Annotation 7 page. А в лесу кто-то рубил дрова

А в лесу кто-то рубил дрова. И Таня первая заметила за деревьями маленького старичка в тулупе и подшитых валенках. Старичок работал и мурлыкал себе под нос: Нарублю-ка я дровишек
Для девчонок и мальчишек,
Чтобы стало им теплей,
Чтобы стало веселей.

Таня, на удивление Серёже, ловко затормозила. — Дедушка, — закричала она, — как нам выйти из лесу? Старичок медленно выпрямился и посмотрел на детей. — Я бы вас провёл, милые, да ведь я на работе, с работы не уйдёшь. — А какая у вас работа, дедушка? — спросила Таня.

^{Старичок медленно выпрямился и посмотрел на детей.} — Да вот дров нарублю, а потом замораживать пойду. Окна вот сегодня уже все заморозил, да ещё работа задана… — И старичок вздохнул. — Ой, дедушка, вы умеете окошки замораживать? — с восхищением сказала Таня. — А какая ещё у вас работа? Но Серёжа недоверчиво смотрел на старичка. — Дед смеётся над тобой, а ты веришь, — сказал он негромко. Старичок, нахмурив косматые брови, разглядывал Серёжу. — Ишь ты, какой недоверчивый! — спокойно сказал он. — У меня, девушка, вот ещё какая работа: двое ребятишек тут должны, говорят, пройти, так мне велено их заморозить. — Почему, дедушка? — испуганно шепнула Таня. — А потому, милая, что они ищут чего не надо! — И старичок зашептал, тревожно оглядываясь по сторонам: — Дом с волшебными окнами ищут! А хозяин мой их туда не пустит, нет… Мой хозяин не любит, чтобы дети туда ходили. — Да почему же, дедушка? — А потому, что туда Новый год приходит, детям счастье приносит. А мой хозяин не любит счастливых детей, нет, не любит. Старичок ещё раз боязливо посмотрел по сторонам и снова зашептал: — Он уже сколько детей изловил на своём веку! Как увидит весёлого мальчишку или девчонку, так сейчас поймает. А уж куда он их потом девает, не знаю. Серёжа крепко взял сестрёнку за руку. Он слушал теперь деда внимательно и насторожённо. — А кто ваш хозяин, дедушка? — насупившись, спросил он. — Мой хозяин, милые, господин Ледяной Ветер. — Господин Ледяной Ветер… — повторила Таня. — Как странно… А тебя как зовут, дедушка? — А я Морозкой зовусь, милые, Морозкой. — Морозкой? — обрадовалась Таня. — Так ведь ты совсем не страшный, дедушка Морозко! За что же ты хочешь тех ребят заморозить? — А вы уж не те ли дети будете? — подозрительно спросил Морозко. — Сказано было: мальчик в шапке-ушанке и девочка в белой шубке. Так и есть — те самые. Стойте, я вас сейчас заморожу! — Дедушка, не дурите, — твёрдо сказал Серёжа. — Вы лучше нам покажите дорогу. И что это у вас за хозяин, не пойму! Зря вы его слушаетесь. — Ох, милые, дурной хозяин, — вздохнул Морозко. — И тулуп у меня прохудился, и валенки дырявые, а новых не допросишься никак. Всё говорит — не полагается, не отслужил ещё. А мне уж, милые, да-авно на пенсию пора… — Каррр! — закричала сидевшая на дереве ворона. — Карр! Рразболтался, старый дуррак! — Заморожу! — крикнул Морозко и замахнулся на ворону. А дети побежали дальше. — Эй, милые, — крикнул им вдогонку Морозко, — погодите, дорогу покажу!.. Но только дети обернулись к Морозке, как вдруг струя ледяного ветра пронеслась по лесу. Глава пятая
ГОСПОДИН ЛЕДЯНОЙ ВЕТЕР

Он холоднее всех на свете,
Он — ледяной, жестокий ветер.

Стало так холодно, что сердце готово было остановиться. Пальцы оледенели и перестали слушаться. Морозко исчез, и дети остались совсем одни в лесу. Даже вороны куда-то попрятались. — Куда же нам идти? — сказала Таня, задыхаясь и закрывая лицо руками. Она ступила разок и споткнулась. — Что, опять разучилась кататься? — сказал Серёжа. — Снимай скорей коньки, тут на них не проедешь. — Это дедка набросал тут своих ледяшек. Вот ещё глупый-то! — сказала Таня, снимая коньки. — Куда же нам теперь идти? Сережа, ты найдёшь дорогу? — Конечно, найду, — сказал Серёжа прислушиваясь. — Подожди, кто-то идёт. Сейчас всё узнаем. Из-за деревьев вышел очень высокий, худой человек в длинном бесцветном плаще. Он шёл так быстро, что полы его длинного плаща разлетались по сторонам. Когда он проходил мимо детей, эти длинные, разлетающиеся полы задели их, и Таня тихо охнула и зябко поёжилась. Но высокий человек быстро прошёл дальше и даже не оглянулся. — Послушайте! — крикнул ему вдогонку Серёжа. — Вы толкнули мою сестру! — Это ничего, Серёжа, — испуганно шепнула Таня. — Ты спроси у него лучше дорогу. — Сам найду, — сказал Серёжа. Высокий человек неожиданно остановился. — Вот как? — сказал он насмешливо. — Мы, кажется, заблудились, — дрогнувшим голосом сказала Таня. — Мне это совершенно безразлично, — процедил человек в бесцветном плаще. — Можно мы пойдём за вами? — Это не моё дело. — Таня, не ходи за ним! — И Серёжа схватил сестру за руку. Но Таня умоляюще взглянула на него: — Ой, Серёжа, я боюсь! Ведь мы заблудились. Мы не найдём маму! А он всё-таки взрослый. Делать было нечего, и Серёжа, нахмурившись, пошёл по следам незнакомца в бесцветном плаще. Почему этот человек ему так не нравился, Серёжа сам не понимал. Человек как человек, только странный какой-то. Идёт впереди, а сквозь него всё видно. И холодно как за ним идти! Таня крепко держалась за Серёжину руку, поспевала за ним изо всех сил. Но человек в бесцветном плаще шёл так быстро, как будто летел! Когда становилось особенно скользко, он взмахивал длинными руками. Тане показалось, что от этого становилось ещё холодней. Морозко набросал тут, наверно, много ледяшек, потому что Таня всё время спотыкалась, и, если б не Серёжа, она, наверно, не раз упала бы. Но человек в бесцветном плаще ни разу не обернулся. Впереди был овраг и через него мостик. Незнакомец быстро прошёл по мостику и остановился. Дети тоже остановились. Пройти вдвоём по узенькому скользкому мостику было невозможно. — Серёжа, иди, — сказала Таня, — а потом ты поможешь мне. Но Серёжа крепко держал сестрёнку за руку. — Я боюсь оставить тебя тут одну, — сказал он. И вдруг порыв ледяного ветра снова налетел на детей. Они прижались друг к другу, но ветер хлестал в лицо, сбивал с ног, а человек в бесцветном плаще махал им издали руками и что-то выкрикивал. Слова его сливались с завыванием ветра, и их нельзя было разобрать. — Он хочет помочь нам, — сказала Таня. — Серёжа, иди ты первый! — И она выпустила руку брата.

Сразу утих ветер, и человек в бесцветном плаще перестал махать руками. На уроках физкультуры Серёжа был всегда одним из первых. Он осторожно и ловко прошёл по скользкому мостику. Теперь надо было найти хорошую палку и протянуть её Тане. Но вдруг человек в бесцветном плаще взмахнул руками. Сразу подул резкий ветер, и мостик обрушился вниз! — Что же вы сделали? — задохнувшись, крикнул Серёжа. — Моя сестра там осталась! Человек в бесцветном плаще обернулся и посмотрел на Серёжу. Ух, каким ледяным взглядом он смерил его с ног до головы! — А не всё ли тебе равно? — сказал он наконец. — Как вы можете так говорить! Ведь она там одна осталась! — Думай только о себе, — холодно отчеканил человек в бесцветном плаще и зашагал дальше. — Дом с волшебными окнами уже близко, — глухо сказал он не оборачиваясь. И тут Серёжа увидел, как за деревьями что-то засияло, заискрилось, заблестело. Какой дворец стоял там! Весь в хрустальных узорах, весь в переливах звёзд! За окнами сверкала ёлка, и Серёже показалось даже, что мама стоит на крыльце в своей тёплой серой шубке и машет ему рукой… — Мама! — Серёжа так и кинулся к ней. Но вдруг в ушах у него зазвенело. С треском, с хрустом, со звоном рассыпался на кусочки дворец. И вот уже нет ничего, а всё ещё что-то дребезжит и скрипит — это издевается, хохочет незнакомец. От этого смеха Серёже стало так страшно, что он даже зажмурился и закричал: — Таня, где ты? Я иду за тобой! А когда он открыл глаза, человека в бесцветном плаще уже не было и только почему-то раскачивались верхушки великанов-елей. А Таня прыгала на той стороне, похлопывая варежками. — Танюшка, это ты? — радостно закричал Серёжа. — Никуда не уходи, я сейчас переведу тебя! — Только скорей, — крикнула Таня, — холодно! — А мне почему-то стало теплее, — сказал Серёжа. Глава шестая
ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО С МИХАИЛОМ ИВАНЫЧЕМ

Вот кончается дорожка,
Вот и дом на крепких ножках.
Ладно скроен,
Крепко сбит.
Что за дом
В лесу стоит?

Тут дети услышали знакомый стук топора, и им сразу стало веселее. — Дедушка Морозко, ау! — крикнула Таня. А Морозко уже шёл по лесу, топоча своими подшитыми валенками, и вёз за собой санки, полные блестящих, покрытых инеем дровишек. А на дровишках лежали две длинные тонкие жёрдочки. — Дедушка Морозко! — снова крикнула Таня. — Смотри, у нас мостик провалился! — А я-то что ж, — ворчливо отозвался Морозко, — а я тут при чём? — Дедушка, постыдитесь! — сказал Серёжа. — Что вам стоит! Дайте мне эти жёрдочки! — Ну, а я что ж, не даю? — покряхтев, сказал Морозко. Серёжа быстро перекинул жёрдочки через овраг, а Морозко подул на них, и жёрдочки сразу превратились в крепкий ледяной мостик. — Что, хороша работка? — похвалился Морозко. Серёжа молча кивнул головой, и оба они протянули Тане руки. — Ишь ты, как замёрзла! — посочувствовал Морозко, когда Таня с их помощью перешла мостик. — Садись-ка теперь в мои санки, а ты, милый, помоги сестрёнку везти. Таня забралась в санки. Серёжа и Морозко взялись за верёвку, и санки понеслись по ледяной дорожке. — Карр! Карр! — закричала, свесив голову, ворона. — Харроший старрикан! Харроший!.. — Заморожу! — крикнул Морозко замахиваясь. И ворона с испуганным карканьем улетела. А в конце дорожки, меж высоких снежных елей, показался бревенчатый приземистый дом. Вот санки остановились у крыльца, и большой бурый медведь показался на пороге. — Добро пожаловать, гости! — сказал он грубым голосом. А из-за медведя осторожно выглядывала остренькая рыжая мордочка. — Здравствуйте, миленькая девочка! — сказала лисичка. — Входите, входите, пожалуйста. Ой, мои бедненькие, как вы озябли! А у нас тепло-тепло. Входите, мои золотые! Санки оставили у крыльца, и Морозко, Серёжа и Таня вошли в медвежий дом. А у медведя в доме и правда было очень тепло. В большой печке потрескивали дрова, и отсветы огня плясали на тёмных бревенчатых стенах. А по стенам был развешан всякий нужный в хозяйстве бобыля инструмент: пила-одноручка, топор, рубанок. Серёжа сразу заметил их и с интересом смотрел на медведя. На нём большой рабочий фартук. Что же он мастерит? А Михайло Иваныч как только впустил гостей, так сейчас же ушёл в угол и принялся за работу. Он подчищал рубанком длинные белые палки с загнутыми концами. От палок хорошо пахло свежим деревом. — Лыжи! — сказал Серёжа. — Вот здорово! Михайло Иваныч лыжи делает! Серёжа с уважением смотрел на медведя и так и не отходил от него. И Таня примостилась тут же на лавочке. — Михаиле Иваныч, а вы только лыжи делаете? — спросил Серёжа. Медведь помолчал, подумал. — А что ж ещё? — А можно такие большие лыжи сделать, с санками, чтобы впереди — лыжник, а сзади, в санях, пассажир? — Это какой же, например, пассажир? — Да вот она, например. — И Серёжа показал на сестру. — Такие санки с умом надо делать, — сказал медведь подумав, — а то тяжелы будут, не свезёшь. А сам не пробовал сделать? Серёжа замялся. — Он пробовал! — воскликнула Таня. — Он знаете какую машину делает: она и летает и плавает… Ой, Серёжа, ты что толкаешься? — А ты не болтай! — Что ж за машина такая? — заинтересовался медведь. — В лесу проедет или как? — Она ещё не готова, Михайло Иваныч, — вздохнул Серёжа, — а нам очень нужно спешить, мы очень торопимся! — Это куда же? — осведомился медведь. — К маме! — сказала Таня. — В дом с волшебными окнами!.. Ой, Серёжа, ты что это сегодня толкаешься? — А ты не болтай! Но медведь сделал вид, что ничего не слышал. Он продолжал строгать, и дети не спуская глаз смотрели на его работу. — Сколько стружек! — тихонько сказала Таня. — И какие они хорошенькие, жёлтые! — А хотите, миленькая девочка, я вам этих стружек в корзиночку насыплю? — засуетилась лисичка.

^{Санки остановились у крыльца, и большой бурый медведь показался на пороге.} Таня вопросительно посмотрела на Серёжу. — Ерунда! — засмеялся Серёжа. — Зачем нам стружки? — Ну, тогда яблочков покушайте! Вкусненьких! Мороженых! — И лисичка побежала в погреб. А Серёжа попросил не без робости: — Михайло Иваныч, можно мне построгать немножко эти лыжи? — Отчего же, — помолчав, согласился медведь. — Построгай малость. Быстрей справимся. Михайло Иваныч оставил работу, отошёл к печке и стал раскуривать от уголька свою чёрную трубку. Сидит у печки, раскуривает трубочку, а сам одним глазом смотрит на Серёжу. А Серёжа с увлечением принялся строгать. Чши! Чши! — запел рубанок в Серёжинах руках. Потрескивают дрова в печке, медведь трубочку покуривает, Серёжа строгает лыжи, а Таня на лавочке сидит и то на огонь смотрит, то на Серёжу. Хорошо бы он поскорей лыжи сделал! Очень к маме хочется! А Морозко согрел у печки руки и стал большой иглой зашивать дыру в валенке. — «Не полагается»! — ворчал он, разглядывая валенок. — Ишь ты, «не полагается»… Сколько служу, а новых валенок не выслужил… Михайле Иванычу, видно, давно надоела Морозкина воркотня, и он громко запел: Я лыжи детям делаю,
Прочней вам не сыскать.
Секрет таков: лишь смелые
Их могут надевать.
Трусишка в яму упадёт,
А смелый на гору взойдёт!

— А куда на них можно дойти? — тихонько спросила Таня. — А это смотря по тому, кто наденет, — подумав, пробасил медведь. — Да куда хочешь, милая, — сказал Морозко. — А если я надену? — сказала Таня. — Я ведь ещё плохо езжу. — Она посмотрела на брата и вздохнула. — Не беда — дорога научит, — пробурчал медведь. — Научит, научит, — подтвердил Морозко, откусывая нитку. — Нам ведь торопиться надо, дедушка, — сказала Таня. — Мы очень торопимся! Нас мама ждёт, — прошептала она, оглядываясь на Серёжу, который продолжал строгать. Морозко повертел в руках валенок — ох, и старый же! — и, словно нехотя, словно ни к кому не обращаясь, посоветовал: — А вы Михайла Иваныча попросите, он вам самые быстрые лыжи даст! — Даст, миленькая девочка, даст, — пропела лисичка. Она вернулась из погреба с лукошком, полным белых, подёрнутых морозцем антоновских яблок, с деревянной чашкой, в которой краснела клюква. — Кушайте, миленькие, кушайте! — угощала она детей. Таня попробовала: до чего же вкусно! Клюква пересыпана не то снежком, не то сахаром — так и хрустит на зубах! А яблоки с кислинкой и такие холодные, что сразу заболели зубы. Но всё равно вкусно! — Таня, простудишься! — строго сказал Серёжа. — Мама тебе не разрешает есть холодное! А сам с удовольствием ел яблоко. Ой, какое холодное — в руке и то долго не удержишь! — Кушайте, миленькие, кушайте! — суетилась лисичка. — У нас яблок много! Михайло Иваныч у нас такой запасливый хозяин, такой хороший! — Да не юли ты! — прикрикнул на неё медведь. — Пойди лучше малого побуди — что он всё спит да спит! — Иду, иду! — засуетилась лисичка и юркнула за пёстрый ситцевый полог. Глава седьмая
ПЛЮШЕВЫЙ ПРИЁМЫШ

Мишка, спи,
Не сопи.
Лапа Мишкина, усни,
Лапа будет трогать сны.
По мху
сту-
пать,
По-
хру-
сты-
вать…
Ухо Мишкино, усни,
Ухо будет слушать сны.
Будут сниться Мишке
Шор-
шур-
шишки…

Лисичка юркнула за полог и не возвращается. А Тане так хочется посмотреть, что там! Она и заглянула в щёлочку. А там стоит колыбелька! Вся резная, деревянная. Таня немножко раздвинула полог: — Можно мне маленького посмотреть? — Можно, миленькая девочка, можно, — разрешила лисичка и впустила Таню. А за пологом в деревянной колыбельке сладко спал плюшевый медвежонок. — Ой, какой хорошенький! — умилилась Таня. — А как его зовут? — Мишуткой зовут, миленькая девочка, — сказала лисичка. — Маленький ещё, вот и спит всё.

— И что за малый! — проворчал за занавеской Морозко. — Всё спит да спит, хоть бы разок проснулся! — Ой, ну какой хороший! — восхищалась Таня. — А откуда он у вас, дедушка Морозко? — На дороге нашёл, милая. — И Морозко понизил голос. — Я ведь тут не живу, только погреться захожу. В обед да в свой выходной, если хозяин отпустит. Мне малого и девать-то некуда. А Михайло Иваныч сказал: «Я возьму!» А он мужик серьёзный, мастер хороший, я его и уважил. Да что толку? Вот и няньку нашли, юлу такую, а дитя всё спит да спит! — А можно, я попробую его разбудить? — сказала Таня. Она вынула медвежонка из колыбельки и прижала его к себе. Медвежонок был тёплый, плюшевый, сонный… Когда Таня прижалась к нему щекой, ей показалось, что он вздохнул… Нет, не просыпается. И глаза закрыты! Серёжа просунул голову за занавеску. — Таня, — сказал он, — нам надо идти! Вот заигралась и всё забыла! Как маленькая! А я уже кончил работу! — Ой, не забыла, Серёженька, что ты! Только мне медвежонка жалко… А ты лыжи сделал? Правда? — Помог немного. А теперь идти надо. Ты смотри, уж ночь совсем! — Сейчас пойдём, вот сейчас!.. Ну ещё минутку подожди! Лисичка подпёрла лапкой щёку, смотрит на Таню и вздыхает: — Ой, погостили бы у нас ещё немножко! Мы бы с вами, миленькая девочка, вместе малыша нянчили, вместе хозяйничали. И в «дурачка» бы с вами играли вечерком, и на саночках катались днём… Таня слушает сладкие Лисичкины речи и прижимает к себе медвежонка. А Серёже становится жалко сестру — на дворе такой мороз, а здесь хорошо, тепло… — Знаешь что, Таня, — говорит он, — я пойду один, а потом мы с мамой придём за тобой. Таня сразу вскакивает с места. Тёплой, сонной дрёмы как не бывало. — Ой, что ты, Серёжа, разве можно? Ведь мама ждёт нас! Пойдём скорей! — Да куда вы пойдёте, миленькая девочка? — запричитала лисичка. — На дворе снегу сколько навалило! — Замолчи, юла! — прикрикнул на неё Морозко. — Михайло Иваныч им лыжи даст, живо доедут. — Готовы! — рявкнул медведь, кладя на стол две пары отличных лыж. — Вдвоём делали… А то не управиться бы. — И он кивнул на Серёжу. Таня положила медвежонка в колыбель. И снова вынула. Она никак не могла с ним расстаться. А Морозко о чём-то шептался с Михайлом Иванычем. — Ладно. Пускай берёт! — вдруг пробасил медведь и снова взялся за работу. И больше он ни на кого не смотрел и словно забыл о детях. Но Таня уже всё поняла: ей разрешили взять медвежонка с собой! — Малому свежий воздух полезен, — сказал Морозко. — На обратном пути занесёшь. — Занесу, дедушка Морозко! — радостно согласилась Таня, прижимая к себе медвежонка. — А вот ему игрушка на дорожку. Возьмите, миленькая девочка, — прошептала лисичка вздыхая. И подала Тане тугой красно-синий мячик. И откуда она его взяла? Может, тоже нашла на дороге? Морозко, насупив седые брови, сердито посмотрел на лисичку, и та сейчас же юркнула к себе за полог. — До свиданья! — сказала ей вслед Таня. Пёстрый полог, усыпанный ягодками клюквы, заколебался, плутовская рыжая мордочка высунулась оттуда и сейчас же исчезла. До свиданья, лисичка, кто знает, встретишься ли ты ещё нам на пути. Дети взяли лыжи, простились с хозяевами и вышли на крыльцо. Морозко, покряхтев, надел тулуп и тоже вышел — проводить их да заодно посмотреть, всё ли в порядке в лесу. А на краю крыши сидел, свесив ножки, месяц и щёлкал подсолнушки. Увидев Морозка, месяц испугался и, быстро перебирая ножками, полез на трубу. Глава восьмая
У ВОРОТ ИГРАЛОЧКИ

Мы звонкие ворота
Игрушечной страны,
Скажи скорей нам, кто ты,
Какие видишь сны.

И на словах «чудесная страна» за широко распахнувшимися воротами открылась странная, волшебно освещённая улица. Глава девятая
ДВА МЕДВЕДЯ

И дети будут песни петь,
Рассказывать спросонок
О том, как был суров медведь
И ласков медвежонок.

Снег был голубой, и розовый, и зелёный — это освещали улицу маленькие смешные фонарики, похожие на погремушки. Улица была чистенькая, блестящая, совсем новая, а дома на ней были похожи почему-то на аккуратные картонные коробки, расставленные и разложенные вдоль мостовой. Но дома с волшебными окнами не было. А ведь только что Таня так ясно видела этот дом! И думала, что вот сейчас встретится с мамой! Надо было снова отправляться на поиски. А улица была совсем тихая. Улица спала. Дети шли, взявшись за руки, и попадали то в зелёные, то в красные, то в жёлтые лужи яркого света, разлитого по мостовой. Танины ботики становились то зелёными, то жёлтыми — Таня даже потрогала их рукой, чтоб узнать, не пристала ли к ним краска. Дети дошли до конца улицы и остановились. Всё было тихо, все окна и двери были закрыты. — Как тут крепко спят! — сказала Таня. — Мы простоим всю ночь на улице. — Ерунда! — сказал Серёжа. — Разбудим! Они стояли возле домика с остроконечной крышей. Таня часто рисовала такие дома в своих тетрадках. — Постучи, Серёжа! — сказала она. Серёжа тихонько стукнул в маленькое неосвещённое окно. — Постой тихо, — сказал он. — Я что-то слышу. В этом доме кто-то живёт! Но Таня ничего не слышала. — Отоприте, пожалуйста! — сказала она, соскучившись, и тоже стукнула в окошко. — Нам очень нужно у вас что-то спросить. Тут и она услышала какие-то звуки. Похоже было, что в домике кто-то сладко храпит. — Мишутка, маленький, — сказала Таня, прижимая к себе медвежонка, — почему это нас не пускают? Ты озябнешь тут на улице. Она не могла понять, как это случилось, но медвежонок в ответ потёрся своей тёплой плюшевой щекой о её щёку и толкнул лапой окошко! Храп прекратился, послышалось сонное ворчание, и густой бас спросил: — Кто там?

^{Зачем пожаловали?} — Мы, — ответила Таня. — Серёжа и я. — «Серёжа и я»!.. — проворчал бас. — Почему же это «Серёжа и я» должны по ночам будить честных людей? В ту же минуту крыша отделилась от домика и стала подниматься. А под нею поднималась большая байковая медвежья голова. — Зачем пожаловали? — грозно спросила она у ребят. — Молчат! Да вы что, игрушечные, что ли? Вы что молчите? — Не кричите на маленьких, — сказал вдруг чей-то мягкий, бархатный голосок. Нет, это был не Серёжин голос. Таня тревожно оглянулась. — Они немножко вас испугались, — продолжал тот же голосок, и медвежонок мягко спрыгнул с Таниных рук и подошёл вперевалочку к домику. — Ну, наконец-то я услышал разумную человеческую речь! — проворчал медведь. — Что же вам нужно, малыш? — Мы ищем дом с волшебными окнами, — сказал медвежонок и очень вежливо попросил: — Покажите нам, пожалуйста, где он! — Серёжа, ты слышал? — шепнула Таня. — Мишутка разговаривает! Такой маленький и так хорошо говорит! — Ну прямо примерный ребёнок! — недовольно поморщившись, сказал Серёжа. — Уж будто мы сами не можем спросить дорогу! Да, плюшевый медвежонок Серёже, очевидно, не очень нравился… Да и какой мальчик Серёжиного возраста стал бы водить компанию с таким существом! Но надо сказать, что и байковый медведь уже недовольно косился на медвежонка. — На нашей улице нет такого дома, — проворчал он. — И вообще, я не желаю с вами разговаривать, малыш. Вы, видно, стали уже совсем ручным. И тут громко захлопнулась крыша, закрыв дом и медвежью голову. — Это совсем ещё дикий медведь, — извиняющимся тоном сказал медвежонок. — Придётся нам пойти дальше. Но в этот момент крыша снова приподнялась, и байковый медведь сердито закричал: — Ищите — и найдёте! Понятно? И крыша с шумом захлопнулась снова. Глава десятая
ДЕДУШКА МЯЧ И БАБУШКА КУКЛА

Там окошки голубые,
Дым над маленькой трубой.
В этот дом вошли впервые
В раннем детстве мы с тобой.

— Серёжа! — воскликнула Таня. — Серёжа, смотри! Дети только что свернули в переулок, и что за странный это был городок — на улице Большого Медведя ещё была зима, а тут начиналось лето! Зелёные липы росли вдоль переулка — такие зелёные и плоские, словно лопатки, воткнутые ручками в землю. А среди лип стоял дом. Когда это дети бывали в нём? Может быть, давно-давно, когда были ещё совсем маленькими… Или он приснился им когда-то?.. У ворот стояли саночки, запряжённые белыми мышами. Наверно, они приехали издалека, потому что на полозьях был настоящий снег. Саночки стояли, и белые мыши спали. Наверно, они быстро мчались из далёкой страны и очень устали. Ограда вокруг дома была сделана из цветных очинённых карандашей — зелёных, красных, синих. Не колышками ли этой ограды раскрашивали дом — так он был ярок и цветист! А может быть, его построили сразу из разноцветных кубиков. Башенка на доме походила на пёструю пирамидку. Когда Таня была совсем маленькой, она называла такую пирамиду «так-так», потому что, складывая её для Тани, мама всегда приговаривала: «Так… так…» Может быть, и эту башенку сложила мама? Может быть, она где-то здесь, поблизости? На открытом окне висела клетка с птицами. Птицы спали. Но в домике, видно, не спали. Там, наверно, топили печь, потому что дым из трубы так и валил и улетал прямо в небо цветными прозрачными шариками. — Вот бы мне такой шар! — вздохнула Таня. — Хочешь, поймаю? — спросил Серёжа. И домик и шары ему, видно, нравились. — Подожди, давай посмотрим сначала… Ой, Серёжа, ты погляди, — сказала Таня, — у всех шариков на боку нарисованы петухи! Наверно, в печке жарят петуха. Да, Серёжа? — Может быть, — согласился Серёжа. — Хотелось бы мне знать, для чего это из клетки висит такая длинная нитка? Тут он ловко дёрнул нитку, и птицы сейчас же проснулись и застучали носами. — Кто там? — спросил мягкий голос, и в окошке показалась аккуратная ватная старушка. — Входите, детки, входите, — ласково сказала она. — Дедушка, гляди-ка, кто пришёл!.. И в другом окне сейчас же показалась совершенно круглая, белая как лунь голова. Голова выглянула так стремительно, что чуть не выпрыгнула в окно вместе с дедушкой. — Дедушка Мяч! — крикнул Серёжа и подпрыгнул от восторга. — Бабушка Кукла!.. — засмеялась Таня. Глава одиннадцатая
ДЕДУШКА МЯЧ ДАЁТ ДЕТЯМ НАСТАВЛЕНИЯ

Я к бою был всегда готов, Я прыгал выше облаков! Не успела открыться дверь, как прямо в объятия дедушки Мяча прыгнул Мишуткин красно-синий мячик. Какие тут начались прыжки и восклицания! Да и как же было не обрадоваться красно-синему мячику — ведь он попал в свой родной дом, к собственным бабушке и дедушке. И тут сразу оказалось, что его зовут Булька и что он прыгает по полу на коротеньких, толстеньких ножках и энергично размахивает толстенькими ручками. И как это они у него появились? А хохотал он так громко, что в домике всё звенело и рюмки так и подскакивали в буфете, так и подпрыгивали вместе с чашками. — Хо-хо-хо! — кричал Булька. — Я очень доволен! Я очень доволен! Ой, сейчас лопну! — и прыгал на шею к дедушке Мячу и бабушке Кукле. А Таня прижималась к бабушке Кукле и заглядывала ей в глаза: — Бабушка Кукла, ведь это вы приезжали к нам на саночках? Это вас везли белые мыши? — Может быть, девочка, может быть… Ведь я побывала в гостях у всех детей на свете… — Значит, и у нас были? — Значит, и у вас. — И мою маму знаете? — И твою маму знала когда-то. И твою бабушку тоже. — Ой, даже бабушку знали? Как интересно! А какая она была, моя бабушка? Я её не помню. — О, она была очень хорошая девочка. — Бабушка — девочка? — удивилась Таня. — Вы её знали, ещё когда она была девочкой? — Ну, ведь я только с девочками и дружу. Знаешь, старушкам со мной почему-то неинтересно разговаривать, хоть я сама уже бабушка! — И она засмеялась. — И мамам неинтересно? — Да, дружок мой, им со мной скучно. — Ой, а мне с вами так интересно! — воскликнула Таня. — Почему это, бабушка Кукла? — Да потому, что ты ещё маленькая, — ласково сказала бабушка Кукла. — Но мне, по правде говоря, казалось, что и ты меня уже начала забывать… Как когда-то твоя мама. — И она пробормотала тихонько: Не играют — забывают,
Забывают — не играют…