Глава 19. – Ты выглядишь усталым, – сказала я, дотрагиваясь до лица Старка, словно могла своим прикосновением убрать темные круги у него под глазами

Зои

– Ты выглядишь усталым, – сказала я, дотрагиваясь до лица Старка, словно могла своим прикосновением убрать темные круги у него под глазами. – Ты весь полет проспал.

Старк поцеловал мою ладонь и попытался изобразить свою обычную насмешливую улыбку, но у него ничего не получилось.

– Со мной все в порядке. Это просто синдром смены часовых поясов.

– Как у тебя может быть такой синдром, если даже двери еще не открыли? – поинтересовалась я, кивая на вампира‑бортпроводника, колдовавшего возле выходов. Раздалось шипение, и табло пристяжных ремней замигало, издавая противное пиликанье.

– Ну вот, открыли! Значит, теперь я имею полное право пострадать от синдрома, – заявил Старк, расстегивая свой ремень.

Я прекрасно понимала, что это вздор, поэтому схватила его за руку и заставила остаться в кресле.

– Я же вижу, что с тобой что‑то не так.

Старк вздохнул.

– Ничего страшного, просто опять мучили плохие сны. Самое обидное, что я никогда не могу вспомнить их, когда просыпаюсь. Почему‑то это кажется мне самым поганым. Наверное, это все последствия путешествия в Потусторонний мир.

– Ну вот, замечательно! У тебя ПТС. Я так и знала. Слушай, в одном из писем, которые я получала на Скае, говорилось, что наш Дракон – один из школьных психологов. Сходишь к нему, когда…

– Нет! – перебил меня Старк и поцеловал в лоб, видя, что я насупилась. – И потом, это ПТС звучит для меня все равно, что ЗППП, прошу прощения за нечистое словечко.

Я не выдержала и рассмеялась.

– Нечистое словечко? Ты говоришь, как Шорас!

– О‑эй, женщина, ты напомнила мне о том, как следует себя вести. Давай‑ка, пошустрее доставай свое седалище из кресла!

Я насупилась и покачала головой.

– Никогда не называй меня женщиной! Но до чего же здорово у тебя получается подделывать акцент!

Впрочем, совет насчет того, чтобы поскорее выйти из самолета, пришелся как нельзя кстати. Я встала и подождала, пока Старк снимет сверху мою дорожную сумку.

Когда мы спускались по трапу, я сказала:

– Да будет тебе известно, что ПТС означает посттравматический синдром.

– А ты откуда знаешь?

– Погуглила твои симптомы и нагуглила термин.

– Что ты сделала? – спросил Старк так громко, что шедшая впереди женщина в свитере с аппликациями недовольно покосилась на нас.

– Ш‑ш‑ш‑ш, – я обняла Старка и притянула его к себе, чтобы можно было поговорить с глазу на глаз. – Слушай, последнее время ты ведешь себя очень странно. Ты постоянно усталый, рассеянный, ворчливый, и еще ты все забываешь. «Гуглить» означает искать информацию в Интернете. Я это сделала и узнала про ПТС. Короче, тебе нужна консультация психолога.

Старк смерил меня возмущенным взглядом, в котором ясно читалось: «Что ты несешь, безумная женщина!».

– Зет, я люблю тебя. Я буду защищать и охранять тебя до конца своих дней. Только, пожалуйста, не надо больше «гуглить» медицинские сайты. Особенно, по поводу моих симптомов.

– Просто мне спокойнее, когда я знаю, что происходит.

– Спокойнее? По‑моему, ты только расстроила себе нервы, читая всякий медицинский вздор.

– Ну и что?

Старк улыбнулся мне? и на этот раз он, действительно, выглядел милым и насмешливым.

– Ага, призналась.

– Вовсе нет! – прошипела я, пихая его локтем. Но больше я ничего не успела сказать, потому что очутилась в центре маленького оклахомского торнадо.

– Зои! Ой, божечки! Нет, умереть не встать – это моя Зои! Как же я рада тебя видеть! Да я скучала по тебе, как сумасшедшая! Ты в порядке? Ох, как ужасно все с Джеком, да? – тараторила Стиви Рей, обнимая меня, смеясь и заливаясь слезами одновременно.

– Ох, Стиви Рей! Я тоже ужасно по тебе соскучилась!

В следующее мгновение я уже рыдала вместе с ней, и мы крепко‑крепко обнимали друг друга, словно наши объятия могли хоть немного исправить все, что сошло сума и сломалось в нашем мире.

Через плечо Стиви Рей я увидела улыбающегося Старка. Когда он вытащил из кармана джинсов упаковку бумажных носовых платков, которые стал всегда носить с собой после возвращения из Потустороннего мира, я подумала, что возможно – ну возможно ведь? – забота и любовь все‑таки могут спасти наш свихнувшийся мир.

– Идем, – сказала я Стиви Рей, когда мы с ней взяли платки и пошли под ручку к огромным вращающимся дверям, за которыми нас ждала холодная ночь Талсы. – Идем домой, а по дороге ты во всех подробностях расскажешь мне об огромной вонючей куче какашек, ожидающей меня в Доме Ночи.

– Что за слова, у‑ве‑тси‑а‑ге‑я!

– Бабушка! – вырвавшись от Стиви Рей и Старка, я бросилась в ее объятия. Я обняла ее крепко‑крепко, вдыхая любовь и знакомый аромат лаванды. – Ох, бабушка, как же я рада тебя видеть!

– У‑ве‑тси‑а‑ге‑я, доченька, дай‑ка мне посмотреть на тебя! – бабушка отстранила меня, взяла за плечи и внимательно всмотрелась в мое лицо. – Все верно, ты опять целая и невредимая! – Она закрыла глаза, крепко стиснула мои плечи и еле слышно прошептала: – Благодарю тебя, Великая Мать.

А потом мы снова стали обниматься и смеяться.

– Как ты узнала, что я прилетаю? – спросила я, когда наконец смогла оторваться от бабушки.

– Это вам ваше мегакрутое девятое чувство подсказало? – засмеялась Стиви Рей, тоже подходя обнять бабушку.

– Нет, – ответила она, глядя на Старка, смущенно стоявшего в сторонке. – Нечто более прозаическое. – Бабушка сладко улыбнулась. – Хотя, что я такое говорю? Разве повернется язык назвать прозаическим такого доблестного воина?

– Старк? Это ты позвонил бабушке?

Он насмешливо подмигнул мне и ответил:

– Ну да. Не мог же я отказать себе в удовольствии позвонить еще одной красавице по фамилии Редберд.

– Иди‑ка сюда, галантный кавалер!

Я только головой покачала, глядя, как Старк обнимает мою бабушку с такой бережностью, словно боится ее сломать. Он позвонил моей бабушке и сказал ей, когда мы прилетаем!

Старк посмотрел на меня через бабушкино плечо.

«Спасибо!» – беззвучно сказала я ему. Он улыбнулся до ушей.

Потом бабушка снова подошла ко мне и взяла за руку.

– Слушай, мы со Стиви Рей пойдем к машине, а вы с бабушкой побеседуйте пока наедине, – предложил Старк.

Я не успела даже кивнуть, как они отошли, а мы с бабушкой отыскали пустую скамейку и уселись рядышком.

Какое‑то время мы молчали, держась за руки, и глядя друг на друга. Я поняла, что плачу, только когда бабушка ласково вытерла слезы с моего лица.

– Я знала, что ты вернулась к нам, – сказала она.

– Прости, что заставила тебя волноваться. Прости, что не…

– Ш‑ш‑ш‑ш, – остановила меня бабушка. – Не надо ничего говорить. И прощения просить тебе не за что. Ты делала то, что могла, и этого мне достаточно.

– Я просто была слаба, бабушка, – прошептала я. – Я до сих пор слаба, – впервые призналась я.

– Нет, у‑ве‑тси‑а‑ге‑я, ты просто молода. – Бабушка ласково погладила меня по лицу. – Мне так жаль Хита. Я любила его, и буду скучать по нему.

– Я тоже, – выдавила я и быстро заморгала, чтобы не разреветься.

– Но я чувствую, что вы с ним встретитесь снова. Возможно, в этой жизни, а может, в следующей.

Я закивала.

– Хит сказал мне то же самое перед уходом в другое царство Потустороннего мира.

Бабушка улыбнулась мне мудрой безмятежной улыбкой.

– Я знаю, при каких страшных обстоятельствах ты попала в Потусторонний мир, но когда‑нибудь ты поймешь, что тебе был дан великий подарок судьбы – попасть туда живой и вернуться обратно.

Бабушкины слова впервые заставили меня задуматься.

После возвращения в наш мир я почти все время была печальна и подавлена, и еще чувствовала ужасную усталость. Потом я обрела любовь и счастье со Старком, и мне стало не до размышлений.

– Но я совсем не чувствовала благодарности, – произнесла я вслух. – Я не поняла, какой подарок был мне дан! – Мне хотелось надавать себе оплеух. – Я паршивая Верховная жрица, бабушка!

Она рассмеялась.

– Ах, птичка Зои, будь это правдой, разве ты могла бы так сурово бранить себя за ошибки?

– По‑моему, верховные жрицы не совершают ошибок! – фыркнула я.

– Какие глупости! Разумеется, они тоже ошибаются. Как же иначе они могли бы расти и учиться?

Я хотела ответить, что если бы на ошибках росли, то я бы выросла до небес, но промолчала. Бабушка говорила не об этом.

Поэтому я вздохнула и призналась:

– У меня куча недостатков.

– Только мудрая женщина может признать это, – ответила бабушка и печально улыбнулась. – Ах, у‑ве‑тси‑а‑ге‑я, этим‑то ты и отличаешься от своей матери.

– Мама? – переспросила я и снова вздохнула. – Я думала о ней недавно.

– Я тоже. Последние несколько дней Линда не выходит у меня из головы.

Я удивленно приподняла брови. Обычно, если у бабушки кто‑то «не выходил из головы», значит, с этим человеком что‑то не так.

– Ты что‑то знаешь о ней?

– Нет, но думаю, что скоро узнаю. Думай о ней хорошо, у‑ве‑тси‑а‑ге‑я. Ей нужна твоя любовь.

– Хорошо, бабушка, – пообещала я.

Тут к нам подъехал мой «жук», показавшийся мне таким знакомым и милым со своими блестящими голубыми боками и сияющими хромированными деталями.

– Тебе пора в школу, птичка Зои. Сегодня ночью ты будешь нужна там, – очень серьезно сказала бабушка.

Мы встали и снова обнялись. Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы оторваться от нее.

– Ты не останешься сегодня в Талсе, бабушка?

– Нет, милая. У меня куча дел. Завтра у нас большой совет в Тахлекуа, я нашила для него очаровательных саше для лаванды, – бабушка улыбнулась мне и добавила: – И на каждом я вышила по иволге, птичка моя.

Я улыбнулась и обняла ее напоследок.

– Оставишь мне один мешочек, ладно?

– Конечно, – кивнула бабушка. – Я люблю тебя, у‑ве‑тси‑а‑ге‑я.

– Я тоже тебя люблю, бабушка!

Стоя на тротуаре, я молча смотрела, как Старк вылезает из машины, берет бабушку под руку и переводит ее через оживленную улицу между терминалом аэропорта и парковкой. После этого он опрометью бросился обратно, обегая машины.

Когда Старк распахнул передо мной дверцу «жука», я положила руку ему на грудь и потянула за рубашку, заставляя наклониться ко мне.

– Ты лучший в мире Воин! – прошептала я, целуя Старка.

– О‑эй! – ответил он, подмигивая мне. Забравшись на заднее сидение машины, я поймала в зеркале заднего вида внимательный взгляд Стиви Рей.

– Спасибо, что дали мне время поговорить с бабушкой.

– Нет проблем, Зет. Ты же знаешь, я обожаю твою бабушку.

– Я тоже, – тихо ответила я. Потом я расправила плечи и, чувствуя себя освеженной и полной сил, объявила: – Валяй, Стиви Рей. Теперь можешь рассказать мне о куче какашек, в которую мне придется вступить в Доме Ночи.

– Только крепче держись в седле, потому что это жуткая история, – предупредила Стиви Рей, посигналив и проехав через турникет.

– Стиви Рей, ты же не любишь лошадей, – напомнила я.

– Ага, – согласилась она, и хотя в этом не было ровно никакого смысла, я вдруг рассмеялась. Ладно, куча кучей, но я была рада вернуться домой.

– Но я все равно не могу поверить в то, что Высший совет проявил такую слепоту! – в стотысячный раз повторила я, когда мы со Стиви Рей наконец подобрали мне подходящую одежду для церемонии прощания.

Афродита без стука ворвалась в комнату. Окинув быстрым взглядом черные джинсы и черную водолазку с длинным рукавом, которые я держала в руках, она закатила глаза и отчеканила:

– Ради всего святого, Зои! Неужели ты доверила выбор наряда фермерше? Где твои мозги? Нет, это ты не наденешь. Ты же будешь зажигать погребальный костер мальчика‑гея! Только подумай, в какой ужас пришел бы бедняжка Джек, если бы увидел тебя в таких обносках? О Дэмьене я вообще молчу. Эти тряпки выглядят так, будто они родом из девяностых и их забраковали для костюмерной Аниты Блейк!

– А кто такая Анита Блейк? – пролепетала Стиви Рей.

– Одна тетка, которая убивала вампиров. Героиня серии романов человеческой тетки с ужасным чувством стиля, – коротко проинформировала Афродита. Сама она была одета в облегающее платье сапфирового цвета с едва заметным мерцанием, настолько благородным, что только слепой мог не увидеть бездну, отделявшую этот наряд от платьиц для выпускного вечера из магазина «Дэвиде Брайдал».

Иными словами, Афродита выглядела роскошно и стильно – впрочем, как всегда. Наверное, Виктория, ее персональный менеджер по гардеробу, отложила это платье для Афродиты сразу же, как только оно поступило в роскошный бутик на площади Утика, и расплатилась за него платиновой карточкой ее мамы. Глубокий вздох. Печаль. У меня даже голова разболелась.

Афродита решительно подошла к моему шкафу, распахнула его и, окинув молниеносным презрительным взглядом весь мой гардероб, вытащила платье, которое сама подарила мне в ночь моего первого ритуала Темных дочерей. В отличие от водолазки и джинсов, это простое черное платье с длинным рукавом очень выгодно подчеркивало все мои достоинства. Вокруг низкого выреза, по краю свободных рукавов и по подолу оно было расшито мелкими красными бусинками, переливавшимися при каждом моем шаге и прекрасно гармонировавшими с подвеской Темных дочерей, которую я уже надела на шею.

Я посмотрела на Афродиту.

– С этим платьем у меня связаны не самые приятные воспоминания.

– Слушай, оно отлично на тебе сидит. Это главное. А потом, если верить моей мамочке, воспоминания легко меняются, особенно под воздействием алкоголя.

– Ох, Афродита, только не вздумай сегодня пить! – всполошилась Стиви Рей. – Это совершенно недопустимо!

– Успокойся, деревенщина. Я не собираюсь этого делать, по крайней мере, до окончания церемонии, – бросила Афродита, вручая мне платье. – Быстро переодевайся! Близняшки и Дарий сейчас приведут сюда Дэмьена, чтобы мы пошли на похороны все вместе. Демонстрация великой сплоченности кучки‑вонючки и все такое. Впрочем, я думаю, что сегодня это правильно, – быстро добавила она, заметив, что Стиви Рей уже с шумом втянула в себя воздух и разинула рот, приготовившись броситься в бой. – Да, и привет, конечно. Я рада, что ты и твой дружок‑ипохондрик наконец‑то вернулись в реальный мир.

– Отлично! Я надену это платье! – крикнула я, бросаясь в ванную. Потом высунула голову из‑за двери и посмотрела в холодные голубые глаза Афродиты. – Между прочим, Старк прежде всего мой Хранитель и Воин, а уж потом мой дружок, как ты выражаешься. И он не ипохондрик. И ты это знаешь. Ты видела, что с ним было.

– Ха! – фыркнула Афродита.

Я оставила без внимания ее грубость, но не стала закрывать дверь, чтобы можно было болтать с подругами, переодеваясь.

Посмотрев на камень провидца, я решила не снимать его, но спрятать под платье. Честно признаться, мне совсем не хотелось отвечать на расспросы по поводу камня, Ских и Шораса. Быстро причесавшись, я крикнула:

– Слушайте, как вы думаете, почему Неферет решила поручить мне поджигать костер? Может, она уверена, что я все испорчу? Нет, я тоже уверена, что все испорчу, но мне интересно, откуда она это знает?

– Я убеждена, что у нее гораздо более макиавеллевский план! – горячо воскликнула Стиви Рей. – Какая ей выгода с того, что ты собьешься, запнешься или даже расплачешься, потому что по‑настоящему любила Джека?

– Маки? – переспросила вошедшая Шони, не тратя время на такие мелочи, как приветствия и тому подобное.

– Каки? – подхватила Эрин. – Что это она вытворяет, Близняшка? Пытается подражать Буквоежке Дэмьену?

– Очень похоже на это, – отозвалась Шони.

– Я просто люблю слова, а вы обе катитесь к черту! – огрызнулась Стиви Рей.

Афродита расхохоталась, но тут же притворно закашлялась, когда я выскочила из ванны и грозно посмотрела на них всех.

– Мы собираемся на похороны, если кто забыл! Мне кажется, мы должны проявить немного больше уважения к Джеку, который был нашим другом и вообще.

Близняшки тут же переменились. Они подбежали ко мне и по очереди обняли, бормоча, как они рады меня видеть.

– Зет просто хотела сказать, что мы должны вести себя серьезнее, и не только потому, что это похороны и вообще ужас, – сказала Стиви Рей. – Мы все понимаем, что Неферет не просто так вдруг решила стать паинькой и проявить уважение к Зои и ее могуществу.

– Нужно быть начеку, – согласилась я – Держитесь поближе ко мне. И будьте готовы ко всему. Если мне придется создать защитный крут, то времени у меня на это будет немного.

– А почему нельзя создать его заранее? – поинтересовалась Афродита.

– Сначала я тоже хотела создать крут, но потом почитала про церемонию вампирских похорон и узнала, что это не практикуется. Обязанность Верховной жрицы, то есть моя обязанность на похоронах – это почтить память собрата‑вампира и помочь его духу мирно уйти в Потусторонне царство Никс. Никаких кругов для этого не требуется, нужно только молиться Никс и все.

– У тебя это прекрасно получится, ведь ты сама недавно вернулась из Потустороннего мира! – воскликнула Стиви Рей.

– Надеюсь, Джек сможет мной гордиться, – выдавила я, борясь с подступающими слезами. Меньше всего мои друзья нуждались в том, чтобы я устроила на похоронах истерику со слезами и соплями.

– Значит, никто не знает, что затевает Неферет? – спросила я.

Все отрицательно покачали головами, а Афродита сказала:

– Я думаю, что она хочет каким‑то образом унизить тебя, но не понимаю, как это можно сделать, если ты будешь держаться спокойно и уверенно, думая только о том, что собрало нас всех вместе в эту ночь.

– Мы придем ради Джека, – прошептала Шони.

– Чтобы попрощаться с ним, – дрожащим голосом пролепетала Эрин.

– Все это, конечно, замечательно, – вставила Стиви Рей, и все взгляды обратились к ней. – Но я думаю, что похороны, какими бы они ни были, устраиваются не столько ради мертвых, сколько ради оставшихся таких, как Дэмьен.

– Это очень хорошая мысль, Стиви Рей, – с благодарностью улыбнулась я. – Непременно запомню это.

Стиви Рей откашлялась и добавила:

– Я это знаю, потому что сегодня видела свою маму. Она приехала, чтобы устроить мне что‑то вроде похорон. Так она пыталась быть ближе ко мне.

Я оцепенела, а Близняшки хором воскликнули:

– Великая Богиня, какой ужас!

– Твоя мама приехала сюда? – с неожиданной теплотой спросила Афродита.

Стиви Рей кивнула.

– Она была у центральных ворот, привезла для меня погребальный венок. Но на самом деле она пыталась сделать то, что сегодня предстоит Дэмьену, – попрощаться.

– Ты ведь поговорила с ней? – спросила я. – Ты наконец сказала ей, что не умерла?

Стиви Рей улыбнулась, но глаза ее остались очень печальными.

– Да, но теперь мне так стыдно за то, что я не сделала этого раньше. У меня чуть сердце не разорвалось, когда я услышала, как она плакала.

Я подошла к своей лучшей подруге и крепко обняла ее.

– Ничего. Лучше поздно, чем никогда.

– А еще лучше иметь маму, которая любит тебя настолько, чтобы оплакивать, – сказала Афродита.

Я понимающе посмотрела на нее.

– Вот именно.

– Ой, ну что вы, девочки! Ваши мамы тоже будут плакать, если с вами что‑нибудь случится! – воскликнула Стиви Рей.

– Моя мать, разумеется, будет заливаться слезами на публике, потому что, во‑первых, так принято, а во‑вторых, добрые доктора позаботятся настолько накачать ее таблетками, что ей будет нетрудно разрыдаться от любого пустяка, – холодно проговорила Афродита.

– Моя мама, наверное, тоже поплачет, но только от страха, что она во всем виновата и теперь непременно попадет в ад за свои грехи, – сказала я. Потом подумала немного и добавила: – По мнению бабушки, мамина беда в том, что она никак не может понять одну простую вещь – в мире не может быть одного простого ответа на все вопросы. – Я улыбнулась друзьям. – Можете мне поверить, я это точно знаю. Я побывала в Потустороннем мире, и там прекрасно. Вы просто представить себе не можете, насколько там прекрасно!

– Джек сейчас там, правда? В безопасности, в Потустороннем мире, рядом с Богиней? Мы все обернулись и увидели Дэмьена, стоявшего в открытом дверном проеме. Дарий поддерживал его с одной стороны, Старк с другой.

Дэмьен был с ног до головы одет в Армани, но выглядел совершенно ужасно. Он был так бледен, что его кожа казалась прозрачной, а черные тени под его ввалившимися глазами больше напоминали синяки. Я молча подошла к нему и обняла. Он был такой худой, такой щуплый, совсем не похожий на Дэмьена!

– Да. Джек сейчас с Никс. Даю тебе слово ее Верховной жрицы, – я снова крепко обняла его и прошептала: – Мне так жаль, Дэмьен.

Он тоже обнял меня, а потом с усилием отступил назад. Он не плакал. Нет, он был просто совершенно опустошен, сломлен и убит.

– Я готов идти и рад, что ты здесь.

– Я тоже. Мне жаль, что я не выбралась раньше, – выдавила я, сглатывая предательские слезы. – Может быть, я смогла бы…

– Нет, не смогла бы, – резко перебила Афродита, подходя ко мне.

Меня снова поразили мудрость и сочувствие, звучащие в ее голосе. Сейчас Афродита казалась намного старше своих девятнадцати лет.

– Ты не могла предотвратить смерть Хита. Не могла спасти Джека.

Я быстро посмотрела на Старка, и прочла в его глазах отражение своих мыслей. Да, я смогла спасти Старка. Пусть теперь его мучают кошмары, и он до сих пор не вполне пришел в себя, но он был живой!

– Прекрати это дело, Зет, – строго сказала Афродита. – Это к вам всем относится! Не смейте предаваться самобичеванию. Единственный, кто виноват в смерти Джека, – это Неферет. И мы это знаем, хотя весь мир пребывает в неведении.

– Сейчас у меня нет на это сил, – пролепетал Дэмьен, и я испугалась, что он вот‑вот упадет в обморок. – Мы прямо сегодня должны выступить против Неферет?

– Нет, – быстро сказала я. – Я ничего такого не планировала.

– Но мы не можем знать, что она выкинет, – вздохнула Афродита.

– Что ж, мы со Старком возьмем на себя отражение удара, – спокойно и уверенно сказал Дарий. – Пусть остальные стоят ближе к Дэмьену и рядом с Зои. Первыми мы не начнем и вести себя будем, как должно. Но если вдруг Неферет попытается вновь строить козни, будем готовы на все.

– Я видела, как она вела себя на школьном совете, – сказала Стиви Рей. – Не думаю, что она готова открыто напасть на Зет!

– Что бы она ни задумала, будем готовы на все, – повторил за Дарием Старк.

– Но я не буду готов… – прошептал Дэмьен. – Я сегодня не смогу сражаться.

Я взяла его за руку.

– Тебе и не придется этого делать. Если нас ждет битва, то твои друзья возьмут ее на себя. А теперь идем к Джеку.

Дэмьен судорожно вздохнул и кивнул.

Мы вышли из комнаты. Не выпуская руки Дэмьена, я повела своих друзей вниз по лестнице в пустую гостиную, а оттуда в коридор.

По дороге я молча молилась Никс: «Пожалуйста, пусть вся школа придет на похороны, пусть Дэмьен увидит, как все любили Джека!»

Мы вышли на аллею, ведущую вдоль центральной части кампуса. Я знала, куда мы идем.

Мы все помнили, что погребальный костер Анастасии был сооружен в центре школьной территории, прямо напротив храма Никс.

Мы шли в полном молчании, поэтому тихий звук сразу привлек мое внимание, и я посмотрела в сторону скамейки, стоявшей под кустом багряника. Там сидел Эрик. Один. Он горько плакал, уронив лицо в ладони.