Хочешь взамен моих желейных шариков? – предложил Винс

Деб даже не моргнула:

- Извини, но, мне нужно что-то, что можно было бы хоть на язык положить, - затем схватила меня за руку, втащила в свой кабинет и плюхнулась в кресло у стола. Я сел на стул и приготовился к ожидающему меня шквалу эмоций.

Он пришел в виде стопки газет, которые она начала бросать в меня, перечисляя: "Лос-Анжелес Таймс, Чикаго Сан Таймс, грёбаный Нью-Йорк Таймс, Дер Шпигель; Торонто Стар…" И лишь когда я полностью скрылся под кучей газет, я протянул руку и остановил её от превращения меня в обсерваторию Карачи.

- Деб, - сказал я, - мне гораздо лучше видно, когда они не впиваются мне в глазницы.

- Это потоп дерьма, - сказала она, - какого ты никогда не видел прежде.

По правде говоря, я видел не так уж и много потопов дерьма, если не считать случай в средней школе, когда Рэнди Шварц бросил бомбочку в мужском туалете и мистеру О'Брайену пришлось уйти домой пораньше переодеваться. Но, очевидно, Деб не в настроении для воспоминаний, хотя ни один из нас не любил мистера О'Брайена.

- Я понял это по тому факту, что Мэтьюз вдруг превратился в невидимку.

- Как будто его и не было, - фыркнула Деб.

- Никогда бы не поверил, что нам попадется настолько горячее дело, что капитан не захочет засветиться на телевидении.

- Четыре блядских трупа за один грёбаный день, - выплюнула она. – Таких, каких никто никогда не видел, и всех сбросили на меня.

- Рита сказала, что ты неплохо смотрелась по телевизору, - моя попытка приободрить сестру почему-то заставила её бросить стопку газет и пнуть несколько штук, лежащих на полу.

- Я не хочу быть на долбаном телевидении! Грёбаный Мэтьюз бросил меня львам, потому что это самое злоебучее, самое вонючее и отвратное дело во всём этом грёбаном мире; и хотя мы не выпустили в прессу никаких снимков, отчего-то все вокруг знают, что-то с телами что-то не так; мэр писает кипятком, блядский губернатор писает кипятком; и если я лично не раскрою это дело к обеду, то весь долбанный штат Флорида провалится в океан, а я буду под ним, когда это случится. - она снова ударила по кипе газет и на этот раз по меньшей мере половина из них упала на пол. Это видимо исчерпало её ярость, потому что она рухнула на стул с опустошенным видом. - Мне очень нужна помощь, братец. Я чертовски ненавижу, что приходится просить тебя, но если ты в состоянии хоть что-нибудь понять во всём этом дерьме, то сейчас самое время.

Я не слишком поверил, что она вдруг внезапно "чертовски возненавидела" просить меня; в конце концов, она и раньше просила, неоднократно и определённо безо всякой ненависти. Она в последнее время словно не могла решить, как относиться к моим особым способностям. Но какого черта. Хотя я и лишён эмоций, я не застрахован от манипуляций со стороны, а вид моей сестрёнки, балансирующей на самой грани это то, что я не могу спокойно игнорировать.

- Конечно, я помогу тебе, Деб. - сказал я. - Просто я пока не знаю, чем.

- Ну, блядь, сделай хоть что-нибудь. Мы здесь зашиваемся.

Приятно было узнать, что её "мы" включает и меня, хотя я и не предполагал, что тоже зашиваюсь. Но дополнительное чувство принадлежности слегка подстегнуло мой великолепный мозг. В самом деле, в огромном комплекса внутри черепа, или, иначе говоря, в Церебральном Факультете Декстера, сейчас было ненормально тихо, так же как и на месте преступления. Но старый добрый дух командной работы звал, поэтому я закрыл глаза и попытался создать впечатление, что напряженно размышляю.

Итак, если и существуют какие-нибудь реальные физические улики, то неустанный упорный труд героев судебно-медицинской экспертизы их обнаружит. Так что мне нужна подсказка от источника, которого не имеют мои коллеги - Тёмного Пассажира. Пассажир, однако, в настоящее время был необычайно молчалив, если не считать игривого хихиканья, а я не был уверен, что это значит. Как правило, любое проявление хищных навыков вызывает некое удовлетворение, что довольно часто приводит к искре озарения по поводу убийства. Но на этот раз никаких комментариев не последовало. Почему?

Возможно, Пассажир еще не успокоился после недавнего полета. Или, может быть, ещё не оправился от травмы, хотя вряд ли, судя по растущему влиянию моей Жажды.

Так почему же он вдруг оробел? Если что-то злое шляется прямо у нас под носом, я имею право ожидать другой реакции помимо веселья.

Никакого ответа. Так что – здесь нет ничего зловещего? Это совершенно бессмысленно, поскольку мы определённо имеем четыре весьма мёртвых тела.

Это также означало, что я остался сам по себе, под ожидающим и очень тяжёлым взглядом Деборы. Итак, вернемся назад, о великий мрачный гений. Что-то отличает эти убийства помимо яркой презентации тел.

И презентация была как раз подходящим словом: они были выставлены таким образом, чтобы произвести максимальный эффект.

Но на кого? Стандартная мудрость сообщества убийц-психопатов гласит, что больше у вас проблем, тем больший размер аудитории вам требуется. Но также общеизвестно, что полиция хранит такие достопримечательности под жестким контролем, и даже если ей это не удастся, ни один журналист не опубликует настолько ужасные фотографии; поверьте, в этом я разбираюсь.

Итак, кому же предназначена презентация? Полиции? Суд.мед. экспертам? Мне? Никто из перечисленных не подходил, и кроме них и ещё трех-четырёх человек, обнаруживших трупы, никто ничего не видел; единственной реакцией был только огромный протест всего штата Флорида, отчаянно пытающегося спасти туристическую индустрию.

Мысль об этом заставила меня широко распахнуть глаза, прямо перед Деборой, смотрящей на меня с выражением взявшего след ирландского сеттера.

- Что, черт побери?