Ни на солнце, ни на смерть нельзя смотреть в упор

Еще в глубокой древности буддийские монахи практиковали созерцание убитых и умерших людей, обращая особое внимание на тех, кто был в самом расцвете сил. Целью подобных медитативных упражнений являлось приобретение чувства отвращения ко всем формам становления, освобождение от страстной жажды жизни. Совсем другую роль играет необходимость «памяти смертной» (ср. «memento mori») в христианстве: это не воспитание отвращения к этой жизни, а постижение ее смысла как подготовки к иной, вечной жизни. Ведь Христос явился миру для того, чтобы победить смерть Своим воскресением.

Вопрос о смерти всегда был и остается стержневым для любого религиозного сознания. Одним из главных он является и для медицины. Но если роль религии – преодоление смерти, то роль медицины – продление жизни. По сути дела, сопротивление смерти является нравственной сверхзадачей медицины.

Постоянное и вечное стремление решить эту сверхзадачу, несмотря на ее неразрешимость, всегда вызывало уважение к профессии врача. Однако решение этой сверхзадачи связано с деструктивными факторами для личности врача: постоянной средой человеческой боли, страдания, смерти, изнуряющей тиранией ответственности и бездны бессилия, ограниченностью возможностей профессионального воздействия на человеческую жизнь. Из этой профессиональной и опасной обреченности врача смотреть на смерть в упор вытекает особая необходимость его совершенствования в добродетели милосердия. По словам преподобного Антония Великого, всякая добродетель, совершаемая без рассуждения, перестает быть добродетелью. Без нравственного рассуждения врачебное дело становится не под силу человеку. Нравственное знание подкрепляет, дает терпение и защищает врача. Можно ли говорить сегодня, что медицинское образование способствует нравственному совершенствованию профессионала-врача? К сожалению, глубинный технократический характер современного медицинского образования превращает медицину в расформированный по специальностям набор методик, приемов, правил, средств, навыков, среди которых этическое рассуждение и знание оказываются, как правило, «факультетом ненужных вещей».

В течение ряда лет на занятиях с аспирантами Российского государственного медицинского университета меня поражала опасная этическая непросвещенность будущих врачей. В области проблемы смерти и умирания обнаруживалась полная информационная стерильность. Например, смысловая сфера этой проблемы сегодня включает в себя и навыки психотерапевтического снятия страха смерти у больного, и воспитание в себе чувства уважения к любому человеку, переходящему в иной мир, ибо этот переход имеет глубочайшее мистическое значение. Нравственным смыслом обладает и распознание грани между поддержанием жизни и продлением умирания. Например, всякое решение об отключении пациента от жизнеподдерживающих систем может быть в дальнейшем обжаловано родственниками больного. Нельзя забывать и о неизбежном для врача стрессе при принятии данного решения, которое всегда сопровождается чувством вины, хотя оно зачастую может быть незаметным и недоступным для сознания врача. Специалисты полагают, что именно чувство вины (особенно неосознанное) трансформируется в поведение, разрушающее самого врача: развиваются небрежность при работе с инфицированными средами, алкоголизм, пренебрежительное отношение к своему здоровью и судьбе.

К сожалению, вся многозначность проблемы смерти и умирания в нынешней системе медицинского образования сводится к изучению механических процедур _ таких, как отделение умирающего ширмой, нанесение номера на тело, оформление документов.

Очевидно, что российская высшая медицинская школа все еще находится в плену атеистической идеологии, которая меньше всего предполагает понимание умирания как стадии жизни человека, как значимого личностного события, отношение к которому требует от врача особого внимания.

Однако достичь этого мешают не только родимые пятна атеистического прошлого, но и активно приобретаемая наследственность капиталистического рынка, жестокость которого сказывается и в области нравственных отношений.

Заведующий реанимационным отделением провинциальной детской больницы в одной из бесед рассказал, что среди молодых врачей его отделения сегодня нет практически ни одного, кто бы задержался сверх рабочего времени у постели умирающего ребенка без гарантированной оплаты. Происходящее перемещение медицины в пространство рынка услуг становится реальным фактором риска обесценивания жизни вообще, особенно когда реальная цена борьбы за жизнь определяется не могуществом нравственного закона в лице государственной политики, а кредитоспособностью клиента.

Отношение к жизни и смерти нельзя втиснуть в каталоги цен и услуг. Понимание смерти – это область человеколюбия, область собственно нравственного отношения «врач – больной». То, как врач ведет себя у постели умирающего, это в чистом виде нравственное поведение, один из критериев врачебного профессионализма. Но, как и любой профессионализм, нравственная культура врача – это не только проявление психологической склонности, но и результат кропотливого изучения истории морали и медицины, логики современных этических и правовых теорий, это индивидуально-личностный, рационально-эмоциональный выбор ценностно-нормативных, духовных опор как для своей жизни, так и для своей профессии. Нравственно-мировоззренческий вакуум, как следствие происходящих в России процессов, особенно пагубен для нынешнего поколения студентов-медиков. Врач должен знать, что медицинская специальность формируется на моральных основаниях, имеет моральное значение и наполнена глубоким моральным смыслом, раскрыть который призвана такая составляющая медицинского знания, как биомедицинская этика.

Date: 2016-02-19; view: 404; Нарушение авторских прав