Annotation 9 page

Кружок, брусок и палка — Готова превращалка. Бабушка Кукла была права: время в Игралочке летело так быстро, как нигде! Когда Серёжа и Таня пошли вслед за Старым Фонарщиком, из цирка выходила толпа зрителей, а когда они вышли от Старого Фонарщика, то смешались с этой же самой толпой, по-прежнему выходившей из цирка. Можно было подумать, что, пока дети отсутствовали, не двигалась и толпа. А может быть, это было действительно так. В толпе Серёжа снова заметил розового мальчика в блестящей зелёной кепке, с которым они познакомились по дороге в цирк. Мальчик опять бежал так быстро, как будто снова спешил в цирк. — Стой! — крикнул Серёжа. — Я тебя всё-таки поймал! Куда это ты опять бежишь? — Пусти! — запищал розовый мальчик. — Ясное дело — я бегу в мастерскую превращалок. Все наши мальчики и девочки, наверно, давно уже там! — Послушай, малыш, — сказал Серёжа серьёзно, — объясни ты мне, пожалуйста, толком, что такое превращалка? Нам это очень важно знать. Но розовый мальчик недоверчиво посмотрел на него. — Вы не знаете, что такое превращалка! — насмешливо сказал он. — Да об этом знают все наши мальчики и девочки! Про неё даже в песне поётся! И действительно, ребята услышали, как целая толпа малышей, бежавших по улице, пела: Кружок, брусок и палка —
Готова превращалка.
Хочешь — будет самолёт,
Хочешь — будет пароход,
Хочешь — будет грузовик.
Что ты хочешь — назови!

Ребята пели эту песню на бегу и на бегу размахивали какими-то блестящими белыми чурками, кружк а ми и палочками. «Как у Серёжи!» — подумала Таня и вместе с Серёжей побежала вслед за толпой маленьких мастеров. Но, хоть и привыкли наши ребята к быстроте этого весёлого города, всё же они никак не могли поспеть за бегущими мальчиками и девочками. Маленькие мастера, не сделавшие, видно, ни шагу, пока Серёжа и Таня были в гостях у Старого Фонарщика, стали при них настоящими скороходами! А Таню к тому же очень задерживал медвежонок — он всё время на ходу засыпал, валился на землю и лежал там, мирно посапывая. Вот уже весёлая толпа маленьких мастеров завернула за угол и пропала из виду, а Таня всё ещё пыталась разбудить и поставить на ноги медвежонка, который заснул посреди дороги. — Таня, я сейчас его отшлёпаю! — нетерпеливо пригрозил Серёжа. — Скорей бежим в мастерскую! — Ой, сейчас, Серёженька, сейчас! Ты не сердись, ведь он ещё маленький! Вставай, Мишук, вставай! Вы бегите, мы вас сейчас догоним! — Ну уж нет, пойдём все вместе! — сердито сказал Серёжа. — Вперёд! — кричал Булька. — Оставьте этого соню! Вперёд! За превращалкой!

— Вам нужна превращалка? — неожиданно спросил чей-то вкрадчивый голос. — Нужна! — крикнул Булька, прежде чем Серёжа и Таня успели ответить. — Пожалуйста! — И высокий незнакомец в зелёных очках и низко надвинутой на лоб шляпе протянул Бульке небольшой пакет и сейчас же скрылся за углом. — Булька, верни! — крикнул Серёжа. Но Булька уже разорвал пакет, а Таня с любопытством наклонилась над ним. — Неужели это настоящая превращалка? — с удивлением спросила она. — Кружок? Да, тут кружок… — Это просто часы, — сказал Серёжа, — только неизвестной марки. — Да, какие-то странные, — прошептала Таня. — Как тихо они тикают! Совсем не слышно… — Дай-ка я заведу их! — И Серёжа взял часы. Но, как только он дотронулся до завода, пружинка с еле слышным звуком оборвалась. — Остановились! — испуганно сказала Таня. Глава семнадцатая
ГОРОД ЗАБЫТЫХ ИГРУШЕК

И окна и двери закрыты,
Над городом — серый туман.
И в городе этом забытом
С друзьями не встретиться нам.

Внезапно всё изменилось. Стало так тихо, как будто приближалась гроза. Это была не та тишина, которую дети услышали ночью в спящем городе бабушки Куклы. Та тишина была тёплая, ласковая. Так тихо бывает в детской, когда маленькие дети уже спят и сонное их дыхание смешивается с мурлыканьем кошки. Нет, эта тишина была тревожной, гнетущей. Всё кругом приняло синеватый, мрачный оттенок.

^{Никто как будто не сторожил этих ворот, только неподвижная серая сова сидела наверху.} А вдалеке, как в тумане, виднелись очертания серых тяжёлых ворот. И дети медленно направились к ним. Никто как будто не сторожил этих ворот, только неподвижная серая сова сидела наверху. Тане показалось, что она моргнула глазами, когда они подошли, но Серёжа ничего не заметил. Он дёрнул нитку, висевшую у совы на шее, и вдруг серые веки поднялись, серые крылья захлопали, и сова захрипела: Это Город забытых игрушек,
Это Город забытых игрушек.
Здесь не любят весёлых гостей.
Мы поставим вас всех на колени,
Не будите минувшего тени,
Уходите отсюда скорей!

— На колени? — с возмущением сказал Серёжа. — Как бы не так! Он ещё раз сильно дёрнул нитку и отпустил её. Сова резко хлопнула крыльями и замолчала. Глаза её закрылись. Она снова как будто не видела детей. — Идёмте! — решительно сказал Серёжа и первый вошёл в ворота. Таня шла за ним следом и вела за руку медвежонка, а другой рукой крепко держала серебряный фонарик. Булька тихонько подпрыгивал позади. Серая улица глядела на них слепыми окнами серых домов, изъеденными временем седыми каменными стенами. Дети шли, медленно пробираясь в тумане. Он висел в воздухе пепельной дымкой, и сквозь эту дымку Таня увидела старинный замок с остроконечными башнями. Стрельчатые окна замка тускло поблёскивали. — Серёжа, может, это дом с волшебными окнами? — неуверенно спросила Таня. Серёжа внимательно всматривался в туман. Теперь и он разглядел замок. — Уж очень он мрачный! — сказал Серёжа. — Но окна в нём и правда как будто волшебные. Дети направились к замку, но он начал отодвигаться от них в туман. Отошли назад — замок снова стал на своё место. — Ой! — закричал вдруг Булька. Он прыгнул вперёд и стукнулся головой обо что-то невидимое. И сейчас же туман стал быстро рассеиваться. Он светлел и светлел, и дети увидели, что у дороги стоит большой ящик, покрытый потускневшим от времени лаком. Замок как будто растаял в тумане. Но на стенках ящика были нарисованы причудливые окна, лесенки, мосты. Из окон выглядывали нарядные дамы в старинных напудренных причёсках и завитые мальчики в шёлковых куртках с кружевными воротниками. — Какой хорошенький ящик! — сказала Таня. — Помнишь, Серёжа, мы видели такой в музее игрушек. Когда его заводили, в нём играла музыка! — Попробуем, — сказал Серёжа и нажал какую-то пуговку на крышке ящика. Крышка начала медленно открываться, и в ящике раздалась очень тихая и нежная, похожая на звон серебряных колокольчиков музыка. Глава восемнадцатая
ФАРФОРОВЫЙ ПРИНЦ

Мы старинные игрушки — Дамы, принцы и паст у шки. — Какие хорошенькие человечки! — сказала Таня, заглядывая в ящик. — И как славно они танцуют! Фарфоровые дамы и кавалеры жеманно передвигались под музыку и слащаво улыбались Тане. — Хорошенькие? — возмутился Серёжа. — А по-моему, они просто кривляки! — Ну, Серёжа, зачем ты так говоришь! — обиделась Таня. — А сам смотришь на них! — Конечно, смотрю, — сказал Серёжа. — Мне просто хочется узнать, отчего это они танцуют. Тут, наверно, какой-то механизм. И Серёжа нагнулся над ящиком. Но только он хотел дотронуться до одного из человечков, как вдруг танец прекратился, фарфоровые человечки разбежались по углам, а музыкальный ящик начал вызванивать песенку: Мы старинные игрушки —
Дамы, принцы и пастушки.
Динь-донь!
Если тронешь нас — как блюдца,
Наши ручки разобьются.
Не тронь!
Мы фарфоровы, мы тонки.
Уходите прочь, девчонки,
От нас!
Если тронешь нас — как блюдца,
Наши ножки разобьются
Сейчас!
Опустите снова крышку,
Отпустите нас, мальчишка!
Динь-донь!..

— Ни за что не опущу крышку! — сказал Серёжа. — Я ещё и стенку открою! — Смотри-ка, Серёжа, в стене ключ! — сказала Таня. Серёжа повернул ключ — и вдруг крышка захлопнулась, а стена ящика открылась перед ним, как дверь. И вот Серёжа, Таня, медвежонок и Булька гуськом, осторожно вошли в эту дверь и остановились. Перед ними была комната, уставленная старинной золочёной мебелью. В комнате никого не было. Танцующие человечки куда-то исчезли. Только на больших золочёных часах стояли неподвижные фарфоровые фигурки. Но в комнате всё время что-то звенело. — Интересно, что это звенит? — сказал Серёжа оглядываясь. Булька снова повеселел и стал прыгать по шёлковым креслам с выгнутыми позолоченными спинками. От его прыжков звон усилился. Теперь звенело за самой Серёжиной спиной, и он быстро обернулся. В углу за буфетом стоял, притаившись, мальчик Серёжиного возраста в голубом шёлковом костюме. Жёлтые волосы, завитые крупными локонами, падали на его плечи. Нежно-розовое, какого-то фарфорового оттенка лицо было искажено страхом. Мальчик дрожал всем телом и, как это ни странно, звенел от этой дрожи. К ногам его прижималась крошечная белая собачонка. — Ай! — завизжал он, увидев Серёжу. — Не трогайте меня, добрый мальчик, умоляю вас, не трогайте меня! Собачонка завизжала вместе с ним. — Да я вовсе и не собираюсь вас трогать, — удивлённо сказал Серёжа. — И чего это вы так дрожите? Холодно вам, что ли? Бум! Это Булька опрокинул стул с золочёной спинкой и подскочил к буфету. — Ай-ай! — завизжал ещё громче мальчик с фарфоровым лицом. — Уберите его! Уберите его прочь! Мяч разобьёт меня! — И он затопал ногами и зарыдал. — Да вы просто трусишка! — сказал Серёжа, с любопытством разглядывая дрожавшего от страха мальчика. — Булька, не смей тут прыгать! Таня, подойди сюда, пожалуйста! Серёжа ещё раз с презрительным сожалением взглянул на рыдавшего мальчика и отошёл в сторону. Таня, наверно, сумеет лучше, чем он, успокоить этого странного мальчишку. И действительно, при виде Тани фарфоровое лицо мальчика сразу изменилось. — Какая хорошенькая девочка! — протянул он и церемонно раскланялся перед ней. Таня никогда ещё не видела таких длинных поклонов. Мальчик с фарфоровым лицом отставил назад ногу и, низко склонившись перед Таней, поднял высоко над головой свою голубую шёлковую шляпу. — Вы принцесса? — спросил он. — Нет, что вы! — сказала Таня краснея. — Значит, вы герцогиня? — спросил мальчик с фарфоровым лицом, поднимая голову. — Конечно, нет, — ответила, улыбаясь, Таня. — Графиня? Баронесса? — отрывисто спрашивал мальчик. — Да нет же, нет! — засмеялась Таня.

^{Булька опрокинул стул с золочёной спинкой и подскочил к буфету.} Мальчик с фарфоровым лицом выпрямился и, снисходительно глядя на Таню, спросил: — Но, может быть, вы фрейлина? — Что это такое — фрейлина? — шепнула Серёже Таня. — Это, кажется, так называли королевских служанок, — ответил Серёжа. — Как он смеет думать, что ты королевская служанка! Мальчик с фарфоровым лицом стоял неподвижно, надменно глядя на Серёжу и Таню. — Откуда вы явились, — сказал он презрительно, — что даже не знаете, кто такие фрейлины? И как вы смели войти без разрешения в мои покои? — Серёжа, он гонит нас! — с удивлением сказала Таня. — Пускай попробует! — сказал Серёжа. — А мне с этим типом и разговаривать неохота. Скажи ему, что у нас давно уже нет ни принцев, ни принцесс. Их всех разогнали ещё до нашего рождения. — Хотелось бы мне посмотреть хоть на одного живого принца! — вздохнув, сказала Таня. — Смотрите, — снисходительно произнёс мальчик с фарфоровым лицом. — Я последний принц из династии Фарфорового дома. За мою жизнь дрожит всё королевство. — Ты сам дрожишь больше всех! — неожиданно закричал Булька, всё время злившийся, что дети так церемонятся с этим трусишкой. — Как вы смеете?! — закричал Фарфоровый Принц. — Уберите прочь этого негодяя! Разбейте его на мелкие кусочки! — Хо-хо! — захохотал Булька. — Меня-то не разобьёшь, а вот тебя… И он скакнул прямо к Фарфоровому Принцу. — Булька, назад! — крикнули одновременно Серёжа и Таня. — Смотри-ка, Серёжа, он в обмороке!.. — Подведите меня к окну, — прошептал Фарфоровый Принц, вцепившись в Танину руку. — Вы хотите подышать свежим воздухом? — И Таня, осторожно положив в карман фонарик, подвела принца к окну.

Принц сейчас же высунулся в окно и долго не оборачивался. — Пойдём, Таня, — сказал Серёжа, — мы всё равно не узнаем ничего путного от этого трусишки. — Пугнуть бы его напоследок! — захохотал Булька и прыгнул прямо к белой собачонке. Та завизжала совсем как принц, побежала к окну и, споткнувшись о стул, разлетелась на мелкие кусочки. — Булька! — крикнул Серёжа. — Как тебе не стыдно! — огорчённо сказала Таня. — Извините его, пожалуйста! — обратилась она к принцу. Тот стоял у окна и дрожал. Лицо его было уже не розового, а какого-то зеленоватого цвета. — Ничего, ничего, не беспокойтесь, — процедил он сквозь зубы и снова обернулся к окну. — Я думала, он больше огорчится, — удивлённо шепнула Серёже Таня. — Идём скорей! — вдруг сказал Серёжа, хватая Таню за руку. — Я заметил сейчас, что он подал кому-то в окно знак! Таня схватила дремавшего на золочёном стуле медвежонка, и дети бросились к дверям. — Не извольте беспокоиться! — захихикал вдруг Фарфоровый Принц. — Дверь заперлась, как только вы вошли сюда. В моём замке секретные замки. И он захихикал ещё громче. — Булька, прыгай в окно, — крикнул Серёжа, — и мчись к нашим! Засада! — Не пущу! — завизжал Фарфоровый Принц. Но Булька уже перескочил через его голову. За окном послышалась суматоха, удары, чьи-то проклятия… Потом всё стихло. — Ускакал! — сказал Серёжа. — Таня, дай мне руку и ничего не бойся. Сейчас они придут сюда. Глава девятнадцатая
ОЛОВЯННЫЙ ГЕНЕРАЛ

— Вы подумайте, солдаты,
Разве дети виноваты?
Вы подумайте, солдаты,
Сколько горя от войны!
— Оловянные солдаты
Думать вовсе не должны.

Сейчас же послышался гулкий топот множества ног. Дом окружали со всех сторон. — Серёжа! — сказала Таня. Серёжа обернулся.

^{— Найдено оружие! — доложил оловянный офицер.} — Танечка, — сказал он ласково, — Танюша, милая… (Никогда ещё брат не называл её так.) Танюша, только не унижай себя перед ними, не плачь, они всё равно не сжалятся. — Серёжа, а мама? Нет, нет, я уже ничего… Только ты крепче держи меня за руку. Одутловатое лицо с оловянными глазами показалось в дверях. — Генерал! — восторженно взвизгнул Фарфоровый Принц. — Наконец-то! — Обыскать! — глухо сказал Оловянный Генерал, не глядя на принца. И в комнату вошли, стуча сапогами и как-то странно переставляя ноги, оловянные солдаты во главе с оловянным офицером. Они грубо обшарили Серёжу, Таню и медвежонка. — Найдено оружие! — щёлкнув шпорами, доложил оловянный офицер и подал Оловянному Генералу Серёжин перочинный ножик. — Но ведь это простой перочинный нож! — сказал Серёжа. Он заставил себя взглянуть прямо в лицо Оловянному Генералу, и ему показалось, что сердце его сжали железными тисками. Пустые оловянные глаза смотрели куда-то в пустоту позади Серёжи. — Взять! — отчеканил глухой голос. И сейчас же оловянные солдаты окружили Серёжу и Таню. — Ведь мы же маленькие! Солдаты! Подумайте сами! — сказала Таня, обнимая испуганно прижавшегося к ней Мишутку. — Оловянные солдаты думать вовсе не должны, — сказал в пустоту глухой голос. — Эти дети виновны. Предать их суду! Глава двадцатая
МУДРЕЦЫ С КАЧАЮЩИМИСЯ ГОЛОВАМИ

За часом час, весь день-деньской
Они качают головой.
У них на всё один ответ —
Они всегда ответят: «Нет!»

Дети ожидали чего угодно, но то, что они увидели в следующую минуту, было так неожиданно, что даже Мишутка вздрогнул и прижался к Тане. В дверь важно входил маленький человечек с огромной головой. При каждом его шаге голова качалась то вправо, то влево. За ним шли ещё несколько человечков, но те, очевидно, были не такие важные, так как головы у них раскачивались немножко потише. — Суд идёт! — провозгласил фарфоровый мопс, сидевший всё время на шкафу, и странные человечки остановились посреди зала. — Мудрецы! Судите их строже! — взвизгнул Фарфоровый Принц. — Приведите подсудимых! — тонким голоском откликнулся Главный Мудрец. Два человечка с раскачивающимися головами сейчас же стали около детей. — Мы не подсудимые, — сказала Таня, — мы дети. — Подсудимые дети! — пропищал Главный Мудрец. — У вас головы не раскачиваются, значит вы не имеете права на отрицание. Право отрицать имеем только мы, мудрецы с качающимися головами. Кто мудрее всех на свете? Тот, кто всё отрицает. А наши головы всё время отрицают всё на свете!.. И Главный Мудрец так сильно закачал головой, что Серёжа подумал: «Сейчас она свалится с плеч!» — Подсудимые дети, — продолжал Главный Мудрец, немного успокоившись, — почему вы стоите, взявшись за руки и прижимаясь друг к другу? — Потому что нам вместе не страшно, — сказала Таня. — Когда мы вместе, мы не боимся вас. Вместе всегда легче. Главный Мудрец повернулся к Серёже. — И ты утверждаешь это? — насмешливо спросил он. — Конечно, — ответил Серёжа. — Первое преступление! — провозгласил Главный Мудрец. — Мудрецы! Эти дети утверждают, что на свете есть дружба. Так ли это, мудрецы? Маленькие человечки сейчас же отрицательно закачали головами. — Вы видите? — торжествующе взвизгнул Главный Мудрец. — Дружбы на свете нет! И за ваше первое преступление вы понесёте должное наказание. — Отпустите нас, — сказала Таня, — нас мама ждёт! — Откуда ты знаешь, что мама ждёт вас? — иронически улыбаясь, спросил второй мудрец. — Потому что она любит нас, — сказала Таня, с удивлением глядя на мудрецов. — И ты утверждаешь это? — взвизгнул Главный Мудрец, обращаясь к Серёже. — Конечно! — ответил Серёжа. — Второе преступление! — пропищал в восторге Главный Мудрец. — Мудрецы! Эти дети утверждают, что на свете есть любовь. Так ли это, мудрецы? Маленькие человечки ещё сильнее закачали головами. — Вы видите? — захихикал Главный Мудрец. — Любви на свете нет! И за своё легкомысленное утверждение вы понесёте должное наказание.

Таня взглянула на Серёжу. Её немного удивляло, что Серёжа молчит и как-то странно смотрит на судей. А Главный Мудрец ещё раз хихикнул и, снова обращаясь к Тане, сказал: — Ну, что же ты ещё хочешь сказать в своё оправдание? — Я не знаю, в чём мне оправдываться, — сказала Таня. — Я всегда говорю правду. Я говорю вам, что мама ждёт нас. Она ждёт нас в доме с волшебными окнами. Мгновенно наступило молчание. Главный Мудрец, надувшись и покраснев, как индюк, силился что-то сказать, но не мог — так он злился. Голова его болталась то вправо, то влево, как маятник, и у Тани даже зарябило в глазах от этого мелькания. — Подсудимые дети! — пропищал наконец Главный Мудрец. — Милость фарфоровых мудрецов неистощима — мы даём вам право на одно отрицание. Вы имеете право раз в жизни воспользоваться им, но воспользуйтесь им умно. Мы требуем, чтобы вы сказали, что дома с волшебными окнами нет!.. — Он есть! — сказал Серёжа. — И мы в него войдём, хотя бы нам пришлось разбить руки о его двери! — Довольно! — завизжал неожиданно Фарфоровый Принц. — Я не могу больше их слышать — они разобьют нас! Посадите их немедленно в крепость! — Серёжа, я боюсь! — шепнула Таня, прижимаясь к брату. — Не бойся! — сказал Серёжа громко. — Разве ты не видишь, что это просто фарфоровые болванчики? Глава двадцать первая
БОЙ

Трубы громко играют
И песню поют.
Эта громкая песня
Про лошадь мою.

Серёжу и Таню вели по пустынной улице. Дома глядели по-прежнему — глухими стенами. По-прежнему все окна были закрыты. А позади детей слышался равномерный, равнодушный топот. Это шли оловянные солдаты. Как странно передвигались оловянные солдаты, как странно они подёргивали руками и ногами! Вот дети под конвоем оловянных солдат и офицеров вышли на площадь, и высокая серая башня сразу выросла перед ними. Вот заскрипел в замочной скважине огромный ключ и заскрежетала железная дверь… Зелёная морда выглянула из дверей и ухмыльнулась… — Крокодил! — испуганно вскрикнула Таня. И вдруг — бум! — ухнуло, грохнуло что-то вдали. — Скорей! — глухо крикнул оловянный офицер. Конвойные подтолкнули детей к железным дверям крепости. Крокодил уже схватил Таню за руку… И вдруг выпустил её и покачнулся — что-то стремительное, круглое, красно-синее с силой ударило его по голове и прыгнуло в руки детям. — Булька, Булька, дорогой! — закричала Таня. — Откуда ты? — Сверху! С самолёта! — закричал Булька. Блестящие серебряные самолёты летели над пустынными улицами, и мячи, мячи, мячи соскакивали с них без конца! А стукнувшись о землю, мячи ничуть не ушибались — им такие прыжки были только полезны! Дети оглянулись — ни конвойных, ни Крокодила уже не было. Только большая зелёная тряпка валялась на земле. Это было всё, что осталось от Резинового Крокодила. А мячи мчались вперёд и вперёд, перепрыгивая через заборы, через дома, и впереди всех скакал Булька, а Серёжа и Таня с Мишуткой бежали вслед за ним. Какой бой кипел на окраине города! Глухо ухали оловянные пушки. Оловянные ядра летели со страшной быстротой. Но ядра-мячи летели быстрей! Они залетали в тыл врагам, они сбивали с ног всех неприятельских артиллеристов, они взвивались в воздух и сбивали на лету несущиеся прямо на детей оловянные ядра! Оловянное войско двигалось мерным, неживым строем. И вдруг прямо на оловянные ряды пошла вперевалочку сплочённая сердитая колонна. — Мишук, медведи! — закричала Таня. Ну конечно, это были плюшевые медведи, и впереди всех шёл огромный бурый медведь — их старый нелюбезный знакомый. Ух, как здорово он начал расталкивать лапами оловянных солдат! — Конница! — закричал Серёжа. — Конница, вперёд! Боевые деревянные кони помчались по полю навстречу врагам, и оловянные солдаты отступили и побежали, падая и увлекая за собой всё оловянное войско. И тогда, страшные и черные, как огромные гусеницы, поползли по полю оловянные танки. И что это? Почему на эти страшные танки двинулись такие нестрашные, такие обыкновенные деревянные зелёные грузовики? Чёрные танки не боятся этих грузовиков, они надвигаются прямо на них, вот сейчас они раздавят их! — Ай-ай! — кричит Таня. И вдруг по полю побежала целая толпа мальчиков и девочек Игрушечного города, тех самых, которые были в цирке, а потом убежали в мастерскую. В руках у ребят из Игрушечного города какие-то кружки, бруски и палки. Серёжа бежит к ним навстречу, и они окружают его и совсем скрывают.

^{Крокодил схватил Таню за руку.} А чёрные танки надвигаются. — Серёжа! — кричит Таня. — Я боюсь! — Иду-у! — отвечает где-то рядом Серёжа. — Не бойся! Вот чёрные танки подошли уже вплотную к грузовикам, и вдруг шофёры грузовиков нажали на маленькие рычажки, и — трах! — поднялись и захлопнулись над грузовиками крышки, и зелёные броневики идут прямо на врагов! Впереди — головной броневик, ярко-зелёный, с красной звездой на боку. И вдруг в него ударяется огромное оловянное ядро и пробивает в его броне брешь. Из броневика выглядывает водитель. Да ведь это дедушка Мяч! Сам дедушка Мяч — водитель главного броневика! Сейчас враги окружат его, возьмут его в плен! Но на помощь к нему бежит Серёжа, а за ним маленькие мастера из Игрушечного города. Что это за удивительную машину катят они перед собой? Она похожа и на грузовик, и на пароход, и на самолёт! И над нею развевается маленький красный флажок! Дедушка Мяч сорвал со своей круглой головы шлем и размахивает им — он увидел чудесную машину! И враги тоже увидели её: чёрные танки поспешно уползают прочь. А дедушка Мяч вскакивает в необыкновенную машину, похожую на грузовик, нажимает какой-то рычаг, и машина взлетает вверх, как самый лучший самолёт! — Превращалка! — кричит Серёжа и прыгает и размахивает руками. — Превращалка! Ура!.. Глава двадцать вторая
ПОБЕДА

Со всех домов и вышек
Кивают флаги нам.
Смотри — весь город вышел
Навстречу мастерам!

И Серёжа с Таней услышали далёкий-далёкий топот сотен маленьких ног, и музыку, и радостные крики, и вдруг в небо взлетели разноцветные радужные ракеты! Салют! Ракеты взлетали и падали, вспыхивали и гасли. Но одна ракета — самая яркая, самая большая — не упала, а полетела высоко-высоко, в самое небо! — Да ты смотри, Серёжа, — закричала Таня, — на этой ракете тоже красный флажок! — Это они празднуют победу, — сказал Серёжа. — Молодцы эти маленькие мастера! — Да-да! — радостно подхватила Таня. — Они прогнали Оловянного Генерала, правда, Серёжа? А теперь они дома… Ох, а мне как хочется домой, Серёжа!.. Глава двадцать третья
ВОТ И СКАЗКЕ КОНЕЦ

— Игралочка, да где ж она,
Игралочка, твоя страна?
Туда не ходят корабли,
На свете нет такой земли.
Её ты выдумал!..
— Ну что ж,
На правду этот сон похож.

Дети стояли, взявшись за руки. Сонные, притихшие, жались к ним Булька и медвежонок. На улицах было совсем темно, потому что наступила ночь, и пора, давно уже пора было возвращаться домой. Враг был разбит, разбит в буквальном смысле слова — на мелкие кусочки. Бесславно окончил свои дни Резиновый Крокодил. Чудесная машина превращалка выручила детей. И друзья помогли им в пути. Но дети знали, что Оловянный Генерал ещё цел, а дом с волшебными окнами не найден. — Как темно! — сказала Таня. Она подняла руку, в которой крепко держала палочку с серебряным фонариком, и на осветившейся молочным светом улице дети увидели Старого Фонарщика. Он шёл в своей белой пушистой шубе и держал в руках простую палочку. Вот он взмахнул ею, и — красные, зелёные, синие — вспыхнули сразу все фонари и осветили волшебным светом улицу игрушечного города. И сейчас же тоненький-тоненький хор детских голосов раздался вокруг, и по улице побежала толпа крошечных белых малюток. — В лес! В ёлочный лес! — кричали они. А за белыми малютками бежали красные лисички, золотые петушки, мохнатые волки. — В лес! В ёлочный лес! — кричали они. — Пора отпустить друзей, — сказал голос Старого Фонарщика над самым Таниным ухом, и Таня сразу вспомнила своё обещание, данное доброму Морозке в старом лесу. Она нежно поцеловала маленького медвежонка, который уже сладко спал у неё на руках, и передала его Старому Фонарщику. — Отнесите его, пожалуйста, домой, — сказала она, — и кланяйтесь дедушке Морозке, и Михайлу Иванычу, и лисичке. Мы непременно придём к ним ещё раз! Булька прыгал то в Серёжины, то в Танины руки и что-то горячо выкрикивал, но так торопился, что понять его было невозможно. Вот и он ускакал за Старым Фонарщиком, и дети остались совсем одни. В окошках гасли огни — это игрушки укладывались спать. Детям видно было, как сидят в креслах дедушка Мяч и бабушка Кукла и старые их белые головы клонятся от сна. — До свиданья, дедушка Мяч! — сказал Серёжа. — До свиданья, бабушка Кукла! — сказала Таня. — Спите спокойно — Оловянный Генерал далеко. А если он опять нападёт на вас, мы придём на помощь!.. И в этот раз мы уже не выпустим его!.. — Прощай, Игралочка! Мы долго будем помнить тебя! И Таня подняла ещё выше свой серебряный фонарик. Глава двадцать четвёртая
ДОМА

Кто стреляет громче пушки? Разноцветные хлопушки. Ёлочная загадка — Серёжа! — воскликнула Таня. Свет серебряного фонарика упал прямо на окна большого дома. — Дом с волшебными окнами! — сказал Серёжа. — Таня, там ёлка, смотри! И вдруг всё вспыхнуло сразу и засияло!.. По веткам побежали маленькие поезда из разноцветных лампочек — они мчались в самую гущу ветвей, и там, наверно, было самое интересное. Золотой петух выскочил из своего домика и захлопал крыльями. Рыжая лисичка, спрятавшись за веткой, глядела на него. А маленькие лыжники скользили по снежным дорожкам. Ух, как заскрипели полозья! Это катил с самой верхушки вниз на красных саночках маленький дед Мороз. Румяные персики были подёрнуты пушком; они раскачивались на ветках рядом с тяжёлыми орехами и прозрачными бабочками… А под ёлкой! Сколько там стояло подарков рядом с белым дедом Морозом, ухмылявшимся в усы! Всего нельзя было и разглядеть. Но на самом видном месте лежал большой красно-синий мяч. А у ствола ёлки сидел, прижавшись, плюшевый медвежонок и смотрел прямо на открытый ящик с какими-то кружками, брусками и палочками. И вдруг — бум! — ударили тарелки Петрушки, запела музыка, захлопали хлопушки, весёлые ребячьи лица замелькали вокруг ёлки, и тепло обитая дверь распахнулась прямо перед детьми. — Да ведь это наша дверь! — сказала Таня. — Да ведь это наш дом! — сказал Серёжа. А мама уже стояла на пороге и протягивала к ним руки.