Глава 3. Мы прибыли домой в Майами вечером в пятницу, два дня спустя, и дух знакомой жестокости толкающейся как проклятой около пункта выдачи багажа толпы чуть было не

Мы прибыли домой в Майами вечером в пятницу, два дня спустя, и дух знакомой жестокости толкающейся как проклятой около пункта выдачи багажа толпы чуть было не заставил меня прослезиться.

Кто-то попытался уйти с чемоданом Риты, а потом зарычал на меня, когда я его отобрал, и именно в таком приветствии я и нуждался. Как приятно вернуться домой.

Если же мне и требовались дальнейшие сентиментальные приветствия, то я получил их ранним солнечным утром в понедельник, мой первый день на работе. Я вышел из лифта, и наткнулся на Винса Масуку.

- Декстер, - очень эмоциональным тоном спросил он, - ты принес пончики? - Понимание, что по мне скучали, поистине согрело бы моё сердце, если бы оно у меня было.

- Я больше не ем пончики, - сказал я. - Я теперь ем только круассаны.

- С каких пор? – моргнул Винс

- С Парижа, - по-французски ответил я.

- Ну, тебе следовало бы принести пончики, - сказал он, покачав головой. - У нас сегодня кое-что очень странное на одном из пляжей Саут-Бич, а там пончики не продают.

- Какая трагедия! - воскликнул я опять по-французски.

- Ты весь день собираешься этим заниматься? - спросил он. - Потому что он может оказаться действительно очень долгим.

День действительно оказался долгим, и ещё более долгим его делала давка плотной толпы репортеров и прочих зевак, которые уже собрались вокруг желтой ленты, огораживающей кусок пляжа неподалёку от южной оконечности Саут-Бич. Я взмок еще когда пробирался сквозь них к месту преступления, где я увидел Энжела Батисту–НеРодственника, стоящего на четвереньках и рассматривающего что-то на песке.

- Что странное? - спросил я у него.

Он даже глаз не поднял.

- Титьки на жабе.

- Не буду спорить. Но Винс сказал, что-то странное с этими телами.

Он прищурился и наклонился ближе к песку.

- Не боишься песчаных блох? - спросил я его.

Энжел только головой мотнул

- Они были убиты в другом месте. С одного немного накапало, - он нахмурился. - Но не кровью.

- Как мне повезло.

- И ещё, - добавил он, подцепив что-то невидимое пинцетом, чтобы положить в пластиковый пакет, - они были... - он сделал паузу, словно пытаясь подобрать слова, которые не испугают меня, и в наступившей тишине я услышал шорох расправляющихся крыльев с темного заднего сиденья Декстермобиля.

- Что? - спросил я, когда не мог больше терпеть.

Энжел едва заметно покачал головой.

- Они были… оформлены, - выдавил он, и словно разрушилось мешавшее ему заклятье, запечатал пластиковый пакет, осторожно отложил его в сторону и снова припал на одно колено.

Поскольку он больше ничего не сказал по этому вопросу, я захотел своими глазами увидеть зрелище, лишившее его дара речи. Так что я прошел еще двадцать шагов к телам.

Их было двое, мужчина и женщина, на вид около тридцати лет, и их явно выбрали не за красоту. Оба были бледными, толстыми и волосатыми. Они были заботливо уложены на пестрые пляжные полотенца, популярные у туристов со среднего запада. На коленях женщины лежала раскрытая книжка в ярко-розовой мягкой обложке из тех, что туристы из Мичигана любят таскать с собой в туристический сезон. Совершенно обычная супружеская пара наслаждается пляжным отдыхом.

Чтобы подчеркнуть счастье, которое они должны были испытывать, на лицах обоих были приклеены полупрозрачные пластиковые маски, растягивающие их губы в широкой фальшивой улыбке. Майами, родина постоянных улыбок.

За исключением того, что эти двое имели несколько необычные причины для улыбок, причины, заставившие моего Тёмного Пассажира издать нечто похожее на смешок. Тела были разрублены от нижней части грудной клетки до линии талии и очищены от плоти и внутренностей. Неординарность содержимого я оценил даже без волны шипящего веселья от своего тёмного друга.

Вся обычная мешанина была удалена, что я всегда считал хорошим началом. Никаких отвратительных кишок. Вычерпан весь мерзкий кровавый навоз. Полость тела женщины затем была аккуратно и стильно преобразована в корзину с тропическими фруктами, вроде той, какие дарят особым гостям в хорошем отеле. Я заметил манго, папайю, апельсины, грейпфруты, ананасы и разумеется, несколько бананов. Была даже ярко-красная ленточка, повязанная на грудной клетке и торчащая посреди фруктов бутылка дешевого шампанского.

Мужчина был преобразован несколько более разнообразно. Вместо яркой и привлекательной смеси фруктов, в его опустевшие внутренности были положены огромные солнцезащитные очки, маска для ныряния, использованный тюбик солнцезащитного крема, баночка средства от насекомых, а также тарелочка пастелито, кубинской выпечки. Напоминание об ужасной утрате в этой песчаной безпончиковой пустыне.

На одной стороне полости лежало что-то вроде большой брошюры. Я наклонился и прочитал на обложке: "Календарь Купальщика Саут-Бич". В выглядывающей из-за календаря улыбающейся морде замороженного окуня было жуткое сходство с лицом мужчины под пластиковой маской.

Я оглянулся на шорох шагов по песку.

- Твой приятель? - спросила моя сестра Дебора, кивнув на тела. Пожалуй, мне следовало бы называть её сержантом Деборой, поскольку моя работа требует от меня быть вежливым с полицейским, достигшим столь высокого звания. А я вообще вежлив, вплоть до игнорирования ее ядовитых замечаний. Но вид того, что она держала в руке, смёл все мои претензии на вежливость.

Она где-то раздобыла пончик с моим любимым баварским кремом, и откусила от него большой кусок. Это было ужасно несправедливо.

- О чём думаешь, братец? - спросила она с набитым ртом.

- Я думаю, что ты должна принести мне пончик.

Она обнажила зубы в широкой улыбке, которая не принесла мне облегчения, поскольку её десны были измазаны шоколадной глазурью из упомянутого пончика.

- Я и принесла, - сказала она, - но проголодалась и съела его.

Было приятно видеть, как сестра улыбается, чего она не делала на протяжении последних нескольких лет, потому что улыбка не вписывалась в её воображаемый образ серьёзного полицейского. Но тёплое сияние братской любви не переполнило меня от этого зрелища, главным образом потому, что я не был переполнен пончиками. Однако из своих исследований я вынес, что счастье родной семьи является следующей по значимости вещью, поэтому я изобразил для неё своё лучшее лицо, и сказал: "Очень рад за тебя."

- Вот и нет, ты весь надулся от зависти, - возразила она, - Что скажешь? – Деб запихнула в рот последний кусок пончика и кивнула на трупы.

Дебора - единственный человек на свете, который имеет право обращаться к моим озарениям относительно больных извращённых монстров, убивающих подобным образом, потому что она мой единственный родственник, и потому что я сам больной извращённый монстр. Но если исключить медленно затухающее веселье Тёмного Пассажира, я понятия не имел, почему эти два тела были переделаны в приветственные сообщения весьма озабоченного зазывалы.

Я внимательно слушал около минуты, притворяясь, что исследую тела, но не услышал и не увидел ничего, кроме слабого нетерпеливого покашливания из тьмы внутри Шато Декстер. К сожалению, Дебора ожидала какого-нибудь заявления.

- Выглядит ужасно изощрённым, - наконец выдавил я.

- Хорошо сказано, - парировала она. - И какого хрена это должно значить?

Я замялся. Мой разум был пуст. Даже истинный знаток вроде меня имеет свои пределы, и какая бы травма не создала необходимость превратить пухлую женщину во фруктовую корзину – она была за гранью нашего с внутренним помощником понимания.

Дебора выжидающе смотрела на меня. Я не хотел нести чушь, потому что она могла принять мои слова за подлинную интуицию и пойти в неверном направлении. С другой стороны, моя репутация требовала, чтобы я высказал обоснованное мнение.

- Ничего определенного, - сказал я, - Просто...- и тут я на секунду запнулся, потому что понял, что то, что я собирался сказать, на самом деле было озарением, и тихое одобрительное хихикание Пассажира подтвердило это.

- Что, чёрт побери? – рявкнула Дебора, и я почувствовал облегчение от того, что к ней вернулась её обычная манера поведения.

- Это было сделано слишком спокойно, с ненормальным самоконтролем.

- Ненормальным? – фыркнула Деб. - В смысле, не таким нормальным, как у тебя?

Меня удивила личная направленность её вопроса, но я решил не обращать на это внимания.

- Ненормальным для того, кто может совершить нечто подобное. Должна быть какая-то страсть, какой-нибудь знак, что тот, кто это сделал, действительно… эээ… чувствовал необходимость это сделать. Не такое. Не просто: 'смотрите, что я могу сделать, когда веселье закончится'.

- По твоему это весело?

Я раздражённо помотал головой от её непонятливости.

- В том-то и дело, что нет, вот что я пытаюсь сказать. Часть с убийством должна быть весёлой, и это должно было быть видно по телам. Вместо этого, убийство словно вообще не имеет значения, это лишь средство для достижения цели. Вместо того, чтобы служить целью... Почему ты так на меня смотришь?

- Ты так к этому относишься? – спросила она.

Я растерялся, что было необычно для всегда готового пошутить Энергичного Декстера. Дебора всё ещё пыталась принять то, чем я был, и что сделал со мной её отец, и я понимал, насколько ей трудно - особенно с её работой, включающей поиск людей вроде меня и отправку их на Старину Спарки[4].

С другой стороны, мне было очень неудобно обсуждать это с кем-то ещё. Даже с Деборой; это было словно говорить об оральном сексе с родной матерью. Поэтому я решил увести разговор в сторону от скользкой темы.

- Я считаю, - сказал я, - что в этом случае убийство не главное. Главное то, что сделано с телами потом.

- Хотела бы я знать, какого хуя ты имеешь в виду, - покачала она головой. - Но ещё больше мне хотелось бы знать, какого хуя творится в твоей голове.

Я сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Звучало похоже на успокаивающие звуки, которые издавал Пассажир.

- Послушай, Деб, - сказал я. - Я хочу сказать, что мы имеем дело не с убийцей - мы имеем дело с тем, кто любит играть с мёртвыми, а не с живыми телами.

- Это имеет значение?

- Да.

- Но он всё равно убивает людей?

- Похоже на то.

- И он, вероятно, сделает это снова?

- Вероятно, - сказал я под неслышный никому кроме меня холодный смешок внутренней уверенности.

- Тогда в чём разница?

- Разница в том, что он не будет следовать той же модели. Ты не сможешь вычислить ни когда он сделает это снова, ни с кем - ничего из того, что обычно можно просчитать, чтобы поймать его. Всё, что ты можешь сделать, это ждать и надеяться на удачу.

- Дерьмо, - сказала она, - Никогда не любила ждать.

С места, где были припаркованы автомобили, раздался шум, и толстый детектив по имени Коултер быстро подошёл к нам по песку.

- Морган, сказал он.

- Да?- хором ответили мы.

- Не ты, - сказал он мне, - Ты. Дебби. - Дебора скривилась, она ненавидела имя Дебби.

- Что?

- Мы должны работать над этим в паре, - сказал он, - Приказ капитана.

- Я была здесь первой, - сказала она. - И мне не нужен напарник.

- Теперь нужен, - возразил Коултер. Он сделал глоток из бутылки с содовой. - Там ещё один. В Садах Фейрчалд.

- Повезло тебе, - сказал я Деборе. Она посмотрела на меня, и я пожал плечами. - Теперь тебе не придется ждать.