Светский раут года идет наперекосяк

В конце концов я порадовалась, что приняла предложение Джейми назначить его распорядителем званого ужина. Хотя вечеринка назначена на субботу, но в «Кельтских тиграх» это день съемок, так что я пришла домой почти в семь вечера.

У меня не хватило бы времени на все, что сделал он. Квартира выглядит безукоризненно чистой, паркет надраен до блеска, повсюду расставлены букеты лилий и горят ароматические свечи; обеденный стол красиво сервирован бокалами и бутылками красного вина, откупоренными, дышащими и так и зовущими к столу. Джейми появляется из кухни в своей рабочей форме – в фартуке, завязанном на талии, как французский официант.

– Ну привет, дорогая, – произносит он, уперев руки в бока подчеркнуто актерским жестом, – как прошел день в офисе, душа моя? Похожи мы на персонажей из американской комедии‑путаницы пятидесятых годов, если рассматривать меня как жену‑домохозяйку?

– Джейми, сколько бы ты с меня ни запросил, ты стоишь гораздо больше. Я вне себя от восторга: как чудесно преобразилось помещение!

– Не хвали меня, пока не увидишь счет. Я сорил деньгами, как мот с высшим образованием.

– Оно того стоит. Сказочное зрелище!

– Все готово, белое вино охлаждается, я даже прикупил бутылку шампанского для нас с тобой, чтобы поднять настроение до праздничного.

– Ты сокровище. Извини за избитую фразу, но если б ты не был геем, я бы вышла за тебя замуж.

– Ах, если б мне платили по пять евро каждый раз, когда я это слышу. Да, кстати, я еще нафэншуил твою спальню.

Надо сказать, что Джейми однажды прочел в журнале статью о фэн‑шуй, в которой говорилось, что девяносто процентов этого искусства состоит в том, чтобы банально расставить все по своим местам и привести в порядок. В результате он употребляет данное слово как синоним к слову «убирать» – например: «Пойду‑ка я фэншуить грязные тарелки из раковины».

Я на седьмом небе. Как всякий, кто мог видеть, в каком состоянии моя спальня пребывала еще утром.

– Джейми! Ты великолепен! Тебе надо работать распорядителем на званых вечерах!

– Сюда придет куча холостяков, можешь выдать это за свои заслуги. Если, конечно, в школе тебя не научили не затаскивать мужиков в постель раньше трех месяцев знакомства.

– Да нет, конечно.

– Тут нужно вдохновение. Возьми от жизни все, милая. Иди! Иди посмотри на свою комнату и полезай в душ, а потом выпьем по бокалу холодного игристого на твоем туалетном столике. Поспеши, детка, скоро все придут.

Через полтора часа я полностью готова. Я в конце концов надела маленькое черное платье, распустила волосы по плечам и сделала самый легкий макияж.

– Ну как? – спрашиваю я, вертясь перед Джейми.

– Как мечта любого мужчины, ставшая явью. Мерил Стрип лет тридцати с хвостиком.

– Ты мне льстишь, но все равно спасибо.

– Возьми, – он наполняет мой бокал.

– Спасибо, – говорю я, отпивая из бокала. – Я нервничаю.

– Да ну, что тут нервничать?

Я делаю глубокий успокаивающий вдох:

– Ладно. Приступ паники вызван несколькими причинами, в случайном порядке: а) придет Дамьен Дилени, и это хорошо, но он может узнать, что это лотерейная вечеринка и что я пригласила его потому, что хочу сбагрить кому‑нибудь другому, и это плохо; б) боюсь, что мальчики соберутся в одном углу, а девочки в другом, и никто ни с кем не будет разговаривать, все равно как в приходском танцзале в сельской ирландской церкви в сороковые годы; в) из всех, кто должен прийти, я знакома только с Мэгз, и еще надо посчитать всех парней, что они приведут с собой. В общем, я пригласила к себе в гости кучу незнакомых людей, и все, что у нас есть общего, – это то, что мы одиноки. Откуда я знаю, что меня не ограбят?

Вдруг звонит телефон, и Джейми вскакивает, чтобы ответить, копируя интонации знаменитого английского актера Джона Гилгуда:

– Добрый вечер, это квартира мисс Локвуд, у телефона дворецкий. Как вас представить?

Я молча показываю руками, как буду его душить, и вырываю телефонную трубку.

– Алло, Эмилия слушает.

– Эмилия, вам звонит Ира Вандергельдер. О, я потрясена – у вас есть свой собственный Пол Беррелл!

– А, здравствуйте, Ира… э‑э, нет, на самом деле это распорядитель вечера.

– Распорядитель? Я же вам говорила не затруднять себя.

– Ну, главным образом по части бутербродов. И уймы напитков.

– Отлично. Снимает комплексы. Я позвонила, чтобы пожелать вам удачи. И помните, что вам надо как можно больше общаться. Откровенно кокетничайте. Напомните себе, что вам нечего терять, кроме одиночества.

Я чуть не расстроилась, потому что не догадалась включить громкую связь, чтобы Джейми послушал, как она выражается, просто в доказательство, что я ничего о ней не выдумала.

Затем меня охватывает паника.

– Простите, Ира, вы сказали, что сегодня не придете?

– Я никогда не хожу на эти вечеринки, милая. Я считаю, что мое присутствие может заставить учениц нервничать, отчего задание потеряет смысл.

– Обидно, я‑то надеялась, что вы поможете мне отделить достойных от недостойных.

– Что я вам говорила об оттачивании интуиции? Развлекайтесь. До встречи на занятиях на следующей неделе.

И она кладет трубку.

Восемь вечера.

Ровно в восемь раздается звонок в дверь. Джейми подскакивает к импровизированной барной стойке – то есть к обеденному столику – и желает мне ни пуха ни пера, а я иду открывать.

Мне ужасно интересно, кто там; никто из моих знакомых не приходит на вечеринки вовремя.

Я открываю дверь, надеясь, что по моей улыбке не видно, как я разочарована.

Это Дамьен Дилени, который держит в руках великолепную розовую орхидею в горшочке.

– Добрый вечер, дорогая Эмилия, ты выглядишь замечательно.

– М‑м‑м, спасибо, – отвечаю я, и мы вежливо целуем друг друга в обе щеки.

Не знаю, как у него это получается, но при любых его словах я чувствую, что мне следовало бы носить кринолин и держать при себе склянку нюхательной соли.

– Это для тебя, – говорит он, протягивая мне орхидею, запакованную в целлофан.

– Огромное спасибо, – растроганно говорю я. – Это мой любимый цветок. И к тому же единственный, который может у меня выжить.

– Да, я разговаривал с Кэролайн, это она посоветовала. Разумеется, я ни за что не принес бы на вечер свежесрезанный букет. Это было бы непростительное нарушение этикета. Как будто гость предполагает, что хозяйка сама не позаботилась о цветах.

– О, неужели?.. Подумать только…

Ладно, хоть это сказано слегка высокопарно и напыщенно, но в глубине души он отличный малый, напоминаю я себе, благодаря про себя Джейми за то, что он купил эти прелестные лилии и расставил их так элегантно, как могут только геи.

Я провожаю Дамьена в гостиную и машинально начинаю представлять друг другу его и Джейми, но Дамьен прерывает меня:

– Да, конечно, мы с Джейми встречались и раньше. В очаровательном доме у Майка и Кэролайн. Я вас еле узнал…

– Потому что я одет? – нахально спрашивает Джейми.

Дамьен краснеет, а я бросаю на Джейми яростный взгляд.

– Я только хотел сказать: в вашей прелестной униформе.

– Спасибо. Мне она нравится, потому что подчеркивает форму ягодиц.

У Джейми есть неприятная привычка задираться, как мальчишка, когда он встречает человека, чьи манеры немного более… э‑э… церемонные, и сейчас он ведет себя как малолетний хулиган.

– Что я могу предложить вам выпить, Дамьен?

– Я, к несчастью, за рулем, поэтому просто стакан минеральной воды. Без газа, пожалуйста.

– Да ладно вам, сегодня же суббота. Я всегда говорю Эмилии, что субботние вечера просто созданы для пьянства и разврата.

Я готова убить Джейми…

Девять вечера.

Я готова обнять Джейми…

Все в сборе, и вечеринка в полном разгаре.

Пока приходили гости, Джейми, бесценный человек, волчком носился по дому, как обкуренный дервиш, разнося напитки, принимая пальто и даже ставя танцевальные мелодии для поднятия настроения. Я тем временем вовсю исполняла обязанности хозяйки, представляя людей, которых почти не знаю, людям, которых вижу первый раз в жизни.

Если честно, все они кажутся очень милыми. Первоначальная неловкость быстро прошла, все раскрепостились под влиянием вина. Девушки, кажется, очень заняты, представляя друг другу своих кавалеров и ведя светские разговоры, хотя изредка можно наблюдать, как кто‑нибудь обводит глазами комнату, возможно, спрашивая себя: «А кого еще сюда привели?»

Как, собственно, это сейчас делаю я.

Ага, вот, цель определена.

Конечно, я знаю, что нехорошо судить о людях только по внешнему виду, – как о мужчинах, так и о нас, девушках; но вы бы только видели этого парня! Высокий загорелый блондин скандинавского типа, стоящий неподалеку и болтающий с маленьким толстячком в очках от Гуччи, который держит тарелку с мясными пирожками и откусывает от каждого по очереди.

Соблазнительный блондин явно заскучал. Великолепно. Это мой шанс.

Я прокрадываюсь туда, где Джейми отчаянно отдирает кубики льда от морозильных формочек и ссыпает их в ведерко со льдом, и достаю две бутылки вина, белого и красного, припрятанные отдельно.

– Я хорошо выгляжу? – спрашиваю я шепотом. – Я наметила себе цель. Прямо по курсу. На балконе. Держись естественно.

– Ну‑у‑у… о да, мил, мил, очень мил, напоминает викинга. Совсем не похож на ирландца.

– Мне нравится быть хозяйкой вечера. Посоветуй мне устраивать вечеринки каждую неделю. Замечательный способ подобраться к нему и спросить, какие напитки он любит, не вызывая никаких подозрений.

– Ты заметила парня перед камином? С лицом как вареная картошка? Он голубой, только пока сам этого не знает.

– Джейми! Выключи свой гей‑рентген.

– А где Дамьен? Помнишь Дамьена? Твой кавалер или, скорее, неудавшийся кавалер, только он этого еще не знает.

– Вот черт, – я внезапно расстраиваюсь и чувствую себя виноватой. – Я с ним сегодня и двух слов не сказала.

– Расслабься. Иди пококетничай. Я присмотрю за ним вместо тебя. Может быть, я ему понравлюсь, кто знает?

– Веди себя прилично.

– Я всегда втайне мечтал завести себе богатого стареющего поклонника, который дарил бы мне подарки и опекал. Знаешь, как Фрэнк Синатра и Сэмми Дэвис‑младший опекали Лайзу Миннелли.

Я поднимаю глаза к потолку, а затем возвращаюсь к толпе гостей. Ага, вот он, мой прекрасный викинг, теперь в полном одиночестве и все еще явно скучает. Я направляюсь к нему, по пути наполняя бокалы.

Да, я знаю, что хронически одинока и абсолютно не в том положении, чтобы критиковать кого‑то в одной лодке со мной, но, если начистоту, услышь Ира Вандергельдер эти разговоры, она упала бы в обморок.

Высокий и сутулый парень с перхотью, обсыпавшей плечи его мятого полотняного пиджака, разговаривает с особенно шикарной девушкой с курсов, которую, по‑моему, зовут Амели.

– Разумеется, я вовсе не хотел вас оскорбить, – говорит он. – Видите ли, я консультант‑анестезиолог и подумал, что вы, наверное, сделали операцию по увеличению груди. Я просто хотел сделать комплимент вашему хирургу, вот и все. Он отлично поработал. Все выглядит очень реалистично.

Амели встречается со мной взглядом, и на секунду я думаю, что она треснет его по физиономии.

Затем я ненадолго останавливаюсь, чтобы наполнить бокал другого мужчины, который выглядит юной развалиной, похоже, собирающейся закончить свой жизненный путь лидером партии консерваторов, вроде Уильяма Хейга. Он разговаривает с Сарой, очень хорошенькой полненькой блондинкой.

– А чем вы занимаетесь? – спрашивает он.

– Я стюардесса, – весело отвечает она. – Работаю на трансатлантических перелетах.

– Да что вы? – глубокомысленно кивает он. – У меня была кузина, которая работала стюардессой. Очень замкнутая профессия, как я слышал. Так вот почему вам так трудно найти мужа?

Сара глядит на него в ошеломлении.

– А как ваша фамилия? – продолжает он, ничуть не смущенный ее изумленным молчанием.

– Я вообще‑то хотела бы ее сменить.

Но не только присутствующие здесь мужчины допускают ляпы. На минуту я останавливаюсь, чтобы предложить вина еще одной девушке, которая утомляет разговором молодого человека у стены. Он намного моложе ее и блуждает взглядом по комнате, а на нее почти не смотрит.

– Помните, принц Чарлз сказал, что Камилла – неотъемлемая часть его жизни? – печально спрашивает она. – Так почему же я не могу встретить мужчину, который скажет то же самое обо мне? Я слишком многого прошу?

Викинг пребывает в одиночестве и поглядывает на часы, пока я продвигаюсь к нему. Я уже готова предложить ему вина, как вдруг меня окликает Джейми, стоящий у бара, где пытается разлить вино в шесть бокалов одновременно.

– Эмилия? Не могла бы ты открыть дверь? Я не могу, я тут зашиваюсь.

Ну вот, как все не вовремя. Ладно, подойду к викингу попозже. Я встречаюсь с ним взглядом, дарю извиняющуюся улыбку и спешу в прихожую.

Сара наконец сбежала от юной развалины, и теперь он беседует с девушкой, которую я совсем не знаю.

– Я не хочу жениться просто так, – бубнит он, – на мой взгляд, женитьба должна послужить мне ступенью к карьерному росту.

Я выскальзываю в прихожую и открываю дверь, гадая, кто мог так припоздниться.

Это Мэгз, которой удивительно идет бежевое кашемировое пальто, идеально оттеняющее ее рыжие волосы.

– Мне очень жаль, что я так опоздала, – говорит она, обнимая меня и презентуя бутылку шампанского. – Я записала твой адрес на бумажке и забыла дома. Пришлось возвращаться с полпути, чтобы его найти.

– Не волнуйся, я очень рада, что ты пришла. Ты выглядишь восхитительно.

– Спасибо! Я просто сняла очки и надела контактные линзы, для разнообразия. Как у вас дела? – спрашивает она, пока я помогаю ей освободиться от замечательного пальто.

– Ну, все заняты беседами, а это уже кое‑что. Я уже приглядела одного очень симпатичного парня и еще одного, от которого надо бежать, как от чумы.

Затем я удивляюсь:

– Ты пришла одна, Мэгз?

– Нет‑нет, – улыбается она, – я взяла с собой старого приятеля. Он очень привередлив по части парковки. Под деревом машину не ставит – на нее будут гадить птички; и близко к другим машинам тоже – ее поцарапают. Я пришла первой, чтобы принести тебе извинения.

Я собираюсь сказать, что никаких извинений не нужно, и отправиться с ней в гостиную за хорошей порцией расслабляющего, но тут раскрывается дверь лифта.

И появляется Филип Берк.

Девять часов четыре минуты.

Я поспорила сама с собой, как долго он продержится, не высказав какой‑нибудь своей берк‑филиппики.

Ровно четыре минуты, явный рекорд для него.

– Это Эмилия, о которой я тебе говорила, – бодро заявляет Мэгз, когда Филип входит. – Она тебе понравится; она большая юмористка. Всегда доводит всех нас до икоты.

О нет!!! Теперь он знает, что я хожу на курсы по поиску мужа, и, что еще хуже, Мэгз, наверно, рассказала ему пару историй про моих бойфрендов…

Я слегка ошарашена, но нахожу в себе силы пожать ему руку и сказать:

– Да, кстати, мы работаем вместе. Входите, Филип, я рада вас видеть.

– Ты сказала, что мы пойдем на вечеринку к какой‑то девушке, которую зовут Эмилия, – он обращается к Мэгз. – Ты не говорила, что это будет Эмилия Локвуд.

Намек ясен: если б знать заранее, можно было бы не приходить.

– Честное слово, я понятия не имела, что ты работаешь на телевидении, – улыбается мне Мэгз. – Не говоря уж о твоей фамилии. Все, что мы точно знаем про своих сокурсниц, так это то, что все мы не замужем.

О боже, больше смущаться уже некуда, правда?

Но нет, такова уж моя жизнь. Вовсе не некуда. Всегда найдется место для еще большей неловкости.

Я провожаю их обоих в гостиную, и первым, с кем мы столкнулись, оказывается Дамьен. Я уже собираюсь представить их друг другу, когда Филип говорит:

– Здравствуйте. Приятно с вами познакомиться. Вы – папа Эмилии?

Одиннадцать.

Жуткий вечер. Просто ужасный.

Последние два часа я провела, зажатая в углу, беседуя с Филипом, и все, что он говорил, было про «Кельтских тигров».

Многие гости уже ушли, включая замечательного викинга, с которым я ни словечком так и не перемолвилась. Я даже не знаю, кто его привел, – не могу же я прийти на следующее занятие и объявить: «Простите, девочки, поднимите руку, кто привел парня, который выглядит как статист из „Конана‑варвара"».

Мэгз сидит на диване и болтает с Дамьеном, а кроме них осталась еще небольшая кучка гостей, ни одного из которых я не знаю.

Джейми подходит к нам и предлагает наполнить бокалы.

Филип не пьет, зато я – напротив.

Затем я наношу удар ниже пояса. Я вовсе не горжусь этим, но так было надо. Сегодня предполагались встречи с холостяками, а вовсе не беседы в углу с начальством.

– Джейми, я уже познакомила тебя с Филипом Берком?

– Нет, привет, очень приятно, – отвечает Джейми, равнодушно пожимая ему руку.

– Филип – глава нашего телеканала.

На секунду Джейми превращается в мультипликационного персонажа, у которого над головой ярко загорается лампочка.

– Глава телеканала? Эмилия! Человек, который может изменить весь ход моей карьеры, провел со мной под одной крышей несколько часов, а ты мне до сих пор ничего не сказала?! Филип, для меня большая честь познакомиться с вами. Понимаете ли, я театральный актер. Но у меня есть прекрасные задумки и для телеспектаклей, и для ситкомов. Вы можете уделить мне немного времени?

Я оставляю их наедине и удаляюсь.

– Эмилия! – зовет меня Мэгз, когда я прохожу мимо дивана. – Пожалуйста, покажи мне, где у тебя ванная.

– Конечно. Извините, Дамьен, мы скоро вернемся.

Я провожаю ее в прихожую и показываю, где ванная, но там уже кто‑то заперся.

– Не беспокойся, – говорю я, – у меня в спальне есть еще санузел. Пошли, я покажу.

Вот мы и в спальне, она со стуком захлопывает дверь и плюхается на кровать.

– Мне не нужно в ванную. Я просто хотела поговорить с тобой наедине.

Я присаживаюсь к ней.

– Все нормально?

– Все отлично. У меня к тебе вопрос. Я так хорошо поладила с Дамьеном. Он такой милый… и мягкий… как плюшевый мишка.

– Да, понимаю, о чем ты… – смеюсь я.

– Понимаешь, это же ты его пригласила, а он предложил подвезти меня домой, и теперь я не знаю, как ты на это посмотришь.

– Мэгз, я очень рада. Я надеялась, что вы понравитесь друг другу. Это замечательная новость.

– Хорошо, ты не возражаешь, если я попрошу еще за одного человека?

– За Филипа?

Она вздыхает:

– Я бы хотела, чтобы ты обратила на него внимание, Эмилия. На самом деле он прекрасный человек. Я знаю его долгие годы. Я понимаю, у него есть дурная привычка говорить неподходящие вещи в неподходящее время, но нет ничего, к чему со временем нельзя привыкнуть. У вас с ним так много общего.

Я хочу спросить: что же такого общего у меня с этим странным типом?

Но потом напоминаю себе, что он друг Мэгз, я – хозяйка дома и должна быть крайне вежливой и не осуждать гостей.

Надо срочно придумать вежливый ответ…

Ага, придумала…

– А вы давно друг друга знаете?

– Он ухаживал за моей подругой, и мы всегда ладили. Она встретила другого, но продолжала встречаться с Филипом, пока не уехала в Австралию с тем, другим. Сейчас она замужем и, кажется, завела детей. Бедняга Филип; он был просто сломлен, когда она его бросила и уехала. Он плакался мне в жилетку, и в конце концов мы стали большими друзьями.

Кто бы мог подумать – Филипп страдал от разбитого сердца.

– Ну, что ты об этом думаешь, Эмилия? Давай, как Ира всегда нам говорит, расширяй свою зону охвата.

– Э‑э, я не уверена, что вообще интересую его. Мы просто разговаривали о делах.

– Ты не отвечаешь на вопрос. Если он пригласит тебя на свидание, ты не откажешь?

Меня спасает звонок.

Буквально.

Раздается звонок в дверь, я извиняюсь и иду открывать.

– Извини, Мэгз. Наверное, моя ворчливая соседка велит выключить музыку. Я скоро вернусь.

Она выходит со мной в коридор, и мы сталкиваемся с Филипом, разыскивающим свое пальто и шляпу, в то время как Джейми все зудит у него над ухом:

– Так я могу отправить свое резюме с фотографией лично вам, Филип? Или я могу заскочить к вам в офис в понедельник, если это вас больше устраивает…

– Мне пора идти, – говорит Филип, не обращая внимания на Джейми. – Это был очень… интересный вечер.

Опять раздается звонок, и я спрашиваю, кто там.

Невероятно.

Это тот, чье имя навсегда останется неизреченным.

Выглядит так непринужденно, словно я его сюда приглашала.

– Всем здравствуйте. У вас здесь званый ужин?

Я не отвечаю. Я слишком шокирована.

– Что тебе здесь нужно? – спрашивает Джейми ледяным тоном. Он обнимает меня за талию, и я безотчетно прижимаюсь к нему.

– Джейми, рад тебя видеть! Как поживаешь?

– Я спросил: что тебе здесь нужно?

Боже, Джейми в гневе великолепен. Даже я немного испугалась.

– Ну, не злитесь, я не хотел помешать, я просто увидел, что толпа уже расходится, и хотел бы одолжить у тебя штопор. Если это не затруднит.

Я всегда говорила, что ругаюсь с людьми лучше Джейми, но сейчас должна признать, что явно ошибалась.

Джейми реагирует так, будто его просят стать донором и одолжить почку.

– Здесь на двери висит табличка «Добро пожаловать, лживые ублюдки и предатели‑любовники»? По‑моему, нет. Проваливай отсюда, иначе я пинками прогоню тебя в твой Йоханнесбург. Тебя сюда не звали, понял? Бог создал засовы, дверные глазки и домофоны специально для того, чтобы держать подальше таких, как ты. Понял? Отлично.

И с этими словами Джейми захлопывает дверь у него перед носом.

– Ну вот, Эмилия, я же говорил, что тебе понадобится моя помощь по хозяйству. Я и не думал, что из меня получится неплохой вышибала. Надо потребовать прибавки.