебя окружить.

— Посмотри на меня, — тихо попросил Гарри. — Ты не умрёшь…

Драко был так измучен, что ему потребовалось невероятное усилие, чтобы открыть глаза.

— Расскажи им всё, — попросил он. — Сириусу, Дамблдору и остальным.

Гарри кивнул:

— Ладно. Я именно этим и собирался заняться. Они узнают, как тебе помочь — что нужно сделать.

— А если нет? Если они не могут это вылечить?

Гарри открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент у него за спиной раздался тихий голос:

— Что вылечить? — спросила Джинни.

Гарри так и остался стоять с открытым ртом. Драко обернулся: она стояла на краю обрыва, мокрый жёлтый плащ облепил ее, рыжие волосы беспорядочными живописными полосами налипли ей на лоб.

— Я же велел тебе стоять и не двигаться, — произнес Драко резким от раздражения и усталости голосом.

— Да, но я испугалась. Было так тихо… — она скользнула глазами к Гарри, умоляя его о помощи. — Я не понимаю… Что здесь происходит?.. Яд… смерть… Что происходит? Где, те… собаки?

Она посмотрела на Драко, он мысленно устало вздохнул. Он представил себе всю эту бесконечную дорогу пересказов, простёршуюся перед ним: расскажи Джинни, расскажи Гермионе, расскажи Сириусу, расскажи Дамблдору, расскажи этим чертовым Уизли; представил их реакцию — жалость, ужас и потрясение и, возможно, прокрадывающийся внутрь страх того, что с ним произошло. Каждый день яд еще на один шаг приближает его к смерти, сейчас он жёг его кровь серебром — кто знает, что будет потом?

…Не надо так смотреть, — тихо попросил его внутренний голос Гарри. — Я расскажу ей по пути в Нору. Тебе этого делать не нужно.

Драко удивлённо взглянул на него и понял, что он и правда не должен этого делать сам, — за него это сделает Гарри. Он всё объяснит — чётко, понятно, пылко — акцентируя детали, которых Драко уже не мог восстановить… единственное, на что он был сейчас способен — это заползти в кровать и уснуть… а Гарри — он обо всём позаботится, причин для беспокойства нет, на него можно положиться — он лучше самого Драко знает, что тому необходимо…

Сейчас он впервые осознанно порадовался тому, что между ними есть эта связь, благодаря которой не нужно было ничего объяснять, чтобы тебя поняли. Осознание этого придало Драко сил, и он протянул Джинни руку:

— Давайте достанем наши метлы и двинемся в путь, — сказал он. — Я всё тебе объясню по дороге.

* * *

Дверь в спальню захлопнулась за девушками. Гермиона прошла к креслу, села — изящно, как только могла, — и разгладила смятый подол руками.

— Ну, — она подняла голову и взглянула на Блез. — И чего ты хочешь?

Улыбка коснулась изящно очерченных губ Блез, и Гермиона снова осознала какое-то отдаленно сходство между ней и Драко — не физическое, конечно, в них не было ничего общего, за исключением того, что оба они были красивы. Но все её замашки — от позы до надменно вздернутого подбородка — все это было копией повадок Драко.

— Я хочу поговорить с тобой о Драко Малфое, — повторила Блез.

— Боже мой, — холодно ответила Гермиона, — это очередной визит из серии «держись подальше от моего парня»? Ежели так, то это не по адресу: даже если Драко обманывал тебя, то он делал это не со мной.

— Я знаю, — легко согласилась Блез. — Он никогда тебя не касался. Может, он тебя и хотел, однако не тронул.

Гермиона скрипнула зубами.

— Я рада, что мы это выяснили. Итак, чего тебе нужно?

— Днем я была с родителями в Министерстве, — начала Блез, шаря глазами по комнате. Она увидела кипу фотографий на кровати Рона и начала их перебирать. — Я видела профессора Люпина вместе с этим… осужденным — крёстным Поттера.

Гермиона не стала поправлять её, что Сириус уже оправдан. Не двигаясь, она смотрела, как Блез снимает с плеч расшитую мантию, оставаясь в джинсах и зеленом свитере с высоким воротом. И при том она выглядела просто ослепительно. Это очень раздражало.

— Я слышала, что отец Драко удерживает их обоих в Имении, — сказала Блез. — Это правда?

— Насколько мне известно — да.

— Это ужасно опасно, — Блез театрально-быстрым движением повернулась к Гермионе. Глаза ее были большими, туманно-зелёными; она была так красива, что Гермионе захотелось её треснуть.

— Знаешь, я некоторым образом представляю себе, что это обстоит именно так, спасибо.

— Все вы представляете. Но это куда опасней, чем кажется, куда опасней, чем это можно представить. Нам никто ничего не рассказывает — они считают, что мы еще слишком малы для этого. Однако я кое-что слышала, — Блез глубоко вздохнула, и Гермиона осознала, что её испуг был совершенно искренен. — Погибнет множество людей.

У Гермионы оборвалось сердце.

— Зачем ты мне это рассказываешь, Блез?

— В каком смысле? — переспросила та, распахнув глаза.

— В таком, что ты пытаешься уверить меня, что твой визит не вызван простой злобой. Что ж, ты сказала, что мои друзья в опасности, — я и так об этом знала — и сделала неопределенные намёки на грядущие смерти. Ты не любишь Гарри, терпеть не можешь меня, ты слизеринка — мне не кажется, что они были бы в восторге, узнай, что ты была здесь. Так почему же ты пошла на такой риск?

— Ты им не расскажешь, — уверенно заявила Блез. Гермиона никак не могла взять в толк, что такого интересного она нашла в тех фотографиях: большинство изображали семейство Уизли, было несколько штук, на которых были сняты они с Гарри, и ещё несколько снимков друзей Джинни по Шармбатону. — Ты такая же гриффиндорка, как я — слизеринка. Ты меня не подставишь. Хотя ты меня тоже ненавидишь.

— Я не ненавижу тебя, Блез, — возразила Гермиона. — Я просто не вижу ни единого повода, чтобы доверять тебе.

— Этот повод есть. Драко.

— Драко? И что же?

— Подумай о его ранении, подумай…

— Я постоянно об этом думаю, — слова сорвались с губ Гермионы раньше, чем она успела их осмыслить, она тут же об этом пожалела: Блез тут же должна была высмеять её самым жестоким образом, швырнув все эти слова ей в лицо.

— Я тоже, — кивнула Блез.

Гермиона подняла голову.

— Драко сказал, что теперь ты его ненавидишь.

— Да, я должна его ненавидеть, — пожала плечами Блез. — Я должна его ненавидеть и, наверное, в каком-то смысле я и, правда, ненавижу его… но… я ведь знаю его с детства, он всегда был таким невозможным — высокомерным и…

— … эгоистичным, — подсказала Гермиона.

— О, да, — с энтузиазмом подхватила Блез. — А ещё он бестолковый и может быть подлым. Он всё пропускает мимо ушей…

— … и всегда считает, что он прав.

— Ага, особенно тогда, когда все как раз наоборот. И всё время усмехается.

— Точно-точно. Самодовольный и тщеславный.

— Ему надо несколько часов, чтобы одеться.

— Он думает только о своей прическе.

— И в постели он тоже думает только о себе.

— Ой! — Гермиона чуть не свалилась с кресла. — Мне вовсе не нужно это знать.

— Я пошутила, — усмехнулась Блез.

— Ах, да, — скривилась Гермиона. — Обожаемый всеми слизеринский юмор.

Блез миролюбиво улыбнулась.

— Он думает только о своей причёске и считает себя невероятно симпатичным. Это бы ужасно раздражало, будь он на самом деле некрасив.

— Знаю, он весь в этом: и эгоистичный, и жестокий временами, и если ты не тот, кого он любит, ты для него вовсе не существуешь…

— А ты откуда знаешь? — с неожиданной горечью поинтересовалась Блез. — Он любит тебя…

— Уверена, что он…

— И меня любит? — фыркнула Блез. — Нет. Я просто была ему нужна. Чтобы отвлечь внимание от тех, о ком он действительно беспокоится. Я всё об этом знаю, потому что… потому что однажды он пришел и попросил, чтобы я изображала его подружку.

— Изображала его подружку?

— Он всегда был честным, — продолжила Блез. — Он пришел и сказал, что хотел бы, чтобы я стала его девушкой, что не скажет мне, зачем ему это нужно, что это должно защитить тех, о ком он заботится, что это может быть опасно… — и спросил, понимаю ли я это.

— И ты это поняла? — спросила Гермиона.

— Ну, может быть — немного. Он предложил мне денег, — Блез скривила губы, увидев, как Гермиона передернулась от отвращения. — Я знаю, о чём ты подумала: что я продалась ради тряпок. Ничего подобного. Мой отец… он потерял все свои деньги. Неудачные инвестиции, проигрыши во фьючерсных контрактах с мантикрабами — я не знаю подробностей. Хотя — что тебе об этом может быть известно… А мои родители не представляли, как можно жить без денег, у них всегда их было полно, они не могли с этим смириться и всё наладить. Это было ужасно. Потом появился Драко, конечно же, он всё знал — как и все из тех, кто приближен к моим родителям. Моя мать с Нарциссой лучшие подружки. Он появился и предложил мне денег — много денег, однако у него самого их столько, что вряд ли бы кто заметил, что он даёт их нам. А для этого я должна была стать его подружкой. Только на год.

Гермиона потеряла дар речи, не зная, что и думать. Она едва ли могла понять, кто у неё сейчас вызывает большее отвращение: Блез, принявшее это предложение, или же сделавший его Драко. Естественно, ни одному из них и в голову не могло прийти, что в нём было такого ужасного и неправильного. Как бы ни менялся Драко, в глубине своего сердца он все равно оставался слизеринцем.

Блез всё говорила и говорила, словно позабыв о Гермионе.

— Как он сказал, так и сделал: он дал денег, открыл счёт на моё имя в Хогсмиде, чтобы я могла покупать себе всё, что хочу — платья, туфли… Мне кажется, что я действительно была бы не прочь, чтобы мы встречались… Все девушки нашего Дома были в него влюблены… не скрою, мне было приятно чувствовать их зависть. И я подумала, что, может, я и вправду интересую его, и вся эта сложная комбинация была выстроена ради того, чтобы заполучить меня — впрочем, у него и так бы это вышло, хотя я бы ему никогда в этом не призналась. А потом я увидела, что я тут совершенно не причем, что он влюблён в… Думаю, остальное тебе известно.

— Я не знаю, что и сказать, — честно призналась Гермиона. — Не знаю, что и подумать. Да, все это похоже на то, как поступил бы Драко. — Реши он защитить кого-то из нас… да, именно так бы он и сделал. — Он может действительно быть каким-то… целеустремлённым… Надеюсь, я сумела подобрать правильные слова…