Глава 8. Хозяин Имения Малфоев 8 page

— Возможно, — тихо согласился Гарри. Сумерки начали сгущаться, на их лица легли тени. — Просто я не умею так думать — так, как думает твой отец.

— Да, к счастью, для этого у тебя есть я.

— Да, к счастью, у меня есть ты…

* * *

Приземляясь на своем Нимбусе 3000в Малфой Парке, Гермиона уже знала, что произошло нечто совершенно ужасное: в городке не было ни огонька — лампы и фонари не горели, факелы были потушены, окна магазинов черны, а двери крепко-накрепко заперты. По пустынным безлюдным улицам с тёмными, мёртвыми домами гулял холодный ветер.

Прислонив взятую напрокат метлу к стене отеля Рождественский Морозец, Гермиона недоуменно осмотрелась. Может, она ошиблась с датой? Однако, сверившись с запиской, она убедилась, что всё правильно, — однако не было ни экипажей, ни украшений, ни слуг… Отель был закрыт и не сиял огнями… Она осматривалась с всё возрастающим беспокойством.

— Гермиона! — неожиданный возглас выдернул ее из задумчивости. — Что ты тут делаешь?

Гермиона вздрогнула и, развернувшись, увидела на лестнице высокую фигуру, увенчанную лохматой рыжей шевелюрой.

— Джордж! — воскликнула она. — А ты что тут делаешь? Ты ушел с вечеринки?

— Я — что? — переспросил Джордж. — Я так понимаю, ты ничего не знаешь…

У Гермионы оборвалось сердце.

— Чего я не знаю?

— Пойдём, — взяв ее за руку, Джордж завернул за угол отеля, понизив голос почти до шепота. — Ты ведь не была на вечеринке, да?

— Нет, — покачала она головой. — Я опоздала, я только что прибыла…

— Везучая, — мрачно усмехнулся Джордж.

— Джордж, не пугай меня, что случилось?

— Случилось? Случился Люциус Малфой.

Гермиона почувствовала, что её рот открывается сам собой.

— Но он же… умер.

— Ага, — кратко кивнул Джордж, — только, похоже, ему об этом забыли сообщить.

— Ты уверен, что это был Люциус?

— Может, и нет, — устало ответил Джордж, — может, у Драко есть ещё один отец — высокий, светловолосый, злобно квохчущий Пожиратель Смерти.

Гермиона в ужасе прижала руку ко рту:

— Он кого-нибудь ранил?

— Нет, не совсем. Он применил Ураганные Чары ко всем гостям… всех вышвырнуло из Имения, раскидало на много миль вокруг… Мы только-только начали возвращаться обратно.

— И ты попал сюда?

— Ничего подобного, я приземлился среди хоровода в Хемпстеде, и крепко всех напугал. Потом я аппарировал домой, где уже были все, кроме Рона и Джинни, естественно, — бедняги, они не могут аппарировать. Они потратят на возвращение домой целую вечность. Отец отправил меня предупредить и встретить опоздавших…

— Значит, всё в порядке? И Гарри и Драко тоже? — спросила Гермиона.

Джордж потянул ее за руку:

— Пойдем, Гермиона… Вернемся в Нору. Там Чарли, он объяснит тебе все куда лучше меня.

Гермиона не шевельнулась:

— Джордж, просто скажи мне….

— Никто не умер, — ровным голосом ответил Джордж. — А теперь, пожалуйста, пойдём со мной, хорошо?

Он снова протянул ей руку, и в этот раз она взялась за неё.

* * *

— Мат, — сообщил Темный Лорд.

Рон сидел, уставясь на полупустую шахматную доску, сделанную из оникса и туфа и украшенную батальными и придворными сценами. Шахматы были вырезаны из цельных драгоценных камней — сияющих рубинов и темных изумрудов, глаза коней сияли настоящим золотом. Все это стоило примерно половину всей Норы. А может, и больше.

Темный Лорд откинулся на спинку стула; Рон, услышав, как его ногти царапают фигурку, которую тот держал в пальцах, содрогнулся. За всю игру он так ни разу и не поднял глаза на своего соперника, но резкие взмахи этих белых рук с черными ногтями довели его до такой паники, что его затошнило.

— Ты поддался мне, — произнес Темный Лорд.

Рон считал, что уже достиг пределов ужаса. Однако, судя по всему, он ошибся. Правой рукой он вцепился в застежку плаща, рука теперь конвульсивно сжалась — так, что пряжка вонзилась в мягкую плоть ладони.

— Я сказал, что ты поддался мне, — повторил Темный Лорд. — Разве не так, мальчик?..

Собрав всю свою гриффиндорскую смелость, Рон, вскинув подбородок и встретившись взглядом с Темным Лордом, прошептал:

— Я не очень-то силён в шахматах.

На него с плоского змееподобного лица в ответ взирали красные, словно тлеющие угли, глаза без век. Рону стало дурно.

— Ну, то есть, я неплохо играю. Но ничего особенного.

— Что касается шахмат, — похоже, да. С такими природными данными и уровнем подготовки тебе невозможно выиграть у меня. И, тем не менее — ты стараешься.

Рон не мог поверить своим ушам. Что, Вольдеморт пытается ободрить его?

— Просто я не вижу… Как мне соперничать с вами…

Тонкие губы Вольдеморта дрогнули в улыбке:

— Можешь. Однако не там, где ты думаешь.

Он махнул рукой в сторону шахматной доски, и фигурки снова выстроились для новой партии.

— Не сыграть ли нам ещё раз? И, если сейчас я не буду полностью уверен в искренности твоих попыток обыграть меня, то я сдеру кожу с твоей правой руки. Медленно.

Рон с трудом проглотил комок в горле.

— Не начать ли нам? — поинтересовался Тёмный Лорд.

* * *

Возвращение во времени назад никогда не причиняло Джинни никакой боли, однако в этот раз все было иначе. Джинни перевернула Хроноворот, и весь мир вместе с Имением Малфоев метнулся прочь. И вот все снова вернулось — взрывом света и цвета; она ударилась коленями о гладкие плиты пола и несколько минут просто приходила в себя, чувствуя, как боль колет её нервы огненными прикосновениями.

Наконец всё прекратилось, она поднялась на ноги и огляделась. За такой короткий срок вещи обычно не сильно меняются — так и Имение: различия между тем, что существовало сейчас, и тем, что было пять лет назад, были весьма несущественны: тот же высокий сияющий потолок, те же витражи — синие и зеленые ромбы, же тяжёлые зелёные бархатные занавеси, стекающие со стен. В камине не играл огонь — на улице стояла весна.

Книги… Джинни шагнула вперёд и начала разглядывать их — вот они-то точно изменились, большинство из них было вывезено из Имения до того, как она впервые туда попала. Тяжелые старинные фолианты в богато изукрашенных переплётах, толстые, редкие — о, Гермиона была бы вне себя от радости, доберись она до них! Предпочтительнейшие Пути Просветлённых и Дрянные Дела Драконов столпились на низенькой полочке рядом с «Расстроенной арфой» С.Ф. Слухового. На верхней полке стояли Книга исчисления печалей, Черный том Алсофокуса, Некрономикон (за владение которой полагался год Азкабана — в ней содержались все тайны поднятия мёртвых, Книга Эйбона, и дюжина других, вызывающих массу вопросов морального плана.

На других полках находилась всякая художественная литература, включая пьесы: шесть пьес Шекспира, выпущенные в маггловском мире, и даже незаконченная — Проклятье странных сестер. Джинни, никогда не трепетавшая перед книгами так, как Гермиона, всё же вынуждена была признать, что собрание просто уникально. Она скользнула рукой по корешкам, заклятья на её браслете соприкоснулись и звякнули. Окно над столом было открыто, сквозь него доносился запах травы и шорох листьев, за которым почти не было слышно едва различимых шагов. Она спохватилась, когда они оказались такими громкими, словно кто-то был уже у самых дверей библиотеки.

Сердце у Джинни зашлось от страха, она торопливо огляделась, Хроноворот помог бы ей сбежать, однако он не делал её невидимой, а ей очень не хотелось, чтобы её заметили, поэтому, едва дверь начала открываться, она нырнула за ближайшую зелёную занавеску. И её тут же охватила клаустрофобия. Занавеска была такая толстая, что почти не просвечивала, коснувшись её палочкой, она едва слышно прошептала: «Fenestrus» — появилась маленькая, размером с сикль, дырочка, к которой Джинни и припала, затаив дыхание.

В комнату, что-то бормоча себе под нос, вошел домовой эльф с пером для смахивания пыли:

— Все должно быть просто идеально для хозяина… Мастер Люциус ненавидит пыль… Нодди не хочет попасть в такую же передрягу, как Добби, — плохой, глупый, непослушный Добби… не хочет прищемлять себе уши дверью…

Домовой эльф замолк, когда в открытое окно донесся скрип колес. Джинни вздрогнула, услышав, как хлопнула дверь коляски, и раздались голоса. Они приехали.

Следующие несколько минут Джинни провела в каком-то тумане, едва дыша, пока из коридора не донесся звук приближающихся шагов и не распахнулась дверь. Она зажмурилась.

— Хозяин! — пискнул эльф.

Джинни открыла глаза и правым глазом приникла к дырке. Да, теперь она видела Люциуса куда ближе, и могла оценить, в каком беспорядке была его одежда, — едва начищенные туфли, взлохмаченные волосы, белое лицо, похожее на олицетворяющую ярость маску. А в левой руке он сжимал…

Книгу. Маленькую растрёпанную книжицу с разорванной обложкой.

— Нодди, глупое создание, — рявкнул Люциус, — разве я не приказывал тебе всегда поддерживать огонь в этой комнате?

— Д-да… Нодди очень извиняется, хозяин…

— Нечего извиняться, сделай, как я велел. А потом пойди и принеси мне стакан брэнди. Графин плачевно пуст, — выражение лица Люциуса было на редкость кислым. — А если увидишь моих жену или сына, то передай им, что, если они посмеют прервать мою работу, они проведут ночь в темнице.

— Да, Хозяин, Нодди все сделает, Хозяин, как хорошо, что вы снова дома, Хозяин…

— О, заткнись, лопоухий урод, — рыкнул Люциус в припадке ярости, и направился к дальней двери, где, как знала Джинни, размещался небольшой кабинет. Проходя мимо камина, он кинул в его пустое жерло дневник. У Джинни дёрнулось сердце.

Дверь кабинета захлопнулась за Люциусом, щёлкнул засов. Джинни охватило невыносимое напряжение.

Только не делай этого, — мысленно умоляла она домашнего эльфа, — поспеши на кухню и забудь, забудь про это…

Но эльф не торопился: подняв палец, он указал им на камин, и в нём тут же запрыгало пламя, скрыв дневник из вида.

— О, нет, нет… — прошептала Джинни, — нет… — и тут же захлопнула рот. К счастью, эльф не услышал её. Прихватив свое перо, он поскакал прочь из комнаты.

Лишь только за ним закрылась дверь, Джинни отбросила занавеску в сторону и дрожащей палочкой указала на камин, шепнув:

— Ассио! — горящий дневник выпорхнул из камина и подлетел к ней крохотным метеором. Она попыталась его поймать, однако он был слишком горячим, и она уронила книжицу себе под ноги. Схватив первую попавшуюся книгу, она упала на колени, сбила с него пламя и подняла трясущейся рукой. Он был тёплым на ощупь, хотя она понимала, что сейчас это именно из-за огня. Обложка и уголки страниц чуть опалились, однако он был всё же цел.

— Слава Богу, — прошептала она, гладя пальцем обложку. Теперь, когда дневник остыл, она почувствовала, что он уже не был живой вещью, как когда-то. Перевернув, она прочла слова на обороте: Галантеря Ворпала, 15 Vauxhall Road, Лондон.

— Прошу прощения, — раздался холодный голосок из дверей, — но кто вы, и что делаете в моём доме?

Джинни вскочила на ноги, торопливая засовывая дневник в большую книгу, что она держала в руках. В дверях, скрестив руки на груди, стоял светловолосый мальчик с высокомерным выражением лица. Хотя она прекрасно понимала, кто это, — не узнать его было невозможно, — ей потребовался миг, чтобы прийти в себя и осознать, что это двенадцатилетний Драко Малфой.

* * *

— Мне скучно, — сообщил Гарри.

— Мне тоже. Не странно ли: как быстро дикий ужас обернулся дикой скукой? Трудно выбрать, что же из них является более предпочтительным.

Они бок о бок сидел на стене, свесив вниз ноги. Гарри покосился на Драко — с его губ срывались клубы пара, похожие на маленькие пушистые облачка. Прежде, чем запереть юношей на башне, Люциус заколдовал их плащи, и теперь Гарри был защищён от холода: руки немного мерзли, но их спасали перчатки, а то, что мороз пощипывал скулы, было не так уж и страшно. Судя по виду, Драко было куда холоднее, а может, всё дело было в том, что его кожа была просто бледнее: щеки тоже разрумянились от мороза, а веки были иссиня-белые.

— Мы можем плеваться в прохожих, — предложил Драко. — Хотя я не думаю, чтобы в это время тут было слишком много прохожих.

Гарри кивнул.

— Можем устроить тут театр теней.

— Можем сделать из наших плащей батуты.

— И можем поговорить о наших чувствах.

— Это мысль, — согласился заинтригованный Драко. — Может, ты всё-таки расскажешь мне, что тебя так беспокоило в последние две недели?

— Нет, — подумав, отказался Гарри.

— Что ж, весьма продуктивный разговор, — экспансивно взмахнув рукой, прокомментировал Драко. — Я безмерно рад, что мы поговорили. Гарри, — могу я тебя называть просто Гарри?..

— А как бы ты ещё мог меня называть? — обидевшись, поинтересовался Гарри.

Драко замер посередине взмаха рукой.

— А разве обычно я не называю тебя «Поттер»?

— Да, я понял, — спокойно сказал Гарри. — Однако ты не находишь, что это немного странно? После всего, что было…

Драко захлопал глазами.

— Это не из тех аспектов наших взаимоотношений, о которых мы не упоминаем?

— Я и не знал, что у нас есть какая-то официальная политика в этом отношении.

— Наша официальная политика в том, что мы её вовсе не имеем, — устало ответил Драко. — Ты не улавливаешь, Поттер.

Гарри, усмехнувшись, унялся:

— Прости.

После минутной тишины Драко извлек из кармана книжку в ослепительной бумажной обложке, сопровождавшую Джинни на завтраке, тренировках, во время приготовления уроков. Гарри немедленно её узнал.

— Ну, — чуть колеблясь, произнес Драко, — я мог бы почитать вслух.

— Малфой, — с любопытством поинтересовался Гарри, — зачем ты таскаешь в кармане мантии «Брюки, полные огня»?

Драко откашлялся.

— Это должно было стать стать рождественским подарком для Джинни.

— А разве у нее нет своего экземпляра?

— Да у неё целая коллекция. Это трилогия: «Брюки, полные огня», «Брюки, воспламенившиеся страстью», и «Возвращение Брюк». Я вытащил это из её сумки с книгами перед тем, как мы уехали из школы.

— Ты хотел преподнести ей сворованную у неё же книжку? Что же ты тогда приготовил для меня? Мою собственную майку?

Драко сделал страшную рожу.

— Это маленький розыгрыш для своих, — пояснил он. — И вообще, я хотел получить автограф — автор хотел прибыть на сегодняшний прием, однако я догадываюсь, что он…

— Он? — прищурился на обложку Гарри. — Аврора Твилайт мужчина?

Драко хихикнул:

— Так ты не в курсе?

— В курсе чего?

Слизеринец безмерно развеселился.

— Ладно, я не собираюсь ничего тебе говорить.

— Идея театра теней привлекает меня всё больше и больше.

— Не скули, Поттер, — Драко устроил книгу у себя на коленях. — Я нас есть чудесный вечер и чтиво, чтобы получать удовольствие.

Вздохнув, Гарри устроился поудобнее, и Драко начал читать вслух:

— Брюки, полные огня. Глава тридцать пятая.

…Холод и сырость темницы прильнули к истерзанным конечностям Риэнн. Она снова попыталась вырваться из сковавших её щиколотки цепей. И снова — безуспешно. Влажные сферы её обильных грудей влажно вздымались под разорванной тканью…

— Влажно? — переспросил Гарри. — Там написано именно это?

— Шекспир всегда так писал.

— Шекспир? Ты ставишь автора «Брюк, полных огня», вровень с Шекспиром? — поразился Гарри.

Драко опустил книгу:

— Так мне продолжать читать или нет?

— Ну, давай, — и Гарри снова откинулся к стене.

…Яркий свет залил темницу, когда железная дверь со скрипом распахнулась и, маниакально кудахча, вошел зловещий волшебник, взявший её в плен.

— О, кто вы? — выдохнула Риэнн, извиваясь в своих цепях. — О, кто вы, и что сделали с Тристаном?

— Ха-ха-ха-ха, — волшебник откинул капюшон, открыв свое лицо — Риэнн.

— Ты леди Стэйси! — ахнула Риэнн.

— Верно, это я, — заявила сексуальная чувственная ведьма. Ее груди вздымались над красным бархатным корсетом, стройные ноги были облачены в высокие черные сапоги. — Приветствую тебя я в этом замке, Риэнн, — рассмеялась она и щелкнула в сторону узницы, задрожавшей от ужаса, хлыстом, что держала в покрытой драгоценностями руке. — Ну! Быстро раздевайся! — приказала леди Стэйси.

— Ужели ты не шутишь? — Риэнн задыхалась и, наверное, именно от этого у нее начала кружиться голова.

— Раздевайся! — крикнула лэди Стейси, касаясь ручкой хлыста млечных изгибов почти обнаженного тела Риэнн. — Иль сделаю я это за тебя…

— Знаешь, — прервался Драко, — а книга-то лучше, чем мне казалось.

Гарри что-то невнятно пробормотал себе под нос.

— …Нет, ты не женщина! — вскрикнула Риэнн, когда лэди Стэйси скользнула к ней, собираясь проделать с ее телом мириад противоестественных действий, которые, как подозревала Риэнн, ей бы вовсе не понравились. — Ты злобный, страшный демон!

И она приступила к…

— Слушай, тебе ведь совсем не нравится, да? — спросил Драко. — Что тебя гложет? Только не говори, что вы с Уизли никогда не прятались по ночам с факелом под одеялом, чтобы в вашей одинокой спаленке почитать Ведьм без панталонов.

— Откуда ты… ну, положим, да, — прятались. Но это же не…

— Не что? Что? Что у тебя за вид? Обычно он означает, что ты что-то утаиваешь от меня, потому что боишься, что если расскажешь, то я или обозлюсь, или назову тебя скотиной. Так что лучше сиди, надувшись, как беременный хомяк, и помалкивай.

Гарри хрюкнул.

— Ну, давай-давай, колись, Гарри, — раздраженно добавил Драко.

— Меня не волнует, рассердишься ты или нет, — возразил Гарри, пристально глядя в, как всегда, совершенно непроницаемое лицо Драко. — Скорее, меня беспокоит то, что ты будешь в шоке.

— О, так ты сделал что-то шокирующее? Ты? Что — тебе приснился сон, в котором все домашние эльфы ходили в лайкровых костюмах, и, проснувшись, ты ощутил странное…

— Я занимался сексом, — сказал Гарри. — Прошлой ночью.

«Брюки, полные огня», громко хлопнулись об пол башни. Драко вытаращил глаза, полные непритворного изумления.

— Чем ты занимался?

Гарри повторил эту волнующую новость, после чего воцарилась долгая тишина. Драко медленно опустил голову и оперся подбородком на руки, глаза его зажглись огнем любопытства.

— Да, я был не прав. Ты мне это доказал. Я шокирован.

Гарри промолчал. Драко сидел, не сводя с него глаз.

— Слушай, Поттер, а ты уверен, что это тебе не приснилось? Ты здорово набрался накануне.

— Уверен. Она была рядом, когда я проснулся сегодня утром.

— И кто она была? — судя по виду, Драко знал ответ.

— Э… Рисенн.

Драко, ахнув, вытаращил на него глаза.

— Гарри, да с чего же тебе в голову взбрело, что это хорошая мысль?

— У меня не было никаких мыслей. Я вообще почти ничего не помню.

— Не помнишь? Тогда откуда ты знаешь, что ты…

— Потому что она мне это сказала! Она была в моей постели утром, когда я проснулся, — и сказала мне об этом!

Гарри сморщился, вспомнив выражение холодного веселья в её глазах, в памяти всплыли её слова… «…То, что было ночью… — со мной такое впервые…»

— И ты ей поверил? — губы Драко искривились в улыбке. — В таком случае, у меня есть несколько ковров-самолетов, которые я хотел бы тебе продать.

Гарри кашлянул и почувствовал, что заливается краской, приобретая цвет предзакатного солнца.

— Мы оба были… мы были совершенно голые. Под простынями.

— Да, это наповал, — Драко закатил глаза. — Признаться, я не вижу другого пути добраться до сути, кроме как задать тебе целую кучу вопросов, которые я, на самом деле, задавать не хочу. Давай решим, что, коль скоро ты хочешь считать, что занимался с ней сексом, — так тому и быть.

Гарри сверкнул глазами:

— Я не буду с тобой разговаривать, если ты будешь издеваться.

— Это ж я, Поттер, — я всегда издеваюсь.

Гарри сжал губы:

— Гермиона мне этого никогда не простит.

— А вот в этом ты не ошибаешься, — живо согласился Драко.

— Не вижу причин, по которым ты считаешь, что всё это очень забавно…

— Это вовсе не забавно. Это до смерти смешно.

Гарри бросил на него яростный взгляд.

— Да ладно, тебе, Поттер. Я в том смысле, что, с учетом того, перед лицом чего мы сейчас с тобой оказались, то, что ты кувыркался с каким-то сексуальным демоном, выглядит несколько легкомысленным.

— Она могла сделать со мной что-то странное и неестественное, — мрачно заметил Гарри.

— Хотелось бы надеяться, — кивнул Драко. — Это бы придало хоть какой-то смысл всем этим глупостям.

— А я-то думал, что ты будешь поражен. Ну, я и дурак.

— Так оно и есть, — кивнул Драко, хотя его вид свидетельствовал об обратном. — Просто я был бы больше поражен, если бы она сказала тебе правду. Это уже чересчур — предположить, что ты мог бы начать заниматься сексом раньше меня. Хватит с меня того, что Уизли меня опередил, но чтобы ты… Ты на себя-то посмотри, с твоей-то физиономией певчего из церковного хора! Ты даже слово «секс» не можешь выговорить без того, чтобы не поперхнуться.

Гарри обиженно посмотрел на Драко. Было даже совсем нечестным, что Драко, не прошедший и не испытавший того, что с ним самим было вчера, сидел тут с таким видом, словно всё знал о сексе и это, к тому же, уже здорово ему прискучило.

— Я могу сказать слово «секс», — по-детски заупрямился он. — Секс, секс, секс, секс, секс, секс.

Он мог бы продолжать в том же духе, если бы его неожиданно не прервали.

— Ну, надо же, — произнес Люциус Малфой, и Гарри, развернувшись, увидел его в распахнутых дверях, — я, конечно, знал, что мальчики вашего возраста говорят только о сексе, однако же, совсем не ожидал, что это надо понимать так буквально.

* * *

— Пенси? — переспросила Гермиона, повышая голос. — Пенси ПАРКИНСОН?

— Ну, — кивнул Чарли, — это и, правда, так.

— Ты уверен? Ты абсолютно уверен, что это была именно она — эта слизеринская корова?

Фред и Джордж, как по команде, разом отодвинули свои стулья подальше от Гермионы. Чарли смело остался на месте.

— Ну, судя по её реакции — да. Мы уверены.

— Стерва! — завопила Гермиона, шлепая ладонью по столу так, что закачалась ваза. — Поверить не могу, что ещё вчера у меня был шанс свернуть её кривую шею — а я ничего не знала! Ненавижу, ненавижу! — ну, я до неё доберусь… Буду душить её до посинения! А потом я ее порву на кусочки и буду на них прыгать, пока… пока… пока мне не надоест!

— Сделай это, — кивнул Джордж.

— Точно, — согласился Фред. — И если собираетесь таскать друг друга за волосы, захвати камеру.

— Заткнись, Фред, — раздраженно перебила его Гермиона. — Если ты такой извращенец, то это вовсе не значит, что все парни обожают наблюдать за девичьими драками.

— Кто-нибудь хочет чаю? — нарушил повисшую тишину Чарли.

— Я не хочу, — ворчливо отказалась Гермиона.

— Знаю, — дружески кивнул ей Чарли. — Но сейчас мы отомстить не можем, так что или чай — или ничего.

— Я голоден, — многозначительно заметил Джордж.

— Ладно, — Чарли соскочил со стола. — Я пойду, что-нибудь приготовлю.

— Конечно, — одобрительно заметил Джордж. — Если волнуешься или сомневаешься — берись за поварёшку.

Гермиона, не выказывая никакого одобрения, продолжала мрачно таращиться на стол.

— Лучше б вы ничего мне про Пенси не говорили, — пробормотала она сквозь зубы.

— Эй, слушай, отвлекись на секундочку от Гарри и Малфоя, ладно? — начал Джордж и осекся, потому что Фред подтолкнул его локтем. — Что? Она же беспокоилась!

— И вот теперь она снова беспокоится, — отрезал Фред, махнув рукой на Гермиону так, словно она была стихийным бедствием, и ответственен за это был именно Джордж.

В этот момент распахнулась дверь кухни, и вошли, кутаясь в зимние плащи, запорошенные снегом мистер и миссис Уизли.

— Что-нибудь есть от Рона и Джинни? — тут же спросила миссис Уизли, скидывая тяжелый плащ и бросая перчатки на стол.

— Нет, мам, ни словечка, — тихо ответил Чарли. — Но… — он махнул половником в сторону кухонных часов, где стрелки как Джинни, так и Рона стояли на отметке «В пути». — С ними, по-видимому, всё в порядке. — Уверен, умей они аппарировать, они бы вернулись домой раньше Фреда и Джорджа.

— Да-да, знаю… Ох, Гермиона, деточка, я тебя и не заметила, — Гермиона почувствовала укол вины, когда миссис Уизли накинулась на неё с объятиями и поцелуями, а мистер Уизли по-отечески тряхнул её руку: она понимала, что им бы хотелось, чтобы на её месте были бы Джинни, Рон или Гарри — они любили Гарри как своего собственного сына. Она был уверена, что они оба были страшно взволнованы, однако умело скрывали это. — С тобой все хорошо?

— Да-да, все хорошо, — тихо кивнула Гермиона и присела, когда оба старших Уизли присоединились к своему выводку на кухне. Скоро все уже погрузились в фирменное блюдо Чарли — макароны с сыром и чесночным хлебом.

Гермионе оно казалось немного странным, хотя все же не таким специфическим, как вишневые тянучки миссис Уизли, крошки от которых Гермиона в глубине души считала виновниками смерти Эррола, постигшей его пару лет назад.

Немногословный разговор оживился, когда раздался новый стук — это были Сириус и Люпин, потратившие целый час, устраивая бьющуюся в истерике Нарциссу в доме их общего друга, пообещавшего, что его дом ненаносимый, а потому Люциус ни за что не найдет её. Они тоже рады были видеть Гермиону живой и здоровой, однако макаронами не заинтересовались.

— Как там, в Гильдии, Рем? — спросил мистер Уизли, пока миссис Уизли призывала новоприбывшим стулья, и они втискивались за стол между Фредом и Джорджем.

Люпин пожал плечами:

— Паника. Хмури носится и уничтожает документы, боясь, что все его секреты окажутся в руках прихвостней Вольдеморта. Похоже, его буквально раздавило то, что их с Дамблдором план остановить Люциуса не удался.

— Что ж, этого никто не мог предвидеть, — тихо заметила миссис Уизли.

Сириус вздохнул.

— Я знаю, знаю… но, принимая во внимание, каким дураком я себя сейчас чувствую, представляю, каково сейчас тем, кто входит в Гильдию… Артур, как дела в Министерстве?

Мистер Уизли взглянул на жену и снова перевел глаза на Сириуса:

— Понятия не имею, — резко сказал он. — Признаться, я больше не министр. Меня даже не допустили в здание.

— ЧТО? Папа! — Чарли выронил вилку. — Ты нам ничего не сказал!

— Расскажи, что случилось, Артур, — тихо попросил Люпин.

Мистер Уизли вздохнул.

— Очевидно, выявилась какая-то накладка при голосовании. Я как раз из кабинета, где поводилось выяснение всех обстоятельств. И меня не допустили в здание Министерства, потому что моё присутствие может скомпрометировать это разбирательство. Они указали мне на дверь. Это было унизительно.

Сириус взглянул на Люпина.

— Да, я помню, ты говорил мне, что у тебя есть подозрения, что во время голосования с бюллетенями что-то происходило. Я тогда подумал, что у тебя паранойя. Прости.

Мистер Уизли взмахнул рукой:

— Дело прошлое. Вопрос в том, что нам делать сейчас.

— Думаю, пока нам еще разрешено входить в Министерство, нам с Люпиным лучше туда и отправиться. Хотя я боюсь, что, если я увижу Люциуса Малфоя, я не удержусь от того, чтобы скрутить его костлявую шею.

— А что он там нёс об опекунстве над Гарри, это что, — правда? — внезапно встрял Джордж. — Он ведь осужденный, объявленный сумасшедшим, как же может быть так, что его назначили чьим-либо опекуном?

— Дело в том, что Имение и Малфой Парк — это особая территория с особыми законами, что-то вроде средневекового удельного княжества или королевства, где Люциус осуществляет практически полный контроль над всем, что происходит в округе. Это очень древняя, семейная магия — как магия домашних эльфов; она связана с землями кровными узами и особыми заклинаниями. Но — да, увы, эти древние законы — анахронизм, упущенный Министерством из вида.

— Каким Министерством? — робко поинтересовался Артур Уизли.

— Ну, вернее, — продолжил Люпин, — Люциус никогда не пытался восстановить в Имении действие древних законов, особенно после появления Вольдеморта, потому что тогда Министерство непременно бы вмешалось. Поколения Малфоев демонстративно вели себя так, словно старых законов больше нет, что они остались только номинально, на бумаге. А эти законы, естественно, не подпадают под юрисдикцию Министерства, так что не имеет никакого значения, что Люциус объявлен Советом сумасшедшим. Его могли бы с тем же успехом юридически объявить грызуном.

— Погодите, я совсем запутался, — произнес Джордж, — так он все же является опекуном Гарри или нет?

Люпин взглянул на Сириуса, тот пожал плечами.

— На самом деле это не имеет никакого значения. Всё это представление, все эти речи — только для того, чтобы сбить нас с толку и выбить почву из-под ног. За счет этого он выигрывает немного времени — от силы день-два. По-видимому, это именно то, что ему нужно. И чем дольше мы будем метаться, пытаясь решить эту задачу, тем лучше для него. Это — отвлекающий манёвр. Вполне типично для Люциуса.

— То есть, на самом деле, у него нет никакой законной опоры? — с облегчением уточнил Чарли.

Date: 2016-07-18; view: 242; Нарушение авторских прав