Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Лучший способ двадцатого века
Вы можете думать иначе, но после долгих лет свиданий, расставаний, полетов на небеса и возвращения на твердую землю однажды наконец случилось немыслимое. Джейми получил работу. Настоящую работу в настоящем роскошном костюмном спектакле, инсценировке романа Джейн Остин «Гордость и предубеждение». Его взяли на роль мистера Коллинза, потешного священнослужителя, который сначала предлагает руку и сердце главной героине, Лиззи Беннет, а потом женится на ее лучшей подруге, Шарлотте Лукас. Это спектакль в престижном дублинском театре «Гейт», открытие рождественского сезона первого декабря 1994 года. Но сперва две истории о Джейми. Во‑первых, он решил, что его будет слишком нервировать, если все Очаровательные девушки усядутся в первом ряду на премьере, так что пригласил нас вместо этого на предварительный просмотр. – И я постараюсь, чтобы вы мною гордились, – заявил он, – или, по крайней мере, поменьше стыдились. – Ты замечательно сыграешь, – сказала я. – Я никогда не видела, чтобы ты так усердно работал. – Стоп, во‑первых, ты никогда не видела, чтобы я работал. Во‑вторых, что еще более важно, Джейми наконец‑то официально «выходит в свет». Это после долгих недель, месяцев и лет, пока он таскал нас по гей‑притонам и потом яростно отрицал, что тут могут быть скрытые мотивы. – Нет, дорогие, – протестует он, – вы просто обязаны побывать на воскресной лотерее в пабе «Джордж». Особенно когда там распоряжается мисс Панти. Но настает время, когда приходит неизбежное. – Вы все будете глубоко поражены, когда узнаете… барабанный бой, драматическая пауза… да! я иду на свидание! – таким способом он донес до нас эту весть. – Я знаю, что это затертое клише – я вошел в шоу‑бизнес и нашел любовь в собственной раздевалке, но… да! Добро пожаловать в театр! Так что мы с Кэролайн послушно направились в «Гейт». Мы были без Рэйчел, которая теперь живет в Париже, хотя прислала самый большой букет цветов, какой я видела, вместе с бутылкой шампанского, чтобы отпраздновать успех Джейми и отметить начало, как мы все надеемся, его блистательной карьеры. Его имя на афишах, прекрасные рецензии, битвы агентов за право его представлять и новизна открытий во всех его спектаклях. Но в жизни так не бывает, верно? Он вышел в третьем явлении, когда все актеры танцуют кадриль на Незерфилдском балу, и у нас с Кэролайн перехватило дыхание, словно вступил невидимый струнный квартет и… …о ужас! Джейми, обутый в старинные туфли с пряжками и на высоких каблуках, к которым он еще не успел привыкнугь, собрался сделать изящный пируэт (вроде как Нуриев встречает Нижинского) и упал, потянув за собой еще двоих: Лидию Беннет и Кэролайн Бингли, своротив при этом рампу. Он, конечно, попал в газеты, но вовсе не в раздел рецензий на спектакли. «Неудачное падение актера. Джеймс Френч вчера вечером на дебюте в дублинском театре пострадал от падения на сцене, что привело к остановке всего спектакля. На открытии сезона его будет замещать дублер, пока мистер Френч будет на лечении в клинике с переломом лодыжки и двумя трещинами в ребрах». И это приводит нас прямо к бойфренду номер восемь из моего почетного списка. Или, как я его называю, мистер Вечный Труженик… Я не жалуюсь, но все начиналось так романтично…
Время: занавес поднялся в восемь вечера, а через час мы уже в травматологическом отделении. Место: клиника Сент‑Винсент, Дублин. Повод: мы с Кэролайн нервно переминаемся с ноги на ногу у столика возле кровати, на которой лежит Джейми; занавески внезапно раздвигаются, и в палату входит Джонни…
Да. Его зовут Джонни Аллен. Точнее, доктор Аллен. Высокий, крепкий, рано лысеющий и недавно получивший должность младшего врача, он выглядит как молодая копия американского актера Келси Граммера, с добавлением зубастости от брата президента Кеннеди. Он входит, полный энергии, и выглядит вовсе не так, будто проработал сто часов за одну неделю и не смыкает глаз на следующей. Мы немедленно начинаем строить ему глазки. – Ладно, Джейми, – бодро говорит он, – у меня есть и хорошие, и плохие новости. Что сначала? – Вы хотите сказать, что новости могут быть добрыми? – ворчит Джейми, пока мы с Кэролайн стараемся его успокоить. – Единственный положительный исход может быть, если мой агент сейчас пройдет сквозь эти занавески и скажет, что либо «Гордость и предубеждение» пойдет с мистером Коллинзом на костылях, либо есть множество интересных предложений для актера в инвалидной коляске. Все роли, от которых отказался Дэниэл Дэй Льюис. – Джейми чуть не плачет от горького разочарования и острой боли. – Нет, извините, я пришел не с этим, – произносит Джонни нерешительно, как всякий, кто не привык к истерикам Джейми. – Хорошая новость: я отпускаю вас домой. Плохая новость: нам придется наложить вам гипс по крайней мере на шесть недель. Боюсь, что вам не попасть на открытие сезона. – Вы надо мной издеваетесь!!! Я уже целых три минуты молчу и не кричу: «Проклятье всей вселенной! Почему именно я?!» – продолжает вопить Джейми. Кстати, Кэролайн с неизменной мудростью всегда говорит, что существуют пять разных категорий, на которые можно разделить возможности познакомиться с мужчиной. Мы их классифицировали, как классифицируют ураганы в США. Категория 1. Знакомые и, беря шире, знакомые знакомых. Рассматривая эту группу, отметим, что на подходе 1995 год, а порадоваться нечему… Категория 2. Работа. Я начала работать журналисткой в криминальной хронике «Айриш рекорд». Это чудесная работа, и я ее очень люблю, но есть и оборотная сторона. Единственные мужчины, с которыми я встречаюсь по работе, – это наркобароны, гангстеры и криминальные короли. Явно не те, кого можно назвать подходящими кандидатами в мужья… Категория 3. Тусовка. Клубы, бары, что угодно, я все обегала, и вот я здесь, двадцати шести лет от роду и до сих пор без подходящего кавалера. Кэролайн сейчас помолвлена и носит кольцо с камнем большего размера, чем знаменитый синий алмаз «Хоуп», приносящий несчастье своим владельцам, и хотя я больше всех за нее рада, но все‑таки хочу, чтобы настала и моя очередь. Да, я хочу сделать успешную карьеру. Да, я хочу работать на телевидении, это мечта всей моей жизни. Но сначала я хотела бы выйти замуж, вот и все… Категория 4. Увлечения и хобби. Я регулярно хожу в театр и в кино, но… порадоваться нечему. Я знаю, что дело в количестве и что приходится обязательно посещать все, на что пригласят, но я так и делаю, честное слово. К тому же я не могу заниматься активным поиском мужчин, если иду тусоваться всю ночь с друзьями… Главным образом потому, что все говорят в один голос, что это вернейший способ кого‑нибудь встретить. В смысле, не гоняясь специально. Категория 5. Кто попадется. Поясняю. Когда Кэролайн впервые стала обсуждать это со мной, я предположила, что она имеет в виду ситуацию, когда, чтобы познакомиться, ставишь на дороге капкан, но нет. Эта категория включает в себя те редкие и исключительные случаи, когда встречаешь кого‑либо неожиданно, случайно, незапланированно. Она встречается со мной взглядом и одними губами произносит: «Пятая категория». Намек понят. Я резко перехожу на режим кокетничанья. – Простите нас за это, доктор, – говорю я, глядя ему прямо в небесно‑голубые глаза, – все потому, что у Джейми это была блестящая возможность для карьеры. А сами вы ходите в театр? Сегодняшний спектакль был очень интересным, все десять минут, которые мы видели. Не хотите ли вы пойти с нами, когда мы вернемся за… – О‑о‑о! – стонет лежащий Джейми. – Ох уж эти причуды гетеросексуалов! Слава богу, я сошел с этой сцены. Слушайте, доктор, как вас там звать, вот она – не замужем. И не так уж плохо выглядит. По ее бессмысленной болтовне я догадываюсь, что она не прочь встретиться с вами вне стен этого оздоровительного мучилища. Вас это хоть сколько‑нибудь заинтересовало? Я свирепо смотрю на Джейми. – Напомни мне, какая нога у тебя болит, – мрачно произношу я, – я стукну по ней сумочкой. – Извини, я просто хотел сэкономить время вам обоим. – Все, хватит, Джейми, – вмешивается Кэролайн, – не вымещай все на Эмилии просто потому, что она цела и невредима. Однако доктор Джонни не собирается вгонять меня в краску. – Звучит заманчиво. Мне было бы приятно с вами встретиться, – просто отвечает он. – Прекрасно. Только не ходите смотреть «Гордость и предубеждение», вот и все, – предостерегает нас Джейми. – Если вы цените мою дружбу, то будете избегать театров, пока я не поправлюсь. – А как насчет кино? – тактично предлагает Кэролайн, спасибо ей за это. – Было бы неплохо, – говорит Джонни. – Последний фильм, который я видел, снимался колоноскопом – аппаратом для исследования кишечника. Так все и началось…
Время: быстрый скачок на шесть месяцев вперед, июнь 1995 года. Место: одноквартирный домик, который я все еще снимаю вместе с Кэролайн и Джейми. То есть пока Кэролайн не вышла замуж. Повод: Рэйчел вернулась домой из Парижа на уик‑энд, где живет теперь с Кристианом, и мы с ней весь вечер беседуем о том, как живем. Кэролайн в гостях у родителей Майка, Джейми на свидании, и я впервые безраздельно завладеваю Рэйчел. Распив бутылку вина, я выбалтываю всю печальную повесть обо мне и докторе Джонни… Десять часов вечера.
– Ну вот, пока нам не помешали остальные, скажи мне честно, – спрашивает Рэйчел, закуривая сигарету и сделав глубокую затяжку, – когда он последний раз звонил? – Дай посчитать, – говорю я, наполняя бокалы. – Сегодня пятница, так что… э‑э… наверно, это было… почти три недели назад. – И никаких ссор? Никакой другой женщины? Без предупреждения? И без причины? – Нет! Это и возбуждает во мне азарт преследователя. Все шло замечательно. Он прекрасно ко мне относился, водил по всяким приятным заведениям, я ладила со всеми его друзьями, он подружился с Кэролайн и Джейми. А три недели назад повел меня смотреть «Храброе сердце», проводил домой, остался переночевать, утром ушел на работу, обещал позвонить, и все… ни звука. – Самая большая ложь в мире: «Я тебе позвоню». – Нет, самая большая ложь в мире – это: «Ты же знаешь, что я тебя люблю». – Все равно. Он скотина. Если бы Кристиан бросил меня и не дал себе труда объявить об этом в лицо, то, клянусь на его будущей могиле, я бы его кастрировала. Тут она видит выражение боли на моем лице: – Извини, милая. Хочешь, я его в порошок сотру? Только кивни, если захочешь. Я в твоем распоряжении. – Может быть, не все так плохо, – говорю я. – Я звонила недавно ему в клинику, и старшая медсестра сказала, что он сейчас должен быть на ночном дежурстве. Она сказала, что оставила ему записку и что он перезвонит, как только освободится. Рэйчел поднимает элегантно выщипанную бровь. Клянусь, она делает это даже лучше, чем Роджер Мур в роли Джеймса Бонда. Ей даже не нужно ничего говорить, все понятно и без слов. – Да, знаю я, знаю, – говорю я, – мне не следовало звонить ему на работу, но, боже мой, Рэйчел, все это сводит меня с ума! Я оставила уже пять сообщений на его домашнем телефоне, и он ни на одно не ответил. Он бросил меня – или как? Это все, что я хочу знать. Я могу вынести разрыв, меня бросали и раньше. Что меня угнетает – это полная неизвестность. Рэйчел молчит. – Я знаю, о чем ты думаешь, но мне просто нужно было дать ему последний шанс. Если он не перезвонит сегодня, тогда все понятно. Все кончено.
* * *
Полночь. Мы распиваем вторую бутылку, а звонка все нет. Телефон лежит на столе перед нами и звонить не собирается. – Что бы ты предпочла, – спрашивает Рэйчел, несколько невнятно выговаривая слова, – искусственную киберногу или киберруку? Просто скажи, что выбираешь. – Джейми предпочел бы киберногу, – говорю я. – Хорошо бы их поскорее изобрели. – Ну да, он же у нас Рыцарь Хромающего Образа, верно? – Нет‑нет, он просто любит лечиться. Каждый раз, проходя курс физиотерапии, он превращается в жуткого ипохондрика. Его не оттащишь от докторов, целителей, травников, акупунктурщиков и всего такого прочего. Он говорит, что это здорово – иметь возможность говорить о себе на приеме у врача в течение часа без перерыва. Он разбудил меня однажды ночью, потому что у него закололо в груди и он подумал, что это сердечный приступ, но оказалось, что это крошки от печенья, которое он ел перед сном. Рэйчел чуть не подавилась вином, она так хохочет и кашляет, что мне пришлось постучать ее по спине. – Вино чуть не пошло носом. Извини. – Все нормально? – Да. Я просто так по всему этому соскучилась. Общая кухня, шуточки и разговоры о мужиках ночи напролет. Никогда бы не подумала, что могу такое сказать, но я скучаю по Дублину. – И Дублин скучает по тебе. – Все изменилось, – говорит она, внезапно посерьезнев. – Кэролайн выходит замуж, я живу в Париже… – Некоторые вещи не меняются. Я до сих пор не замужем. Есть кое‑что, на что ты всегда можешь положиться. Так было и, наверное, так будет всегда. А телефон все не звонит…
Два часа ночи. Теперь я ударяюсь в слезы. – Он не мог не получить шесть сообщений подряд, – плачу я пьяными слезами. – Ну, милая, если позволишь тряхнуть стариной, я скажу: какой придурок, надеюсь, что он сдохнет без покаяния. – А может быть, он сегодня очень‑очень занят и у него нет времени позвонить… пока. Рэйчел опять проделывает свой фокус с бровью и закуривает еще одну сигарету. – Я знаю, ты права, – уныло говорю я. – Я бы больше его уважала, если бы он просто послал меня на фиг.
Четыре часа. Рэйчел уснула, свернувшись на диване изящным клубком, как персидская кошка… А звонка все нет. Но я еще не сплю. И продолжаю ждать, ждать, ждать…
* * *
Ладно, хватит. Возвращаемся в настоящее. После работы я прихожу домой, скидываю туфли и сразу приступаю к делу. Однако найти Вечного Труженика оказывается проще простого. Я этого еще не говорила, но за те десять лет, что мы не виделись, он стал знаменитостью. Теперь он ведущий кардиолог и постоянно печатается в газетах с советами типа: «Почему диета Аткинса не оставляет без работы коронарных хирургов» или «Сорок минут сердечно‑сосудистого напряжения плюс полбокала красного вина в день – и вы никогда не окажетесь под моим ножом». Лучше всего то, что он до сих пор работает в клинике Сент‑Винсент. Это делает мою работу проще пареной репы. Я храбро беру телефонную трубку и прошу соединить с его приемной. Трубку берет секретарша. – Офис доктора Аллена, на что жалуетесь? Я прошу соединить меня с Джонни, заранее уверенная, что мне скажут, что его нет. И оказываюсь права. – Он сейчас в операционной, но я ожидаю его возвращения примерно через час. Попросить его перезвонить? – Да, спасибо, – говорю я, пытаясь изменить тон голоса так, чтобы было не похоже, что я жду обсуждения рентгенограммы. Я объясняю, что это звонок по личному делу, оставляю номер своего телефона и сообщаю, что буду на телефоне весь вечер. Уф‑ф… Если не считать свидания с Филипом Берком, которое отложим на следующий раз, домашнее задание выполнено. Я собираюсь налить себе бокальчик сансерре, и тут раздается звонок в дверь. – Кто там? – осторожно спрашиваю я, на случай, если это тот, чье имя навсегда останется неизреченным. Но, слава богу, это Рэйчел. – Я собиралась домой и подумала заскочить к тебе. Кажется, я слышала приятный хлопок откупориваемой бутылки? Прекрасно, устроим пирушку, думаю я, впуская ее в квартиру. Через час мы обе растянулись на диване, а перед нами лежит пустая коробка от пиццы и стоит полупустая бутылка вина. – Как здорово поговорить с единственной Очаровательной девушкой, которая не старается смешать меня с грязью из‑за Долдрна Гордона, – говорит она, закуривая сигарету. – Это самое неосмотрительное ночное приключение века. Клянусь, если Джейми посмеет еще хоть раз затронуть эту тему, двадцать лет дружбы обратятся в ничто. Начнется кровопролитие. Мне и так приходится туго, потому что скотина Долдон теперь стал ходить за мной по пятам. Если так пойдет и дальше, мне придется сменить номер мобильного телефона. – Мы все строим из себя идиотов во имя любви, – говорю я. Потом напоминаю ей о Вечном Труженике, и она заливается смехом. – Поверить нельзя, какой я была надоедливой и приставучей, – фыркаю я. – Ждала звонка от парня, который явно был ко мне равнодушен! Не знаю, что именно любил доктор Джонни, но явно не меня. – Да уж, – смеется она. – В те дни нам не хватало хитрости. – Или гордости. – О, да. – Который сейчас час? – Половина восьмого. Когда ты звонила в клинику? – В седьмом часу. Мы переглядываемся. – Он, наверное, действительно занят. Ты же знаешь, как работают хирурги, – говорит она. – Я уверена, что он перезвонит в течение часа. – Да, конечно. Но он не звонит. Одиннадцать часов, а звонка все нет. Полночь… – Он, наверно, устал после операции и сразу отправился домой, – убеждаю я себя. – Наверно, он перезвонит завтра. – Конечно, конечно, – зевает Рэйчел, – держи меня в курсе, ладно? Но он так и не позвонил. Ни на следующий день, ни через день, и у меня кончились для него оправдания. Кажется, способы разрыва в двадцать первом веке не отличаются от способов предыдущего. Ничего не изменилось…
|