Пропажа Мануэля

Полковник сидел у пульта управления в своем кабинете, и ему поочередно докладывали, что происходит на карнавале. После запуска часов все шло нормально, и вдруг очередной сюрприз: группа полицейских, переодетых в карнавальные костюмы, утратив контроль, так разгулялась, что вызывает всеобщее возмущение. У одного торговца даже бороду подожгли, полагая, что она накладная, карнавальная. А борода‑то оказалась настоящей!

– Вот времена! – возмущался полковник, – Своих нужно успокаивать! А все этот Ризенкампф навыдумывал со своей полоумной женой – и исчез. Что там Мэр? – спросил полковник по рации у дежурного по балкону муниципалитета.

– Господин Мэр в восторге. Постоянно повторяет: «Грандиозно! Грандиозно!» Очень сожалеет, что не прибыл президент. Сейчас господину Мэру принесли закусить.

– Закусить! Для полного счастья не хватает этого великого путешественника! Этой официальной куклы – президента! Что же он не приехал? Не иначе приглашен осматривать шедевр архитектуры тринадцатого века – сортир герцогов Савойских! – Сарказм полковника набирал силу.

Тут сержант Вилли доложил, что пришла супруга полковника и принесла пудинг.

– К черту пудинг! – гордо отказался полковник, – Пусть господин Мэр поглощает свой ростбиф, запивая банановым соком. А нам надо разбираться. Часы хоть на башне идут?

Вилли ответил, что идут, и тут же напомнил: надо бы выпустить Генделя с пеликаном – ведь Карлику обещано. Полковник распорядился.

– Благодари своего коротышку, – выпуская пленников, усмехнулся Вилли. И поведал Генделю историю с часами. Сержант теперь весьма сожалел, что крутил малышу ухо и испортил мороженое.

– Где же он?

– В башне. Может, неживой уже. А если живой, передай ему – с меня пять порций.

Гендель по дороге к ратуше угостился бренди в веселом кругу почитателей и сунул в карман плоскую бутылочку. Проходя мимо Мануэля и петухохранителя, озорно махнул рукой. При виде пеликана огненный гребень петуха встал дыбом и затрепетал, но Мануэль тут же брезгливо отвернулся, выражая таким образом свое презрительное «фе».

В башню Генделя не пустили – приказ полковника. До утра – никого!

– Может, он уже умер? – возмущался Гендель.

– Утром узнаем.

– А если жив? Если в темноте сломал ногу и истекает кровью? – Гендель разразился гневной речью. К спасителю города – и такое отношение? Вот тема для независимых журналистов!

Полицейские в конце концов позволили ему подняться, но только с условием – не подходить к часам. Иначе конец и ему, и Карлику, и всем дежурным полицейским! Гендель, подхватив пеликана, полез вверх.

– Эй, фазана‑то своего оставь! – кричали полицейские.

– Не доверяю его никогда и никому.

Запыхавшийся Гендель все‑таки дотащил пеликана до площадки. Первое, что он увидел в тусклом свете лампочки, – качающаяся махина маятника. На ней болталась ременная петля. Гендель узнал эту петлю – и ему стало страшно. Пеликан тоже проявлял явные признаки страха – щелкал клювом и пятился назад, словно ища, где разбежаться и улететь. Разноцветные лучи, проникавшие с площади, рождали фантастические блики и тени.

– Эй, есть здесь кто? – севшим от тревоги голосом спросил Гендель, – Малыш, где ты?

В дальнем углу послышалось какое‑то кряхтение, и вдруг горсть гороха полетела в сторону Генделя.

– Малыш, ты? Это я, твой друг Пауль.

– Знаю, гаденыш, как ты умеешь притворяться! Пауль в полицейском отделении, – Полетела новая горсть гороха.

– Малыш, меня и пеликана выпустили. Спасибо тебе…

Карлик подполз к Генделю на четвереньках. Гендель попытался крепко его обнять.

– Ох, ребра, ребра, голова! Зашиб! Только очнулся… Душно мне, – стонал Карлик.

Друзья с пеликаном выбрались на небольшой балкончик, предназначенный для мытья циферблата. Он был прекрасно освещен. Вся площадь Искусств расстилалась перед ними как на ладони. Сняв со спины банджо, Гендель сказал с восторгом:

– Дорогой пеликан! Звездный час нам подарила судьба!

Большинство полагало, что Гендель Второй, пеликан и Карлик заперты в полицейском подвале. И вот они объявились на фоне идущих часов, раскланиваясь на все стороны.

– О чем же им спеть? – спросил Гендель.

Ответ пришел сам собой. Под аккомпанемент банджо полилась легкая и свободная импровизация о том, что нет больше в городе злой силы и теперь никто не остановит городские часы. Силу прогнал маленький отважный Карлик. И теперь все могут быть веселы и счастливы. Жизнь – это карнавал! Праздник! И так будет всегда!

Прием артисты встретили самый восторженный. Площадь ликовала. Даже Франсиско, жующий в это время апельсин, задрал голову и так простоял до конца песни. Когда артисты умолкли, он обернулся к Мануэлю:

– Ах, канальи! На свободе и выступают! А мы…

Апельсин выпал из рук Франсиско – клетка была отворена и петуха в ней не было. Франсиско обежал вокруг нее, заглянул снизу, сбоку – надежный электронный замок был вскрыт в один прием.

– А‑а‑а! – разнесся над площадью гортанный хриплый крик. Франсиско катался по брусчатке, то сжимаясь в комок, то раскидывая руки‑ноги и при этом истошно вопя. К нему было не подступиться. Полицейский, не долго думая, принес огнетушитель – и вскоре Франсиско катался уже в пенной луже. Подъехал полковник. Клетка была осмотрена на предмет отпечатков пальцев. Франсиско ничего объяснить не мог, а только повторял, что на родине ему Мануэля не простят, убьют, – а если не убьют, то он сам себя убьет, ибо позора ему не пережить. И он опять принялся биться о камни головой.

– Это они! Проклятый Гендель и Карлик все подстроили! Остановили часы, а когда номер не прошел, запустили их и отвлекли всю площадь! И меня в том числе! Проклятые конкуренты! Знайте, у Мануэля никогда не было конкурентов! Это заговор! Заговор!

Что оставалось делать полковнику? Всю компанию: Генделя с пеликаном, Карлика и Франсиско опять забрали в полицию. Разбираться.

– Вилли! – пристал по дороге Карлик к сержанту, – Мне передавали, что ты обещал мне пять порций мороженого. Что‑то у меня в горле пересохло от этого дебила Франсиско…

– Помню, помню… – отвечал Вилли, – Но теперь вы снова арестованы.

В участке полковник мобилизовал всех на поиски Мануэля. Одновременно было дано распоряжение подготовить похожего петуха и загримированного под Франсиско толстяка. К шести утра пара должна находиться на площади. Ничего не произошло. Было недоразумение – и все улажено. В Багдаде все спокойно, как говорит Мэр. Никто не сможет над нами посмеяться!

Однако полковник ясно осознавал, что насмешки еще не кончились.