Глава 5. ДВЕ РЕВОЛЮЦИИ

Октябрьская революция победила, а большевики все еще расходились во взглядах на ее характер: является ли она буржуазно-демократической или пролетарской, социалистической. Свергнув Временное правительство, революция объявила Советы высшим органом революционной власти. Но это не означало отказа от высшей власти Учредительного собрания – органа, характерного для буржуазной демократии, за скорейший созыв которого выступали наряду с Временным правительством и большевики. Декретом от 26 октября (8 ноября) 1917 г. был учрежден Совет Народных Комиссаров. При этом указывалось, что он является "временным рабочим и крестьянским правительством", осуществляющим власть "до созыва Учредительного Собрания", а Декрет о земле начинался с заявления (*[1]) о том, что вопрос о земле "во всем его объеме может быть разрешен только всенародным Учредительным Собранием" [2]. Правда, в коротком декрете, изданном в тот же день, провозглашалось без этих оговорок, что "вся власть отныне принадлежит Советам" [3]. Несколько дней спустя в Декларации прав народов России были сформулированы принципы будущего "добровольного и честного союза народов России" и говорилось о разработке в ближайшее время "конкретных декретов", утверждающих эти принципы. Но о рассмотрении декретов Учредительным собранием при этом не упоминалось [4]. В пылу революции на такие формальные противоречия, вероятно, не обращали внимания. Временное правительство, гораздо более педантичное в отношении конституционных формальностей, само грубейшим образом присвоило себе функцию законодательного собрания, провозгласив Россию республикой в декрете от 1 сентября 1917 г.

Того, кто изучает документы раннего этапа Октябрьской революции, сразу поражает, как редко, не привлекая особого внимания, появляются в них слова "социализм" и "социалистический". Защитить "революцию" или "революцию рабочих и крестьян" – достаточное обозначение цели: само слово "революция" несет положительную нагрузку ("революционный поря-

док", "революционная справедливость"), а "контрреволюция" – это квинтэссенция зла [5]. Производные от нейтрального слова "демократия", равно приемлемые для сторонников буржуазной или социалистической революции, четырежды прозвучали в воззвании II Всероссийского съезда Советов 25 октября (7 ноября) 1917 г. ("демократический мир", "демократизация армии"), а затем еще и еще раз в принятом на следующий день Декрете о мире. "...Как демократическое правительство, – сказал Ленин, представляя Декрет о земле на том же заседании съезда, – мы не можем обойти постановление народных низов, хотя бы мы с ним были несогласны" [6]. Важнейшие первые шаги новой власти были сделаны, таким образом, не под знаменем социализма, а под знаменем демократии. Немного позднее эпитет "демократический" использовался для характеристики системы выборов в Советы и в Учредительное собрание, и особенно "права отзыва" [7], а также принципа выборности судей [8].

Упор на демократию сочетался с провозглашением социализма как конечной цели. О взглядах Ленина в момент свершения революции лучше всего свидетельствует его речь на заседании Петроградского Совета днем 25 октября (7 ноября) 1917 г., где он объявил, что "рабочая и крестьянская революция" победила. Сказав, что "третья русская революция должна в своем конечном итоге привести к победе социализма", он обратился в заключение к двум условиям перехода к социализму, которые он определил уже давно:

"Мы приобретем доверие со стороны крестьян одним декретом, который уничтожит помещичью собственность. Крестьяне поймут, что только в союзе с рабочими спасение крестьянства... У нас имеется та сила массовой организации, которая победит все и доведет пролетариат до мировой революции.

В России мы должны сейчас заняться постройкой пролетарского социалистического государства.

Да здравствует всемирная социалистическая революция!" [9]

Мысль о международном характере революции давно жила в сознании Ленина и в момент победы революции в России обрела новую силу. Спустя 10 дней он в качестве Председателя Совнаркома заявил:

"...Мы пойдем твердо и неуклонно к победе социализма, которую закрепят передовые рабочие наиболее цивилизованных стран и которая даст народам прочный мир и избавление от всякого гнета и от всякой эксплуатации" [10].

А Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа, проект которой Ленин составил в начале января 1918 г., провозгласила "установление социалистической организации общества и победы социализма во всех странах" частью "основной задачи" советского строя [11]. Ленин в то время еще считал, что достижение социализма связано прежде всего с мировой революцией.

Эти колебания относительно масштаба и характера Октябрьской революции нашли свое отражение в терминах первых конституционных положений. От слова "Россия" отказались, а без него трудно было подобрать подходящее название для новой власти. Она себя называла "временным рабочим и крестьянским правительством" или просто "революционным правительством", опирающимся на "Советскую власть" и на победу лозунга "Вся власть Советам!". Лишь однажды в определенном контексте она называет себя "социалистическим правительством России" [12]. Первый в советской истории основной конституционный принцип содержится в Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа, которая начинается словами:

"Россия объявляется Республикой Советов Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов. Вся власть в центре и на местах принадлежит этим Советам".

А в следующем пункте страна впервые названа "Советская Российская Республика". Пожалуй, опасно делать выводы на основании терминологии, столь неустойчивой и неясной. Но что бы ни полагал сам Ленин, слово "социалистический" все еще было пугалом для многих его сторонников и союзников [13]. Значительное меньшинство – если не большинство – партии в это время, кажется, определенно придерживалось той точки зрения – одинаково ревностно отстаиваемой меньшевиками и эсерами, – что революция еще не вполне прошла буржуазную стадию и, следовательно, еще не созрела для перехода к социализму. С этой точки зрения Октябрьская революция была лишь продолжением и углублением Февральской, не отличаясь от нее ни принципами, ни целью. С этой точки зрения правильно было ждать Учредительного собрания как завершающего достижения демократической революции.

Колебания внутри партии не кончились с победой революции. В момент победы было образовано правительство, полностью большевистское. Но в первые несколько дней его власть не распространялась далеко за пределы Петрограда, и под давлением Всероссийского исполнительного комитета союза железнодорожников (сокращенно – Викжель), который контролировал коммуникации и надеялся в течение нескольких недель действовать как независимая сила, диктуя условия правительству, Центральный Комитет партии согласился начать переговоры с эсерами и меньшевиками о создании коалиционного правительства из всех партий, представленных в Советах. Для Ленина это было лишь тактическим маневром [14], для Каменева и Зиновьева – признанием того, что они были правы, утверждая накануне 25 октября, что еще не пришло время для пролетарской революции. Поэтому, когда 1 (14) ноября 1917 г. Ленин предложил отказаться от переговоров, считая их бесполезными, он встретил сильное противодействие со стороны Каменева, Зиновьева и Рыкова. Во время дебатов в Центральном Комитете его безоговорочно поддержал только Троцкий, однако большин-

ство твердо проголосовало за резолюцию, определяющую условия, которые неизбежно привели бы к прекращению переговоров [15]. Каменев и Рыков, действуя в качестве делегатов от большевиков во ВЦИКе, не подчинились этому решению. В заявлении от 3 (16) ноября 1917 г. Ленин в связи с этим поднял вопрос о партийной дисциплине, и три дня спустя Центральный Комитет предъявил своим непокорным членам ультиматум. Пять членов Комитета – Каменев, Зиновьев, Рыков, Милютин и Ногин – сразу же подали в отставку. Последние трое отказались также от постов народных комиссаров. Подали в отставку и несколько членов правительства меньшего ранга. Из непокорных только Зиновьев вскоре переменил свое решение и был восстановлен в Центральном Комитете [16]. Снова среди партийного руководства в критический момент произошел значительный раскол по вопросу о тактике, который был также вопросом теории.

Преодолев этот кризис и постепенно распространив свою власть на северные и центральные территории европейской части России, режим столкнулся теперь с проблемой выборов в Учредительное собрание, которые Временное правительство до своего падения назначило на 12 (25) ноября 1917 г. Какое имелось в тот момент мнение о них у Ленина, точно неизвестно [17]. Но партия была связана обещаниями о проведении выборов, содержавшимися во многих выступлениях в период между Февральской и Октябрьской революциями; официальная машина была запущена, и было бы трудно в последний момент изменить решение. В одном из первых постановлений Совнаркома подтверждалась дата, установленная Временным правительством [18]. Урицкого, одного из лидеров большевиков, назначили комиссаром по контролю за работой избирательной комиссии, созданной Временным правительством. Комиссия со своей стороны отказалась работать с Урицким и пожаловалась, что на нее оказывают давление [19]. Однако выборы продолжались и, видимо, были проведены без какого-либо вмешательства, хотя в некоторых отдаленных районах они вообще не проводились.

Результаты оправдали все опасения, какие к этому времени имелись у большевиков. Было избрано 707 депутатов Учредительного собрания (первоначально предусматривалось 808). Эсерам досталось приличное большинство – 410 мест в общей сложности. Большевики получили меньше четверти – 175 мест. Большая часть из 86 депутатов "национальных групп", из которых самую крупную составляли украинцы, была настроена крайне антибольшевистски. Кадеты, единственная уцелевшая буржуазная партия, получили 17 мест, меньшевики – 16 [20]. Если эти результаты рассматривать как отношение к правительству, созданному Октябрьской революцией, то это был сокрушительный вотум недоверия.

Поражение прежде всего должно было убедить Ленина в необходимости компромисса в вопросе о коалиции. В момент выборов в Петрограде заседал Всероссийский съезд Советов

крестьянских депутатов. На I Всероссийском съезде Советов в июне 1917 г. группа левых эсеров уже выступала против своего партийного руководства и поддерживала меньшинство партии большевиков, хотя в целом это на партию мало повлияло. Теперь, на Всероссийском съезде Советов крестьянских депутатов, Ленин и другие большевики сумели внести раскол в ряды эсеров. Было достигнуто соглашение о коалиции между большевиками и левым крылом эсеров, составлявшим на съезде большинство; среди них наиболее заметной фигурой была Спиридонова. Это было соглашение, которое, как отмечал Ленин, возможно было только на социалистической платформе [21]. 15 (28) ноября 1917 г. на совместном заседании ВЦИКа Советов рабочих и солдатских депутатов, Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов и Всероссийского чрезвычайного крестьянского съезда торжественно отмечалось создание коалиции [22]. Во ВЦИК уже входило 108 человек, избранных на II Всероссийском съезде Советов рабочих и солдатских депутатов. Число его членов было теперь удвоено за счет добавления такого же количества делегатов, избранных на съезде крестьян. В него вошло также 100 делегатов от армии и флота и 50 – от профсоюзов. Теперь он насчитывал свыше 350 человек и назывался Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Для полноты равноправия коалиции левые эсеры были назначены в три народных комиссариата – сельского хозяйства, юстиции, почты и телеграфа, – став членами Совнаркома, а также на несколько правительственных постов меньшего ранга. Примерно в то же время комиссариаты были переведены из партийного центра в Смольном в помещения прежних министерств; власть большевиков быстро приспосабливалась к традиционной структуре государственной власти.

Соглашение с левыми эсерами не только укрепило позицию большевиков, но и дало им сильнейший довод для объяснения результатов выборов в Учредительное собрание – потенциально обманчивый характер голосования эсеров. Эсеры шли на выборы как единая партия с единым списком кандидатов. В их предвыборной платформе полно было возвышенных принципов и целей, но, опубликованная на следующий день после Октябрьской революции, она была составлена до нее, и отношение партии эсеров к Октябрьской революции в ней определить не удалось [23]. Теперь, через три дня после выборов, ббльшая часть партии вступила в коалицию с большевиками и формально порвала с другой частью эсеров, которые продолжали яростно бороться против большевиков. Соотношение между правыми и левыми эсерами в Учредительном собрании – 370 к 40 – было случайным. Оно было совершенно иным, судя по соответствующему соотношению между делегатами съезда крестьян, и не обязательно выражало взгляды избирателей на тот жизненно важный вопрос, который не был представлен на их рассмотре-

ние. "И народ, – сказал Ленин, – фактически голосовал за партию, которая уже не существовала" [24].

Спустя два года, анализируя все обстоятельства, Ленин нашел другой довод, более убедительный, чем казалось на первый взгляд. Он отметил, что в крупных индустриальных городах большевики почти повсюду были впереди других партий. В обеих столицах, вместе взятых, они получили абсолютное большинство, кадеты были на втором месте, а эсеры – на третьем, причем значительно отставали от кадетов. Но в деле революции действовал известный принцип: "Город неизбежно ведет за собой деревню. Деревня неизбежно идет за городом" [25]. Выборы в Учредительное собрание, если и не ознаменовали победы большевиков, то указали путь к ней тем, кто способен видеть.

Результаты выборов ясно показали, что Учредительное собрание послужит толчком к объединению сил оппозиции с обеих сторон – со стороны уцелевших буржуазных сподвижников Временного правительства и со стороны оппозиционных социалистов. Большевики, хорошо знакомые с историей революций, прекрасно помнили такой прецедент, как французское Учредительное собрание, целью которого в мае 1848 г., через три месяца после февральской революции, стало, если повторить известные слова Маркса из "Восемнадцатого брюмера Луи Бонапарта", "низвести результаты революции до буржуазных масштабов" [26] и расчистить путь для избиения рабочих Кавеньяком. От имени бывших министров Временного правительства была предпринята попытка бросить вызов Советскому правительству и созвать Учредительное собрание 28 ноября (11 декабря) 1917 г. Попытка была пресечена. Антисоветские силы во главе с бывшими царскими генералами начинали сосредоточиваться на юге России, и Совнарком, теперь уже весьма встревоженный, издал декрет, в котором кадеты обвинялись в создании "законного" прикрытия для кадетско-калединского контрреволюционного восстания", кадетская партия объявлялась "партией врагов народа", и сообщалось, что "политические вожди контрреволюционной гражданской войны" будут арестованы [27]. Хотя правые эсеры и многие меньшевики были на стороне кадетов, большевики еще не решились применить репрессивные меры к социалистическим партиям.

С этого времени судьба Учредительного собрания была предметом постоянной озабоченности партийных кругов [28]. В выступлении Ленина на заседании ВЦИКа 1 (14) декабря 1917 г. прозвучало первое, по-видимому, предупреждение о намерениях большевиков:

"Нам предлагают созвать Учредительное собрание так, как оно было задумано. Нет-с, извините! Его задумывали против народа. Мы делали переворот для того, чтобы иметь гарантии, что Учредительное собрание не будет использовано против народа... Когда революционный класс ведет борьбу против имущих клас-

сов, которые оказывают сопротивление, то он это сопротивление должен подавлять; и мы будем подавлять сопротивление имущих всеми теми средствами, которыми они подавляли пролетариат, – другие средства не изобретены" [29].

За этим заявлением последовали "Тезисы об Учредительном собрании", напечатанные в "Правде" без подписи 13 (26) декабря 1917 г., – важнейшее из когда-либо вышедших из-под пера Ленина краткое описание характера Октябрьской революции.

В "Тезисах об Учредительном собрании" открыто был поставлен вопрос о том, что лишь подразумевалось в работах Ленина, написанных за последние восемь месяцев, со времени знаменитых Апрельских тезисов; было высказано убеждение, что буржуазная революция в России себя исчерпала, что надо решительно отмежеваться от нее и следовать по пути к социализму.

Ленин начал с признания того, что "в буржуазной республике Учредительное собрание является высшей формой демократизма", так что его появление в прежних программах партии, составленных до буржуазной революции, "вполне законно". Тем не менее со времени Февральской революции 1917 г. "революционная социал-демократия" всегда настаивала на том, что "республика Советов является более высокой формой демократизма, чем обычная буржуазная республика с Учредительным собранием"; она действительно является "единственной формой, способной обеспечить наиболее безболезненный переход к социализму". Этому процессу перехода способствовали, во-первых, перегруппировка "классовых сил" благодаря проникновению революционных идей в среду крестьянства и в армию, во-вторых, борьба между Советской властью и буржуазным режимом на Украине (а отчасти также в Финляндии, Белоруссии и на Кавказе) и, в-третьих, контрреволюционное восстание Каледина и кадетов, которое "отняло всякую возможность путем формально-демократическим решить самые острые вопросы". Эти события вызвали неминуемое столкновение между Учредительным собранием и "волей и интересами трудящихся и эксплуатируемых классов, начавших 25 октября социалистическую революцию против буржуазии". Таким образом, всякая "попытка, прямая или косвенная, рассматривать вопрос об Учредительном собрании с формально-юридической стороны, в рамках обычной буржуазной демократии" была бы изменой делу пролетариата, ошибкой, в которую "впадают немногие из верхов большевизма, не умеющих оценить октябрьского восстания и задач диктатуры пролетариата". Учредительному собранию оставалось только сделать "безоговорочное заявление... о признании Советской власти, советской революции". Иначе "кризис в связи с Учредительным собранием может быть разрешен только революционным путем" [30].

Протокола обсуждения "Тезисов" Ленина Центральным Комитетом партии нет, но независимо от того, имело место фор-

мальное обсуждение или нет, "Тезисы" стали с этого времени признанной партийной доктриной. Для большевиков ленинские "Тезисы об Учредительном собрании" окончательно сорвали покров с буржуазного конституционализма. Для других социалистических партий потребовались тяжелые события, прежде чем они поняли, что означает пролетарская революция.* Принятие "Тезисов" привело к двум практическим результатам. Во-первых, оно сделало непреодолимым разрыв между большевиками и социалистическими партиями, которые (кроме левых эсеров) считали, что революция все еще находится на буржуазном этапе: поскольку был признан пролетарский характер революции, те, кто придерживался демократических взглядов, логично и неизбежно становились контрреволюционерами, если и не на деле, то по названию. Во-вторых, это решило судьбу Учредительного собрания, которое представляло собой вершину демократической революции, но являлось анахронизмом в условиях, когда эта стадия была уже пройдена пролетарской социалистической революцией. Насущный вопрос "двоевластия" – борьба между Советами и представительными органами буржуазной демократии, свирепствовавшая со времени Февральской революции, – наконец разрешился. Теперь Учредительное собрание должно было уступить или быть сметено. Следует отвергнуть как ошибочное любое предположение о том, что меры, предпринятые против него, были результатом внезапного или непреднамеренного решения, подсказанного всем случившимся после созыва Собрания. Действия большевиков вытекали из продуманной политики и ясного взгляда на поступательное развитие революции от буржуазно-демократического к пролетарско-социалистическому этапу.

Публикация ленинских "Тезисов об Учредительном собрании" стала своего рода объявлением войны Собранию и политическим партиям, которые, по-видимому, должны были играть в нем главную роль. Действия, предпринятые в последующие три недели, представляли собой лишь тактические шаги в той кампании, стратегия которой была уже определена. 17 (30) декабря 1917 г. был арестован лидер правых эсеров Авксентьев вместе с несколькими сподвижниками. В передовой статье "Известий" указывалось, что он арестован не "как член Учредительного Собрания", а за "организацию контрреволюционного заговора" [31]. Это был первый случай применения таких мер к представителям социалистической партии. 20 декабря 1917 г. (2 января 1918 г.) декретом Совнаркома созыв Учредительного собрания был назначен на 5 (18) января 1918 г. при достижении кворума в 400 человек [32], а через два дня ВЦИК принял резолюцию о созыве III Всероссийского съезда Советов 8 (21) января 1918 г. и Всероссийского съезда Советов крестьянских депутатов через несколько дней. Зиновьев, теперь снова послушный сторонник Ленина, объяснял это решение, ясно сформулировав ленинскую доктрину:

"Мы видим в тяжбе Учредительного Собрания и Советов исторический спор между двумя революциями, – революцией буржуазной и революцией социалистической. Выборы в Учредительное Собрание дают отзвук первой буржуазной революции, происшедшей в феврале, но отнюдь не народной, социальной".

Термины резолюции выражали открытый вызов. В ней разоблачался лозунг "Вся власть Учредительному Собранию" как исходный момент к объединению "всех без исключения контрреволюционных элементов" и как прикрытие лозунга "Долой Советы". Целью резолюции было "всей организованной силой Советов поддержать левую половину Учредительного Собрания против его правой, буржуазной и соглашательской половины" [33]. Меньшевик Суханов кратко изложил логическую дилемму: если текущие события – часть буржуазной революции, то надо полностью поддержать Учредительное собрание; если это фактически революция социалистическая, то Учредительное собрание вообще не следует созывать [34]. Однако избранная тактика, хотя она, возможно, и явилась результатом компромисса, достигнутого в ходе партийных дискуссий, была исполнена большего драматизма. Это ясно ощущается в протесте уцелевших небольшевиков, которые еще оставались в первом ВЦИКе, назначенном I Всероссийским съездом Советов, и теперь влачили призрачное существование с еще более туманной надеждой на законность. В их протесте говорилось: III Всероссийский съезд Советов созывается "с целью сорвать Учредительное Собрание" [35].

Подготовка к кампании была завершена на, заседании ВЦИКа 3 (16) января 1918 г. [36], когда был составлен проект Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа для принятия его Учредительным собранием. Декларацию открывало уже цитировавшееся заявление конституционного характера:

"1. Россия объявляется республикой Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Вся власть в центре и на местах принадлежит этим Советам.

2. Советская Российская республика учреждается на основе свободного союза свободных наций, как федерация Советских национальных республик".

Затем в длинное изложение принципов, представлявшее собой вложенное в уста Учредительного собрания одобрение советской политики и законодательства, введены были два параграфа, которые являлись актом отречения со стороны Собрания:

"Будучи выбрано на основании партийных списков, составленных до Октябрьской революции, когда народ не мог еще всей массой восстать против эксплуататоров, не знал всей силы их сопротивления при отстаивании ими своих классовых привилегий, не взялся еще практически за созидание социалистического общества, Учредительное собрание считало бы в корне неправильным, даже с формальной точки зрения, противопоставлять себя Советской власти...

Поддерживая Советскую власть и декреты Совета Народных Комиссаров, Учредительное собрание считает, что его задачи исчерпываются установлением коренных оснований социалистического переустройства общества" [37].

И чтобы мораль этих параграфов не осталась незамеченной, "Известия" 4 (17) января 1918 г., накануне открытия Учредительного собрания, опубликовали текст резолюции, также исходившей от ВЦИКа и составленной на языке кратком и не оставлявшем сомнений.

"На основании всех завоеваний октябрьской революции и согласно принятой на заседании Центрального Исполнительного Комитета 3-го января с. г. декларации трудового и эксплуатируемого народа, вся власть в Российской республике принадлежит Советам и Советским учреждениям. Поэтому, всякая попытка со стороны кого бы то ни было, или какого бы то ни было учреждения присвоить себе те или иные функции государственной власти будет рассматриваема как контрреволюционное действие. Всякая такая попытка будет подавляться всеми имеющимися в распоряжении Советской власти средствами, вплоть до применения вооруженной силы" [38].

Объявление кадетов вне закона и арест нескольких руководителей правых эсеров в основном ослабили потенциальную агрессивность Учредительного собрания. Но определенная осторожность тактики большевиков в этом вопросе была вызвана опасением, существовавшим у некоторых большевиков, хотя и не подтвердившимся впоследствии, что Учредительное собрание поддерживают массы. Когда 5 (18) января 1918 г. Учредительное собрание было созвано, вместо старейшего члена Собрания, который по традиции намеревался провозгласить его открытие, на трибуну вышел Свердлов и от имени ВЦИКа объявил Собрание открытым. Французская революция, сказал он, приняла Декларацию прав человека и гражданина, которая была "декларацией прав на свободную эксплуатацию людей, лишенных орудий и средств производства". Русская революция должна принять свою собственную декларацию прав. Затем он прочитал проект, подготовленный ВЦИКом двумя днями ранее, и кратко предложил Собранию принять его.

Остальная часть заседания служила лишь иллюстрацией нереальности Собрания и коренных теоретических противоречий между его участниками. Лидер правых эсеров Чернов был избран председателем, получив значительно большее число голосов, чем представительница левых эсеров Спиридонова, которую поддерживали большевики. Выступивший от имени большевиков Бухарин красноречиво говорил о ближайших задачах социалистической революции:

"Тот водораздел, который сейчас делит все это собрание на... два непримиримых лагеря, лагеря принципиальных, – этот водораздел проходит по линии: за социализм или против социализма".

Чернов в своей речи с председательского места провозгласил "волю к социализму".

"...Но о каком социализме говорил гражданин Чернов? О том, который будет лет через двести, который будет делаться нашими внуками, об этом социализме он говорил? Мы говорим о живом, активном, творческом социализме, о котором мы хотим не только говорить, но который хотим осуществлять. И вот, товарищи, это называется быть активным социалистом".

Штейнберг, левый эсер, который был в Совнаркоме народным комиссаром юстиции, уклонился от обсуждения принципиальных вопросов, предлагаемого правыми эсерами, и утверждал, что прошло время политических дискуссий и что Учредительное собрание как "ребенок народа" должно "подчиниться воле трудового народа, изложенной в программе Совета Р. и С.Д.". Речь меньшевика Церетели отличалась высокой теоретической убедительностью и последовательностью. В своем невероятно растянутом выступлении он приводил доводы, как это делали меньшевики на протяжении 14 лет, против "анархических попыток введения социалистического хозяйства в отсталой стране" и утверждал, что "только на почве народовластия, основанного на всеобщем и равном избирательном праве... может успешно развиваться их [рабочих] классовая борьба за конечное освобождение" [39].

Речи не прекращались почти 12 часов. Но не многое из сказанного имело хоть какое-то отношение к окружающему миру. Резкий вызов, содержавшийся в советской декларации, игнорировали; как и вопрос о сосредоточении действенной власти в руках пролетариата и Советского правительства. Никакого альтернативного правительства, способного удержать власть, не предлагали, да и не могли предложить. В этих условиях дискуссии были беспредметными.

В полночь декларация большевиков была отвергнута большинством из 237 голосов против 138. Взамен было принято предложение правых эсеров обсудить текущие политические вопросы. И дискуссия продолжалась. Наконец, уже под утро, большевик Раскольников заявил об уходе большевиков из-за "контрреволюционного большинства". Час спустя ушли и меньшевики. Затем Центральный Комитет партии большевиков, заседавший в том же здании, решил действовать. Командовавший военным караулом матрос Железняков заявил председателю, что получил приказ Учредительное собрание закрыть, "потому что караул устал" [40]. Последовало замешательство, и в этих условиях были зачитаны резолюция по аграрному вопросу и призыв к союзным державам о мире. Было объявлено, что оба документа приняты. Учредительное собрание смогло лишь повторить в основном то, что сделал II Всероссийский съезд Советов на следующий день после революции, десятью неделями ранее, что было характерным проявлением несостоятельности Учредительного собрания. Затем около пяти часов утра был объявлен

перерыв в заседаниях на 12 часов. Но заседания так никогда и не возобновились. Позже в тот же день ВЦИК после двухчасовой речи Ленина [41] принял постановление о роспуске Учредительного собрания. Чтобы оно вновь не собралось, прибегли к простому методу: поставили караул у входа в Таврический дворец.

Маркс, анализируя переворот, совершенный Луи Бонапартом 2 декабря 1851 г., дал знаменитое описание действий его предшественников.

"Кромвель при роспуске Долгого парламента явился один в зал заседаний, вынул часы, дабы не дать парламенту просуществовать ни одной минуты долее назначенного им срока, и выпроваживал каждого члена парламента веселыми юмористическими насмешками. Наполеон, более мелкий, чем его прототип, все же отправился 18 брюмера в Законодательный корпус и прочел ему – правда, прерывающимся голосом – его смертный приговор" [42].

У каждого периода истории есть свой драматический символ. Одним из таких символов стал вооруженный матрос, закрывающий Учредительное собрание, "потому что караул устал". Но за внешней небрежностью скрывалось определенное беспокойство большевиков о возможных последствиях их своеволия. Демонстрация в поддержку Учредительного собрания, состоявшаяся во время его заседания, была разогнана войсками, и несколько человек, которых попеременно называли то "мирными демонстрантами", то "вооруженными заговорщиками", были убиты [43]. Однако роспуск Учредительного собрания почти не вызвал протестов, и мнение члена Совета от правых сил, одинаково не сочувствовавшего ни эсерам, ни большевикам, видимо, точно отражает преобладавшие тогда настроения.

"Впечатление "неправа", совершенного большевиками над Учредительным Собранием, было в значительной степени смягчено недовольством самим Учредительным Собранием; его, как говорили, "недостойным поведением", трусливостью и податливостью председателя Чернова. Учредительное Собрание бранили больше, чем большевиков, разогнавших его" [44].

Это было еще одно подтверждение отсутствия в России прочной базы или какой-либо широкой народной поддержки для институтов и принципов буржуазной демократии. Поэтому, когда 10 (23) января 1918 г. в Таврическом дворце открылся III Всероссийский съезд Советов, он оказался естественным, хотя и своевольным, наследником Учредительного собрания, формальный роспуск которого он немедленно утвердил. После пения "Интернационала" была также исполнена "Марсельеза" как "историческое воспоминание о пройденном пути". Преисполненный энтузиазма составитель официального отчета так объясняет эту символику: "Интернационал победил Марсельезу, как революция пролетарская оставляет позади революцию буржуазную" [45]. Задачей съезда, как сообщил в своем вступительн-

ном слове председательствовавший на нем Свердлов, было "строительство новой, грядущей жизни и создание Всероссийской власти". Предстояло "решить, будет ли эта власть иметь какую-либо связь с буржуазным строем или окончательно и бесповоротно установится диктатура рабочих и крестьян" [46]. Ленин, как обычно, был осторожен в анализе, но тверд в выводах:

"Тот, кто понял, что такое классовая борьба, что значит саботаж, который организовали чиновники, тот знает, что перескочить сразу к социализму мы не можем... Я не делаю иллюзий насчет того, что мы начали лишь период переходный к социализму, что мы до социализма еще не дошли. Но вы поступите правильно, если скажете, что наше государство есть социалистическая республика Советов" [47].

Мартов снова повторил довод меньшевиков о том, что

"полное социалистическое преобразование возможно только после длительной работы, созданной необходимостью пересоздать всю политическую организацию общества, укрепить экономическое положение страны и только после приступить к введению в жизнь лозунгов социализма" [48].

Ленин в своем ответном слове напомнил о пути, пройденном за последние 12 лет:

"О буржуазно-демократической революции большевики говорили в 1905 году, но теперь, когда Советы стали у власти, когда рабочие, солдаты и крестьяне в неслыханной по своим лишениям и ужасам обстановке войны, в атмосфере развала, перед призраком голодной смерти, сказали – мы возьмем всю власть и сами примемся за строительство новой жизни, – в это время не может быть и речи о буржуазно-демократической революции. И об этом большевиками на съездах и на собраниях и конференциях резолюциями и постановлениями было сказано еще в апреле месяце прошлого года" [49].

В политическом отношении довод Ленина вряд ли можно было опровергнуть. Октябрьская революция решила вопрос добра и зла. Завершилась буржуазная революция или нет, назрело или не назрело время пролетарской революции – и какими бы ни были последствия негативного ответа на эти вопросы, – пролетарская революция фактически свершилась. После Октября 1917 г. никто не мог вернуть обратно того, что сделано, или загнать революцию назад в буржуазно-демократические рамки. Политическое развитие, казалось, обогнало экономическое развитие. Ленин это и предполагал в канун Октября:

"Революция сделала то, что в несколько месяцев Россия по своему политическому строю догнала передовые страны. Но этого мало. Война неумолима, она ставит вопрос с беспощадной резкостью: либо погибнуть, либо догнать передовые страны и перегнать их также и экономически" [50].

Однако гипотеза о внезапно обретенной политической зрелости была некоторым насилием над фактами, так же как и над марксистским учением. Ленин сам не мог не сознавать этой не-

увязки, поскольку в дальнейшем его оценка ситуации, сложившейся осенью 1918 г., была уже существенно иной, чем та, с которой он выступил на III Всероссийском съезде Советов в январе того же года: "Да, революция наша буржуазная, пока мы идем вместе с крестьянством, как целым... Сначала вместе со "всем" крестьянством против монархии, против помещиков, против средневековья (и постольку революция остается буржуазной, буржуазно-демократической). Затем, вместе с беднейшим крестьянством, вместе с полупролетариатом, вместе со всеми эксплуатируемыми, против капитализма, в том числа против деревенских богатеев, кулаков, спекулянтов, и постольку революция становится социалистическою" [51].

И Ленин продолжал, обращаясь после долгого перерыва к идее Маркса (хотя и не к самой фразе) о "перманентной", или "непрерывной", революции:

"Пытаться поставить искусственную, китайскую, стену между той и другой, отделить их друг от друга чем-либо иным, кроме степени подготовки пролетариата и степени объединения его с деревенской беднотой, есть величайшее извращение марксизма, опошление его, замена либерализмом" [52].

Эти сложности анализа отнюдь не были чисто схоластическими. В них отразились трудности социалистической революции, которая, оглядываясь на марксистскую схему, старалась заполнить в ней пустующее место буржуазной демократии и буржуазного капитализма.

Когда закончились дискуссии, III Всероссийский съезд Советов принял Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа без последних двух абзацев, которые оказались излишними. По предложению народного комиссара по делам национальностей Сталина съезд также утвердил резолюцию "О федеральных учреждениях Российской Республики"; из 900 делегатов лишь 24 голосовали против этой резолюции и трое воздержались. Первый ее абзац добавил к основам советского строя новый краеугольный камень:

"Российская социалистическая советская республика учреждается на основе добровольного союза народов России, как федерация советских республик этих народов" [53]. Слово "временное", до этого официально прибавлявшееся к названию рабоче-крестьянского правительства, исчезло. Съезд поручил ВЦИКу подготовить и представить к следующему съезду проект "основных положений конституции Российской федеративной республики".

[1] * Эти слова входят в Крестьянский наказ о земле. — Прим. ред.

[2] "Собрание узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского правительства за 1917-1918 г г.", 1918 (2-е изд.), № 1, ст. 1, 3.

[3] "Собрание узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского правительства за 1917-1918 г г.", 1918 (2-е изд.), № 1, ст. 5.

[4] Там же, № 2, ст. 18.

[5] С той же почти религиозной страстностью произносились слова "революция" и "революционный" во время Французской революции.

[6] В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 35, с. 27.

[7] "Собрание узаконений... за 1917-1918 г г.", № 3, ст. 49.

[8] Там же, № 4, ст. 50.

[9] В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 35, с. 2—5. К сожалению, единственная запись этой речи была сделана для короткого газетного отчета.

[10] "История Советской Конституции в декретах и постановлениях Советского правительства, 1917-1936". М., 1936, с. 34.

[11] "Собрание узаконений... за 1917-1918 г г.", № 15, ст. 215.

[12] Поводом послужил ультиматум от 4 (17) декабря 1917 г. Украинской раде (см. главу 11, раздел 'Западные окраины"); целью было четко указать на свое отличие от буржуазного правительства Украины. Сталин в речи на съезде Финляндской социал-демократической рабочей партии 14 (17) ноября 1917 г. упомянул «Новое, социалистическое правительство" (ЯВ. Сталин. Соч., т. 4, с. 2). Ленин в "Тезисах об Учредительном собрании" говорил о борьбе между Советским правительством и "буржуазным национализмом Украинской рады, Финляндского сейма и т л." как одном из факторов, ускоряющих "новую группировку классовых сил" и последующий переход от буржуазной революции к социалистической (В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 35, с. 164).

[13] Штейнберг, в то время левый эсер, народный комиссар юстиции, в своем отрывочном и не слишком достоверном произведении "Воспоминания народного комиссара" (Steinberg. Souvenirs d'un Commissaire du Peuple, 1917-18. Paris, 1930, p. 65-66) утверждает, что в первоначальном ленинском проекте Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа в первом предложении содержалось слово "социалистическая" перед словом "республика" и что оно было вычеркнуто по настоянию левых эсеров, которые полагали, что такой важный документ не должен "содержать преувеличений".

[14] Ленин назвал это "дипломатическим прикрытием военных действий" ("Протоколы Центрального Комитета РСДРП...", с. 152).

[15] "Протоколы Центрального Комитета РСДРП...", с. 148—156; В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 35, с. 44—46. Как утверждает Троцкий, в тот же день Ленин, говоря на заседании Петроградского Совета о невозможности коалиции, заметил: "Троцкий это понял, и с того времени лучшего большевика не было". Материал, который представлен как стенографический протокол заседания, содержащий эти слова, опубликован в: Л. Троцкий. Сталинская школа фальсификации. Берлин, 1932, с. 116-124. По словам Троцкого (там же, с. 112—116), он был напечатан для включения в сборник "Первый легальный ПК большевиков", но в последний момент исключен по указанию Центрального Комитета. Троцкий воспроизводит в виде факсимиле отрывок из напечатанной корректуры с примечаниями на полях.

[16] В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 35, с. 47-49, 70-71, 551; "Протоколы Центрального Комитета РСДРП...", с. 170-177.

[17] По словам Троцкого (Л. Троцкий. О Ленине, с. 91-92), Ленин хотел отложить их, но Свердлов и другие настояли на их проведении. В 1920 г. Ленин сам оправдывал участие большевиков в этих выборах на том основании, что удалось "доказать отсталым массам, почему такие парламенты заслуживают разгона" (В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 41, с. 44).

[18] "Собрание узаконений... за 1917—1918 г г.", 2-е изд., № 1, ст. 8.

[19] "Всероссийское Учредительное собрание". М.-Л., 1930, с. 165-169.

[20] Цифры взяты из книги "Всероссийское Учредительное собрание" (с. 115). Протоколы никогда не были окончательно оформлены, и в других работах (например: М.В. Вишняк. Всероссийское Учредительное собрание. Париж, 1932) приводятся другие цифры, однако разница несущественная.

[21] В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 35, с. 100-101.

[22] "Протоколы заседаний Всероссийского Центрального Исполн. Комитета Советов Р.С.Кр. и Каз. Депутатов II созыва". М., 1918, с. 65.

[23] Текст платформы, перепечатанный из газеты "Дело народа" от 26 октября (8 ноября) 1917 г., см. в: 'Всероссийское Учредительное собрание", с. 165-168.

[24] В.И. Ленин. Поля. собр. соч., т. 35, с. 110—111. Эта мысль получила дальнейшее развитие в речи Ленина на съезде железнодорожников в январе 1918 г. сразу после роспуска Учредительного собрания (там же, с. 292—297). Здесь Ленин несколько тенденциозно объяснял результат 'прежде всего" тем, что выборы проводились "по спискам, составленным еще до Октябрьской революции".

[25] Там же, т. 40, с. 5.

[26] К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 8, с. 126.

[27] "Собрание узаконений... за 1917-1918 г г.", № 4, ст. 64.

[28] 29 ноября (12 декабря) 1917 г. состоялось обсуждение в Центральном Комитете, не давшее определенных результатов. В это время представлялось вероятным, что Учредительное собрание может разделиться на две группы; одна из них признаёт Советское правительство, другая будет враждебна к нему. Бухарин поднял вопрос о том, следует ли вообще созывать Собрание, и ответил на него утвердительно, поскольку "в широких массах еще живы конституционные иллюзии''. Затем он предложил изгнать кадетов (о правых эсерах не упоминалось) и объявить левую часть Учредительного собрания «революционным конвентом", иначе говоря, осуществить переход от буржуазной революции к социалистической при помощи Учредительного собрания. Ленин, по-видимому, в этом не участвовал ('Протоколы Центрального Комитета РСДРП...", с. 180-184).

[29] В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 35, с. 135-136.

[30] Там же, с. 162-166.

[31] "Известия", 22 декабря 1917 г. (4 января 1918 г.).

[32] «Всероссийское Учредительное собрание", с. 144-145.

[33] "Протоколы заседаний Всероссийского Центрального Исполн. Комитета Советов Р,С.Кр. и Каз.Депутатов II созыва", с. 176-177.

[34] Там же, с. 179.

[35] Существованию первого ВЦИКа был официально положен предел резолюцией второго ВЦИКа, принятой на его первом заседании 27 октября (9 ноября) 1917 г. ("Протоколы заседаний Всероссийского Центрального Исполн. Комитета Советов Р.С.Кр. и Каз. Депутатов II созыва", с. 4). Тем не менее он продолжал заседать, и протоколы его заседаний с 6 (19) ноября 1917 г. по 11 (24) января 1918 г. опубликованы в "Красном архиве" (М., 1925, № 3 (10), с, 123-125). Большинство членов этого ВЦИКа составляли меньшевики и правые эсеры.

[36] Протокол этого заседания отсутствует среди протоколов ВЦИКа 2-го созыва.

[37] В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 35, с. 221-223.

[38] "Собрание узаконений... за 1917-1918 г г.", № 14, ст. 202.

[39] 'Всероссийское Учредительное собрание", с. 4,29, 35, 50-51.

[40] Там же, с. 110. По-видимому, указание было получено непосредственно от Ленина (там же, с. 217).

[41] В.И. Ленин. Поли собр. соч., т. 35, с. 238-242.

[42] К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 8, с. 200-201.

[43] "Правда", 6 (19) января 1918 г. Член Учредительного собрания эсер Соколов утверждал, что демонстрация была организована эсерами и что демонстранты были безоружными. Он также утверждал, что народ в Петрограде проявлял пассивность [Соколов пишет, что народ в Петрограде был настроен против большевиков, но "мы не сумели возглавить это противобольшевистское движение". Таким образом, слова Соколова, приводимые далее Карром, не точны. — Ред.]. "Мы не сумели повести их против большевистского движения" ("Архив русской революции". Берлин, 1924, т. ХШ, с. 65-66).

[44] В.Б. Станкевич. Воспоминания, 1914-1919. Берлин, 1920, с. 302. Это поразительно совпадает с оценкой Соколова в приведенном выше отчете.

[45] "Третий Всероссийский Съезд Советов Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов". Петербург, 1918, с. 3.

[46] Там же, с. 5.

[47] В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 35, с. 267, 271.

[48] "Третий Всероссийский Съезд Советов...", с. 35.

[49] В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 35, с. 282-283.

[50] Там же, т. 34, с. 198.

[51] В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 37, с. 311-312. В марте 1919 г. Ленин определил срок перехода более точно: "...наша революция до организации комитетов бедноты, т.е. до лета и даже осени 1918 года, была в значительной мере революцией буржуазной" (там же, т. 38, с. 143-144).

[52] Там же, т. 37, с. 311-312.

[53] "История Советской Конституции в декретах.-.", с. 57—58.

Date: 2015-12-13; view: 359; Нарушение авторских прав