Глава 17. Диковинные страны 8 page

Миновав Малиновые ворота, они оказались в городе – каменном, строгом, деловом. Но сегодня этот город сменил платье, принарядился и сердечно улыбался всем – и своим, и чужим.

Стекла домов были вымыты ради праздника, украшены флагами и цветами. Лавочки соревновались друг с другом в красоте витрин, даже мостовая и та была чисто выметена. Каждая улица, каждый переулочек были заполнены ярко одетыми и веселыми людьми. Никогда раньше Лия не видела других людей, а сейчас их было столько, что хватило бы на всю оставшуюся жизнь.

Она жадно всматривалась в мелькающие лица: мужчин, женщин, детей. Молодые и старые, красивые и не очень, они казались ей волшебными существами.

- Они все живут здесь?

- Нет, не все, но многие. Сегодня праздник, и люди приехали со всей округи, как мы с тобой, поэтому здесь не только горожане.

- А почему мы не живем в городе?

Рыцарь удивился неожиданному вопросу и даже призадумался:

- Видишь ли, если все будут жить в городе, он просто лопнет. Поэтому кто-то должен жить в деревне, или в лесу как мы. Но дело не в этом – просто твоему папе, Василисе и мне так нравится.

Теперь задумалась Лия.

- Но ведь у нас не бывает праздников.

- Это не главное в жизни, – улыбнулся Рыцарь. – Я тебе потом объясню, а теперь пойдем почитаем афишу.

Афиша – или то, что Рыцарь так называл, представляла собой большой лист бумаги, укрепленный в деревянной рамке на видном месте неподалеку от Малиновых ворот. На листе было напечатано, что, где и когда можно увидеть в этот знаменательный день.

Вокруг толпилось человек двадцать, одни читали, вторые, не умевшие читать, громко спрашивали у первых, куда же лучше пойти, чтобы не пропустить самое интересное. Галдели они страшно, размахивали руками, спорили до хрипоты, но увидев Рыцаря с Лией внезапно замолчали и расступились - сказалось врожденное почтение к знатному человеку.

Рыцарь был скромен, он приветливо улыбался и ждал своей очереди пройти к афише, вместо того, чтобы растолкать горожан. Но они разошлись сами, увидев его коня, одежду, и главное – маленькую принцессу, сидящую верхом. Он поблагодарил их кивком головы и подошел так, чтобы Лия тоже могла видеть. Вместе они прочли:

11.00 – Встреча Синего Фазана (Мост Семи Мечей, Найкратово)

12.00 – Выступления фигляров и скоморохов (Рыночная площадь, Халидад)

12.00 – Запись участников Рыцарского турнира на приз Его Светлости Правителя (Базилевская улица, Найкратово)

14.00 – Турнир (Дворцовая площадь, Найкратово)

14.30 – Концерт Оркестра Королевского театра (Сигизмундов сад, Найкратово)

15.00 – Конкурс фокусников (Университетский сквер, Сеймор)

18.00 – Кулачные бои (Рыночная площадь, Халидад)

18.00 – Взятие пряничного городка (Коммерческая коллегия, Халидад)

20.00 – Церемония награждения победителя Рыцарского турнира на приз Его Светлости Правителя (Дворцовая площадь, Найкратово)

21.00 – Праздничный концерт (Дворцовая площадь, Найкратово)

Честно говоря, от такой программы глаза разбегались, и ноги норовили повернуть в несколько разных сторон. Лия даже растерялась – столько счастья в один день, и никак невозможно успеть везде.

- А если мы быстро поедем на Роланде? Сначала туда, а потом сюда?

- Нет, моя дорогая, Роланда придется оставить на постоялом дворе и ходить пешком. Видишь, сколько здесь народу, и это еще цветочки… Мы не сможем передвигаться по городу на лошади. Да и вообще, лучше хорошо рассмотреть что-то одно, чем многое, но плохо. Давай выберем то, что мы действительно хотим посмотреть.

- Ойййййй….

- Итак, я думаю, мы обязательно должны встретить Синего Фазана, когда он войдет в город, а потом у нас есть выбор: посмотреть на скоморохов или на Рыцарский турнир. Что ты скажешь?

Лия сдвинула бровки и ответила твердым голосом:

- Турнир!

- И я того же мнения. Турнир займет почти весь день, но это так интересно! Я ведь тоже в нем участвовал в тот день, когда встретил тетю Василису…

- Ты уже рассказывал. Сто раз. Как проиграл схватку, как тебя побили, и как тетя Василиса тебя выручила, а ты ее вот так сразу полюбил.

Они выбрались из толпы и двинулись по направлению к постоялому двору «Муськина радость», в котором Рыцарь всегда останавливался, и который считал «проверенным».

– А ты будешь участвовать в турнире?

Рыцарь удивился, но не столько вопросу девочки, сколько тому, насколько этот вопрос отвечал его собственным чаяниям. Втайне от жены и даже от самого себя он мечтал еще разок выйти на ристалище, показать всему миру, что он – Рыцарь, и навсегда останется им. Он не думал об этом всерьез, но в глубине души теплилось желание, готовое вспыхнуть ярким пламенем. Невинная провокация в лице Лииного вопроса, вдруг раздула костер из крохотной искры.

- Ну… - он запнулся. – Я не собирался… Вообще-то там надо записываться заранее…

- Так пойдем, запишемся. Конь у тебя есть, меч… - она перегнулась и посмотрела на висящие ножны, - тоже есть. Ты победишь.

Лия зажмурилась и представила, что Рыцарь победил на турнире, его награждают и просят объявить имя своей Прекрасной Дамы, во имя которой он совершил этот подвиг, и он берет ее на руки и показывает всему народу, и народ рукоплещет. Глаза ее вспыхнули чертячьим огнем:

- Пойдем! Ты же самый сильный! Никто не может с тобой сравниться, кроме папы, но папа в турнирах не участвует, так что победа у нас в кармане.

- Это… Там щит надо… и копье… и доспехи… А я не готовился совсем…

Но в голове у него уже лихорадочно крутились мысли о том, что доспехи, копье и щит можно одолжить под залог у одного оружейника, с которым он был в приятельских отношениях, а Лию пристроить в ложу под наблюдение каких-нибудь благородных девиц.

Владение оружием – это как плавание, если один раз научился, то уже не забудешь. Он давно не брал в руки меч, но сейчас ощутил пульсацию в ладонях, как в старые добрые времена.

- Черт возьми! А поехали! Кто сказал, что я уже стар для этого?

- Я не говорила.

- И я не говорил. Вперед!

Копыта Роланда звонко застучали в направлении Базилевской улицы.

Небо было ослепительно синим, как по заказу. Нельзя было и пожелать лучшей погоды для всенародного праздника – яркой, радостной, как настроение горожанина, ждавшего целый год. В такой день дышится легко, и ни одна дурная мысль не проникает в сердце, ноги легки и быстры, а руки, кажется, готовы обнимать весь мир.

Орландо помнил, как он чувствовал себя раньше, как искренне восторгался праздничным оживлением, смеялся и радовался каждой мелочи. Он даже завидовал себе тогдашнему, живому и искреннему – стоя у балконной двери в своем кабинете он наблюдал приготовления к турниру. Рабочие ночью возвели деревянные трибуны, обтянули их тканью, а сейчас добавляли последние штрихи в виде гирлянд, красиво украшенных щитов, флагов и прочих атрибутов этого древнего развлечения.

Все шумело и двигалось, казалось, даже верхушки деревьев в Сигизмундовом саду суетятся и помахивают огненно-рыжими листьями, готовясь к предстоящему концерту. На Университетской стороне колыхались на ветру яркие флаги, призывая гостей посетить свои достопримечательности. Город был наполнен радостью. Орландо постоял немного и отошел в глубину комнаты – устал он за последнее время, бремя власти и связанных с нею забот давило его все сильнее. Он ощутил страстную, непреодолимую потребность отдохнуть, прямо сейчас, немедленно, невзирая ни на какие дела.

- И в самом деле, - пробормотал он себе под нос, - что это я? Можно подумать, секвестр бюджета куда-то от меня сбежит, если я не займусь им немедленно. Глупости все это – глава правительства тоже человек и должен отдыхать хоть когда-нибудь.

Он прошел к себе и выбрал в шкафу самое простое платье, навроде того, что носят мелкие судейские клерки. Переоделся, сунул в карман немного денег, и наотрез отказался от предложения дежурного офицера предоставить ему конвой. Сегодня он хотел побыть сам собой, посетить те места, которые некогда любил, подышать воздухом и попробовать хоть ненадолго сбросить с плеч тяжкий груз.

Орландо вышел из дворца через служебную дверь и быстро растворился в лабиринтах узких улочек. Сначала он хотел увидеть встречу Синего Фазана, которая по традиции всегда проходила на мосту Семи Мечей, но было уже без четверти одиннадцать, поэтому пришлось поторапливаться.

Он шел очень быстро, срезая путь по многочисленным дворам, но все равно немного запоздал: все подступы к мосту были заполнены народом, о том, чтобы найти хорошее место не могло быть и речи. По звуку труб, доносившихся со стороны Касабласа, Орландо понял, что праздничная процессия уже на подходе, он встал на цыпочки, вытянул шею насколько смог, но все равно ничего не увидел.

Досадно! Оглядевшись кругом, он увидел памятник Базилевсу – покойный король стоял прямо перед мостом, поднятой рукой приветствуя своих военачальников. Для защиты от непочтительной публики, норовившей сесть королю на голову, Его Величество охраняли гвардейцы. Орландо сам распорядился присматривать за всеми историческими и архитектурными памятниками Амаранты. Интересно, кто начальник над ними?

Дабы выяснить этот вопрос, премьер-министр принялся усердно работать локтями, прокладывая себе путь среди горожан, не стеснявшихся на крепкое словцо в адрес своего повелителя.

Изрядно развеселившись, он добрался до памятника и, к своей вящей радости, увидел поручика Лукаша, потного и взмыленного, охрипшего от попыток успокоить чересчур возбужденную публику. Орландо подобрался к нему и подергал за рукав, успев увернуться от его локтя. Не без удовольствия он увидел, как глаза поручика округлились, а матерные слова застряли на полдороге.

- Доброе утро, поручик. Не позволите ли вы мне разделить постамент с достославным королем Базилевсом, а то я ростом не вышел?

Покрасневший от страха Лукаш немедленно велел его пропустить, подсадить, и все беспокоился, удобно ли Его Светлости наверху, не надо ли плащик подстелить.

- Я нагло злоупотребляю служебным положением, – рассмеялся про себя Орландо, усаживаясь королю на шею. – И причем сам запретил сидеть на памятниках. Тебе удобно, дорогой?

Он похлопал гранитного короля по обкаканной голубями лысине.

Мост Семи мечей был очищен от публики, только небольшая шеренга людей стояла по одной и другой стороне, ограниченная веревочным заграждением. В середине был приготовлен помост, обтянутый синим муслином, на котором и предстояло развернуться действу.

Сюжет его был давно всем известен и отточен до зеркального блеска: Сигизмунд, тогда еще удельный князь Плериэльский, преследовал Синего Фазана и настигал его как раз на приготовленном помосте. Пойманный Фазан молил короля о пощаде, а тот терзался муками выбора – и все стихами, да под аккомпанемент хора с оркестром, присутствующих здесь же. Наконец, добросердечие брало верх, и Сигизмунд отпускал Фазана, который в благодарность даровал князю четырех прекрасных юношей, а именно: Плериэль, Арпентер, Энкрет и Ферсанг. Юноши клялись ему в вечной преданности и провозглашали своим королем.

На этом преставление заканчивалось. Вот так все просто, каждый житель Амаранты знал эту пьесу наизусть, потому что она шла без изменений уже несколько веков, но неизменно вызывала восторг у публики, как в самый первый раз. Это была традиция, дорогая сердцу каждого жителя Страны Вечной Осени.

Орландо взобрался на Базилевса к тому моменту, как Сигизмунд загнал Фазана на постамент и приготовился проткнуть несчастное животное золотой шпагой. Актер, исполняющий роль Сигизмунда, отличался отменным темпераментом, и гонял своего визави по мосту не на страх, а на совесть. Несчастный Фазан заметно задыхался, проговаривая знаменитый монолог «Сложу ли крылья в дикой чаще..». Оркестр тревожно жужжал, хористки тревожно выли, публика тревожно молчала, затаив дыхание, словно не знала, чем кончится действо.

Даже премьер-министр прикусил губу, с нетерпением ожидая решения Сигизмунда, в душевных муках метавшегося по сцене и заламывавшего руки. Вдруг он остановился, замолчал, а потом в два прыжка выскочил на край сцены и обратился к публике, произнося слова роли:

- Что делать мне: убить иль отступиться?

- Помиловать!!!! – восторженно завопил народ, но Сигизмунд не был доволен откликом и повторил еще раз, размашистым жестом призывая всех ответить.

- Убить???!!!

- Нет!!!!

- Отступиться????!!!!

- Да!!!!

- Помиловать???!!!!

- ДАААА!!!!

- Так это ж просто птица! Бессмысленная и пустая тварь…

- Сам ты бессмысленный!!! Отпускай ее!!!! – вопил во все горло Его Высокопревосходительство Господин Премьер-министр, восседая на плечах короля Базилевса. А поручик Лукаша всерьез гадал, не закончится ли сегодняшний праздник для него ссылкой в края не столь отдаленные.

Над помостом грохотали трубы, и с последним словом пьесы в воздух взмыли десятки голубей, предварительно выкрашенных синькой – настоящие птицы счастья, они понесли благую весть о том, что Страна Вечной Осени обрела своего короля.

В связи с тем, что их планы изменились, Рыцарь и Лия не поехали на постоялый двор, а двинулись прямиком в Найкратово, где Рыцарь забежал к оружейнику, чтобы разжиться необходимой экипировкой.

- Только тете Василисе не говори, - он наспех затягивал на Роланде щитки, которые, если честно, были ему великоваты, - она меня убьет.

- Не убьет. Она тебя любит. Да-да, я знаю. – Лия болтала ногами, сидя на скамеечке и поедая пирожок с ревенем, которым ее угостила жена оружейника. Рыцарь улыбнулся в ответ на ее слова и даже слегка покраснел. – Но ругаться будет сильно, может даже драться. Но ты не бойся, я не скажу, это будет наша тайна. А папе можно рассказать?

- Пожалуй не стоит, он точно расскажет Василисе. Давай это будет только наша тайна: твоя и моя? Хорошо?

- Хорошо.

Лие безумно нравилось, как выглядел Роланд в сверкающей амуниции. Да и сам Рыцарь преобразился, надев доспехи и шлем с забралом, вооружившись копьем и щитом – теперь он действительно был похож на воина, а не на садовника с граблями в руках. Сидя на коне впереди него, Лия страшно гордилась собой, своим спутником, да вообще всем на свете.

Ехали они быстро, Рыцарь торопился, потому что знал, какую очередь предстоит отстоять, чтобы записаться в число участников, а Лие это еще больше нравилось – она скакала с настоящим Рыцарем на настоящем рыцарском коне на самый настоящий турнир. Кто сказал, что в жизни мало счастья?

В очереди они были пятьдесят восьмыми, и это было еще совсем неплохо, потому что стоило им встать, как за ними мигом образовался длиннющий хвост из нескольких десятков человек. Рыцарь мысленно похвалил себя, что не поехал смотреть на Синего Фазана, впрочем, очередь двигалась довольно быстро.

Лия, открыв рот, рассматривала рыцарей, съехавшихся со всей страны и не только: кого тут только не было! Красавцы из Ферсанга в чеканных доспехах изумительной работы, высокие блондины явно арпентерского происхождения, даже смуглые ландрские лица мелькали в общем водовороте. Они смеялись, хвастаясь своей молодостью и силой, мельком иронично поглядывали на Бедного Рыцаря, но сегодня он был совершенно нечувствителен к таким взглядам. Некоторые восторгались красотой Лии и склоняли перед ней головы в изящном поклоне, что приводило ее в настоящий восторг. Она бы с радостью обняла и расцеловала всех этих славных рыцарей, и от всего сердца пожелала победы каждому.

Переступая шаг за шагом, они приближались ко входу в белый шатер, где располагались члены комиссии, которым полагалось назвать свое имя и звание и предъявить оружие во избежание недоразумений. Рыцарь вел Роланда в поводу, он почтительно склонил голову, переступив порог, и Лия, глядя на него, поступила точно так же.

- Какое прелестное дитя! Это ваша дочь? – спросил суровый пожилой мужчина в темной одежде, сидевший во главе комиссии.

- Нет, господин, это дочь моего друга. Я устрою ее на трибуне на время поединков.

- Хорошо. Назовите ваше имя и положите меч на стол, оруженосцы его осмотрят.

Рыцарь отстегнул меч и положил, куда требуется.

- Я – Зигфрид, Бедный Рыцарь… - он не договорил. Оруженосец привычным движением вынул меч из ножен и остолбенел – в его ладони осталась только рукоять.

Клинок отсутствовал, аккуратно выкрученный Василисой, которая знала своего мужа куда лучше, чем он предполагал. Рыцарь покраснел, потом побледнел, обалдело глядя на то, что осталось от меча, а потом расхохотался во все горло:

- Простите, господа, это, должно быть, моя жена… Она не любит, когда я ввязываюсь в приключения.

Лия с тревогой всматривалась в лица присутствующих, силясь понять, что же происходит, а суровый господин нахмурился:

- Вы не можете принимать участие в турнире без оружия. Что вы нам голову морочите?

- Я очень извиняюсь, господа, я и сам не знал, что так выйдет. – Рыцарь вытер слезы, навернувшиеся на глаза от смеха, - простите, что отнял ваше время. Ну, Василиса! Пойдем, Лия. Простите еще раз…

Все еще продолжая смеяться, Рыцарь покинул шатер, а Лия, которой было совсем не так весело, немедленно потребовала его к ответу.

- Что случилось? Тебя не пустят на турнир?

- Увы, нет, моя милая. Тетя Василиса оказалась хитрее нас обоих, так что турнир отменяется. – Он стащил с головы шлем и присел на бордюр, вытирая пот с лица и шеи. – Может, оно и к лучшему, я совсем отвык от этих погремушек…

Осознав наконец, что участие в турнире отменяется, Лия сначала нахмурилась, потом лицо ее потемнело, словно грозовая туча, и, казалось, сейчас хлынет ливень.

- Девочка моя, ты расстроилась? – Рыцарь вовремя заметил признаки надвигающейся бури. – Не стоит, мы же все равно пойдем на турнир. Оно и правда к лучшему. Видишь, какие здоровенные парни сюда приехали, они бы меня здорово побили. Давай сходим за билетами, купим самые лучшие места.

Но разочарование душило девочку. Казалось ничего страшного не произошло, но почему-то ей было обидно до слез. День мгновенно померк и никакая сила в мире не могла бы вывести ее из угнетенного состояния. Она с трудом сдерживалась, чтоб не заплакать, в глубине души винила Рыцаря в том, что он испортил праздник, и думала о том, какая же она несчастная, ничего-то в ее жизни не получается так, как положено.

Рыцарь это видел, хотя ослепление прошло, и теперь он мысленно благодарил Василису за предосторожность. Действительно, не ему было соревноваться с молодыми и сильными парнями. Но как объяснить это расстроенному ребенку? Ничего, сама отойдет со временем. Он направился к билетной кассе и купил места в самую лучшую ложу из тех, что были доступны для посетителей:

- Мы будем видеть все как на ладони, и сидеть среди знатных и красивых людей. Там будут прекрасные дамы из высшего света, разодетые, что огородные пугала. Поверь мне, это будет интересно.

Лия угрюмо повела черным глазом в ответ на его слова, но при мысли о прекрасных дамах в глубине ее грозовой тучи колыхнулся интерес. Рыцарь это отметил про себя, и стал собираться к оружейнику.

- Мы уходим? – все так же угрюмо спросила девочка.

- Турнир начнется через два часа. Мы пока вернем доспехи мастеру и пообедаем в трактире, который я хотел тебе показать. Не волнуйся, мы увидим абсолютно все, ничего не пропустим, – он влез в седло, потом наклонился и подхватил Лию. – А ну-ка прокатимся с ветерком!

Роланд затрусил по улице, крайне недовольный тем, что на него надели эти железяки, да еще и гоняют туда-сюда, как жалкую кавалерийскую клячу. Вид рыцарских доспехов вызывал у него не самые приятные воспоминания. Он, грешным делом, уже решил, что больше никогда в жизни ему не придется воевать, поэтому все происходящее его очень беспокоило. Правда, конь немного успокоился, когда железки с него сняли и повели знакомой дорогой к трактиру, который он очень хорошо знал и уважал за сочный овес.

Они вернулись в Халидад и двинулись вдоль набережной, чтобы в том месте, где соединялись два канала, повернуть на улицу Длинных ножей. Как ни дулась Лия, но вид залитых солнцем праздничных улиц, помаленьку уносил прочь ее хандру.

На Обводе они увидели, как две наряженные лодки пытаются разминуться в узеньком канале. Кормчие переругивались, но даже их реплики сегодня были задорно-остры и лишены злобы. Глядя, как они потешно кружат на месте на потеху зевакам, она тихонько улыбнулась себе под нос.

- А мы скоро придем?

- Да мы уже пришли. Вот он, наш трактир.

К ним тут же подбежал мальчик лет двенадцати и взял у Рыцаря поводья из рук. Узнавая знакомое место, Роланд радостно всхрапнул и двинулся за провожатым, легкомысленно помахивая хвостом.

Трактир «Муськина радость» был относительно новым по меркам Амаранты – всего каких-то сорок лет он стоял на своем месте. Это было большое, просторное двухэтажное здание с большими окнами. Дубовые балки обрамляли песочного цвета стены, аккуратно подкрашиваемые по мере загрязнения, и трактир всегда выглядел чистеньким и ухоженным. Над входом висела деревянная вывеска, на которой была изображена черно-белая кошечка, лижущая лапку. Вывеска была старая, во всяком случае по ней это было видно, но вот здесь трактирщик проявлял упорство и не желал ее сменить.

- Отец Мартина, нынешнего хозяина, построил этот трактир. Тогда говорили, что он разорится, мол, делает все неправильно – зачем трактиру такие большие окна? От него даже ушла жена и забрала с собой все их имущество, включая кошку. Ту самую Муську, которая на вывеске нарисована. Бедняге пришлось жить на стройке, не имея самого необходимого, потому что он вложил все, что имел. Но он не падал духом, и кошка к нему вернулась. Как она нашла дорогу – неизвестно, но однажды утром она появилась здесь, грязная и голодная. Петричек так обрадовался, что назвал трактир в ее честь и заказал художнику эту вывеску.

Лия с удивлением выслушала рассказ и уже по-другому посмотрела на облезлую доску.

- С тех пор в этом трактире всегда живет кошка по имени Муська, такой же расцветки, как и та, старая. Насколько я знаю, сейчас у них уже Муся Четвертая. Если нам повезет, мы ее увидим.

Рыцарь взял девочку за руку и вошел внутрь сквозь большую дверь, больше напоминавшую окно. Чудно! Внутри трактир был так же чист и опрятен, как и снаружи: темные дубовые балки красиво выделялись на светлом фоне стен, пол был деревянный, темно-коричневый, тщательно выскобленный и натертый воском. Множество светильников свисало на цепях с потолка, и было прикреплено к стенам. Все они были зажжены, играли бликами, несмотря на то, что на улице был ясный день.

Блики отражались в огромных стеклах окон, создавая иллюзию вечера. Большая зала была заставлена столами, часть из которых помещалась на балконе, остроумно устроенном как продолжение лестницы, ведущей в жилые помещения. Прямо напротив входа располагалась конторка приказчика, за которой заманчиво поблескивал винный шкаф с рядами причудливых бутылок. А еще дальше, за стенкой, пылала паром и жаром большая кухня.

Рыцарь с Лией подошли прямо к конторке, за которой большой мужчина в белоснежном фартуке что-то записывал в блокнот.

- Здравствуй, Мартин, как поживаешь?

- Добрый день, сударь, рад вас видеть. Все хорошо, спасибо. Вам комнату приготовить, или вы только откушать изволите? – говорил он густым, сочным басом.

Слышать такой голос Лие было непривычно, и она даже привстала на цыпочки, чтобы получше рассмотреть трактирщика. А тот расплылся в улыбке, заметив хорошенькое личико Змеевой дочки.

- Ах, какая прелесть! Какая у вас очаровательная дочка, сударь!

Рыцарь немного покраснел.

- Это не моя дочка, Мартин, это дочка моего друга. Мы приехали на праздник, купили билеты на рыцарский турнир, и у нас есть еще полтора часа до его начала, которые мы хотим провести в твоем заведении за вкусным обедом.

- О, сейчас все сделаем! Извольте выбрать место.

Мартин не сводил глаз с Лии, так, что она даже засмущалась и стала прятаться за Рыцаря. Но тот подтолкнул ее вперед:

- Выбирай, Лия, где мы сядем?

Она оглядела большую, мерцающую залу и, конечно же, ткнула пальцем наверх:

- Там!

Рыцарь с Мартином понимающе переглянулись.

- Скажи, а Муся Четвертая здесь?

Трактирщик показал на подоконник, на котором, вытянув ноги и перевернувшись пузом кверху, спала черно-белая, еще молодая кошечка.

– Облюбовала этот подоконник и все тут. Лежит, как в витрине. Я ей и подушечку новую заказал, чтобы она, как положено, на конторке спала, а не хочет, зараза. Какая-то она шелопутная, то ли дело Муся Третья была…

- А можно ее погладить? – робко спросила Лия. Она впервые видела живьем настоящую кошку.

- Погладь. Она ласковая, привыкла с детства к рукам, бездельница. – Мартин протянул свою огромную ручищу и потрепал кошку по сытому животу. – Тебя бы в амбар, мышей ловить!

Но Муся только зажмурила глазки и изогнулась всем тельцем, подставляясь под ласку. Лия неуверенно протянула пальчики и дотронулась до мягкого, пушистого животика.

- Да ты не бойся, погладь ее – она у нас всех любит, не царапается.

Гладить кошку оказалось удивительно приятно, она мурлыкала и доверчиво разворачивалась, протягивая то одну, то другую ногу. Рыцарь еле-еле оторвал ребенка от подоконника, чтобы отвести наверх к выбранному столу.

Мартин постелил им свежую скатерть, положил салфетки.

- Все-таки, как ни крути, а хлеб свой она отрабатывает – много народу приходит на нее поглазеть, словно она актриса заезжая. Детей приводят кису погладить, будто этого добра на улицах мало. Она ласковая и ко всем идет, не то что Муся Третья – ту попробуй тронь чужой человек! Эх, царственная была кошка, таких теперь не сыщешь, лежала на конторке как королева. Умерла она год назад, до сих пор скорблю…

- А почему умерла?

- Так старая стала. И то, грех жаловаться, восемнадцать лет без малого прожила Мусенька. Как человек была, только что не говорила. Я потом котенка два месяца найти не мог – не было черненькой с белым треугольничком на мордочке, да с белыми штанишками. Всяких полно, а такой не было. И, представляете, сударыня, нашел я Мусю Четвертую в помойной канаве – утопить, видать, ее хотели, а была она еще слепенькая. Сам с пипетки выкормил супостатиху эту, вон какая вымахала.

Лия слушала трактирщика, открыв рот, даже не заметив, что он почтительно обращается к ней «сударыня». С места, которое она выбрала, была видна вся зала, а большое окно тянулось от потолка до самого низа, исчезая под балконом, так, что они сами сидели как в большой витрине.

Несмотря на ранний час, посетителей было много – сказывался праздничный день. Мартин едва успевал сновать туда-сюда, отдавая распоряжения разносчикам и поварятам, но получалось это у него как-то плавно, без суеты.

- Не то, что папа… - подумалось Лие, - тот если суетится, так спасайся, кто может!

Через двадцать минут обед для них был готов, все по правилам: первое, второе, десерт и компот. Суп был изумительно вкусный, остренький, с копченостями – ложку можно проглотить. Лия старательно выхлебала тарелку всю до капельки, и вознамерилась было ее облизать, но Рыцарь вовремя спохватился:

- Ты что делаешь? Это неприлично!

- Но это вку-у-усно…

- Все равно нельзя, положи тарелку на место. Ешь жаркое, у тебя еще десерт впереди – все надо попробовать.

Как Лие не хотелось попросить добавки, она поставила тарелку и аккуратно отщипнула кусочек от жаркого – тушеной в сливках печени. Да это было еще вкуснее, чем суп! А на десерт уже несли мороженое с медом и орехами…

Рыцарь всерьез засомневался, сможет ли маленький ребенок столько съесть, но Лия молча уписала второе, облизала ложку и решительно пододвинула к себе десерт.

- Что это?

- Ты не спрашивай, а пробуй. Это мороженое, я тебе про него рассказывал.

Девочка кивнула головой – дескать, помню, и принялась за еду, но сил уже не хватало. Несмотря на то, что от такой вкуснотищи слюни текли, проглотить еще хотя бы кусочек она была не в силах.

- Наелась?

Она молча кивнула, с тоской глядя на мороженое. Ну почему нельзя наесться впрок, ведь завтра этого уже не будет? И с собой не возьмешь – оно растает.

Рыцарь понимал ее душевные муки, но поделать ничего не мог. Он расплатился за обед и корм для коня, и снова поднялся к Лие:

- Нам пора. Скоро начинается турнир, как раз успеем дойти. Переела? Пойдем, пойдем, по дороге растрясется.

Ристалище было нарядным и праздничным. Кто бы мог подумать, что это всего лишь деревянные подмостки, наспех задрапированные тканью – выглядело все по-королевски. Прямо на Дворцовой площади, под самыми окнами Правителя, расположились лучшие люди королевства, чтобы посмотреть на цвет рыцарства.

Место предстоящих схваток представляло собой прямоугольник, разделенный натянутым шпагатом и посыпанный песком. Рыцари скакали вдоль этого шпагата навстречу друг другу и стремились выбить противника из седла – кому это удавалось, объявлялся победителем. В некоторых случаях спор приходилось заканчивать на земле, в рукопашном бою, именно для этого площадь и посыпали песком. Местные дворники пламенно ненавидели пеших рыцарей, ибо убирать песок было чрезвычайно трудно.

По периметру ристалища были устроены ложи для зрителей. В центральную ложу со стороны дворца билеты не продавались – ее занимали представители знатнейших фамилий страны. А в другие места билеты поступали в продажу и существенно разнились в цене.

Рыцарь купил самые дорогие, в центральную ложу. Отсюда было прекрасно видно все происходящее на ристалище и можно было отлично рассмотреть дворец и представителей высшего света.