Глава 10. Бой продолжается

На рассвете того самого дня, когда Змей внезапно осознал себя семейным человеком, герцог Карианиди уже не держался на ногах. В доме барона Беккенбауэра царила паника.

- Срочно, необходимо срочно позвать ведьму!

Ведьму! Как вспышкой осветило память – Орландо говорил, что непременно надо звать Зарему. Откуда он мог знать, что такое приключится? Измученный и напуганный еще больше, если такое было возможно, Карианиди взмолился привезти ему Зарему.

- Ваша Светлость, - лопотал барон, - но это ж сколько времени! Наша Монтсеррат ничуть не хуже. Вернее, намного лучше – все мы уважаем госпожу Зарему, но между нами… врачевание не самая сильная ее сторона.

Но бледный герцог настаивал на своем. Беккенбауэру ничего не оставалось, как оправить посыльного с наказом лететь быстрее ветра. Карианиди поблагодарил его и откинулся на подушки.

Откуда Орландо мог знать?

Через час дом барона взорвался страшной новостью. Хлопали двери, плакали женщины, выли борзые. Толстая персидская кошка Беккенбауэра тоже ревела басом, внося свой вклад в общую панику.

Хлопнула дверь, и герцог Карианиди с трудом приоткрыл глаз.

– Вставайте, Ваша Светлость, теперь не время спать. Наш курьер только что вернулся. Он не привез Зарему, нет…

Барон Беккенбауэр весь трясся.

- Он скакал по тракту и увидел, что ночью кто-то явно свернул на старую дорогу. Кроме того, он заметил на кустах газовый шарф с вензелем королевы. Все это выглядело подозрительно, молодой человек поехал по следам и увидел страшное: король Ибрагим с семьей и свитой убит на Пожарной прогалине. Вы представляете такое? Кортеж погиб. Я… я не знаю, как реагировать. Я просто убит.

Герцог быстро-быстро заморгал глазами, рот непроизвольно открылся – вид у него был такой, словно его только что треснули дубиной по голове. Как рыба, вытащенная из воды, он открывал и закрывал рот, не будучи в силах произнести что-нибудь членораздельное. Орландо не зря не стал посвящать его в детали, ибо теперь никто не смог бы заподозрить герцога в соучастии – так натурально он удивился.

Беккенбауэр сидел, уставившись в стену. А герцог трясущимися руками пытался натянуть штаны. Его еще слегка мутило, но перед лицом глобальных потрясений обычно проходят любые хвори, и он пытался сообразить, что же делать дальше.

- Барон. Баро-о-о-н, вы уверены в адекватности своего молодчика?

- Да, конечно. Кому может прийти в голову такое выдумывать?

Карианиди встал, убедился в том, что его почти не штормит, и хлопнул барона по плечу.

- Вот что, медитировать потом будете. Если это правда, мы должны убедиться собственными глазами, поэтому одевайтесь и на коня.

Скакали молча. Гонец, обнаруживший тела, несся по дороге, как на пожар. Герцог Карианиди, хоть и был великолепным наездником, едва поспевал за ним на своем жеребце-чемпионе, а барон Беккенбауэр с толпой слуг и вовсе отстал.

Ехали по дороге из поместья, потом по Великому тракту, а потом вдруг свернули на старую дорогу. Герцог осмотрелся и понял, что тут действительно что-то произошло: прогоревшие факелы у обочины дороги, обрубленные ветки и главное, висевшая на ветвях газовая вуаль, ясно говорили, что тут кто-то ехал.

Странно, у этого места была слишком дурная слава, неужели Его Величество решил воспользоваться сомнительной дорогой и вторгнуться в Дремучий лес? Их провожатый гнал вперед, не оглядываясь, оставалось только следовать. Да, действительно, если проскочить тут, можно выиграть около трех часов пути, но стоит ли так рисковать?

Уже почти полностью рассвело, предутренний туман спешно расползался по сонным лощинам и низинам, серый невеселый свет с убийственной точностью обнажал неприветливую местность. Чахлые, больные деревья, покрытые густой паутиной, белые корни, тянущиеся своими истлевшими пальцами к путникам, коряги, издали похожие на неведомых чудовищ. Ехать стало трудно, пришлось сбавить ход. Герцог смотрел по сторонам и понимал про себя, что ему очень не нравится это место. Тоскливое, темное, проклятое.

Гонец по-прежнему хранил молчание, теперь он ехал почти шагом, глядя куда-то перед собой и словно не замечая герцога. Так и ехали они молча, до тех пор пока деревья не расступились и не выпустили их на прогалину, посреди которой что-то чернело. Карианиди не сразу понял, что именно, только разобрал, что предметов много. Но подъехав поближе, он едва смог сдержать рвущийся наружу крик.

- Да, как-то так…

Гонец спешился и вел коня в поводу. На его лице читалась мрачная усталость. Замирая от ужаса, Карианиди шел за ним, стараясь ни до чего не касаться. Мертвецы, застывшие в неестественных позах, скалились на него своими жуткими лицами, провожали незрячими глазами. Как в кошмаре, герцог продвигался дальше, боясь, что самообладание ему изменит.

Сзади раздался топот – подъехал Беккенбауэр со своей свитой, и тоже не смог сдержать крика. Схватившись за голову, он брел по полю, не переставая причитать. Его люди испуганно сбились в кучку, не решаясь подходить близко.

Карианиди стоял возле обгорелых остатков королевской кареты, подошедший барон вцепился ему в плечо, глядя расширенными глазами на ужасную пирамиду из оторванных голов. Сейчас, при дневном свете, они выглядели особенно жутко – смерть уже изменила их черты, превратив в страшилищ. Дурнота подступила к горлу герцога, если бы он не держался за карету, точно упал бы. Барон взял палку и поворошил кучу, откатывая одну из них в сторону.

- Узнаете?

Мертвым ненавидящим взором уставилась на несчастного Карианиди королева Зоя. Насколько она была красива при жизни, настолько ужасна стала теперь. Герцог пополз вниз, не в силах переносить этот кошмар. Но Беккенбауэр рывком поднял его на ноги и указал правее, на какое-то тело, спеленутое на манер мумии. Той же палкой он откинул ткань с лица покойника и герцог увидел короля Ибрагима. Не было никаких сомнений, это был он, но теперь навеки молчаливый и холодный.

- А принцесса?

- Я не видел ее, похоже, что от принцессы не осталось даже тела.

- Какой кошмар. Зачем он велел ехать этим путем? Я не знаю, что случилось, но Его Величество совершил ошибку, решив срезать путь. Если бы Его Величество внимательнее относился к литературе, он, безусловно, знал бы, что ему и его семье вход в Дремучий лес заказан, но он пренебрег предостережением, за что и поплатился.

Герцог слушал барона как во сне, перед его глазами стояли мертвые лица тех, кого он знал по многу лет, с кем часто делил стол и досуг. Кого-то из них он даже иногда называл своими друзьями, а теперь они мертвы. И все это сумел провернуть маленький крестьянский парень? Его старательный и добродушный рыжий управляющий виновен в их гибели. А может и не он вовсе? А может это сам герцог?

От таких мыслей ему совсем заплохело и он тихо сполз на землю. Ужас его и волнение были неподдельными, и ни барону Беккенбауэру, ни кому-либо другому даже и в голову бы не пришло, что произошедшее оплачено его деньгами.

- Что теперь делать? Что теперь делать?

- Нужно, наверное, их собрать и везти в Амаранту. Мы же не можем оставить короля здесь, без погребения.

Беккенбауэр преклонил колено перед спеленатым Ибрагимом, он плакал. А Карианиди влез на коня и с огромным трудом выплюнул из себя несколько слов:

- Барон, поручаю вам заняться перевозкой. Я поеду в столицу, нужно всех оповестить о случившемся.

Его зверски тошнило.

- Да-да, Ваша Светлость, - барон вытер слезы, - Поспешите. Сейчас вся надежда на вас, больше никого не осталось. Никого не осталось. Какое горе… какое горе…

Герцог с совершенно синим лицом качался в седле, он был не в состоянии трезво мыслить. Орландо несомненно знал обо всем, он подготовил и осуществил этот чудовищный план. Страшный человек... Но ведь герцог сам дал ему добро на устранение короля, и он, как всегда, прекрасно выполнил задачу.

Несмотря на весь ужас, который Карианиди испытывал перед своим клевретом, он сейчас отчаянно нуждался в нем. Ему нужно было успокоиться, почувствовать, что он не один, что ему есть с кем разделить чудовищное бремя вины. Но Орландо был в Амаранте, а герцог в лесу, и, судя по тому, что произошло ночью, в этом лесу лучше было не задерживаться.

Подумав о том, что убийцы могут скрываться поблизости, герцог подпрыгнул как ошпаренный и пришпорил лошадь. Очень скоро подлесок начал редеть, а потом и вовсе оборвался, выпустив его на проселочную дорогу. Увидев перед собой крестьянские поля, Карианиди воспрял духом и почувствовал себя намного лучше, хотя по-прежнему страстно желал увидеть Орландо.

Он не знал, что путь до Амаранты входит в план, и его дурнота, мешавшая скакать быстрее, тоже. Карианиди должен был появиться на сцене в строго рассчитанный момент, а до того момента ему не следовало высовываться.

Орландо выбрал шарф королевы, потому что он был одной из немногих вещей, не испачканных кровью. Стараясь не уделаться, он аккуратно упрятал его под куртку и покинул место преступления, не забыв захватить с собой факел. Шарф он старательно развесил на кустах, создавая подобие указателя. Дело сделано, теперь даже если герцог забудет его указания, в течение утра на инсталляцию все равно кто-нибудь наткнется. Медлить было нельзя, он зашвырнул факел поглубже в кусты и помчался по тракту. Скоро начнет светать, и теперь каждая минута на счету.

Через несколько часов Орландо, весь в крови и грязи, тихо вошел в опочивальню баронессы Эрдоган. За белоснежными полотнищами штор только-только засветилось небо, ранние птахи прочищали горло, готовясь к утреннему концерту. Молочная тишина разливалась по комнате, так хорошо, что Орландо не хотелось ее нарушать. Он подошел к мягкому креслу, стоявшему возле кровати, и не удержался от искушения присесть на минутку.

Вытянув ноги, он откинулся назад, как заправский вельможа – и только тут почувствовал, насколько устал. Все тело налилось свинцом, трудно было пошевелить хотя бы пальцем, а ведь ему предстоял весьма насыщенный день. Закрыв глаза, Орландо вдохнул покой, царивший в спальне, и едва не провалился в сон.

- Мне необходим кофе. Крепкий, горячий кофе с сахаром, иначе я ноги протяну. – Невероятным усилием воли заставив себя открыть глаза, он наклонился и похлопал баронессу по плечу.

- Подъем, сударыня.

Марина открыла глаза и некоторое время бессмысленно таращилась на незнакомого человека, удобно расположившегося в ее кресле.

- Подъе-ео-м! Труба зовет!

Когда включилось сознание, баронесса открыла было рот, чтобы завопить, но Орландо положил на колени кинжал и прижал к губам палец. Лицо его было настолько выразительным, что Марина почла за благо промолчать.

- Молодец. Не надо поднимать шума.

Баронесса и не поднимала, просто изучала неведомого зверя, сидящего на ее пеньюаре в невероятно грязном плаще. Комья грязи обозначали его путь по паркету и пушистому ковру, да и сам он словно вывалялся в сточной канаве. Забавный фрукт. Интересно, чего можно ждать от него – на мелкого уголовника он не похож. Однако что-то произошло, раз он позволил себе явиться в таком виде, да еще с таким лицом.

- Что случилось? Вы на моем платье сидите.

- Да? Пардон, не заметил… - Орландо не глядя выдернул одежду из-под задницы и бросил на кровать. – Вставайте, сударыня, теперь не время спать. У меня для вас две новости: плохая и хорошая. Плохая состоит в том, что сегодня ночью на границе Дремучего леса был убит король Ибрагим с семьей и свитой.

Он помолчал, давая Марине время переварить, а потом продолжил:

- Хорошая же заключается в том, что вы узнаете об этом первой, и у вас есть несколько часов, чтобы покинуть Амаранту в целости и сохранности.

- Вы кто такой?

- Вам какая разница? – Орландо похлопал по своему кинжалу. – Собирайтесь и скачите отсюда что есть духу, если хотите и дальше наслаждаться жизнью. Князь Сапатеро мертв, защищать вас некому. Через несколько часов в городе будет другая власть, и эта власть вам многое припомнит.

Марина сузила глаза, оценивая своего визави. На всякий случай она заголила ноги – Орландо только поморщился.

- Почему я должна вам верить?

- Не должны. Это ваше дело, верить мне или нет, мне безразличны ваши проблемы. Я предлагаю вам услугу за услугу, но вы всегда можете отказаться и спокойно сесть на кол.

- Чего вы хотите? – странное дело, но у Марины не получалось отнестись к нему несерьезно. Этот человек, кем бы он ни был, имел вес. И при мысли о том, что ее покровитель может быть мертв, ей стало нехорошо.

- У вас есть письма короля? Любые, хоть бы и хозяйственные записки.

- Вы действительно думаете, что я их вам отдам?

- Они мне ни к чему, мне нужно видеть его почерк. Шевелитесь, мадам, мне некогда вас развлекать.

- Если вы сейчас же не объяснитесь, кто вы и кто вас послал, я…

Орландо поднялся и быстрым движением схватил голову Марины, приставив кинжал ей к глазу.

- Если вы будете болтать, я вас зарежу и сам пороюсь в секретерах. Даю вам минуту на размышление.

Губы баронессы дрожали от гнева и страха, она забилась в угол постели, лихорадочно размышляя, что теперь делать. Орландо терпеливо ждал, положив ей минуту на шок, не прерывая и не говоря ничего нового. Когда минута истекла, он поднялся, взял Ее Сиятельство за шиворот и совсем нелюбезно вытащил из постели.

- Зубки скалить будете на кого-нибудь другого, – он сунул ей в руки испачканную одежду и подошел к письменному столу, на котором имелась бумага и чернильница. – Письма здесь?

Он сам стал рыться в ящиках. Марина, трясущимися руками натянув на себя пеньюар, подошла к туалетному столику и вытащила оттуда небольшую шкатулку.

- Прекрасно, вы умная женщина. – Он достал первое попавшееся письмо, развернул его и положил перед собой. – Знаете, судя по почерку, Его Величество форменный психопат.

Лист чистой бумаги лег перед ним. Некоторое время он изучал письмо, а потом начал выводить на листе строки, внимательно сверяясь с оригиналом.

- Это совсем нелегко. Для того чтобы первоклассно имитировать почерк, надо вжиться в другого человека, стать им на некоторое время. А я совсем не хочу становиться королем Ибрагимом.

Марина следила из-за его плеча, все больше проникаясь каким-то суеверным ужасом перед этим невзрачным молодым человеком.

- Вы владеете почерком короля?

- Человек на моей должности и с моим опытом владеет любым почерком. Готово. Принесите свечу, пожалуйста.

Дрожащее пламя плавило воск, стекавший на бумагу. Орландо достал из кармана большое золотое кольцо и припечатал письмо.

- Личная печать короля! – ужаснулась Марина. – Так он и вправду погиб?

- А вы что думали, я вам тут голову морочу? Одевайтесь по-быстрому и велите запрягать – чтобы через полчаса вас тут не было. Глядишь, проскочите в суматохе.

Он положил письмо в карман и перед уходом обернулся к бледной и растерянной женщине.

- Если вы успеете улизнуть, я позабочусь, чтобы вас не искали. Но если однажды вы мне потребуетесь, извольте быть к моим услугам, долг платежом красен.

- Но кто вы? Как я вас узнаю.

Орландо тонко усмехнулся.

- Не ошибетесь.

У королевской казармы он появился ровно через пятнадцать минут. В этот ранний час королевские гвардейцы занимались гимнастическими упражнениями, и приказ немедленно вооружиться и следовать в мэрию прозвучал как гром среди ясного неба. Однако рука была королевская, и личная печать Его Величества не подлежала сомнению.

- И все-таки, вы не скажете мне, чем провинился господин Сингх?

- Простите, это не моя тайна.

Орландо следовал в первых рядах. Мэрия была оцеплена и служащие арестованы без шума и пыли. Господин мэр, который не имел обыкновения приезжать на работу вовремя, был так же аккуратно вытащен из постели и откомандирован под конвоем в закрытой карете.

- Что случилось? Что происходит?

- Вы арестованы по приказу короля!

Господин Сингх сразу поник. Не было нужды спрашивать, за что, он и сам прекрасно знал. Поэтому он проявил благоразумие, не стал оказывать сопротивление и подчинился королевским гвардейцам. Ему даже не пришла в голову мысль воспользоваться защитой гарнизона Амаранты, который подчинялся лично ему. Раз король так велел, его песенка спета, жаль только, что не успел дочь замуж выдать.

В мэрии было тихо, служащие сидели по своим кабинетам, охраняемые гвардейцами. Мэра провели в его кабинет, где на его месте сидел какой-то маленький рыжий парень и внимательно просматривал его бумаги.

Мэр никогда его не видел. Тайная полиция… он пропал.

- Сударь, позвольте мне обратить ваше внимание, что явился я добровольно и с повинной. Эти господа всего лишь проводили меня, ибо с утра я сам собирался к вам идти.

- Что ж, прекрасно, садитесь.

- Спасибо, я постою.

- Дело ваше.

Сингх немного подумал и все-таки решил сесть. Ноги его не держали. Он был наслышан о том, как мастерски управляются с заключенными палачи в городской тюрьме, и решил, что лучше до этого не доводить.

- Я сам все расскажу.

Орландо с любопытством поднял глаза на мэра – в своем обычном состоянии он производил отличное впечатление, ибо был высок, дороден и важен, как настоящий вельможа. Но сейчас, с серым лицом и трясущимися руками, он был просто жалок. Орландо хотел налить ему водички и подошел к серванту, но Сингх неверно истолковал его намерения и стал торопливо лопотать:

- Не там, сударь, правее. Да, в этом шкафу, на второй полке. Вон та стопка. Я все возмещу, клянусь, я искуплю свою вину.

Глаза у Орландо полезли на лоб, хорошо, что Сингх этого не видел. Он послушно взял предлагаемые документы, и некоторое время молча их изучал. Какая прелесть! Мэр молчал и потел, изредка принимаясь плакать.

- Его Величество простит меня… я в ноги упаду… у меня семья…

- У всех семьи так-то, господин Сингх, это не повод воровать.

- Понимаете, на моей должности по-другому нельзя. Система не допустит. Если ты честный мэр, то либо ты не мэр, либо сумасшедший – тебя раздавят в два счета и выплюнут. И, в конце концов, люди идут на должность для того, чтобы заработать. Чем я хуже.

Орландо молча смотрел на него, не отводя холодного, злобного взгляда. Сингх потел так, что не успевал стирать пот с лица, и он капал на новенький шелковый камзол.

- Король милосерден…

Орландо собрал бумаги в кучку, перевязал их трубочкой и спрятал в карман.

- Был милосерден, увы. У меня к вам важный разговор, господин мэр. Если вы поведете себя правильно, то я могу вам гарантировать, что преемник Его Величества ничего не узнает об этих бумагах и отнесется к вам снисходительно.

Когда рассветная хмарь рассеялась, обнажив синее безмятежное небо, начало припекать. Даже редкие облачка и те спешили убраться с горизонта, чтобы не портить обзор. Орландо чертыхнулся – становилось жарко, сейчас бы самое время снять плащ, но очень не хотелось светиться на виду у половины города. И он продолжил свою прогулку вдоль Малиновых ворот, обливаясь потом и проклиная тупого герцога Карианиди на чем свет стоит.

Теперь в его руках был городской гарнизон. Скоро, очень скоро все узнают о смерти короля, и королевская гвардия откажется ему повиноваться, но с гарнизоном Амаранты он этого не боялся. Он уже подтянул людей, чтобы разоружить гвардейцев на то время, которое понадобится, чтобы утвердить Карианиди в роли регента.

Внезапно небо омрачилось на мгновение – большое облако набежало и закрыло солнечный диск, и одновременно взметнулось холодное дыхание ветра, поднимая пыль. Серое облако поднялось над дорогой и стало быстро продвигаться к воротам.

- Как это оно? – вдруг подумал Орландо, заметив, что ветер дул от ворот. Тем не менее, облако не становилось меньше, оно росло и двигалось прямо к нему, пугая обывателей и заставляя их спешно отворачивать с дороги. Когда оно поравнялось с текстильной лавкой, Орландо смог различить силуэты людей и лошадей – то мчался Карианиди с кучей людей, собранных по дороге, сея панику, неся в утренний город страшную весть.

Орландо наблюдал с крепостной стены, как рушилось обычное, будничное утро – узнав о случившемся, кто-то плакал, кто-то потрясал кулаками, кто-то испуганно замолкал. Неизвестность – самое страшное, что может случиться с человеком, а что может быть неопределеннее ситуации, когда все государственное устройство летит к чертям.

- Орландо! Вот вы где! Вы мне нужны немедленно!

Герцог не затыкался примерно минут пятнадцать, его взволнованную речь внимательно слушали все зеваки, которые нашлись у ворот. Управляющий не прерывал его, давая выплеснуть эмоции.

- Ваша Светлость, вам необходимо отдохнуть хотя бы несколько часов.

Очень почтительно он взял герцога под руку и отвел в сторонку.

- Крепитесь, вам придется быть сильным. Первыми узнают рынки, потом коммерция, и это вызовет настоящую панику и обвал. Потом дело дойдет до государственных учреждений, а за ними и до обычных граждан.

- Что мы будем делать? Орландо…

- Не беспокойтесь, гарнизон в моих руках, а господин Сингх с сегодняшнего утра ваш самый пламенный сторонник.

Карианди одурело уставился на своего управляющего.

- Кто вы? Вы внушаете мне ужас.

Орландо отмахнулся:

- Вы переутомились. Ступайте домой, примите капель и ложитесь спать. Я настаиваю, чтобы вы все выполнили в точности: приняли капли, а не на грудь. К вечеру, когда я за вами приду, вы должны быть в форме. Не забывайте, вы теперь король.

Последние слова, похоже, еще больше напугали герцога. Орландо понял, что немного передавил на него, поэтому он смягчил голос и почти нежно увлек его за собой.

- Ступайте, я вам вечером все расскажу в подробностях. Я дико устал, и если позволю себе сейчас расслабиться, то свалюсь, а этого никак нельзя допустить. Мне нужно действовать, а не то начнутся погромы – люди бывают очень нервными, когда сильно пугаются.

Он посадил герцога на коня, помахал ему вслед и двинулся к казарме.

Там уже царила легкая растерянность, вызванная последними новостями. Гвардейцы встревоженно жужжали, собираясь в кучки. Орландо вышел вперед и откинул с лица капюшон, делая знак пропустить его. Все лица повернулись к нему, и он заговорил неожиданно глубоким и скорбным голосом:

- Я принес вам ужасную новость – сегодня ночью наш господин, Его Величество, король Ибрагим, а также королева Зоя, принцесса Лия, и почти весь двор были зверски убиты этой ночью по дороге из поместья барона Беккенбауэра в Амаранту. Это чудовищное преступление, совершенное с невероятной жестокостью, является величайшей трагедией, когда-либо происходившей в этой стране.

Он помолчал, дав присутствующим время переварить информацию, а потом продолжил уже проще и человечнее:

- Это ужасно, по-настоящему ужасно. Господин герцог Карианиди сейчас принес эту новость. Он был там и все видел. Барон Беккенбауэр остался там, чтобы собрать останки, а Его Светлость поспешил в Амаранту.

Он осекся, как будто от волнения ему перехватило голос.

- Дело в чем – король мертв, и сейчас нет никого, кто имел бы право отдавать вам приказания. Герцог Карианиди по должности является королевским советником, но сейчас он – самый старший по происхождению и званию из оставшихся в живых. Думаю, это правильно, если он примет командование городом на себя. Несмотря на ужасное несчастье, я попрошу вас приступить к своим обязанностям, а именно – к поддержанию порядка. Я попрошу офицеров подойти ко мне, я объясню задачи на сегодняшний день.

Стоя совершенно один среди вооруженной людской массы, Орландо не испытывал ни малейшего страха, он четко и ясно объяснял офицерам, куда нужно двигаться и что делать. План его был разумен и предполагал профилактику беспорядков в наиболее взрывоопасных местах города. Никто из офицеров не посчитал его указания вздорными или ошибочными, и это говорило о многом – опытные люди признали его своим начальником, едва его увидев.

Паника расходилась волнами – от человека к человеку, от дома к дому, от квартала к кварталу. К двенадцати часам масштабы трагедии стали совершенно ясны. Погибла вся королевская семья, и еще множество самых знатных людей.

Город гудел, как растревоженный улей, передавая из уст в уста страшную новость. Что же теперь будет? Этот вопрос задавал себе каждый человек – от последнего забулдыги до барона Ферро, властелина плериэльских земель. Никогда не бывало такого, чтобы Страна Вечной Осени оставалась без верховной власти, и сейчас растерянные люди пытались сообразить, как теперь повернется их жизнь, и не пора ли ждать войны.

Король Ибрагим не имел иных наследников, кроме своей маленькой дочери, ибо уже несколько поколений его предки не имели более чем одного ребенка. Ибрагим был единственным ребенком Ольгерда, своего отца, тот, в свою очередь – единственным ребенком королевы Мередит, которая была единственной дочерью короля Базилевса. У Базилевса, правда, было два брата, но их потомки за прошедшее время успели основательно перемешаться с некоролевскими семьями, и кровь их давно не была голубой. Короче, выяснялось, что реально претендовать на престол некому, а что делать в такой ситуации – никто не знал.

Кто будет править страной? Хотя бы на первое время, до того, как разъяснится вопрос престолонаследия? Простых горожан такие вопросы не волновали, но они очень беспокоили тех, кому было что терять, особенно деловых людей, чьи имущественные интересы были связаны с существующей властью.

Орландо понимал все это, и также понимал, что их надо успокоить – деньги должны оставаться тем, где находятся. Он торопился зафиксировать факт убийства, на основании свидетельских показаний был составлен список жертв, который Орландо распорядился размножить и развесить на самых видных местах.

Он не зря сделал это, причем разместил имена в порядке убывания знатности – каждый человек, читая этот некролог, поневоле понимал, что в этой стране не осталось никого знатнее и могущественнее герцога Карианиди. А раз он самый сильный, значит именно он и должен дать ответы на все вопросы – к дому герцога повалила толпа.

Толкаясь вместе со всеми, Орландо опасался, что не сможет пробиться внутрь. Он должен был подготовить герцога, чтобы тот не брякнул сдуру какую-нибудь глупость, которую потом придется исправлять бессонными ночами. Впрочем, ему повезло – он сумел нырнуть между прутьями ограды в особняке Курмангалеева, а там задами и через забор добрался до родного дома.

Герцог уже проснулся, и сейчас маялся жуткой головной болью. Он не мог понять, то ли ему приснился жуткий сон, то ли это было наяву. Поэтому, когда потный и запыхавшийся Орландо нарисовался на пороге опочивальни, Карианиди обрадовался ему, как родному.

- Орландо, объясните мне, что произошло! Я не могу понять, то ли короля убили, то ли я с ума сошел...

Орландо критически осмотрел его помятую физиономию:

- Ваша Светлость, пришло время действовать. Насколько я знаю, вы – великолепный оратор, - нарочно подпустив леща, Орландо рассчитывал вдохновить герцога на выступление. – Сейчас самое время это всем доказать. Дело в том, что вместе с королем погибли и многие другие – Кьянти, Сапатеро, Курмангалеев, и сейчас в этом королевстве нет человека выше вас. Толпа, которая собралась у ворот тоже это знает, и, как любая толпа, ищет вождя. А кто может быть лучшим вождем, чем вы?

Герцог нервно кивнул. Значит, это был не кошмар, и король по-настоящему, взаправду мертв.

- Орландо, объясните мне, как все это случилось. Я должен знать.

- Ох, долго объяснять… Ладно, давайте вспоминать - вам угрожала непосредственная опасность от князя Сапатеро, который хотел вас погубить. Для этой цели он подослал вам провокатора и впутал в псевдо-заговор. Вам надо было спасаться, вы решили убрать князя раньше, чем он это сделает с вами, а так как убрать князя одного не получалось, вы решили прихватить и короля. Так ваш псевдо-заговор стал настоящим.

- Ээээ, не впутывайте в это меня, я ничего не знал.

- В самом деле? Вы даже дали мне на это денег. Вы, Билич и Ризами скинулись на 120 тысяч септимов – жуткая сумма, но она не пропала даром. Вы все сами видели.

Герцог был в ужасе.

- Но как вам это удалось?

- Довольно просто: я пошел в Темный лес и договорился со Змеем.

- С кем?

- Со Змеем Горынычем XV, вы что, не верили в его существование? Напрасно. Куда сложнее было заставить короля свернуть с дороги, чтобы Змей мог его встретить, но мне и это удалось. Кстати, пурген вам я подсунул, извините – мне надо было, чтобы вы болели натурально и ничего не знали. Вы должны были искренне изумиться, чтобы никто вас не заподозрил. Теперь все хорошо.

Карианиди слушал и не верил своим ушам. Орландо рассказал ему, как провернул аферу с гарнизоном, и как Сингх от страха сам на себя наговорил.

- Собственно, я и сам не верю, ущипните меня, Ваше Сиятельство. Я как под гипнозом был, меня волной несло. Даже сейчас я стараюсь не думать, чтобы чары не рассеялись, и я не ужаснулся тому, что сделал невозможное.

Орландо присел на стул и сгорбился, вся его поза выражала крайнюю усталость. Герцогу даже стало жалко. Но никогда в жизни он не испытывал к кому-либо таких чувств: безграничного восхищения, ужаса, потребности и отвращения.

И еще перед ним вставал неумолимый факт, что отныне он король. Что же теперь делать? Вот так, достигнув наконец своей мечты, он растерялся и не понимал, как же быть. Один Орландо, казалось, точно знает куда идет и чего хочет – посему герцог без возражений поднялся, одел то, что ему предложили, тщательно умыл лицо и вышел на балкон.

Как оказалось, кто-то открыл ворота, и теперь толпа заполонила двор и сад. Герцог с сожалением посмотрел на клумбы, безжалостно растоптанные взволнованным народом, но сейчас было не время горевать. Его управляющий был совершенно прав – герцог Карианиди прекрасно смотрелся на публике, он умел красиво говорить, так сказать жечь глаголом. Если не присматриваться к нему вблизи, то он был просто идеальным вельможей.

Вот и сейчас он выглядел героически-торжественно: черный камзол, небрежно расстегнутая белоснежная рубашк хорошо оттеняла аристократически бледное лицо. Запавшие черные глаза производили впечатление глубокого горя, а когда зазвучал его голос, который Орландо всегда находил превосходным, то у толпы просто не осталось шансов.

- Друзья мои… Позвольте в этот скорбный час назвать вас своими друзьями, ибо перед лицом трагедии мы все равны – вельможи и простые горожане. У меня нет слов, чтобы описать мое горе – я, как и все вы, искренне любил короля и его семью. И кроме короля, я потерял многих близких друзей, поэтому я не могу говорить, слезы душат меня…

И, к величайшему изумлению Орландо, герцог по-настоящему зарыдал. Народ взвыл вслед за ним. Ошалело глядя на эту массовую истерику, Орландо готов был зааплодировать своему господину.

- И тем не менее, - поплакав две минуты, Карианиди решил, что хватит, - со смертью короля Ибрагима наша жизнь не заканчивается. Да, мы убиты горем, но нужно думать и о хлебе насущном, то есть о том, кто и как будет управлять страной в отсутствие верховной власти.

Рыдания в толпе прекратились, герцог подошел к самому интересному.

- Я – герцог Карианиди, мой род достаточно древний и славный, чтобы красоваться на гербах в королевском дворце. Я был советником Его Величества и государственные тяготы для меня не впервой. Я не боюсь хлопот и ответственности, я готов нести бремя власти до тех пор, пока это будет угодно народу. Если будет на то ваша воля, я приму на себя полноту ответственности за текущие дела королевства, поддержание правопорядка внутри и мира на рубежах.

Последнее предложение вообще-то представляло собой вопрос, коварно адресованный разгоряченной толпе, и представляющий собой мандат на власть, и, красиво преподнесенный, он нашел отклик.

- Пусть правит герцог! – раздались крики.

- Карианиди во дворец!

- Герцога!

Крики становились все громче, перерастая в скандирование. Герцог стоял на балконе, упиваясь этими криками – вот он, момент торжества. К этому он шел много лет, или делал вид что шел, но неожиданно оказался там, где и не чаял. Ему требовалось немало сил, чтобы сохранять на лице скорбное выражение, но тут н вдруг почувствовал, что кто-то больно сжал ему локоть.

- Скажите им, что принимаете от них полномочия, что сейчас займетесь доставкой тел и похоронами и попросите расходиться… - шепот, больше похожий на шипение змеи, влетел в ухо герцога, напоминая ему о том, что мечтать еще рановато. Он кивнул и поднял руки, призывая к молчанию.

- Друзья мои, благодарю. Именно здесь и сейчас, перед лицом народа я принимаю вверенные мне полномочия и торжественно клянусь служить вам верой и правдой. Да будет так! – Толпа одобрительно заревела. – А сейчас долг призывает меня: я должен заняться доставкой тел Их Величеств и организацией похорон. Ступайте по домам, друзья мои и ничего не бойтесь – я сумею обеспечить порядок в городе и в стране. Живите, как жили.

Герцог поклонился народу, прижав руку к сердцу, и быстро вышел. Толпа под окнами еще пошумела немного и начала редеть. Орландо велел нескольким солдатам поторопить особо впечатлительных зевак, чтобы они не проявляли излишнего интереса к хозяйству Его Светлости.

А Его Светлость, выйдя с балкона, приосанился, вошел в роль, и теперь смотрел гоголем – перед кем бы еще выступить. Но управляющий был фигурой неблагодарной, поэтому герцог немного скис.

- Вы были великолепны, просто слов нет, но почивать на лаврах еще долго не придется. Вот список погибших, прочтите его внимательно. Хорошая новость – это то, что эти люди мертвы, плохая – все остальные живы. Никто, кроме собравшихся булочников не жаждет видеть вас королем, да и те завтра протрезвеют, так что бой только начинается, Ваша Светлость. А сейчас извольте сесть и подписать вот эти письма, в которых вы созываете экстренное заседание Совета – нужно ковать железо, пока горячо. Не одни мы с вами такие умные, найдутся и другие, желающие воспользоваться ситуацией, поэтому мы не должны давать им время на раздумья.

Говоря все это, Орландо раскладывал на столе письма, заготовленные еще до смерти короля. Герцог смотрел на него со смесью восхищения и ужаса – как же этот человек был уверен в себе! Король еще был жив и здоров, а какой-то бывший лакей уже писал письма о назначении экстренного заседания Государственного Совета по случаю его смерти. Невероятно! Да человек ли он? Может, это сам дьявол во плоти…

Покинув герцога, дьявол во плоти поднялся к себе в комнату. Он чувствовал, что ему непременно нужно хоть немного отдохнуть. Дух был бодр, но тело требовало передышки. Он попросил приготовить ему ванну и собрать что-нибудь поесть, понимая, что впереди еще долгая-долгая гонка, и выдохнуть удастся нескоро.

Ему показалось, что он сто лет не видел свою комнату, хотя оставил ее только вчера. Может, дело было в том, что его глазами теперь смотрел другой человек. Он изменился за прошедшие сутки.

Орландо подошел к зеркалу – круглое озерцо качнулось и показало ему незнакомого мужчину, с холодным стальным взглядом и жесткой складкой рта. Сколько лет было этому человеку? Двадцать? Сорок? У него не было возраста, он не был ни красив, ни дурен, он не имел в своем лице отличительно человеческих черт. Это была маска энергии, воли и власти. Пристально рассматривая отражение, Орландо отметил глубокие тени под глазами, серую кожу после бессонной ночи, но глаза магнетически горели, сила исходила от него – он ковал свое будущее.

Он оглянулся: сквозь легкую ткань штор просвечивало солнце, оставляя на полу жаркий, желтый квадрат.

- Распогодилось… - подумал Орландо. Он вспомнил свежее небо над головой, яркие флаги Синей башни и зажмурил глаза, чтобы вновь оказаться в сегодняшнем утре, окунуться в кислород, испытать ни с чем не сравнимое ощущение свободы и причастности к движению мира. От напряжения перед глазами поплыли пятна, но он убедил себя, что это от солнца – стоял и улыбался сам себе, чувствуя, как восторг и радость приливают к сердцу горячими волнами.

Все, что происходило с ним, было невероятно: в тот день, когда он решил покинуть теткин дом, он не знал, куда и зачем направляется, но сердце его было полно радостных предчувствий. Так, должно быть, чувствует себя девушка-дебютантка перед первым балом: ей кажется, что еще чуть-чуть и начнется сказка, все закрутится, поднимется, подхватит ее и вознесет на вершину жизни. И Орландо думал так же, но, в отличие от тысяч дебютанток, все именно так и случилось. В тот приснопамятный день, когда он попал под листопад и нашел чагу, он словно знал, что его жизнь станет увлекательным приключением со счастливым концом.

- Видеть цель, верить в себя, не замечать препятствий… - улыбнулся он сам себе. Только так осуществляются самые безумные планы и сбываются самые невероятные мечты. Деревенские мальчики становятся государственными деятелями, а великие мира сего обращаются в прах. Его Величество Ибрагим ни сном ни духом не мог помыслить, что где-то в Плериэле живет мальчишка, который однажды уничтожит его, как муху.

Ход его мыслей прервал стук в дверь – принесли умыться. Он открыл дверь, и, пока устанавливали и готовили ванну, Орландо отошел к окну, понаблюдать за своими любимыми голубями. Они негромко ворковали под козырьком крыши, но наружу не показывались. Тем не менее, Орландо ощущал их присутствие, и от этого становилось теплее на душе.

Он очень любил животных, с самого детства чувствовал к ним какую-то особую нежность и ответственность, смешанную с чувством вины. Не потому что обидел кого-то, нет, но потому что был человеком и ощущал свою часть вины за их страдания. Каждое утро и вечер он кормил голубей свежим хлебушком и нисколько не возражал против вечно загаженного подоконника. Кроме того, несмотря на свои нежные отношения с Цилей, он внимательно следил, чтобы его любимица не добралась до пернатых, которые от сытой жизни совсем потеряли страх и осторожность.

Когда ванна была готова, он отпустил людей, разделся и с наслаждением опустился в горячую воду – уставшее тело словно растеклось по стенкам, отказываясь служить своему хозяину, а он и не настаивал, откинул голову и попытался отключиться. Лечь в ванну и перестать думать, это самый лучший и быстрый способ восстановить силы. Он это знал еще со времени своих ночных бдений.

Единственным его проступком по службе лакея было то, что он иногда закрывался в ванной герцога и пользовался его мраморной красавицей для кратковременного отдыха. Никто так и не узнал об этом, а Орландо отработал прекрасный способ приходить в себя за полчаса.

Нагретая вода приятно пощипывала кожу, он закрыл глаза и сделал усилие, чтобы избавиться от назойливых мыслей, мельтешащих как комары теплым вечером. Снова и снова он вызывал в памяти утренние ощущения, словно всматривался в синее небо и пытался взлететь, нырнуть в него, раствориться, стать воздухом. Спустя какое-то время ему это удалось и он сам не заметил как пространство вокруг него исчезло, заполнившись белой субстанцией, похожей на облако. Сколько времени он парил в этом облаке, он не знал, но это было здорово.

Вернул его на землю голубиный клекот – пернатые отчего-то забеспокоились и затанцевали по крыше, возмущенно крича. Орландо открыл глаза и потянулся к карманным часам – сорок минут он отсутствовал на земле, но за это время успел отдохнуть и освежиться. Пора было действовать.

Легкий обед – и он снова был готов к бою. Теперь он мог перевернуть землю даже без помощи точки опоры. Путь его лежал во дворец, необходимо было сделать слишком много для одного дня, но Орландо не боялся, теперь он целиком и полностью верил в свою счастливую звезду.

На улицах города царила легкая паника, но беспорядков он нигде не обнаружил – королевские гвардейцы сделали свое дело. Спешно пробираясь в гомонящей толпе, Орландо прикидывал, во сколько привезут погибших, и куда их можно будет разместить.

На Дворцовой площади было столпотворение – сложно сказать, чего ждали люди, кучкующиеся под знаменитыми фонарями. Король Ибрагим больше никогда не выйдет на балкон к своему народу.

Вот здесь работа офицера ему совсем не понравилась – почему он допустил такое? Любая толпа представляет собой опасность, нельзя предсказать, что взбредет в голову какому-нибудь придурку в такой взрывоопасной обстановке.

С трудом пробившись к входу, Орландо бросил поводья лошади караульному солдату и потребовал к себе старшего офицера. На лице караульного явно читалось недоумение, но Орландо так зыркнул на него, что тот почел за благо не раскрывать рта и быстренько испарился. Полномочный представитель герцога Карианиди беспрепятственно прошел внутрь.

Дворец поразил его воображение еще в тот самый раз, когда он сопровождал герцога, но теперь он поднимался по парадной лестнице, словно сам король, и поневоле останавливался, чтобы полюбоваться окружающей красотой.

Розовый мрамор, из которого была выполнена лестница, привезли когда-то аж из Тридесятого царства. Мозаичный пол, исполненный с величайшим искусством, перекликался по цвету с сиреневыми стенами, обтянутыми тончайшим шелком. С потолка свешивались чугунные люстры, в каждой из которых было по сто свечей. Люстры были позолочены еще в прошлом веке. От долгого употребления позолота закоптилась и отлетела, но они по-прежнему роскошно выглядели – фантазия художника и мастерство кузнеца позволили тяжеленным чугунным конструкциям выглядеть легко и воздушно. Картины, изображавшие сцены безрадостного королевского быта, украшали стены парадного, потолок тоже был расписан жанровыми сценками: короли охотятся, кушают, принимают послов, сидят на троне и т.д.

Орландо внимательно всматривался – не обнаружится ли где-нибудь его любимая Брижитт за работой? Но видимо, королям работать не пристало, и на стены она не попала. Впрочем, он знал, что королева Брижитт предпочитала остаться в плодах своих трудов, а не на стенах дворца, в котором, кстати говоря, царила страшная суета.

Люди, судя по всему, из персонала, метались из комнаты в комнату, носили вещи туда-сюда. Орландо нахмурился, как-то это не походило на скорбь и подготовку к похоронам. Он пошел вдоль анфилады парадных комнат, там и тут в глаза ему бросались пустые места на стенах вместо картин и пустые полки старинных шкафов.

- Там есть подсвечники серебряные… Бери, конечно, кто теперь считать будет, а что завтра с нами станется – неизвестно…

Орландо уже занес было ногу на порог, но услышанная им фраза его остановила, он круто развернулся и быстро пошел назад, на лестницу, по которой как раз поднимался офицер королевских гвардейцев по имени МакДермотт, за которым побежал караульный.

- А, вот и вы. Прекрасно. Сколько у вас человек?

МакДермотт изумленно посмотрел на худенького человечка, державшего себя так, словно был по меньшей мере герцогом.

- Тридцать. Кстати, я еще утром хотел задать вам пару вопросов относительно того, кто вы такой.

- Но не задали, и это дало вам повод плохо выполнять свои непосредственные обязанности?

Орландо сжал губы, зло глядя на здоровенного румяного детину.

- Что значит «плохо выполнять»?

- А то, что перед дворцом почему-то собралась толпа. Мне действительно нужно объяснять вам, что тридцать человек, даже хорошо вооруженных, против трехсот – это капля в море? Или мне нужно объяснять вам, что в стенах дворца идет разграбление имущества, принадлежащего королю, а значит, государству? Обязанность офицера королевской гвардии – поддерживать порядок на вверенном ему участке и не допускать хищения королевского имущества, а вы с этим не справляетесь. Сейчас, немедленно, не теряя ни минуты, отправьте двадцать человек, чтобы они рассекли толпу на мелкие группы и без шума вывели народ с площади. А остальные десять пусть перекроют выходы из дворца и не выпускают ни одного человека без моего личного распоряжения. После этого будете задавать вопросы. Марш!

Последнюю фразу управляющий произнес с такой ненавистью, что МакДермотт только дернул головой и отправился выполнять приказ, багровый от ярости и стыда. А Орландо, сцепив зубы, отправился искать кабинет короля – место, где он мог бы работать и руководить.

Кабинет обнаружился на втором этаже, сразу за спальней. Большая квадратная комната была обита полосатым ландрским шелком и обставлена роскошно, но неудобно. Орландо сразу оценил ее с точки зрения функциональности: окно было расположено справа от стола, что было нехорошо для правши. Если переставить стол, то сидящий за ним человек оказывался сидящим спиной к двери, что было еще хуже. Вычурные шкафы красного дерева обладали недостаточной глубиной и высотой для того, чтобы ставить папки с документами. Кресло больше походило на трон, а не на предмет мебели. Стены были завешаны старинным оружием, богато инкрустированным драгоценностями, а в углу стояло чучело медведя, грозно сверкающего стеклянными глазками на незваного гостя.

- Видимо досюда еще не добрались ушлые лакеи… - подумал Орландо. И только он так подумал, как в спальне раздались торопливые шаги, дверь распахнулась и на пороге показались два человека в королевских ливреях и с большим мешком. Присутствие Орландо в комнате для них оказалось, мягко говоря, неожиданным.

- Входите, господа, вы за мусором? – подняв бровь и снимая со стены драгоценную саблю, сказал управляющий. Лакеи замялись на пороге, не зная как реагировать на этого человека, которого они совсем не знали, но который им очень сильно помешал.

- Ну что же вы, входите. И мешок свой не забудьте, очень интересно посмотреть, что же теперь выкидывают во дворцах. – Он вынул саблю из ножен и до боли сжал эфес в пальцах, гнев закипал в нем медленно, но верно. – Ваши имена и должности, пожалуйста…

Лакеи попятились, Орландо сделал несколько стремительных шагов вперед с саблей в руке, но не догнал – видя такое дело, они бросили добычу и пустились наутек. Парень не стал тратить время на погоню и решил заглянуть в мешок: как он и предполагал, мешок был полон наворованного добра, от занавесок до подсвечников.

- Сволочи… Тюрьма по вам плачет. – Он бросил саблю на стол. – И вообще, в этом кабинете, похоже, никто никогда не работал. Развели тут музей… понаставили пылесборников…

Орландо злобно покосился на чучело, как будто оно было в чем-то виновато. Тем временем появился МакДермотт, доложить, что все сделано. Орландо мрачно выслушал его и велел привести главного администратора и начальника полиции.

Господин Ла Торре явился сразу и был удостоен жестокого разноса. Но от крайних мер Орландо решил воздержаться, пока не разберется в здешних людях.

- Итак, я велел перекрыть все выходы. Ваша задача – вытряхнуть карманы и возвратить все украденное на свое законное место. Опись имущества положите вот сюда, я лично все проверю, и если чего-то не окажется на месте, платить придется вам. А сейчас мы займемся делами скорбными, необходимо подготовить дворец к похоронам. Его Светлость герцог Карианиди еще не давал распоряжений относительно церемонии, но я полагаю, что она будет без излишеств, поэтому для начала вы должны обеспечить идеальную чистоту всех помещений, а также траурный декор. Завесьте зеркала, задрапируйте черной тканью тронный зал и парадную лестницу. Кроме того, скоро должны привезти тела погибших, поэтому нам нужно найти подходящее помещение для их пребывания перед похоронами. Во дворце погреб есть?

- П-п-п-погреб? – Диего Ла Торре стоял как громом ушибленный. Ему и в кошмарном сне бы не приснилось, что Его Величество может ожидать собственных похорон в погребе.

- Да, погреб, или любое другое холодное помещение. Если вы, конечно, не любитель трупного запаха. Идемте, покажете мне подходящее помещение. А вы, МакДермотт, ступайте в мэрию, приведите сюда господина мэра и ближайшего нотариуса – они будут необходимы для процедуры опознания погибших. Заодно пошлите кого-нибудь в дом Его Светлости герцога Карианиди, и передайте ему вот эту записку.

Он вручил записку МакДермотту и быстро вышел вслед за главным администратором.

Ла Торре привел Орландо в погреб, в котором обычно хранились продукты. Утром, в связи с отъездом королевского семейства, он не пополнялся, как обычно. В любой другой день интендант отправлялся на рынок ко времени прибытия самых ранних торговок, чтобы первому купить самую свежую зелень, мясо и овощи для главного стола в стране. Салат, поставляемый на завтрак Их Величеств должен быть настолько свежим, чтобы капельки утренней росы, упавшей на грядку, еще не успели с него осыпаться. Орландо обошел погреб, не без любопытства рассматривая различные заморские припасы, аккуратно расставленные по полкам и снабженные инвентарными номерами.

- Хоть здесь похоже на порядок. Кто у вас интендант?

- Госпожа Кржничкова, сударь. Божена Кржничкова.

- Вечером пришлете ее ко мне. Так, вот эти бочки давайте отодвинем в сторону, и поставим пару столов посередине. Велите принести из кухни столы и хорошенько накрыть их. – Орландо поежился, в погребе действительно было холодно.

- Кухонные столы?

- Ну не обеденные же… Очень хорошее место, подходящее. По крайней мере, первую ночь он здесь переночуют, а там видно будет.

Главный администратор смотрел на этого маленького человека в черном с суеверным ужасом, но беспрекословно выполнял все его поручения, как будто он один знал, что делать и мог дать ответ на все вопросы. Дав ему все необходимые указания, Орландо снова поднялся в кабинет.

- МакДермотт, зайдите ко мне.

Рослый гвардейский капитан почему-то больше не задавал никаких вопросов, его любопытство внезапно кончилось, и все сомнения исчезли. Скромный управляющий герцога Карианиди превратился в его глазах в государственного управляющего.

- Ситуация вот какая: скоро привезут погибших. Я распорядился, чтобы подводы подогнали на задний двор, незачем лишний раз на это глазеть. Трупы там изуродованные, с оторванными головами, руками и ногами, зрелище не для слабонервных. Необходимо провести опознание и раздать останки родственникам погибших, при этом ничего не перепутав. Некрасиво будет, если из-за чьей-то голени выйдет драка.

Орландо помолчал, ему самому неприятно было об этом говорить.

– Вот список погибших. Приведите по одному, я повторяю – одному родственнику для каждого! Выбирайте вменяемых, которые будут держать себя в руках, пусть берут подводы. Необходимо организовать опознание максимально быстро, чтобы лишние трупы развезли по домам до наступления темноты. Я надеюсь, у вас хватит ума проделать все максимально тихо, не забывайте – один раз вы уже облажались, второго раза быть не должно.

МакДермотт некоторое время обдумывал услышанное:

- Я буду пускать их по одному, пусть выбирают из кучи свое и быстро проваливают. Но надо бы еще солдат, народ волнуется и норовит пробраться на площадь, ну и на опознании помощь понадобится.

- Я понял. Возьмите людей у капитана Мкртчана и попросите побольше простыней у главного администратора. Ступайте.

МакДермотт поклонился и вышел, а Орландо сел за письменный стол короля и стал готовить план работ на ближайшие дни. Он ждал герцога Карианиди, который по идее должен был явиться сразу по получении письма, но почему-то запаздывал. Вместо герцога караульный доложил о приходе городского главы и нотариуса Ериссона, за которыми быстро послал МакДермотт.

Сейчас Сингх был потрясен, но выглядел гораздо лучше, чем утром. Черные глазки испуганно перебегали с предмета на предмет, а пальцы нервно теребили золотую цепочку, но в целом, он держался достойно.

- Выглядит так, как будто я поймал его на карманной краже… - подумал Орландо про себя, а вслух сказал:

- Добрый день, господа. Присаживайтесь, пожалуйста, я вам сейчас объясню смысл вашего пребывания здесь.

Он рассказал о том, что от них требуется – опознать тела короля, королевы и принцессы, засвидетельствовать их смерть, и составить об этом соответствующую бумагу в присутствии господина герцога Карианиди, который объявлен временным управляющим до заседания Совета. Нотариус Ериссон попросил бумагу и чернил, но Орландо ответил, что все будет им предоставлено в погребе, где и пройдет опознание.

В этот момент в коридоре раздались знакомые шаги – Его Светлость наконец-то соизволил явиться. При его появлении Сингх и Ериссон встали, но герцог велел им сесть повелительным жестом – с каждой минутой, прошедшей после смерти короля, он становился все более величественным. Орландо встал, поклонился своему господину и уступил ему место за столом.

- Ну что, когда займемся делом? – вопрос герцога прозвучал немного нелепо в контексте обстановки, но Орландо поспешил сгладить неловкость.

- Подводы немного задерживаются, Ваша Светлость. Сейчас я попрошу господина Сингха и господина Ериссона спуститься вниз, туда, где будет проходить опознание. Прошу вас, господа, солдат проводит вас до места. Мы с господином герцогом вскоре к вам присоединимся.

Недоумевающие Сингх и Ериссон молча поднялись и вышли, не забыв поклониться Карианиди, изящно развалившемуся в королевском кресле.

- Куда ты их отправил?

- В погреб. Пусть померзнут, чтоб не возникало желания пристально рассматривать.

- Ну ты даешь! – он повернулся, рассматривая королевский кабинет, - а ничего тут так, миленько…

- Да, терпимо, но для работы неудобно. Ваша Светлость, слушайте меня внимательно – теперь вы глава государства, на вас обращены тысячи глаз, поэтому необходимо соответствовать…

- Ты это к чему?

- К тому, что пить пока не стоит. – Орландо нахмурился, глядя как герцог потянулся к графину с коньяком.

- Да ладно тебе, я рюмашку дерну и все.

- Господин герцог, вам сегодня предстоит подписать и удостоверить документ чрезвычайной государственной важности – свидетельство о смерти Его Величества короля Ибрагима, его законной супруги королевы Зои, и их единственной дочери, принцессы Лии. Этот документ значит, что королевская династия в стране Вечной Осени прервалась, и необходимо искать другого представителя на должность короля. Подлинность, правильность и законность этого документа не должна вызывать ни малейшего сомнения ни в ком. А если комиссия, подписавшая этот акт, будет пьяна, впоследствии можно будет сказать, что король не был убит, вместо него похоронили другого человека, пьяный герцог Карианиди мог и ошибиться. А это чревато появлением самозванцев. Понимаете, о чем я говорю? – Орландо склонился над герцогом. – Комар носа не должен подточить над этой бумагой.

Карианиди испуганно отдернул руку. Черт побери, все действительно серьезно. Он почувствовал себя обиженным ребенком, у которого вынули конфету изо рта, надулся, но управляющий не обратил на него и малейшего внимания. Он выпрямился, глядя в открытое окно, за которым послышался стук копыт.

Вечер выдался пасмурным и туманным, сизая мгла стелилась по земле, заползала в дома, пробиралась под одежду, пачкая все вокруг липким и мокрым. Ирья закрыла окна и двери, но даже в ярко освещенной и натопленной комнате ей было неуютно, как будто туман невидимкой прокрался к ней за пазуху.

Утром она услышала новость, когда пришла на рынок за продуктами. Перепуганные торговцы спешно сворачивали палатки, опасаясь погромов, везде царил хаос и страх. Ирья подошла к женщине, у которой всегда покупала рыбу, и увидела, что та спешно упаковывает товар, плача от злости.

- Вот ведь беда, никакой торговли! А рыба ждать не может, если ее не продать, то можно выбросить. Мне теперь придется выбросить всю эту красоту – посмотрите, госпожа Ирья, какая красавица! - Она подняла свежую форель, жирную, с нежно розовой чешуей и чистыми глазами.

- Ну, с этой красавицей я вам помогу, заверните мне ее. Что вообще тут происходит, госпожа Урсула?

- Силы небесные! Да вы не знаете будто – сегодня ночью короля со всей семьей и свитой начисто убили!

Под Ирьей зашаталась мостовая, она схватилась за прилавок, чтобы не упасть. Глупая торговка рыбой, конечно, может и приврать и перепутать, но сейчас ведьма точно ощущала, что она говорит правду. Да, король мертв, окончательно и бесповоротно. Судьба опустила на всех свое покрывало.

Ирья побрела домой, помахивая рыбиной и плохо соображая, что происходит вокруг. В Огуречном переулке она увидела толпу людей, напряженно читающих какой-то листок, прикрепленный на стену. Подойдя поближе, она увидела, что это был список погибших, недлинный скорбный список, наскоро переписанный кем-то.

Дома ей показалось невыносимо холодно, она снова подбросила дров в печку и принялась чистить рыбу, но все ее движения были машинальными. Она действовала как автомат со сломанной пружиной.

Король погиб. Это не укладывалось в голове: она знала его с раннего детства, еще хулиганистым, задиристым мальчуганом, потом бесшабашным юношей, гулякой и франтом, а потом и зрелым мужчиной. У него была масса недостатков, но плохим человеком он не был, а жена его и вовсе была редкой умницей. И вот теперь они мертвы. Ирья положила нож и тяжело оперлась на стол – она ведь знала это, она все знала, почему же тогда она не смогла этого предотвратить?

Обложив рыбу картошкой, она отправила ее в печь к величайшему разочарованию Брынзы, ожидавшей свежего, сочного мяска.

- Брысь пошла! – Ведьма снова стала перебирать в памяти события последних месяцев: Орландо! Она же знала, что он нечист, почему не остановила его? Решила, что он сам со своей судьбой разберется… Дура! Он и разобрался, но не только со своей, а еще и с чужими.

Вечерело. Муки совести начисто заглушили голод, и рыба сразу из печки отправилась в шкаф. Погадать, что ли? Не хотелось… Ирья слонялась по дому без дела и не могла себя пристроить хоть к чему-нибудь. Нестерпимо захотелось прогуляться, она выглянула на улицу – туман и сырость, надо бы одеть что-нибудь потеплее.

Уже зажглись огоньки в окнах Касабласа, а она вышла на улицу и побрела куда глаза глядят. Стылые осенние сумерки окутали город, превратили его жителей в призраков, а приветливые уличные лампы – в блуждающие болотные огни. Ирья шла наобум, не замечая дороги, растворяясь в тумане вместе с такими же одинокими фигурами. Квартал за кварталом нанизывала она, словно бусины на нитку, стремясь физической усталостью вытеснить из сердца щемящую тоску, вину и тревогу. Но они возвращались к ней редким эхом, гулко раскатывающимся вдоль пустых улиц.

Она свернула в узенький переулочек, внезапно распахнувшийся перед ней, шла, задевая плечами стены домов, и все думала – почему она так ошиблась? Но ответа не было. Переулочек раздался, или просто кончился, впал в другой переулок, как ручей в реку, Ирья все так же шла наобум, но теперь уже не одна. Справа от нее в тумане нарисовался черный силуэт, высокий и худой, он шел параллельно, не отставая и не обгоняя, методично меряя мостовую гулкими шагами. Она присмотрелась, но не смогла разобрать лица в тумане – все черты казались стертыми, несуществующими. Холодный ручеек страха пробежал по спине.

Такая же фигура возникла слева. Тоже без лица, только толстая и приземистая, а потом эти фигуры стали появляться словно из-под земли, их становилось все больше и больше. В какой-то момент Ирья поняла, что медленно двигается посреди безликой толпы, в жутком, невыносимом молчании. Ирреальное, страшное ощущение кошмара. Она завертела головой в надежде зацепиться взглядом хоть за какую-то деталь из теплого, живого мира, чтобы вынырнуть из призрачной реальности, вернуться в Амаранту. На стене она увидела немного покосившийся жестяной указатель – Малиновая улица, 18. Так вот она где…

Ирья огляделась – она стояла в длинной арке, за которой была широкая Малиновая улица, вокруг нее были такие же сумеречные бродяги в плащах и шляпах, спасающиеся от холода, все они зачем-то пришли сюда и сейчас чего-то ждали. Ведьма закусила губу и призадумалась, потом, подобрав подол, начала энергично двигаться в сторону выхода.

- Простите… Извините…. Можно пройти… - Она оказалась на улице, вдоль которой стоял народ, все так же молчавший и ожидающий чего-то. Сумерки сгустились, и теперь только уличные фонари освещали это мрачное собрание. Ирья тоже встала к стене и стала ждать. Чего ждать? Она и сама не знала.

В тумане замелькали тусклые огни факелов – габаритные огни повозок. И, в полном молчании, медленно цокая копытами по мостовой, появилась траурная процессия. Черные повозки, запряженные черными лошадьми, неспешно двигались в сторону дворца, внезапно возникая из тумана и так же внезапно растворяясь в нем. Люди оцепенело молчали, глядя на страшный груз – растерзанные тела, без всякого чина и разбора сваленные на телегах.

Ирья вжалась в стену, как будто стремилась раствориться, исчезнуть, убежать из кошмара. С протяжным скрипом колес очередная черная подвода поравнялась с ней, демонстрируя свой жуткий груз. Внезапно колесо наскочило на камень и тело, спеленутое тканью, вздрогнуло. Ткань соскользнула с мертвого лица и ведьма с ужасом узнала в нем короля Ибрагима. Точь в точь как в ее сне, мертвый король смотрел невидящими глазами в ее лицо, укоряя и обвиняя ее в своей гибели.

Сердце в груди слабо трепыхнулось и сжалось острой болью. Ноги ослабели, ведьма тихо сползла по стене и непременно упала бы, если б рядом стоящие люди не подхватили ее под руки.

- Мадам, Вам плохо? – как сквозь сон перед ней мелькали уродливые лица, то появляясь из тумана, то снова растворяясь в нем, мерно стучали копыта по мостовой, мерно качались фонари на черных повозках, а она, как заведенная, все повторяла:

- Что-то страшное грядет…. Что-то страшное грядет….

Date: 2016-07-18; view: 242; Нарушение авторских прав